скачать книгу бесплатно
– Кто исчез? – почти грубо спросила я.
– Озар. Это было четвертое измерение – вот что, – продолжал Верон, не глядя на меня. – Мы выбили воронку в вакууме. И в нее стало перетекать пространство и время из нашего мира в тот, параллельный. И захватили с собой все наши установки. Их исчезновение в этом измерении абсолютно непредсказуемо. Это, конечно, мировое открытие, но… Я думаю – он сейчас там.
– Где? – одними губами спросила я.
– В другой вселенной. В другом континууме. В другом измерении.
Я потеряла сознание.
22.05.20…
Очнулась я в больнице. Мне запретили разговаривать. И даже вспоминать тот день. Смешно! Разве можно усилием воли выключить память? Озар оказался втянутым этим самым четвертым измерением или чем там еще. Мне было одиноко и тяжело, как никогда. Я корила себя на чем свет за свою зашоренность, за то, что не открылась навстречу его любви. Но прошлое не возвращается в нашем мире.
А ночью бессонница извлекла из памяти его образ. И я снова гляжу в его синие-синие глаза и обращаюсь к нему с самыми важными словами о любви, которой суждено теперь медленно уходить из моей жизни. Но что заполнит оставшуюся пустоту? И я беззвучно повторяю полные драматического смысла его стихи:
«…И любить, и искать новое, и метаться между улыбкой и звездами…»
Эпилог
Большая пещера. В центре ее горит костер в чаще из каменного вала. За пещерой – ночь и гроза. Гром врывается в пещеру и долго мечется в каменных стенах, обессиливая. Сильный ветер иногда забрасывает в пещеру дождевые струи.
У костра на каменистом возвышении, покрытом шкурами животных, сидит почтенный старец. Все его лицо обросло густыми седыми космами. Видны только поблеклые синие глаза, полные нечеловеческой тоски. Он одет тоже в шкуру.
Вокруг него сидят странные существа, чем-то похожие на людей. Но у них по четыре ноги и две руки. Сейчас ноги подвернуты под мохнатые крупы, которые впереди выпрямляются в грудную клетку. Завершают вид сплющенные головы, не похожие на человеческие. Описать их лица – задача невыполнимая. Надо видеть их. У них есть большие и внимательные глаза, светящиеся дремучим разумом.
Они слушают старца. Некоторые качают на руках детенышей или кормят их грудью. Некоторые держат в руках деревянные топоры с каменными лезвиями. Старец время от времени поднимает жилистую руку кверху и, словно в экстазе, повторяет увлеченно в который раз:
– Я говорю вам. Вы еще дикие и темные. Молнии еще не озарили ваш разум. Пройдет много-много лет, прежде чем проснется ваше сознание, и вы начнете понимать мир. Я говорю вам. Есть другой мир. Там на небе. Он такой же прекрасный и светлый, как этот. И там есть звезды. И там есть жизнь. И там живут люди, подобные вам, но ушедшие в своем развитии на многие тысячи лет вперед. Я говорю вам. Я пришел из того мира к вам, чтобы дать вам знания, учить добру и миру. Я говорю вам. Настанет день, тогда я вернусь обратно. Обещайте жить по моим заветам, и вы приобретете смысл существования и радость. Я говорю вам. Это наступит не раньше, чем вы научитесь сами добывать огонь, варить пищу, разводить скот и выращивать злаки, которые вы называете «желтым семенем». Я говорю вам. Живите в мире и любви друг к другу, и не делайте никому зла. И вы станете великими и могущественными под вашим небом. Я говорю вам. Блаженны верующие в меня, ибо они обретут вечное блаженство и бессмертие. Я говорю вам…
Но возраст одолевает старца. Он закрывает глаза и засыпает. Во сне он что-то бормочет. Наиболее догадливые аборигены слушают это бормотание и выдают своим соплеменникам за откровение «пришедшего со звезд».
А старцу снится голубой город и девушка, самая прекрасная на свете. И он зовет ее по имени, и хочет рассказать ей обо всем, что он не успел сделать в иной жизни. Где это было? Когда? И было ли на самом деле?
Конкурс желудков
1
Граждане судьи, выслушайте меня. Всё расскажу: с чего всё началось и как оно всё было. Ничего не утаю. Вникните в события, и вы поймёте, кто настоящий виновник. Ежели вы согласны, то я начну с того самого утра, когда…
2
Жена, в конце концов, меня достала. Выложила всё, что накипело на душе:
– Третий месяц на моей шее сидишь. Ни рубля от тебя. Какой ты мужик после этого! Иди хоть сторожем, горе моё…
А мне и без неё тошно. Ещё бы! Мужик в расцвете лет, бывший ударник коммунистического труда. Грамот – целый чемодан. Слесарь, каких на всю область раз-два и обчёлся. Но завод стал, и я в числе многих оказался в неоплачиваемом отпуске на неопределённый срок. А проще – безработным. Только и разница, что трудовая книжка осталась в отделе кадров. Вот так-то! Раньше с доски почёта не слезал, а теперь лишним стал. Обидно до чёртиков.
Ну вот. Не стал я завтракать. Дверью погромче хлопнул, чтоб жене досадить, и подался на улицу. А на улице жизнь бьёт ключом. Народу столько, будто все жители стали безработными. Даже на душе полегчало – не я один такой невезучий. Машины носятся. Магазины всякие. Рекламы. Только мне всё это до фени. Мне работа нужна, а не реклама. Я и без неё знаю, как и чем зубы чистить. Почему-то нет рекламы, где деньги зарабатывать.
Вы думаете, я не искал, где мне свои таланты приложить? Ещё как искал. Все три месяца. Все городские предприятия обегал. Везде одно и то же. Или возраст – свыше сорока. Или иностранным языком не владею. Либо просто рылом не вышел. Нужны сварщики или там менеджеры. Приглашали, правда, в ассенизаторскую бригаду – нечистоты вывозить. Ну, так у меня своя рабочая гордость ещё есть.
Значит, иду я по улице и жалею, что от завтрака отказался. В животе довольно явственное напоминание. И тут меня словно в лоб ударило. Вижу на двух стойках большую афишу. А на ней нарисована красномордая личность, пожирающая блины. Жрёт и ухмыляется, глядя на нас. А ещё на афише большими буквами написан текст:
«Конкурс желудков»! В кафе «Аппетит»! Только один день! Кто за десять минут съест больше блинов. Приз – тысяча долларов. Плата за участие пятьсот рублей. Спешите принять участие. Только один день – 1 июня. Начало в 9 часов утра».
Прочитал я и усмехнулся. Глупость какая-то! Где это видано, чтобы за поедание блинов ещё и доллары платили. Враньё всё это! Но с другой стороны, что значит «больше»? Вот на прошлую масленицу я у тёщи в гостях два десятка блинов умял. Правда, были они не толще газетного листа, но зато со сметаной. А сметана, как смазка, с ней сколько угодно одолеешь.
Задумался я. Или попробовать что ли? Всё равно делать нечего. А вдруг… Тысяча баксов – это не шутки. Как бы они сейчас пригодились! Жена прекратила бы своё пиление.
Кто-то рядом со мной кашлянул. Оглянулся. Тип кавказской национальности с горбатым носом и чёрными глазами навыкате. И он обращается ко мне, кивая на афишу:
– Что, дорогой, хочешь завтра участвовать?
– А вам-то что за дело? – неласково отвечаю ему.
– Вай-вай, конечно, хочешь – на лице написано. Слушай: могу помочь.
– Это как? – заинтересовался я.
– Гарантирую победу. И тысяча зелёных твои.
Ну, я в бизнесе тоже кое-что кумекаю. Я же сообразил, что кафе «Аппетит» выручит за свой конкурс куда больше, чем сумма приза. Поэтому спрашиваю:
– А вам за это что? Какой навар?
– Ничего! Это эксперимент. Ради науки. Понимаешь?
После таких слов хотел я отвернуться от него, но он схватил меня за рукав и почти в самое ухо зашипел, брызгая слюной:
– Слушай, дорогой. Я учёный, профессор гастроэнтерологии. Я открыл способ увеличения аппетита в десятки, сотни раз. Один укольчик, и ты – чемпион.
– У меня, – говорю, – и без укольчика свой аппетит, слава Богу, не жалуюсь.
– Вай-вай, – скривился он. – Погляди на себя – сытый, гладкий. Больше двух десятков блинов тебе не одолеть. А сколько кругом по-настоящему голодных? Нищих, бомжей, пенсионеров, беженцев, гостарбайтеров! Да они тебя в два счёта переедят. Аппетит у него! Нашёл чем хвастаться. Или тебе деньги не нужны? Так и скажи. Тоже мне – миллионер безработный! Я и другому могу предложить свои услуги. Ради науки.
Я ещё продолжал сомневаться и почему-то перешёл, как и он, на «ты».
– А почему я тебе верить должен? Я похож на лоха?
– Пойдём со мной – сам увидишь.
Чёрт меня дёрнул согласиться. Не пошёл бы – ничего и не случилось бы. А, думаю, нищему пожар не страшен, а железу – тупое зубило. Хоть наемся вволю на халяву. Пошёл я. К моему удивлению, это оказалась аптека. Зашли мы с заднего входа и попали в комнату, где лекарства разбирают привезённые. Вспылил я:
– А ты говорил, что ты профессор!
– Неважно, – отмахнулся он. – Давай знакомиться.
И называет свою фамилию – не то Кукинян, не то Хугинян. Я не уловил. Пришлось себя назвать, не выдумывая. Посадил этот «ян» меня в продавленное кресло, погипнотизировал взглядом и заговорил:
– Ты человек просвещенный (ещё бы: когда-то я ПТУ окончил), и должен я тебе всё разъяснить, чтоб потом претензий не было. А дело в том, дорогой, что кровь голодных людей вырабатывает сложное белковое вещество – пептид. Нам удалось выделить его. Стоит человеку принять определённую дозу этого пептида, как аппетит чудовищно возрастает. Чем больше доза – тем дольше его действие. Просто, как дважды два. Жизни твоей ничего не грозит, но какие-то последствия будут. Мы ещё не знаем – какие, потому как эксперимент, а ты – доброволец. За тысячу баксов. Ну… по рукам?
– Чёрт с тобой, – согласился. – Мой желудок – что рашпиль, всё перетрёт.
Тут он подсунул мне договор и авторучку. Вздохнул я и подписал. Дескать, никаких претензий к фирме «Забота» иметь не буду. (Этот «ян», оказывается, в такой фирме работает.) Подписал, почти не читая. Ну и свалял же я дурака тогда! Но если бы всё заранее знать…
Всадил он мне шприц в задницу, влил какой-то гадости, отчего весь нижний бюст зачесался, смазал место укола проспиртованной ватой и сказал:
– Завтра, дорогой, встанешь и себя не узнаешь. Совсем новый человек будешь. Иди смело на подвиг. Я наблюдать буду.
Мы хлопнулись ладонями по-кавказски и расстались. День прошёл без особых событий. Вечером жена опять читала нотации, но ужином накормила. Ничего я ей про конкурс и про договор с «яном» не сказал. Зачем? Может, это всё туфта? Прислушался к желудку – никаких признаков. Обманул меня аптекарь, а зачем? Ну да ладно, чёрт с ним! Подумаешь – Хугинян липовый! Я сам профессор по металлу. Спать всё равно я спал крепко.
3
А утром проснулся я чуть свет от чувства сильного голода. Аж спазмы появились, как у язвенника. Ага, думаю, подействовал укол! Поворочался-поворочался, плюнул на обстоятельства и пошёл на кухню к холодильнику. Слопал полкастрюли рисовой каши – вроде полегчало. За завтраком жена опять за своё:
– Как зарабатывать – так нет тебя, а как за стол…
Тьфу ты, леший её забери! Не выдержал я её правды и ушёл не емши. Купил в хлебном батон и тут же за углом магазина слопал его весь. Помогло, но не надолго. Через полчаса в животе разыгралась целая битва. Ну, думаю, сейчас самый раз и на конкурс идти. Есть подготовочка.
Пошёл. Завернул в переулок, где это самое кафе «Аппетит» находится, а тут вокруг него флаги, афиши и транспарант над мостовой: «Все на конкурс желудков!» И такая очередь, что я растерялся. Таких очередей я даже в водочный магазин при перестройке не видел. Пристроился в конце и стал оглядываться. Впереди меня оказалась согбенная старушка – божий одуванчик. Лето, а она в валенках. Дрожит, как в ознобе – от голода что ли? За мной пристроился красноносый хлюпик, прозрачный, как стекло, небритый и жалкий. Бомж, наверное. Гляжу, а тут вся очередь из таких типов. Я здесь будто случайный элемент. И все больше пожилые и потрёпанные жизнью. Прав был этот «ян». И тихо так. Не очередь, а панихида.
Стоим и маемся. Сколько так простояли? Часов ни у кого нет – спросить не у кого. Когда только у нас всё будет начинаться вовремя? Но вот все зашевелились и заговорили. Кафе открылось. Это кафе у нас прозвали «Аквариум», потому как все стены у него стеклянные. Летом от жары внутри его – душегубка, а зимой – настоящий холодильник. Вот бы сюда поселить архитектора подобных «аквариумов»!
Над головой вдруг заголосил радиодинамик, подвешенный к столбу. Кто-то прокашлялся и грубым басом объявил: «Граждане-участники, не ломитесь вперёд – соблюдайте очередь. До трёх часов всех пропустим. Каждый тур – не более двадцати минут. Всего у нас десять мест. Есть компетентное жюри. Всё по правилам. Платить при входе – по пятьсот «деревянных». Почти бесплатно. Да, ещё – принимать блины можно любым способом: жевать, глотать, хоть руками, хоть ногами. Шутка! Результаты сообщаем сразу. Награждение – по окончании соревнования. Ну, вот и всё. Погнали…»
Стеклянные двери открылись, и первая партия страждущих вошла внутрь. Радиодинамик заработал, но с перебоями: «…энергично приступают к трапезе… Кто же успеет больше? Ага, вот один… Иван Полосухин… слабо охает и падает на пол… Впереди Фёдор Жучкин… на второй десяток… Всё из него назад… Кто бы мог подумать?.. Двадцать второй блин! Уважаемая Мария Евлампиевна, как это вам удаётся – поделитесь… Хоть раз душу отвести? Поздравляем… в первом туре…»
И пошло, и пошло. Из дверей кафе вываливались участники блинного марафона с перекошенными физиономиями и ошалелыми глазами. Кого-то выводили под руки. Подъехала «скорая».
Я хотел есть до тошноты. В животе – настоящая революция почище октябрьской. Через два часа я понял, что съем сто блинов вместе с поваром. Долгое стояние в очереди настроили меня на альтруистический лад. Мне стало жаль всех этих людей, пришедших сюда не столько ради выигрыша. Сколько ради сытой и дешёвой еды. Никогда не думал, что в городе столько нуждающихся! Мне даже показалось, что это кафе само, как хищник, глотает людскую массу и лениво пережёвывает её под бодряческие объявления радиокомментатора.
Не помню, как я дождался своей очереди. Уселся за П-образный стол где-то с краю. Разнесли нам горки блинов на тарелках. Непередаваемый запах поджаренного теста опьянил сразу так, что слюни потекли обильнее, чем у павловской собаки. И никакой сметаны. Ешь всухомятку. Но всё равно – прекрасно! Я набросился на блины, как тигр на добычу. И моментально опустошил тарелку. Мне подсунули вторую. И её одолел моментально. Потом ещё и ещё. По радио услышал свою фамилию – Кирилл Авоськин. Вспыхнули вспышки фото- и видеокамер. Но мне было не до этого. Я бросал в рот блин за блином, предварительно свёртывая их в трубочку. Так кочегар бросает уголь в топку котла.
Очнулся я от встряхивания. Кто-то дёргал меня за плечо. Три дюжих молодца в кожаных куртках и в нарукавных белых повязках – охрана.
– Ну, ты даёшь! – восхищенно выкрикнул один из них с золотым зубом. – Кончай, а то копыта отбросишь. Это сверх рекорда! В Книгу Гиннеса! Шестьдесят восемь блинов!
Я чуть со стула не свалился от этой цифры. Не может быть! Откуда-то налетели фотографы, люди с телекамерами, цветами. Начали тискать, хлопать по плечу, отрывать пуговицы, целовать куда попало. Потом объявили меня досрочным и абсолютным чемпионом и всучили пакет с призом. Живот благодарно молчал, переваривая рекорд.
Остаток дня я болтался по городу, изучая свои ощущения. Странно – часа не прошло, как я снова хотел есть. Всё сильнее и сильнее. Какое-то наваждение, болезнь, чертовщина. Так не может быть. Конечно, можно было разменять «зелёненькие» и предаться чревоугодию. Но валюту я берёг для жены. Вы понимаете – почему. Терпел. Кстати, в туалет трижды заглядывал. Из меня, как лава из вулкана. Но домой идти боялся. Почему? Чего? Из-за ненормального моего нынешнего состояния? Как я с таким аппетитом заявлюсь? Что скажу? Как объясню? Поймёт ли она меня? И вообще – надолго ли у меня этот недуг? И дёрнуло меня согласиться на идиотский укол! Как я ругал себя тогда!
Я занервничал, задёргался. Нужно было срочно разрядиться. И решил: пойду-ка в аптеку к «яну» и потребую вернуть прежнее состояние, поскольку не знал: надолго ли оно такое протянется. Даже если на это придётся премию отдать.
Прихожу. Накрашенная девица в белом халате заявляет, что Хугинян, или как там его, вчера вечером уехал в Израиль.
– Куда? – закричал я. – Что армянину делать в Израиле? А как же я теперь?
– А вы договор подписали, что претензий не имеете. Юридический документ. Вас предупреждали. Так что – ничего не знаю.
– А может это ваш «ян» в сговоре с устроителями конкурса?
А она молча пытается оттеснить меня к выходу. Вот тут-то меня и разобрало по-настоящему.
– Ах, мать вашу!.. Как людей травить – вы знаете, а как отвечать за это – так в Израиль! Счас я без всякого суда вашу лавочку раскидаю!
Девица от испуга стала белее халата и убежала с криком: «Милиция! Милиция!»
А я начал крушить всё подряд. Какие-то стеклянные этажерочки, полочки, баночки-скляночки. Звон разбиваемой посуды. Вонь от пролитых химикатов. Дым столбом. Я же сделался как сумасшедший. Ничего не соображаю в гневе. В раж вошёл. Понимаю только, что надо отомстить за своё несчастье.
В самый разгар моих необузданных, но извинительных поступков ворвались милиционеры, заломили руки и потащили на улицу. Впихнули в машину и вот…
Ночь провёл в изоляторе при милиции, насчёт живота я уж и не говорю. Муки адовы! Ну, дали мне кусок хлеба и какой-то бурды… Это даже и не червячка заморить, а так – пылинка. Не спал. Нары жёсткие. Утром жена прибежала. Вся в слезах.
– Тебя по телевизору областному показывали. Как же ты это? Я всю ночь тебя искала. И в больнице, и в морге. Прости меня – не жалела тебя, ругала. Дура я, дура!
Хотел я ей доллары отдать, полез в карман – тю-тю, нету их. Наверняка при обыске в отделении взяли в долг без отдачи. Ну, паразиты!.. Объяснять стал жене, а она руками машет:
– Ничего мне не нужно. Только сам скорее возвращайся. Ждать тебя буду, – и опять в слёзы.
– Не реви, – говорю. – Не имею на тебя обиды. Не ты виновата, а время такое дурацкое, да ещё этот армянин, чтоб ему самому такой укол просверлили. А также конкурс свихнутый, над людьми издевательский.
И в тот же день меня в суд за причинённый ущерб.
– Вот, граждане судьи, спрашивается: кто виноват? Кого судить надо? Меня или тех, кто дурацкие конкурсы устраивает? А как мне теперь жить с моим желудком? Это какие же миллионы нужно иметь, чтобы мою утробу прокормить? Где мне заработать эти миллионы? А кто мне мой выигрыш вернёт? Подскажите, судьи дорогие. Помогите!
После этих слов суд удалился на совещание и надолго засел там. В ожидании приговора я с вожделением поглядывал на пухленькую секретаршу суда. Уж очень аппетитная, чертовка!
Экскурсбюро «Экстрим»
Экзистенциальная повесть
1
Терпеть не могу чёрных кошек. Не потому, что я суеверный, а просто по факту. Стоит этой твари перебежать мне дорогу – обязательно со мной приключится какая-нибудь гадость. Так и сегодня. Только вышел из дома, как вдруг чёрная кошка (а может и не кошка – хрен их разберёт) как шуганёт из-под ног. Хотел я ей туфлёй поддать под хвост, но не успел. Удрала, зараза.
Настроение сразу упало. Ну, думаю, добром этот день не кончится. И как в воду глядел! Но об этом потом…
Иду себе по улице. Солнце обливает августовским жарком людские физиономии. Прохожие бегут туда и сюда, будто куда опаздывают. Машины мчатся, как угорелые. Столько их развелось – даже пробки на улицах образуются, несмотря на то, что наш город – глубинная провинция, забытая богом и властями.
А чего тут удивляться? Настроение и до кошки было неважным, а после неё и подавно стало хреновым. Вообще-то у меня отпуск. Чо хочу, то и делаю. Хочу – весь день на диване валяюсь, как летний валенок. Но это скука… Это не по мне. Мне что-нибудь этакое, чтоб адреналин закипел. А на улице – всё может случиться. Машина с копыт собьёт. Хулиганы пристанут. Споткнусь и ногу вывихну. Кирпич с крыши свалится на голову! Столько возможностей для развлечения! А всё потому, что я любитель сильных ощущений! Хотел в этот отпуск с приятелем по горам полазить. А он, как на грех, заболел. Вот и ошиваюсь, как неприкаянный, один по улицам и ищу на свою задницу приключений!
Вот над входом в двухэтажный дом вывеска: «Экскурсбюро «Экстрим». Читаю раз-другой, слева направо, потом справа налево. И никак не врубаюсь в смысл вывески. Насколько я помню, раньше здесь адвокатская контора была. Разогнали их что ли? Или рейдеры захватили? Сейчас это модно. Ну «Экскурсбюро» – это понятно. Прогулки там всякие, поездки по интересным местам в городе и его окрестностях. А где у нас эти интересности? Сразу за городом – глиняный карьер. С другой стороны – мусорная свалка. Там обанкротившийся завод железобетонных изделий. Ерунда какая-то с этими экскурсиями. А вот что означает «Экстрим»? Сплав на байдарке по нашей речушке с тухлым запахом из-за дырявых очистных сооружений? Прыжки с парашютом с крыши трёхэтажного дома городской администрации? Тоже мне – экстрим. Вообще-то, как я уже сказал, я человек рисковый. Если то, что на вывеске написано, не туфта, не замануха, а серьёзно, то стоит заглянуть. Чем чёрт не шутит. Может чо стоящее?
2
Перехожу улицу под самым носом КАМАЗа. Водитель высунулся из кабинки и обматерил меня:
– Ты, самоубийца грёбаный, из-за таких придурков мы в тюрьму попадаем. Сидел бы дома, раздолбай хренов!
