скачать книгу бесплатно
– Не надо, Федя, не бей! Я сейчас!
– То-то! – Он передумал бить, шагнул к стене, снял с гвоздя ватник. – Давай одевайся живо! Питерский скорый на переезде остановился, что-то там случилось… Может, продашь молока или ягод.
Вера поднялась, засуетилась, плеснула в лицо горсть тепловатой воды из чугунного умывальника, натянула ситцевый халат, поверх него – ватник, всунула ноги в короткие резиновые сапоги. Выскочила в сени, подхватила бидон с молоком, второй – с собранной накануне малиной и побежала к путям.
Ночь была хоть и летняя, но холодная, и она порадовалась, что надела ватник. Как будто она еще могла чему-то радоваться…
Звезды осыпали темное плюшевое небо густой соленой россыпью, и в их свете Вера видела знакомую узкую тропинку, которая вела к железнодорожному переезду. И там, в конце этой тропинки, горел теплый уютный свет, цепочка окон, в которые выглядывали заспанные, озабоченные лица пассажиров.
Вера подбежала к поезду, перевела сбившееся дыхание и пошла вдоль вагонов, выкрикивая чужим деревенским голосом:
– А кому молочка свежего?! А вот кому ягод?!
– Какие ягоды, тетка? – спросил мужчина средних лет, свесившись с подножки.
Вера проглотила это «тетка», изобразила приветливую улыбку:
– Малина, дяденька, малина! Только вечером собрала!
– Почем?
Она назвала цену, отсыпала в кулек спелых душистых ягод, приняла деньги и пошла дальше вдоль поезда, повторяя заученно:
– Кому молочка свежего? А кому малинки?
Впереди, на переезде, суетились какие-то люди. На путях стоял заглохший грузовик, возле него растерянно переступал водитель. Вера узнала Костика из Горелова, который не раз заезжал к Федору, о чем-то с ним толковал в сенях. Впрочем, ей до всего этого не было дела.
– Кому молочка?! Кому ягодок?!
Она споткнулась на кочке, с трудом удержалась на ногах, удержала бидоны, перевела дыхание и перешла к следующему вагону.
– Женщина, что там случилось? Почему стоим? – спросила, свесившись из окна, молодая блондинка с капризным, опухшим со сна, но все же красивым лицом.
– Машина на переезде заглохла! – сообщила Вера, радуясь своей осведомленности.
– Безобразие! – Блондинка взглянула на нее так, будто это именно Вера виновата в неожиданной остановке.
– Молочка не желаете? – проговорила Вера заискивающим жалким голосом. – Или ягодок?
– Знаю я твои ягодки! – фыркнула блондинка и с грохотом захлопнула окно.
Вера пошла дальше, снова остановилась около следующего вагона, запрокинула голову к окну.
В этом окне она увидела двух женщин – одна средних лет, довольно обычной наружности, с растрепанными со сна волосами, хотя глаза были совсем не сонные, а очень внимательные, другая…
Увидев эту другую, Вера застыла, как громом пораженная.
Эти удлиненные карие глаза, коротко стриженные темные волосы, брезгливая складка возле узких губ…
Но это невозможно!
Она видела Лидию мертвой, видела в тот самый день, когда ее прежняя жизнь кончилась раз и навсегда. До сих пор, стоило Вере закрыть глаза, перед ее внутренним взором вставала одна и та же страшная картина – расплывающаяся по ковру лужа крови, разбитый затылок, неестественно подогнутая рука…
Это невозможно!
Но их глаза встретились – и женщина в окне заметно побледнела.
У Веры не осталось никаких сомнений – это Лидия, и Лидия ее тоже узнала.
Земля ушла у нее из-под ног. Руки разжались, бидон с молоком опрокинулся, молоко разлилось по сухой земле, земля быстро и жадно впитала его. Малина рассыпалась душистой горкой…
И тут из темноты появился Федор.
Увидев валяющиеся на земле бидоны, почернел лицом и заорал:
– Стервь! Потаскуха! Ты что ж это натворила?! У тебя руки из какого места растут? Да я же тебя…
– Не кричи, Федя! – тихо отозвалась женщина, торопливо собирая рассыпанную малину. – Не кричи, от людей стыдно. Я ягоды соберу…
– Ага, и молоко соберешь! – проговорил Федор раздраженно, но без прежнего запала, без прежней холодной ярости. Тихий, спокойный голос Веры лишил его уверенности.
А Вера и сама удивилась тому, что больше ничуть его не боится. И вообще – больше никого и ничего не боится. Она подняла глаза к окну вагона и увидела, как коротко стриженная брюнетка резко, зло захлопнула окно и удалилась, бросив через плечо настороженный, недоверчивый взгляд.
И тут Вера вспомнила тот день, когда ее жизнь покатилась под откос, как сошедший с рельсов скорый поезд…
Точнее, ту страшную минуту, когда она стояла над телом Лидии, сжимая в руке окровавленный подсвечник и пытаясь понять, как такое могло случиться.
Лидия лежала в неестественной, неправдоподобной позе, волосы на затылке слиплись от крови, и кровавая лужа расплывалась на ковре. А в руке у Веры был тяжелый бронзовый подсвечник, и с него на пол падали тяжелые темно-красные капли.
– Ты, это, не болтайся тут! – проговорил Федор со странной неуверенностью в голосе. – Иди, что ли, домой! Все равно уж ничего не продашь!
Вера подхватила бидоны и торопливо ушла в темноту, чтобы он не разглядел ее лицо, не прочитал по нему ничего лишнего.
Вернувшись домой, оставила бидоны в сенях, легла в не успевшую остыть постель, сделала вид, что спит. Федор пришел через несколько минут, громко топтался, сбрасывая сапоги, зло бормотал что-то себе под нос. Наконец забрался в кровать, ткнул ее локтем, но Вера никак на это не отреагировала, и он наконец угомонился и захрапел.
А она еще долго лежала, снова и снова вспоминая тот день.
После ужасного скандала, который закатила ей на работе Лидия, Вера еле вернулась домой, хорошо, что не было пробок. На следующее утро Вера проснулась совершенно больной. Голова гудела, затылок ломило, во всем теле была такая слабость, что муж всполошился. Долго искали градусник, а когда нашли, оказалось, что температура нормальная. Но в ушах ухал строительный молот, и оторвать голову от подушки было затруднительно.
– Это нервное, – сказал муж, – не ходи на работу, возьми отгул, отлежишься.
Вере было все равно, он сам позвонил на работу. Потом принес ей чаю и ушел. Вера провела первую половину дня в забытьи, а потом Лидия сама позвонила ей домой, сказала, что им нужно поговорить.
– Да уж, – ответила Вера многозначительно, – поговорить и правда нужно, только после вчерашнего…
– Вчера я слишком погорячилась. – Голос Лидии и впрямь показался ей виноватым. – Я все тебе могу объяснить. Никуда не уходи, я к тебе сейчас приеду.
Вера долгую минуту разглядывала телефонную трубку.
Что бы это значило? Неужели Лида и вправду раскаялась? Или она задумала какую-то новую пакость? После вчерашнего отвратительного скандала от нее можно было ждать чего угодно…
Звонок в дверь раздался неожиданно скоро.
Вера вскочила с дивана, вышла в прихожую, на секунду задержалась перед дверью, собираясь с силами, придавая лицу твердое, решительное выражение, и наконец открыла дверь.
Лидия стояла на пороге с каким-то странным выражением лица.
– Ну что, впустишь меня в квартиру? – проговорила она, окинув Веру своим обычным презрительным взглядом.
– Проходи! – Вера посторонилась, чтобы пропустить ее…
И тут на нее внезапно обрушилась темнота. Как будто рухнул потолок, придавив ее всей своей тяжестью.
А потом она пришла в себя над бездыханным, окровавленным телом Лидии, с бронзовым подсвечником в руке.
Несколько минут она стояла неподвижно, пытаясь осознать происшедшее, пытаясь понять, как это могло случиться.
В последнее время у нее несколько раз случались провалы памяти. Кирилл беспокоился, предлагал ей отдохнуть, поехать в санаторий летом, но Вера все отнекивалась. И вдруг такое…
Неужели это она в помутнении рассудка убила Лидию?
По всему выходило, что так. Во всяком случае, кроме них двоих, в квартире больше никого не было…
И после того, что случилось между ними накануне…
Федор захрапел громко и как-то обиженно. Вера повернулась к нему, осторожно, чтобы не разбудить, повернула на бок, снова отвернулась к стене и неожиданно заснула.
И когда на следующее утро проснулась, как обычно, рано, у нее в голове уже сложился план.
Она встала, подоила корову, покормила свинью, почистила картошку.
В восьмом часу, зевая и потягиваясь, вышел из дома Федор. Увидев Веру, он вспомнил ночное происшествие, помрачнел и собрался было наброситься на нее с руганью, а то и с кулаками, но она успела перехватить инициативу.
– Федя, – проговорила озабоченно, – кажись, корова захворала. Я съезжу к Лариске в поселок, может, даст какое лекарство.
Расчет был верный – Верина болезнь ничуть бы Федора не огорчила, но корова была одной из основ его материального благополучия, и Федор, помрачнев, позволил съездить в поселок и даже выдал ей немного денег, только велел вернуться не позже трех.
В десятом часу мимо их переезда проезжал на дрезине обходчик дядя Паша, он и подвез Веру до поселка.
Фельдшерица Лариса пила чай у себя на веранде. Пригласила Веру за стол, долго выспрашивала о жизни. Вера разговор поддерживала неохотно, наконец сказала, что у коровы что-то неладно с выменем. Лариса разбиралась и в коровьих болезнях, подробно расспросила и выписала ихтиоловую мазь. Под конец Вера неуверенно проговорила:
– И еще вот что… нет ли у тебя чего от бессонницы?
– Чего? – Лариса уставилась на нее удивленно. – Чего ты сказала?
– Сплю что-то плохо, – смущенно пояснила Вера.
– Это с твоим хозяйством-то? – недоверчиво переспросила фельдшерица. – Вот не поверишь – первый раз такое от простой бабы слышу, чтобы бессонница! Это у городских, у тех бывает, что ночью не заснуть, а наши так наломаются, что не успевают до кровати дойти! Одна только есть проблема – что утром не проснуться!
– Ну так все-таки – нет ли чего? – канючила Вера. – Лежу и лежу до полночи, Федькин храп слушаю… А на дойку вставать в полшестого…
Лариса порылась в своей аптечке и сунула пациентке пару упаковок димедрола.
Дядя Паша на обратном пути подвез Веру до переезда, и она вернулась почти вовремя.
Войдя в дом, поставила на стол бутылку водки.
– Это что это ты так разошлась? – недоверчиво осведомился Федор, однако не удержался, налил стакан. Вера принесла ему малосольных огурчиков, подсела за стол, смотрела, как он пьет, подперев кулаком подбородок.
– Что-то какая водка странная, не паленая ли? – проговорил Федор, наливая второй стакан. – У кого брала?
– У Марьи Степановны, на станции, – честно ответила Вера.
Федор тут же повеселел:
– А ежели и паленая, с моим здоровьем это ничего! И вообще, водки плохой не бывает – она либо хорошая, либо…
Договорить он не успел – ткнулся лицом в стол и захрапел.
А Вера вскочила и забегала по дому.
Первым делом она нашла свой паспорт.
Федор прятал его в коробке из-под импортного чая, которую засунул за потолочную балку. Вера как-то заметила, как он лазил туда за какой-то нужной бумагой. Раньше ей даже не приходило в голову поискать документы – зачем? Все равно ей некуда идти – без денег, без одежды. Теперь же она без колебаний полезла за балку и нашла там паспорт. У Федьки ума не хватило запрятать его похитрее или он был уверен, что Вера никуда от него не денется.
После она хотела обшарить его карманы – на дорогу ей нужно было хоть сколько-то денег. Но тут ей повезло: заглянув в кладовку, увидела там старый, давно не работающий телевизор. Задумалась, зачем Федор его здесь держит, на всякий случай отвинтила заднюю крышку и обнаружила внутри полиэтиленовый пакет, набитый деньгами.
– Вот оно что! – проговорила, вспомнив странных гостей, которые заезжали к Федору по ночам. На время этих визитов он ее куда-нибудь выпроваживал, а потом выгружал в подвал какие-то ящики или мешки.
Вера догадывалась, что Федор прячет у себя в подвале товары, украденные из вагонов, но не лезла в его дела. Приезжал Костик на грузовике, и еще один мужик с микроавтобусом. Костик иногда посматривал на нее и все балагурил. Водитель микроавтобуса, наоборот, глядел как на пустое место.
Вере было все равно, чем они занимаются.
Но теперь она подумала, что за этот ужасный год заслужила хоть какую-то компенсацию, и забрала из пакета несколько плотных пачек. Потом подумала и оставила две. Пачки были перетянуты резинкой, в каждой – по сто тысяч.
Теперь хоть с деньгами у нее не будет проблем.
Вера вытащила из одной пачки несколько новеньких шуршащих бумажек – на дорогу, остальные деньги аккуратно увязала в цветастый ситцевый платок и подколола английской булавкой изнутри к подкладке платья.
Платье было жуткое – вылинявшее и застиранное едва ли не до дыр. У нее вся одежда была такая, да и то не своя.
Напоследок заглянула в комнату.
Федор спал, повалившись лицом на стол, время от времени тяжело всхрапывая. Даже этот храп был злым и мрачным. Вера увидела его мясистый затылок, красную шею, торчащую из ворота выгоревшей рубахи, и передернулась от неприязни.
Целый год она прожила с ним!
Этот год нужно засчитывать за два или даже за три, как на войне, так что она сполна отбыла срок за убийство…
