Поющая раковина Одиссея

– А ты почему не в садике? – спросила она. – Ты не заболел?

– Нет, просто горло болит, мама сказала, что дома нужно посидеть пару дней.

«Еще одно вранье, но хоть ребенок не так болен…»

– Тебе скучно, да… – она прикидывала, как бы половчее закончить разговор.

Ясно только, что в городе Глеба нет, он в отъезде. А вот где, если тут, с Мариной, его тоже нету?

– Да, есть немножко, но папа сказал, что, если я буду хорошо себя вести, он привезет мне козлотура.

– Кого? – удивилась Марина.

– Козлотура, это такое животное… Только папа не живого привезет, потому что живой очень большой, а его копию игрушечную, вот! Ой, мама пришла…

Марина поскорее нажала кнопку отключения. Она и так чувствовала себя не слишком хорошо, потому что обманом пыталась что-то выведать у ребенка.

Значит, Глеб врал всем, а не только ей. Не то чтобы это радовало, но Марине почему-то стало легче. Пора перестать зарывать голову в песок и посмотреть правде в глаза. Он врет, придумывает отговорки, похоже, что она, Марина, совсем ему не нужна.

Вряд ли он к ней прилетит, а если и прилетит, то не завтра и не послезавтра. Так что ей нужно взять себя в руки и использовать это время для того, чтобы отдохнуть. Но сначала избавиться от этого слова, которое назойливо вертится в голове: козлотур, козлотур…

Она подумала, что ребенок придумал это странное слово или же Глеб придумал его для сына.

Но нет, определенно, она слышала его раньше…

Нет, так можно рехнуться, если сидеть в номере. Как раз обед, можно выйти.

Марина заставила себя переодеться, расчесала волосы и даже нанесла легкий макияж.

Народу за обедом было много – на пляже слишком жарко, все спрятались в помещении под кондиционер. Она заставила себя съесть что-то легкое и выпила два стакана сока.

Люди вокруг шумели, смеялись, оживленно разговаривали, ели много и с аппетитом. На Марину никто не смотрел, она сама увидела себя в зеркале – одинокая унылая фигура, и на лице такое мрачное выражение, как будто у нее украли все деньги или… или бросил любовник. Да, пожалуй, что так и есть.

Она скрипнула зубами. Нет, так жить нельзя. Нужно отвлечься. Но куда пойти? Ага, она знает, она пойдет в тот самый отель, посмотрит на него при свете дня. В парке тенисто, прохладно…

Марина прошла через гостиничный парк, вышла на знакомую тропинку, выложенную гравием.

По сторонам тропинки росли густые кусты, усыпанные крупными темно-красными цветами. В памяти Марины всплыло название этих цветов – гибискус. Ну да, гибискус, его еще прежде называли, кажется, китайской розой…

У бабушки рос такой цветок в большом горшке, бабушка называла его «аленький цветочек». Только он раз в полгода выдавал один большой махровый цветок, а тут их много.

В кустах монотонно щебетала какая-то птица, словно раз за разом повторяла по-английски – «ай лав ю», «ай лав ю»…

Марина шла, задумавшись, – и вдруг увидела перед собой полуразрушенную каменную стену, а за ней – высокое здание с башенками по углам.

Ну да, это же отель «Далмация»!

Тот самый заброшенный отель, куда она забрела ночью. И сейчас ноги сами привели ее сюда…

Марина вспомнила дверь, распахнутую в пустоту, и бушующее внизу море… раскиданные по берегу обломки скал, похожие на зубы дракона… вспомнила мертвую женщину на носилках…

При этом воспоминании ее невольно охватил озноб. Может, зря она сюда пришла?

Но ноги сами несли ее через пролом в стене, несли в сторону отеля…

Она поняла, что должна взглянуть на этот отель при свете дня, должна убедиться, что ночные приключения не привиделись ей.

Сейчас, при свете, отель не выглядел такой внушительной таинственной громадой.

Это было обычное трехэтажное кирпичное здание с обшарпанными стенами и выбитыми окнами, вокруг него был заросший сорняками запущенный сад.

Марина подошла к крыльцу, поднялась на него, хотела открыть дверь…

Но дверь отеля была заперта.

Как же так? Ведь ночью она без проблем вошла сюда! Или у Ариадны, или как ее там, был ключ?

Марина не помнит, она была как в тумане. Но вообще-то дверь была только прикрыта, Ариадна не возилась с замком.

Тут ей послышался какой-то звук в сумочке.

Марина подумала, что это телефон сообщает ей о пришедшем сообщении, и торопливо открыла сумочку. Вдруг это Глеб… Хоть она и не ждет ничего, но все же…

Телефон молчал, никаких сообщений не было.

Но тот же странный звук повторился – и на этот раз Марина поняла, что он доносится из морской раковины. Той раковины, которую она нашла ночью в отеле и до сих пор носила в сумочке.

Она машинально взяла раковину, поднесла ее к уху…

Из раковины неслось тихое, едва слышное пение.

И это был не бессвязный, убаюкивающий шум прибоя. Женский голос, нежный и звонкий, пел на незнакомом языке, таинственном и волнующем.

И хотя Марина не понимала ни слова, каким-то непостижимым образом она поняла, или скорее почувствовала, что этот голос говорит ей: «Иди за мной!»

За тобой? Но куда это?

Но ее тело, ее ноги каким-то непостижимым образом поняли слова, и Марина пошла туда, куда сами ноги понесли ее.

Спустилась с крыльца, прошла вдоль фасада отеля до угла, завернула за этот угол…

Перед ней была кирпичная стена, сплошь увитая густым темно-зеленым вьюнком.

Она остановилась перед этой стеной, снова поднесла поющую раковину к уху.

Голос в раковине пел – и под это пение рука Марины отвела в сторону часть вьюнка, как зеленый занавес…

За этим занавесом она увидела небольшую дверцу.

И эта дверца не была заперта.

Марина открыла дверцу, вошла внутрь, для чего ей пришлось нагнуться, и оказалась у основания металлической винтовой лестницы. Перила были ржавые, а ступеньки вполне крепкие.

Марина без труда поднялась по этой лестнице на два пролета.

Лестница скоро кончилась, и Марина оказалась в длинном полутемном коридоре.

Пол в этом коридоре был выложен черно-белой керамической плиткой, местами расколотой или потрескавшейся, стены обшиты деревянными панелями, кое-где вспучившимися и покоробившимися, кое-где вовсе отодранными.

Тут по полу коридора стремительно скользнула какая-то маленькая серая тень.

Марина вздрогнула, попятилась…

Она разглядела длинный голый хвост, маленькие, злобно горящие глазки…

Крыса юркнула в отверстие в стене.

Марина перевела дыхание, немного успокоилась.

Ну, крыса. Давно заброшенный отель. Удивительно было бы, если бы их здесь не было!

Марина относилась к тем редким женщинам, которые не боятся ни мышей, ни крыс.

То есть вряд ли ей приятно было на них смотреть, однако при виде серого зверька с противным длинным хвостом она не орала, не визжала и не собиралась падать в обморок.

«Это у нас семейное», – смеялась мать, сама она не боялась даже змей.

Так что Марина быстро взяла себя в руки, пошла по коридору и очень скоро узнала его.

Она уже была здесь – была ночью, когда этот коридор был залит тусклым серебром лунного света.

Конечно, тогда, ночью, не было видно всех этих трещин и выбоин, лунный свет сглаживал и приукрашивал коридор, но его можно было узнать – по общим очертаниям и по царящему здесь запаху старости и запустения, запаху увядших цветов.

В конце коридора была неплотно прикрытая дверь – та самая, за которой пропасть, пустота, обрыв. Та, в которую ночью едва не вышла Марина. Та, в которую потом выпала незнакомка…

А вот за этой дверью Марина увидела женский портрет…

Она толкнула дверь, вошла в комнату…

Портрета на стене не было – но он точно когда-то здесь висел, на стене на его месте было большое прямоугольное пятно, такие пятна всегда остаются после картин и зеркал.

Марина удивленно рассматривала стену.

Ведь она точно видела на этом самом месте портрет женщины… Высокие скулы, хорошо очерченные темные брови, большие глаза, в которых виднелась печаль… Надо думать, это и была та самая Ариадна Одиссич, хозяйка отеля.

Сейчас портрета не было, и вообще не было никаких картин на стенах, и мебели не было, а раньше вроде бы она видела диван – старый, конечно, но не ломаный, и кресла, и стол… Впрочем, было темно, и она, Марина, была немного одурманена чертовой сигаретой.

Марина повернулась, чтобы выйти, и тут услышала в коридоре приближающиеся шаги.

Кто это может быть? Ей стало страшно.

Казалось бы, она не делала здесь ничего плохого, ничего предосудительного, но ей очень не хотелось, чтобы кто-то увидел ее в этом заброшенном отеле…

Здесь, конечно, спокойно, ничего ни с кем не случается, об этом говорили ей по приезде. Можно женщине гулять одной до позднего вечера, никто не пристанет, не обидит. Но все же здесь, в заброшенном здании, кого-то встретить… Нет, не стоит провоцировать судьбу.

А может, это Ариадна? Или кто там она на самом деле…

Шаги приближались…

Вот они остановились перед дверью…

Марина испуганно огляделась – и увидела в углу стенной шкаф.

Она метнулась к этому шкафу, юркнула внутрь и торопливо закрыла за собой дверцу.

В то же мгновение дверь комнаты скрипнула, и кто-то вошел.

Дверца стенного шкафа рассохлась, в ней были трещины.

Марина прильнула к одной из трещин, выглянула.

В комнате стояла высокая женщина средних лет, с властным лицом и тщательно уложенными платиновыми волосами.

Та самая женщина, которую Марина видела возле трупа на морском берегу, очевидно, какое-то гостиничное начальство. Крупное начальство, может, даже и директор.

Женщина взглянула на часы, нетерпеливо закусила губу.

Затем достала пачку ментоловых сигарет, закурила, небрежно сбрасывая пепел.

Несколько минут она молча курила, потом затушила сигарету, бросила ее на пол и снова взглянула на часы.

Тут в коридоре снова послышались приближающиеся шаги – торопливые, неровные.

Дверь открылась, и в комнату вошел Феликс – гостиничный охранник с тонкой ниточкой рыжеватых усов под унылым носом, Марина видела его сегодня утром. Только теперь он был в униформе, видно, заступил на дежурство.

– Опаздываешь! – процедила женщина.

Феликс что-то ответил – тихо, почти шепотом, но по интонации и по выражению лица Марина поняла, что он оправдывается.

Женщина тоже понизила голос, так что теперь Марина не могла различить слов, поняла только по интонации, что она о чем-то расспрашивает Феликса.

Он отвечал и от возбуждения немного повысил голос, так что Марина смогла разобрать несколько слов:

– Да, у нее был… но только один… я попытался, конечно, но не хотел, чтобы она насторожилась… да, я уверен, я не мог ошибиться… это точно он, не может быть никаких сомнений, я видел его близко, почти держал в руках…

– Почти! – женщина тоже повысила голос. – Лучше бы ты… хотя… нам нужно узнать точное место, где они все, так что… Ладно, я этим займусь в самое ближайшее время…

В это время Марина почувствовала какое-то движение возле самых своих ног.

Она скосила глаза…

И увидела на полу большую темно-серую крысу. Ту самую, которую она встретила в коридоре, или ее приятельницу.

Так она, конечно, в этом смысле девушка сдержанная, но крыса так близко – это уже перебор, никакие нервы не выдержат.

Она закусила губы, чтобы не завизжать, отступила, как могла, к задней стенке шкафа.

Крыса смотрела на нее с интересом, потом маленькими шажками двинулась вперед…

Еще немного – и она заберется на ногу…

Марина не выдержала и пнула крысу, хоть было ужасно противно к ней прикасаться голыми незащищенными пальцами. А что делать, если она в босоножках.

Большого вреда ее пинок крысе не принес, она возмущенно пискнула, но все же отступила, неприязненно оглянулась на Марину и выбралась из шкафа.

Марина облегченно вздохнула.

– Что это там за шум? – насторожилась женщина с платиновыми волосами.

– Крысы! – отозвался Феликс. – Вон одна, видите? Их здесь полно!

– Мерзость какая! – проговорила женщина с отвращением. – Я пойду… ты не иди сразу за мной! Подожди какое-то время.

Дверь скрипнула, открывшись и закрывшись.

Марина снова выглянула в щелку.

Теперь в комнате остался один Феликс, он нервно расхаживал по комнате из конца в конец, то и дело посматривая на часы. Вдруг он остановился и настороженно взглянул на стенной шкаф.

Марина замерла, стараясь даже не дышать.

Наконец Феликс успокоился и вышел из комнаты.

Марина сидела в шкафу так долго, что крыса снова вышла из укрытия и спокойно села посреди комнаты. Потом подняла лапки и пошевелила усами, понюхала зачем-то окурок, брошенный женщиной, и тут Марина решилась выйти из шкафа. Крыса посмотрела на нее осуждающе: мол, я к тебе по-хорошему, а ты пинаешься, после чего потеряла к ней интерес. И на том спасибо…

Делать в отеле ей было больше нечего, да это и опасно. Она удачно избежала одной встречи, вряд ли ей повезет во второй раз. Нужно уходить, и как можно скорее.

На этот раз она сама нашла дорогу назад, не обращаясь к заветной раковине. Осторожно высунув голову из густого плюща, который скрывал потайную дверцу, Марина увидела только черно-белую кошку, которая сидела на каменных ступенях. Было так тихо, что слышалось только, как жужжит шмель.

Марина решила, что эти двое ушли, во всяком случае, та властная женщина, она явно торопилась. Если же Феликс замешкался, то Марина сумеет заморочить ему голову. Один на один она с этим тюфяком как-нибудь справится.

Она сама удивилась своим мыслям. С чего это она решила, что Феликс может причинить ей вред? Но этот подслушанный разговор… эти двое говорили о ней, это точно.

Она осознала себя идущей по приморскому променаду, оглядываясь по сторонам и обдумывая последние события.

Кто были эти двое? Персонал гостиницы, это ясно, у бабы такой вид начальственный. Но чем они занимаются, кроме этого? Очевидно, это какой-то криминал, раз даже для того, чтобы просто поговорить, они уединились в старом отеле. И какой криминал? Наркотики?

Марина поежилась. Вот только этого ей не хватало! Но эти двое употребляли местоимение «он», то есть они говорили, скорее всего, о том самом камешке, который Марина нашла на берегу возле мертвой женщины. Почему их так интересует этот камень?

По сторонам от променада были бесчисленные магазинчики и лавочки – сувениры, одежда, косметика…

Среди прочих она увидела вывеску ювелира – «Продажа и ремонт украшений из золота и серебра».

Под влиянием неожиданного импульса Марина толкнула дверь и вошла внутрь, в кондиционированную прохладу лавочки.

Звякнул дверной колокольчик.

За прилавком сидел пожилой мужчина с густыми бровями, с венчиком седых волос вокруг загорелой лысины.

– Чем я могу порадовать очаровательную барышню? – осведомился галантный ювелир. – Барышня желает кольцо или, может быть, кулон? Или браслет? Могу сделать на заказ вещь с вашим именем или с вашим знаком зодиака…

– Нет, – проговорила Марина смущенно, – я только хотела бы показать вам один камень…

– Камень? – переспросил ювелир, немного приподняв брови. – Какой камень?

– Вот этот… – Марина достала из сумочки тускло отсвечивающий молочно-белый камешек, положила его на прилавок.

Ювелир неторопливо выдвинул ящик, достал из него круглую лупу, вставил в глаз, взял камешек пинцетом и начал его поворачивать разными сторонами.

Марина разозлилась на себя.

Зачем она пришла в эту лавку? Зачем показала ювелиру этот дурацкий камешек, который подобрала на пляже, среди миллионов таких же камешков, и который уже целый день носит с собой? Да, но те двое…

Ювелир осторожно положил камешек на прилавок, поднял глаза на Марину.

«Наверняка это самый обычный камешек, обточенный морем, и ювелир сейчас поднимет меня на смех».

В это время за спиной Марины снова приветливо звякнул дверной колокольчик.

В зеркале за прилавком отразилась женщина лет шестидесяти, с пышной прической из огненно-рыжих волос, обвешанная украшениями, как новогодняя ель. Она свысока взглянула на Марину, повернулась к ювелиру и проговорила низким, словно простуженным голосом:

– Покажите мне вон тот браслет. Тот, что с агатами…

– Мадам, – ответил ей ювелир, – извините, но мастерская закрыта на обед.

– Закрыта? – женщина возмущенно фыркнула, попятилась и задом вышла из лавки.

Ювелир встал, вышел из-за прилавка и перевернул вывеску на двери словом «Закрыто» наружу, затем повернулся к Марине:

– И что барышня желает сделать с этим камнем? Если вы желаете огранить его – вам придется обратиться в крупную фирму… если желаете продать его…

Он раздумчиво замолчал.

– Продать? – переспросила Марина. – А он дорого стоит?

– Ну, конечно… он как минимум десять карат, правда, после огранки станет немного меньше, но все же… алмазы такого размера и такого качества очень высоко ценятся. Так вы все же хотите его продать?

– Алмазы? – как эхо, повторила Марина.

– Ну да, это очень хороший неограненный алмаз.

Марина взяла камешек двумя пальцами, повернула его к свету.

«Неограненный алмаз… вот оно что…»

– Так что желает барышня? – настойчиво повторял ювелир.

Он старался выглядеть спокойным и безразличным, но голос старика чуть заметно дрожал, а в его глазах проступил тусклый свет, похожий на туманный отблеск неограненного алмаза.

«Ну да, – поняла Марина, – в этом камне он увидел мечту всей своей жизни… Годами он сидел в этой лавочке, починяя для стареющих курортниц сломанные сережки и браслеты и в лучшем случае делая для них серебряные колечки с аметистами. И вдруг перед ним появился настоящий драгоценный камень…»

Она сама не осознала, что ей помогло понять старика, но точно знала его мысли.

– Я подумаю, – проговорила Марина и направилась к выходу.

– Думайте, барышня, думайте! – проворковал ювелир, выскочив из-за прилавка и провожая ее. – Но если надумаете – приходите ко мне, я вас сведу с нужными людьми! Меня зовут Стоян, Стоян… – он пробормотал фамилию, но Марина не стала больше слушать.

– Непременно… – пробормотала она, вышла из лавочки и пошла вперед, думая о том, что только что узнала.

Впрочем, она поняла, что подозревала нечто подобное, потому и подобрала этот камень, потому и носила его в сумочке…

Значит, это крупный, дорогой алмаз.

И этот алмаз лежал на песке рядом с мертвым телом той женщины, которая разбилась, шагнув в окно…

То есть этот алмаз явно имеет к мертвой самое прямое отношение, потому что не может такой камень просто так валяться на пляже.

Сразу же возникли новые вопросы.

Откуда у покойной такой алмаз?

И был ли он один, или… Скорее всего, он был не один, потому что та женщина с властным голосом что-то такое говорила, что ей нужно выяснить, где «они»… то есть остальные алмазы. Вот поэтому Феликс так и всполошился. Но Марина ведь понятия не имеет, что это за алмазы, она нашла камень совершенно случайно.

Случайно ли?..

Марина подняла глаза, огляделась.

За своими мыслями она ушла довольно далеко.

Оживленный променад, окруженный лавочками и ресторанчиками, закончился, под ногами вместо узорной плитки был крупный гравий, на пустынном берегу валялся мусор, среди которого расхаживали большие жадные чайки.

Марина развернулась, чтобы вернуться, – и тут из-за какой-то бетонной будки появились двое мужчин – один наголо выбритый, другой с длинными, до плеч, черными волосами. Оба были в драных джинсах и выцветших футболках.

– Какая симпатичная девушка! – проговорил бритый, заступая Марине дорогу.

– И одна, без спутника! – подхватил его длинноволосый.

– Это непорядок! – глумливо ухмыльнулся бритый.

– Но мы поможем девушке!

– Непременно поможем!

– Пойдем с нами, мы знаем хорошее местечко, где подают отличную сливовицу!

– Спасибо, но я спешу! – проговорила Марина, стараясь не раздражаться, и попробовала обойти парочку. Но они прочно преградили ей дорогу.

– Куда это ты спешишь? – процедил бритый.

– К кому это ты спешишь? – добавил длинноволосый.

– К мужу, – поспешно ответила Марина, снова пытаясь проскочить. – Меня ждет муж, вон там! – и она показала в ту сторону, откуда пришла, – в ту сторону, где прогуливались жизнерадостные люди и кипела курортная жизнь.

Ей стало вдруг страшно.

Марина почувствовала себя беспомощной, беззащитной. И удивительно одинокой.

Она ощутила неустойчивость и ненадежность мира – как будто оказалась на тонком льду, который начал трещать и ломаться у нее под ногами.

– К мужу? – переспросил бритый и нагло, по-хозяйски взял ее за руку. – А по-моему, ты врешь. Где у тебя кольцо?

– Нет кольца, значит, и мужа нет! – радостно подхватил длинноволосый.

– Ребята, не нужно! – Марина выдернула руку, попятилась. – Вы ведь не хотите неприятностей…

Она сама не поверила себе. Голос звучал жалким, растерянным блеянием. Какими неприятностями она грозит этим двум уродам? Что она может им сделать?

– Каких неприятностей? – длинноволосый хохотнул, будто прочитав ее мысли. – От кого неприятностей?

– Да хотя бы от меня! – позади наглой парочки появился высокий мужчина в белой хлопковой рубашке, с маленькой черной бородкой. – А ну, пошли прочь!

– Да ладно, что ты так сердишься! – бритоголовый попятился, поднял руки в шутливом и беспомощном жесте. – Мы же не знали, что это твоя девушка…

Тут же оба приставалы исчезли там, откуда появились.

А новый персонаж сочувственно взглянул на Марину:

– Они вас не очень напугали?

– Да нет, ерунда! – Марина изобразила бесстрашную улыбку, что, надо сказать, не слишком хорошо у нее получилось. – Чего здесь бояться? Какая-то мелкая шпана…

– Вы смелая, – мужчина улыбнулся ласково, как ребенку. – Давайте я провожу вас. Куда вам нужно?

– Да что вы, не стоит… – Марина смутилась. – Мне совсем недалеко, а вы, наверное, заняты…

Тут она увидела, что из-за бетонной коробки выглядывает тот же бритоголовый наглец, ждет, когда она останется одна. И передумала:

– Ну, хотя проводите, если вам не трудно и не жалко времени… Можно не до самой гостиницы, а вот туда, где людей побольше…

– Конечно, мне будет только приятно! – и мужчина церемонно поклонился:

– Марин. Меня так зовут.

– Марин? Надо же, а я – Марина!

– Какое совпадение! – мужчина широко улыбнулся. Улыбка у него была очень приятная.

– А я и не знала, что бывает такое мужское имя!

Они пошли обратно – к людям, к теплой суете бесконечного утомительного праздника.

Рядом с Мариной шел ее новый знакомый – такой надежный, такой спокойный… Надо же, только пару слов сказал тем двоим, и они сразу же отступили, почувствовав силу.

Она тайком разглядывала его – широкие плечи, приятное лицо, ровный бронзовый загар… Вот повезло, наверное, той женщине, которая находится с ним рядом. «Такие мужчины одинокими не бывают, – сказала бы мать, – бабы на них в очередь стоят».

Да, но пока-то он рядом с ней, Мариной. Она выпрямила спину и улыбнулась своему новому знакомому.

Когда по сторонам от дороги появились магазинчики и кафе, Марин проговорил со странной неуверенной улыбкой, необычной для такого красивого и сильного человека:

– Вы не позволите угостить вас чашкой кофе?

– А почему бы и нет? – Марина улыбнулась еще шире.

Действительно, почему не выпить кофе с красивым и вежливым мужчиной?

– Здесь есть очень хорошее кафе, о котором знают только местные! – Марин свернул с дороги, подошел к проходу между двумя домами, в котором двоим было бы не разойтись.

Он углубился в этот проход, Марина решительно пошла за ним. Мужчина озабоченно оглянулся, убедился, что она не отстает, и прибавил шагу.

Проход оказался неожиданно длинным, но он наконец кончился, превратившись в каменную лестницу, выщербленные ступени которой вели в темный подвальчик.

Внутри подвальчика было полутемно.

Несколько бочек заменяли здесь столы, вокруг них стояли высокие табуреты. Впрочем, посетителей не было.

За стойкой стоял рослый толстяк с черно-красной пиратской повязкой на голове.

Марин поздоровался с ним, толстяк ответил ему, подмигнул сразу двумя глазами, плотоядно ухмыльнулся.

Марине здесь не понравилось, уж слишком нагло смотрелся хозяин кафе, с другой стороны, она же не одна, с ней Марин, который защитит ее. На миг мелькнула в голове мысль, что зря она сюда пришла, но она отогнала эту мысль и села на табурет.

– Сделай нам свой фирменный кофе! – попросил Марин пирата. – Ты знаешь, о чем я говорю!

Пират снова подмигнул, захлопотал с кофеваркой и через минуту принес две чашечки с дымящимся напитком.

– Вы только попробуйте! – проговорил Марин, пригубливая свой кофе. – Вы такого кофе нигде больше не найдете!

И улыбнулся так, что сердце у Марины ворохнулось в груди, как маленький глупый воробушек.

Марина сделала глоток.

Кофе и правда был удивительно ароматным – кроме приятно-горьковатого вкуса свежей арабики в нем чувствовалась теплая нота корицы, аромат гвоздики и еще какой-то незнакомой пряности, терпкой и волнующей.