скачать книгу бесплатно
папку в мягком кожаном переплете и шумно бросил на стол, да и
сам подпрыгнул от неожиданного удара папки о стол. – Я знаю, –
продолжал он. – Я знаю, что ты человек в этом деле серьезный, все
поймешь. И уверен, что на тебя можно положиться, нет надежней
тебя. От других я эту папку прятал, скрывал, не заикнулся бы про
нее! Но от тебя не стал! Помню, как тогда помог мне. Еле концы с
концами сводил. Все помощи боялся у людей просить – совести не
хватало, да унижаться не хотелось. Только ты один выручил. Да так
просто, не вникая, не расспрашивая. «Тяжело, говорит, тебе в
чужом городе без родных, без друзей, – и радужную бумажку
передо мной на стол. – Потом отдашь». До сих пор ценю! Теперь
времена-то те как в тумане. Разжился. Ни на что не пожалуешься. А
твою помощь вовек не забуду. Так что, если хочешь –
присоединяйся, будем коллегами. Не горишь желанием – твоё дело.
Я настаивать не буду. Да, и еще, сразу скажу, во избежание
недомолвок, чтоб уж не думалось. На твои материальные затраты я
не рассчитываю, так и знай, с финансированием порядок. Слышал,
что ты все там же работаешь, а я ведь помню, с прошлой встречи
помню, как ты грезил это болото оставить. Так что решай, думай.
Моё дело – предложить, а дальше уж сам. Самому выбор делать.
На последних фразах Григорий Журкин потирал свои
наручные часы с видом задумчивым и сосредоточенным, пытаясь
уловить каждый неслышный вздох, каждую мысль, так явно
пролетавшую в голове собеседника. После неторопливого
молчания, Гомозов, с нескрываемым удивлением даже для себя,
склонился в положительную сторону:
– Я изучу проект и сделаю правильный выбор, – вздрогнул он
от своего уверенного голоса. – И возможно, чуточку доработаю.
– Это правильно. Это точный ответ, что я и предполагал, –
довольно прогудел Журкин.
Перед столом замаячил официант, заказ, наконец-то, принесли.
Приятели ненадолго замолчали, отдавая должное съестному на
подносе.
– Так что, такие у меня дела, Филолет, – на распев выговорил
Журкин, стуча ложечкой, помешивая чай, и вдруг прерывисто
вскрикнул: – Еще что?! Что еще у меня нового! Эх!!! Все расскажу!
Я за то время, что мы с тобой не виделись, путешествовал много.
Что хотел – всё посмотрел. Махнул и во Францию, и в Италию, и в
Чехию, в Лаосе был. Да что там Лаос! Даже в Болдино ездил. В
прошлом году, например, в Индию занесло…Ненадолго, правда. А
позже вот, приехал и собаку завел, – Журкин замолчал, его губы
слегка покривились и, плаксиво пролепетали: – Единственное, что
меня сейчас волнует, мой дорогой друг – это то, что я до сих пор не
женился.
У Гомозова дернулся левый глаз. И едва ли Журкин,
увлеченный своим откровением и разглядыванием чаинок,
колыхающихся в кружке под влиянием кругового затихающего
вихря, мог усмотреть сию маленькую надрывную черту, на
короткий момент неодобрительно исказившую внешность
приятеля. Поэтому так же отрешенно и самозабвенно он
продолжал:
–Да, ладно бы там жениться! Это еще куда не шло! Я даже за
свое многолетнее расточительство времени не встретил той
женщины, которая оказалась бы главной находкой в моей жизни. А
это ведь не так-то просто, мой дорогой друг. Не так-то просто… Ну,
ты ведь понимаешь меня, наверное… Да? Понимаешь?! А собака…
А собака-то что. Собака-то, как бы не старалась, все равно
женщину не заменит, – Журкин надрывно засмеялся и продолжил
легко, не скрывая отличного расположения духа, вдруг
снизошедшего: – Путешествовать – путешествовал. Работа – есть,
да будет еще лучше! Дом – есть! Даже собака есть. Жены вот нет. А
времени на расцвет не так уж и много у нас остается. Да и кому я
дряхлым стариком-то буду нужен? Разве только из-за выгоды какой.
Как-то, знаешь, остепениться хочется. Ну, к примеру, через годик,
свою семью завести. Вот что стало в моих планах! Не в разрез с
работой, разумеется, – тут говоривший деловито прикашлянул и
вздохнул. – Вот так-то переменился Гриша Журкин, сторонник
холостяцкой жизни! Жениться хочу. Ну, с этим что-то не везет.
Оказывается, не так-то просто на наших старых порах, мой
любезный, влюбиться да и жениться! Не те мы уже! Не те.
Зачерствели совсем!
– Мерзость какая! – процедил ни с того ни с сего Филолет
Степанович и отодвинул желеобразный нежно-розовый десерт, и,
только секундой позже поднял глаза на Журкина, который сидел в
недоумении. – Нет, ну ты посмотри, посмотри, что они мне
принесли! Десерт! Какой же это, к черту, десерт! Это же в рот не
вломишь! А ведь это еще и глотать полагается!
– Да, подожди ты со своим десертом! – чуть раздраженно, но
весело вмешался Журкин, которого отстранили от задушевного
диалога. – Десерт, как десерт… Оставь его в покое. И прекрати
трясти тарелку! Это становится невыносимо! Не понравился –
закажи еще что-нибудь, поплотнее, нормальное на твой взгляд. А
то! Я ему про женитьбу! Такую серьезную тему завожу, а он мне
про десерт! Сто лет не виделись, а всё брюхо набить на уме! –
Журкин приподнял хрупкую тарелочку, стоявшую перед
Гомозовым, слегка тряхнул ее, от чего что-то розовое и
желеобразное пружинисто покачалось из стороны в сторону. –
Официант. Официант! – крикнул он, привлекая к себе внимание
публики кафе. Тут же к нему подбежал хиленький молодой человек
в форме, и Журкин заявил: – Достопочтенный, уберите,
пожалуйста, это блюдо! – с явным возмущением сообщил он. – На
моего коллегу оно оказывает раздражающий эффект. А у меня, вы,
знаете, вообще аллергия на желатин! Жуткая аллергия! – поспешно
проговорил Журкин слегка в нос. – Просто жутчайшая!..А-а-пчхи!
А-а-а-пчхи!
Официант без лишних слов быстро схватил блюдо и в момент
ретировался, испуганный тем, что сейчас громыхнет еще один
раскат невыносимого «а-пчхи», и неприязненно заденет
достоинство его всеугождающей профессии. Журкин, тут же
утерявший аллергический симптом, тихонько захихикал, Гомозов
