скачать книгу бесплатно
Потом резко развернулся и ушел в рубку управления. Уселся в кресло. Задумался. Антигравитатор не стал выключать, как будто надеялся, что он сам прекратит излучение. Или просто забыл о нем. А излучение опять попало на Солнце, и оно больно ударило по глазам, ослепив на мгновение. Риверс застонал и на ощупь, не глядя, хотел нажать кнопку отключения антигравитатора. Но не успел. Застонал и потерял сознание.
Солнце сошло с экрана, и снова в рубке – матовый свет от плафонов, а на экране – ночь с застывшими брызгами звезд. Он очнулся, но тут же уснул, и закрытые веки уставились на экран, по которому медленно проползали ленивые созвездья. Изредка разливалось оранжевым огнем удаляющееся Солнце. Антигравитатор продолжал излучать узкий поток теперь почти беспомощного и ненужного излучения. «Биофор» менял направление полета, и астронавигатор непрерывно рассчитывал все новые и новые трассы для возвращения на Землю. Но двигатель не работал, и «Биофор» постепенно удалялся от Солнечной системы.
10
Время шло с неизвестной скоростью. Частые смены траектории полета сменились одним вектором. Скорость, наверное, приближалась к скорости света. В обзорном экране творилось нечто феерическое. Позади корабля – яркое звездное нагромождение голубого цвета. Впереди – редкие краевые красноватые звезды, за которыми отчетливо пробивался сплошной мрак. Корабль явно поднимался над галактикой. Искусственная тяжесть внутри корабля ослабла.
Риверс метался по кораблю, заглядывая во все отсеки. Увидел труп Дакса и поволок его к выходному шлюзу. С трудом выбросил его в космос. Так он остался абсолютно один. Во всем мире один! Когда до него это дошло по-настоящему, он зарычал и долго сидел с закрытыми глазами, углубляясь в свои переживания. Мысль о том, что можно вернуться на Землю, не возникала в его сознании. Да и зачем нужно возвращаться на мертвую Землю. Где-то в подсознании повисла мысль: он не должен лишиться разума. Он должен сохранить реальное восприятие окружающей действительности. Он должен что-то предпринять, найти какой-то выход из ситуации. Но какой выход? Что в его силах? Для чего? И решение не приходило.
Страшное оцепенение овладело Риверсом, превратив его в апатичное существо, автоматически выполняющее физиологические функции выживания и сохранения своего «я». Он стал полуживотным. Звезды казались ему глазами хищников, и он прятался от них в своем жилом отсеке. Он перестал контролировать приборы и смотреть на большой экран. Он почти перестал осознавать себя человеком и забыл свое прошлое. Он опустился и внешне. Оброс курчавой и седой, несмотря на свой сорокалетний возраст, бородой. Нечесаные поседевшие космы свисали до плеч. Одежда превращалась в лохмотья. Микроклиматические установки автоматически создавали воздух, производили продукты питания и утилизировали отходы. Так можно было существовать десятилетия до износа всех систем жизнеобеспечения.
Так прошло много времени, но Риверс не считывал показания часов и земных календарных дней. Они ничего не значили для него. Может, прошел год… два… Что такое время для Вселенной? Несколько раз «Биофор» влетал в газопылевые облака, и тогда приборы защиты тревожно завывали в красном свете аварийных датчиков. Риверс забивался в отсек Анты, расположенный дальше от рубки управления. Он не думал о смерти. Тупое безразличие к своей судьбе стерло из его сознания понятие «жизнь».
11
Однажды Риверс очутился в рубке и случайно взглянул на обзорный экран. Космос выглядел миролюбиво. Он хотел что-то сказать и понял, что почти разучился говорить. Пошевелил распухшими губами и извлек несколько звуков: звезды… космос…
И вдруг он вспомнил ВСЕ. Словно молния сверкнула в сознании и памяти. Когда же он перестал быть сапиенсом? Сколько времени прошло? Дней, месяцев, лет? Он встряхнул головой, будто вытряхивал из нее все бессознательное и вредное. И пристально посмотрел на экран. Незнакомые созвездия огромной дугой опоясывали видимый горизонт. Антигравитационного излучения оказалось недостаточно, чтобы вырваться за пределы Млечного Пути. Теперь «Биофор» несся обратно к Солнечной системе и, в конечном счете, к ядру галактики, чьи притяжения превышали антигравитацию, излучаемую кораблем. Риверс поспешил выключить антиграв.
Долго просто сидел и вспоминал. Огляделся. Увидел себя в зеркале и ужаснулся. Упал на пол и зарыдал, давясь слезами и размазывая их по грязному обросшему лицу. Перед его взором, словно призрак, возник явственный призрак одиночества. Он закричал в пустоту, надрываясь:
– Домой! Домой!
Им овладела лихорадочная жажда деятельности. Забросал навигатор вопросами и жадно изучал ответы. Далеко занесло его! К самому облаку Оорта. Можно ли найти обратную дорогу? Почему он не сразу сделал это, когда Земля еще была рядом? Умные механизмы по его заданию рассчитали новую трассу, соединяющую «Биофор» с почти невидимым Солнцем. Антигравитационный двигатель оказался исправным.
И тут он вспомнил о событиях на Земле, о том, что он, возможно, лично уничтожил тысячи или даже миллионы людей. Пусть врагов, но людей. А попутно и ни в чем не повинных людей. И теперь, вернувшись, что он застанет? Радиоактивную пустыню? Ядерную зиму? Одичавшие остатки хомо, но уже не сапиенсов? А может быть, мир и порядок был все-таки восстановлен, и цивилизация, пусть в упрощенном виде, все же существует? И ненависти ни к кому больше не было в его измученной душе. Ненависть сгорела в одиночестве. Осталось чисто биологическое, почти бессознательное влечение к себе подобным вне их социальных и политических отношений. Жизнь тянется к жизни из теней мертвой природы. Разум – к разуму. Таков истинный закон Вселенной. И вот ничтожный разумный атом оторвался от своего детского и обжитого места и умчался в неведомую даль, чтобы слиться с мировой энтропией, с «ничто», и все же суметь вернуться к таким же, как и он сам. Пусть еще годы одиночества, но они будут годами ожидания. И еще Риверс был теперь уверен, что сумеет доказать свое право на существование в уцелевшем обществе, даже если это будет стадо первобытных дикарей.
12
«Биофор» опять мчится в звездную россыпь, в которой затерялась одна-единственная звезда, дающая свет, тепло и жизнь. И снова текут дни, месяцы, а может быть, и годы.
И однажды приборы сказали ему, что вот та еле видимая звездочка – его родное Солнце. А потом она приблизилась. И знакомые созвездья нарисовались на черном бархате космоса. И как-то раз он услышал радиосигналы, и их звуки были осмысленны. Потом они исчезли. Были ли сигналы посланы разумными обитателями других миров или означали неизвестную игру природы?
И опять шло время. И казалось, что космос состоит только из пустоты и далекого роя бесчисленных звездных точек. И даже он сам есть только концентрат пространства и времени. Риверс узнавал созвездия и радовался, как ребенок. А Солнце все росло в диаметре и притягивало своим невидимым магнитом к себе. Он узнал Юпитер и Сатурн. И плакал от радости. И вот, наконец, обозначилась и Земля – маленькая голубенькая точечка. Настал великий час возвращения. Пора готовиться к встрече.
Выглядел он теперь глубоким стариком с седой шевелюрой, с провалившимися щеками, сгорбленный и трясущийся. Но все равно заставил себя побриться, искупаться и переодеться. И подумал: кто на Земле помнит его?
Кому он будет нужен? С чем вернется он в новую эпоху, великий отщепенец забытых веков? Не окажется ли он сам пещерным дикарем перед незнакомым будущим? С какой философией, с какими знаниями предстанет он перед людьми иной эпохи? С каким грузом прошлого? Не обвинят ли его в уничтожении мирного населения, а не только своих врагов? Поставят ли ему в вину гибель своего экипажа, за который он нес ответственность перед своей родиной? Впишутся ли в новую жизнь его привычки и образ жизни, чуждые новым поколениям? Найдет ли он родственную душу, способную понять его, простить, ввести в новый круг жизни? Эти мысли заставили забиться его сердце так сильно, что он застонал, сжимая челюсти. Эта боль поколебала его надежду и уверенность в необходимости возвращения.
13
И вот оно появилось во весь рост родное и приветливое – Солнце. А вот и Земля, освещенная наполовину. Пока еще маленький шарик, видимый с орбиты Юпитера. Риверс неотрывно вглядывался в ослепительный диск, не боясь ослепнуть. А потом переключался на Землю.
И вдруг раздались сигналы внимания. Замигали индикаторы встречи с неизвестным телом. Возможно, астероид. На обзорном экране появилась светящаяся точка. Она заметно перемещалась в пространстве. Иногда перекрывая далекие звезды. Расстояние до «точки» было не больше парсека.
Риверс вскочил и пристально вглядывался в эту точку. И вот он услышал не просто сигнал, а настоящие, живые голоса. Незнакомые слова ворвались в рубку, наполняя ее сладостными звуками разумной речи. Он жадно слушал эту речь, страстно желая понять смысл чужих слов. И ожидание возможной встречи с разумными существами учащало дыхание. И он решил направить им свое обращение.
– Говорит «Биофор». Говорит единственный уцелевший член команды космического корабля Генрих Риверс…
Говорил много и сбивчиво. Наконец устал и стал ждать ответа, хотя язык их был ему незнаком. А его язык для них? И кто они? Откуда? Жители новой Земли или обитатели планет из других звездных систем? Ему страстно захотелось хоть на миг увидеть человеческое лицо… просто человека любого возраста из любого времени. И окинуть взглядом Землю. Какая она стала теперь? Обитаема ли она теперь? Или безжизненна, как и миллионы планет в мироздании? А вдруг встреча с инопланетянами может оказаться гибельной для него? Тысячи противоречивых мыслей проносились в сознании.
Звездолет неизвестной конструкции стал удаляться. Риверс похолодел. Его отвергли? Неужели это означает, что ему запрещено приближаться к Земле? Он обезумел. Порывался выскочить наружу, в пустоту. Прятался по отсекам. Снова жадно глядел на экран и ловил в звуковом вакууме крохи слов. Но их больше не было. Риверс кричал в микрофон:
– Люди Земли, будьте великодушны!
Потом он хватался за кнопку антигравитатора и, злобно бормоча проклятия, нацеливался на удаляющуюся точку. И снова кричал, протягивая к экрану дрожащие руки:
– Не уходите! Возьмите меня с собой!
И звездолет остановился. И медленно, словно нехотя, направился к «Биофору».
14
Экран вспыхнул неожиданно ярко. Риверс увидел обыкновенных людей в непривычных одеяниях. Мужчины и женщины. Они очень внимательно смотрели на него и молчали. Это были, несомненно, люди Земли. Риверс почти шепотом произнес отрывочно:
– Земля. «Биофор». Двадцать первый век. Атомная война. Мое вмешательство на стороне западной цивилизации. Возможно, я убийца очень многих людей. Своих и чужих. Виновных и невиновных. Можно ли меня понять и простить? Вы – земляне. Вы уцелели. Я когда-то покинул ее и долго скитался между звезд. Отвык от людей. Могу ли я быть принятым вами?
Один из астронавтов пристально посмотрел на Риверса. И заговорил на родном языке Риверса, правда, с каким-то акцентом:
– Человек прошлого, я понял тебя. Не ты один приходишь из прошлого. История сохранила память о той страшной войне. Но цивилизация не погибла. Основной успех в победе над силами зла принадлежит России. Сейчас это процветающая страна. Да, на Земле осталось всего десять миллионов здоровых человек. И ты виновен в массовой смерти. Но ты и тот человек, который нанес врагам огромный урон. Суд оправдал тебя. Никаких войн с тех пор на Земле нет. Все народы объединились в единое сообщество. Мы помним – вас было четверо?
– Их больше нет, – с трудом ответил Риверс.
– Тяжелые испытания выпали на твою долю. Человек прошлого. Но мы приглашаем тебя в нашу жизнь. Тебе будет очень трудно. Но мы поможем освоиться. У нас изменилось все. Все! Ведь на Земле с тех пор прошло почти сто лет. Так что… Все другое. Все чужое для тебя. Останови свой корабль. Мы приблизимся и возьмем тебя к себе.
Связь прекратилась, дав время Риверсу обдумать приглашение.
15
Риверс закрыл глаза и прошептал:
– Родина, прости!..
Ему стало вдруг совершенно ясно, что он недостоин новой жизни. Он виноват в смерти своих соотечественников. И даже, если суд землян оправдал его, он должен осудить себя сам. Он не имеет морального права вливаться в их ряды и становиться равным членом нового общества. Он не будет понимать людей, а они – его. Он не хочет быть музейным экспонатом, свидетельствующим о черных годах истории. Как если бы вдруг ожил Аттила или Тамерлан. Какой смысл в продолжении его личного существования в чужой среде и не только на Земле, но и вообще? Но если никому не нужна его жизнь, почему должны жить другие?
Эта мысль потрясла его и овладела им. Негнущимися пальцами он навел антигравитатор на звездолет землян. Нехорошо усмехнулся и нажал кнопку пуска излучения. И оправдывал сам себя:
– Если жизнь где-то и зародилась в космосе, то это было его ошибкой. Правду говорил Дакс: смерть – вершина материи.
Но звездолет был окружен защитным полем, которое в одно мгновение испепелило «Биофор».
На орбиту не вернулся
Индивидуальный посадочный модуль отделился от «Стрелы» и через полчаса опустился на каменистую поверхность незнакомой планеты. Немедленно была установлена радиосвязь. Все дальнейшее излагается по магнитной записи переговоров между капитаном «Стрелы» и разведчиком на модуле.
РАЗВЕДЧИК: «Стрела», «Стрела». Выхожу на связь. Приземлился. Вернее, припланетился успешно.
КАПИТАН: Поздравляю. Итак, повторяю: разведка строго по программе. Связь непрерывная. Рассказывай обо всем, что увидишь, почувствуешь. Видеозапись непрерывная.
РАЗВЕДЧИК: Ясно, ясно. Жаль, что в атмосфере полно углекислого газа, не вылезешь из скафандра.
КАПИТАН: Я тебе вылезу. Из модуля ни на шаг. Инструкция…
РАЗВЕДЧИК: Не волнуйся, не вылезу.
КАПИТАН: Давай визуальный анализ. Потом решим, что делать.
РАЗВЕДЧИК: Нахожусь на красно-бурых камнях. Что-то вроде холма с плоской вершиной. Такие же вершины разбросаны по всей долине на порядочном расстоянии друг от друга. Но самое интересное – между ними. Странное зрелище…
КАПИТАН: Не тяни. Нам же с орбиты не видны детали. Полосы и все. Что там?
РАЗВЕДЧИК: Это трубы темно-зеленого цвета. Метра два диаметром. Откуда они начинаются – не вижу. Но все тянутся в одну сторону. Очень близко друг от друга. Но чем дальше от меня… трубы разворачиваются и постепенно принимают поперечное направление. Становятся фиолетовыми. А дальше какой-то туман.
КАПИТАН: Как, по-твоему: что это?
РАЗВЕДЧИК: Стволы… Бревна… Колонны… Трубопроводы… Гряды растительности… Брустверы… Искусственные образования… Все что угодно. Надо опуститься к ним поближе.
КАПИТАН: Нам отсюда видно, что твой район сплошь состоит из полос, идущих радиально, слегка закручиваясь к центру, расположенному от тебя километрах в десяти на юго-восток. Там местность понижается и все окутано, как ты говоришь, туманом. Все скрыто. Полосы идут к этому центру или выходят из него. Ты находишься в трех километрах от внешнего контура полосатой зоны. Давай так. Спустись, но зависни над объектом не ниже десяти метров. Осмотрись. Тогда решай.
РАЗВЕДЧИК: Опускаюсь. Ближе… Ближе… Да, это гладкоствольные трубы. Просвет между ними не более двух-трех метров. Но под ними – темно, ничего не видно. Какие-то переплетения. Все трубы разные. Одни толще, другие – тоньше. Местами на них бурые наросты. И никакого движения. Полная неподвижность. Впрочем…
КАПИТАН: Что еще?
РАЗВЕДЧИК: Какие-то отростки с шишками на концах. Вроде коровьих хвостов. Вот один такой хвост поднялся из щели между трубами. Ого! На такую высоту? Слегка покачивается. От ветра?
КАПИТАН: Только один хвост?
РАЗВЕДЧИК: Да нет. Вот еще… И еще. Выскочит, покачается и назад. Будто кто-то втягивает.
КАПИТАН: Предположения есть?
РАЗВЕДЧИК: Представь себе гигантский лесоповал. Во всю долину. Только деревья непомерно длинные и все лежат вершинами или комлями к одному центру. Лес не лес. Трубы не трубы. Черт знает, что это!
КАПИТАН: Ну ладно. Пролети вдоль к эпицентру.
РАЗВЕДЧИК: Ты так говоришь, будто это действительно лесоповал. От взрыва? Может, быть, это тоже следствие падения своего Тунгусского метеорита?
КАПИТАН: Но ты же видел, что вся низменная часть планеты покрыта такими очагами с радиальным расположением полос. В каждом очаге – свой эпицентр, куда сходятся или откуда выходят эти «трубы».
РАЗВЕДЧИК: Да, я помню. Значит, к центру?
КАПИТАН: Давай. Но осторожно. Кто знает, что приготовила нам природа.
РАЗВЕДЧИК: Лечу. Но могу ручаться, что это не живое.
КАПИТАН: Всему свое время. Лучше наблюдай внимательнее.
РАЗВЕДЧИК: Подо мной самая толстая «труба». Она плавно изгибается по рельефу. «Лебединая шея»…
КАПИТАН: Какая шея?
РАЗВЕДЧИК: Я так назвал эту трубу. Похожа… О-ох!
КАПИТАН: Что там? Не молчи…
РАЗВЕДЧИК: Что-то ударило в дно модуля. Мягким, но упругим. Как будто запустили глиняным комом. Внизу все спокойно. Ну и шутки… Кое-где над «Лебединой шеей» покачиваются «хвосты». Неужели это растения?
КАПИТАН: Мне не нравится этот удар. Смотри там…
РАЗВЕДЧИК: Птицы… птицы! С крыльями. Клювы, как ножницы. Ближе… Какие огромные…
КАПИТАН: Ну, вот и первые обитатели планеты. Стало быть, есть жизнь. Отлично! И что они?
РАЗВЕДЧИК: Летят к вершине одного холма… Ого!
КАПИТАН: Ты что кричишь?
РАЗВЕДЧИК: Мне показалось…
КАПИТАН: Когда кажется…
РАЗВЕДЧИК: Это правда. «Хвост» подскочил и «шишкой» сбил одну птицу. Мгновенно, как выстрел.
КАПИТАН: Дальше, дальше.
РАЗВЕДЧИК: Ну и она упала. Прямо в чащу между трубами. Вот тебе и «лебединые»… Черт, опять ударили.
КАПИТАН: «Хвостом»?
РАЗВЕДЧИК: Больше нечем. Надо подняться выше, не то… Леший тебя возьми!
КАПИТАН: Говори, говори…
РАЗВЕДЧИК: Не могу подняться.
КАПИТАН: В смысле? Что-то держит или с двигателем нелады? Ты без намеков.
РАЗВЕДЧИК: Что-то держит. Мне не видно. Кто-то или что-то тянет модуль вниз. Сейчас проверю.
КАПИТАН: Ну?
РАЗВЕДЧИК: Теперь вижу. Десятки «хвостов». Ухватились за амортизаторы… Как щупальца… Приняли модуль за птицу?
КАПИТАН: «Трубы» с «хвостами» – живые?
РАЗВЕДЧИК: Пока так не считаю. Включаю двигатель подъема…
КАПИТАН: Ну, что?
