скачать книгу бесплатно
Рюссен коммер!
Елизавета Борисовна Александрова-Зорина
Голос поколения. Современный роман
«Рюссен коммер!» – роман про свободу. Свободу выбора судьбы, любви, страны, в которой ты хотел бы жить.
Героиня Елизаветы Александровой-Зориной – политическая активистка, на чью долю выпадает вынужденная эмиграция, удивительная жизнь в Европе и не менее удивительное возвращение домой, в Россию.
Роман написан в духе новой журналистики, максимально публицистично, остро и с «открытыми глазами».
Елизавета Александрова-Зорина
Рюссен коммер!
© Е. Б. Александрова-Зорина, текст, 2021
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *
Все реальные герои вымышлены. Все вымышленные герои реальны.
За слова и поступки персонажей автор не несёт никакой ответственности.
Перемен («Кино»)
Когда в дверь позвонили, было три часа ночи. Мучаясь бессонницей, я слушала на YouTube лекции обо всём подряд, этике в цифровую эпоху, дигитализации смерти, правовых аспектах освоения Арктики и ранненовоирландских мифологических генеалогиях. На племенах богини Дану я наконец-то задремала. А потом в дверь позвонили. Ещё и ещё раз. Я подумала, что это кто-то из своих, наверное Феликс. Завернувшись в одеяло, отправилась открывать. Но глазок зажали пальцем, и кто стоял на площадке, было не разглядеть.
– Открывайте, – крикнули за дверью.
– Вам кого?
– Вы залили соседей снизу. Открывайте.
Я бросилась в ванную, проверила кран, ощупала пол – сухо.
– Вы ошиблись, – крикнула я, приложив губы к замочной скважине.
– Открывайте!
Я отправила сообщение Феликсу: «Ко мне ломится сосед, говорит, что залила его». Ответ пришёл сразу: «Не открывай, это менты». – «И что делать?» – «Не знаю».
Дверной звонок зазвонил долго, протяжно – кнопку утопили и так держали. Как была, в одеяле, я вышла на балкон. Закурила, чтобы унять дрожь. Под окнами стояли две полицейские машины, поодаль – автозак. «Полиция выламывает дверь, автозак у меня под окнами», – написала я в Facebook, добавив фото.
Сверху упала толстая верёвка, ударила по стеклу. Наверное, из квартиры двумя этажами выше, там жил чиновник Моссовета. Он как-то крикнул мне вслед: «Пятая колонна!», когда моё фото появилось в газете. Мы с Феликсом тогда приковались наручниками к забору Следственного комитета на Бауманской.
Один из полицейских, который пониже, схватил конец верёвки и начал по ней подниматься, упираясь ногами в стену дома.
– Шею не сверните, – крикнула я ему.
– О своей беспокойся.
Я быстро сделала фото для соцсетей. Полицейский попытался прикрыться рукой, едва не сорвавшись. Под первым статусом, несмотря на позднюю ночь, были уже тысячи лайков и бесполезных «держись» и «мы с тобой». Много сообщений пришло в мессенджер. Один из бывших активистов, с которым когда-то начинали вместе, написал: «если решишь уезжать, я тебе помогу, выбирай францию или чехию, там много наших, а в германию лучше не суйся».
На мобильный позвонили с неизвестного номера, и я ответила, не спуская глаз с полицейского – тот потихоньку добрался уже до второго этажа.
– Добрый день, это НТВ.
– Идите в жопу.
Полицейский был уже близко. Прицелившись, я швырнула в него окурком и захлопнула окно. Вернувшись в комнату, запахнула шторы, словно это чем-то могло помочь, и отправилась на кухню, не выпуская из рук телефон. Просыпав кофе на стол, машинально взяла тряпку, но отбросила. Какой смысл наводить порядок, если вот-вот вломится полиция. Можно начинать поиски новой квартиры, после таких историй меня всегда выселяли, пару дней на сборы – и всё.
Снова зазвонил телефон. Это был Феликс.
– Что там у тебя?
– Менты ползут по верёвке, – я пыталась сказать это задорно, со смехом, но вышло как-то жалобно.
– Выходи из всех аккаунтов, стирай всё. Адвокат приедет, только дай знать, куда тебя увезли. И как всегда, пятьдесят первая – никто не обязан свидетельствовать против самого себя.
Тут раздался звон разбитого окна.
– Ладно, не в первый раз же, да?
– На этот раз всё серьёзно. Лысому взрывчатку подбросили, но он успел меня предупредить. Тимура взяли, Майя с Тетерей через окно сбежали, – сказал Феликс и отключился.
Полицейский через разбитое окно забрался с балкона в комнату, прошагал по квартире, словно у себя дома, и попытался открыть дверь.
– На себя дёрните посильнее, а то замок заедает, – крикнула я ему с кухни, а сама стирала фото и сообщения.
– Угу, пасиб, – он открыл дверь и впустил людей в форме и масках.
В кухню ворвался человек с автоматом наперевес и сбросил меня со стула, уложив лицом вниз. Затем поволок в комнату, где другие уже осматривали разбросанные на столе книги и бумаги. Один из полицейских достал свёрнутые в рулон листы ватмана, которые остались с последней акции. «Нет полицейскому произволу», «Россия – не тюрьма», «Хватит нас убивать», – было написано на них. Другой пытался подобрать пароль к ноутбуку. В коридоре стояли сонные понятые, двое мужчин из тех, что всегда выезжают на такие вызовы. Мне даже показалось, что я уже где-то их видела. А впрочем, все они на одно лицо.
– Пароль? – кричал полицейский, размахивая передо мной ноутбуком, но я в ответ только смеялась.
Обыск длился несколько часов. Я лежала на полу, посреди комнаты, держа руки на затылке, и у меня страшно болела спина. Полицейские раскладывали вещи по коробкам из моей же кладовой и диктовали опись понятым, подписывающим листы. Каждый раз, когда я пыталась закрыть глаза, чтобы вздремнуть, полицейский без маски, тот, что первым забрался в квартиру через окно, поддавал ботинком по рёбрам.
– Не спи, сука, глаза открой.
– Я имею право на адвоката. И на звонок.
– Она, блин, думает, что в американском кино снимается, – смеялся он.
Понятые, зевая, стояли, опершись о стену, и со скукой слушали, как полицейский диктует им содержание коробок, которые оперативники одну за другой выносили из квартиры. Ноутбук одна штука, веб-камера одна штука, жёсткий диск на два терабайта одна штука…
– Я вот как думаю, – сказал полицейский, подписывая лист с описью, – если не нравится страна, то вали отсюда, правильно, да?
Остальные не ответили.
* * *
Меня привезли в районный следственный комитет. Старое двухэтажное здание из красного кирпича за высоким решётчатым забором. Полицейский вышвырнул меня из автозака. Руки были сцеплены за спиной наручниками, я не удержала равновесия и растянулась на дороге.
– Пьяная, что ли? – пнул он меня.
У него зазвонил мобильный, и он, понизив голос, пробормотал:
– Не могу сейчас говорить. У меня тут политическая.
Меня отвели в тесную комнату без окон, с голыми стенами и высоким, покрытым сырыми разводами потолком. В комнате были только стол и два стула, больше ничего.
– Есть хочу, – сказала я сержанту. – Можно мне пиццу заказать?
Он прицепил меня наручниками к стулу и вышел.
Первое время я ждала, когда кто-нибудь придёт, и прислушивалась к каждому звуку за дверью. Потом попыталась поспать, положив голову на стол. Но уснуть не смогла и чувствовала себя совершенно разбитой. Ныла спина, сильно знобило, хотелось в туалет и курить.
Я не знала, сколько прошло времени – час, два, пять. Без окна невозможно было понять, ещё ночь или уже утро. Дверь открылась, вошёл мужчина в штатском, за ним – другой, в форме.
– Я хочу в туалет.
Следователь, тот, что в штатском, сделал знак второму отвести меня.
Туалет был этажом выше, грязный, тесный, без кабинок. Два треснувших унитаза, протекающий рукомойник, переполненное мусорное ведро в углу, разбросанная бумага вокруг.
– А наручники? – повернулась я спиной, протянув руки.
Полицейский не пошевелился.
– Как я штаны сниму? – разозлилась я.
Он стоял, поджав губы и уставившись мне куда-то в переносицу. Я попыталась дотянуться до молнии, но ничего не вышло. Полицейский смотрел серьёзно, без тени улыбки.
– Может, ширинку хотя бы расстегнёте мне, раз уж вы так меня боитесь? – сдалась я.
Он снова ничего не ответил. Я ещё раз попыталась дотянуться до молнии, извернувшись, но всё было бессмысленно. Полицейский взял меня за плечо, толкнул вперёд и повёл обратно. Зачем-то прихватил пакет с мусором.
– Если у меня мочевой пузырь лопнет, у тебя, козёл, будут проблемы, – тихо процедила я.
Мы вернулись в ту же комнату без окон. Полицейский остался стоять у дверей, а следователь указал на стул.
– Он не снял с меня наручники, – сказала я. – Я хочу в туалет.
– Ответишь на вопросы, отведём тебя в туалет, – ответил следователь. – В твоих же интересах отвечать быстро и по делу. Если не хочешь обоссаться. – И тут же перешёл на «вы»: – Вы состоите в организации «Левый переворот»?
– Поворот. А не переворот. И это не организация, а страница в Facebook. Арт-полит-активизм, вот и всё.
– О каком перевороте идёт речь? Государственном?
Я отвернулась, не ответив. Полицейский подошёл ко мне и двинул ногой по стулу, давая понять, что отворачиваться не стоит.
– Вы готовили государственный переворот? – с нажимом спросил следователь.
– Вы бредите? Мы левые арт-активисты, ведём группы в соцсетях, ходим на митинги, проводим разные акции.
– Цель вашей организации?
– Мы хотим изменить ситуацию в стране, боремся за гражданские права. В любой цивилизованной стране протесты – это нормальная форма давления на оборзевшую власть.
– Давления на власть, – закивал следователь. – Понятно. А самодельная взрывчатка – тоже нормальная форма давления на власть? В цивилизованной стране?
– У нас мирное движение, а не боевое подразделение. Какая ещё взрывчатка?
– Которая хранилась на балконе у одного из ваших соратников. У Андрея Андреевича Семёнова.
– У Лысого? Да откуда у него взрывчатка? Менты подбросили.
– Кто? – переспросил следователь.
– Менты, – упрямо повторила я.
Очень хотелось в туалет, низ живота сводило от резкой боли, кружилась голова.
– Вы никогда не слышали от Андрея Андреевича разговоров о том, что хорошо бы где-нибудь чего-нибудь взорвать? О том, что он готовит нападение на отделение ФСБ или полиции?
Я фыркнула в ответ.
– А о том, что другой ваш соратник, по кличке Феликс, собирался захватить склад боеприпасов в воинской части? В Электрогорске? Кстати, Феликс – это в честь Дзержинского? Его же на самом деле Алексей зовут?
– Вы бредите, – процедила я. – Феликс продуктовый ларёк захватить не сможет, не то что воинскую часть. Да и как можно захватить воинскую часть без оружия?
– Устроив теракт, например?
Я закатила глаза.
– Расскажете мне что-нибудь о тренировках по стрельбе и спортивному ориентированию?
– Вы о чём вообще?
– О том, как все участники организации «Левый переворот»…
– Поворот! – перебила я.
– …«Левый переворот» уходили на недели в лес, где проходили боевую подготовку.
– Какую ещё подготовку? В походы мы ходили, на байдарках в Карелии сплавлялись. Слушайте, я на самом деле хочу в туалет. Очень хочу. У меня сейчас там всё лопнет, вам это надо?
Следователь пропустил мимо ушей.
