скачать книгу бесплатно
Ее била отвратительная крупная дрожь.
Неужели ее жизнь снова скатывается в пропасть кошмара?
Она вспомнила другой день, когда так же сидела в пустой квартире рядом с трупом Макса – точнее, рядом с химерой, чудовищем, у которого была голова Макса и тело молодой красивой женщины. Сидела, как сейчас, дрожа от ледяного ужаса, и ждала Ивана. Ждала, что он приедет и возьмет все на себя.
Ивана уже нет, и ей удалось забыть страшную смерть Макса. По крайней мере, так она думала до сегодняшнего дня.
Но все вернулось на круги своя.
Инга заскользила по кругам своей памяти, проваливаясь все дальше, все глубже в прошлое – к той ужасной ночи, когда кошмар вошел в ее жизнь.
Она увидела низкий, давящий потолок подвала, мертвое лицо сестры, расставленные вокруг нее горящие свечи и поняла, что все возвращается.
Нет, она не может позволить себе снова скатиться в пропасть безумия.
Чтобы не свихнуться, не закричать, не удариться головой о стену, она стала вспоминать, как все началось.
Шеф позвонил две недели назад и сказал, что для нее есть кое-что. Уже несколько месяцев она работала на него. Они познакомились при ужасных обстоятельствах, этот человек тогда очень помог ей. Сам Шеф – Инга всегда называла его так, потому что поди пойми, какое из его десятка имен настоящее, – оказался выдающимся специалистом, и ничего удивительного, что к нему обращались люди, которые отчаялись получить помощь в полиции или не хотели огласки. Шеф брался за самые сложные дела – искал пропавших, возвращал украденное, выслеживал преступников.
Нынешнего клиента звали Алексей Воскобойников. Он обратился по поводу пропажи своего брата.
Брат исчез месяц назад. В полиции по горячим следам завели дело, но дальше этого не пошло. В конце концов Воскобойникову надоело выслушивать отговорки, мол, парень молодой, может, решил куда-то уехать и сам объявится через полгода. А может, и не объявится, такое тоже бывает.
За две недели Инга сумела узнать кое-что, в том числе адрес этой самой квартиры, где брат Воскобойникова бывал. Буквально вчера она отчиталась перед клиентом и собиралась продолжить работу. Он согласился, что нужно ждать возвращения хозяина квартиры. И вот – нате вам, решил проявить самостоятельность. Что его сюда понесло? Кто поступил с ним так по-зверски? И зачем?
Шеф приехал очень быстро, она и не ждала его так скоро.
Громко хлопнула входная дверь, в коридоре послышались шаги.
Инга подняла голову и увидела его.
Снова привычно удивилась тому, насколько у него неприметное, незапоминающееся лицо. Кажется, закроешь глаза – и не вспомнишь.
Даже она, работая с ним и часто видясь, не могла вспомнить его черты уже через несколько минут после встречи.
– Что случилось? – Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, в каком она состоянии. – Что такое? И почему дверь нараспашку?
– Там, – Инга подняла руку, как чужую, показала на шкаф, – там посмотрите…
Он подошел к шкафу, открыл дверцу, присвистнул:
– Ничего себе.
Потом повернулся к ней и мягко спросил:
– Ты ведь не первый раз видишь труп. И не такое видела. Почему такая паника?
– Телефон… – с трудом выдавила Инга.
– Телефон? – Шеф недоуменно поднял брови. – Какой телефон?
Она не могла объяснить ему, на это просто не было сил. Вместо этого нажала на своем повторный вызов, и тут же из груди Воскобойникова понеслась та же мелодия. Мелодия, от которой она едва не сошла с ума.
Сердце, тебе не хочется покоя…
– Вот как, – протянул Шеф и подошел к шкафу. На руках у него уже были латексные перчатки.
Инга хотела отвести глаза, но не могла. Как завороженная она смотрела, как Шеф запускает руку в кровавую рану и достает телефон.
Мелодия, до того звучавшая приглушенно, заполняла теперь всю комнату.
Сердце, тебе не хочется покоя,
Сердце, как хорошо на свете жить!
Сердце, как хорошо, что ты такое…
Инга зажала уши руками, чтобы не слышать этот ужас.
Шеф наконец нажал отбой.
Наступила блаженная тишина.
– У него оригинальное чувство юмора, – проговорил Шеф, опуская телефон в прозрачный пакет, в какие всегда складывал вещественные доказательства.
– Юмор? – Инга с трудом выговаривала слова. – При чем здесь юмор?
– У Воскобойникова нет сердца. – Шеф спокойно кивнул на шкаф. – Он вынул сердце, а вместо него вложил телефон с этой мелодией. Я же говорю: оригинальное чувство юмора.
– Юмор, – как эхо, повторила Инга. – Свихнуться можно от такого юмора.
– Свихиваться не нужно. Во всяком случае, не сейчас. Сейчас нужно подумать, что здесь произошло и что нам с тобой делать. Давай, соберись. – Он слегка поморщился. – Не распускайся.
Да, ждать от этого человека слов утешения было бы глупо. Впрочем, он прав, некогда расслабляться. По-хорошему, нужно уносить отсюда ноги, а то как бы этот шутник, который вставил несчастному мобильник вместо сердца, не вызвал полицию. У Шефа, конечно, в полиции все схвачено, но если приедут обычные менты из ближайшего отделения…
Стараясь не глядеть в сторону шкафа, где лежал, точнее, висел труп, Инга скороговоркой рассказала о звонке Воскобойникова и о том, какой ужас звучал в его голосе, из-за чего она и помчалась в эту квартиру, черт бы ее побрал.
– Что он мог здесь увидеть? – Шеф хищно оглядывался. – Что здесь такого, от чего пришел в ужас? Ничего интересного здесь нет, квартира как квартира, нежилая только. Значит, или он вызывал тебя под дулом пистолета, или убийца все отсюда унес. Все, что могло так испугать Воскобойникова. Ладно, протри все, к чему прикасалась, и пойдем.
– Неужели мы бросим его здесь?
Инге стало еще хуже.
Жил человек, вполне себе приличный, о брате горевал, хотел его найти, а его убили так страшно, и теперь он так и будет валяться в чужой пустой квартире.
– С полицией я разберусь, – буркнул Шеф, – если ты это имеешь в виду. А мобильник нельзя оставлять хотя бы потому, что в нем твои звонки. И много другого важного.
Напоследок Инга еще раз обошла квартиру, внимательно все разглядывая и запоминая. Пусто. Если и было что-то, чего Воскобойников так испугался, теперь этого здесь нет.
– Ты на машине? – спросил Шеф в прихожей.
– Нет.
– Это хорошо. Значит, выходишь сейчас из дома и идешь проходными дворами до Варсонофьевской больницы. Там в приемном покое встретимся.
Инга знала уже, что Шеф выбирает для деловых встреч самые необычные места. Нет чтобы посидеть, как все нормальные люди, в кафе и обсудить все деловые вопросы за обедом. Хотя после того, как она увидела изуродованный труп Воскобойникова, аппетита у нее не будет еще долго.
Она вышла из квартиры, не оглядываясь. Никто не встретился ей в подъезде, и во дворе никто не проводил взглядом. Хотя успокаиваться нельзя – это Шеф всегда и везде умеет быть незаметным, а ее, высокую худую блондинку, наверняка кто-то запомнит.
До больницы Святого Варсонофия, в которую недавно переименовали Седьмую городскую, Инга и правда добежала дворами довольно быстро, один раз только дорогу у старушки спросила.
В приемном покое толпился народ.
Кто-то мучительно стонал, кто-то ругался с соседями, кто-то безнадежно пытался прорваться без очереди в кабинет. По коридору сновали врачи и медсестры, забывая закрыть дверь, из которой немилосердно дуло. Провезли старика в инвалидном кресле, он хрипел и кашлял.
Инга прошла в дальний конец коридора и села на обшарпанный стул.
– Рассказывай! – услышала она тотчас знакомый голос. Шеф уже сидел рядом. Вот только что никого не было, и дверь ближайшего кабинета заперта, и коридор просматривается в оба конца – и вот, пожалуйста, сидит возле нее, уже достал зеленую папочку с какими-то медицинскими справками. Это чтобы не выделяться среди остальных.
Инга наклонилась ближе и вполголоса рассказала, как две недели назад встретилась с Воскобойниковым.
Пропавший брат был младшим и не кровным, а единоутробным. Мать Воскобойникова в свое время вышла замуж второй раз и уехала с мужем в провинцию.
Алексей тогда был уже подростком, его оставили в Петербурге с бабушкой. Но связи с матерью и младшим братом они не теряли.
Прошло время, Алексей окончил институт, нашел хорошую работу. Потом умерла бабушка. Потом он женился.
Алексей Воскобойников был занят семьей и работой и отдалился от родных – пока не ушла жена. Ушла, как Инга поняла, нехорошо, обманом, это стало для него ударом, тем более что она и дочку увезла. Прошло еще какое-то время, и от брата пришло письмо: родители умерли, разбились на машине. Брат не просил денег, просто сообщил печальную новость. Воскобойников подумал и позвал его к себе. От бабушки осталась большая квартира, ему одиноко и неуютно было в ней одному – хоть волком вой.
Разница у них с братом была пятнадцать лет, но все-таки, как ни крути, родная душа.
Все оказалось не так уж плохо. Брат был парнем неплохим – в меру ленивый, в меру грубоватый, не пил и не кололся, словом, они ладили. Там, у себя, он все же получил какое-то образование и теперь искал работу, а пока перебивался случайными заработками. Развлекался, конечно, как умел – что еще делать в двадцать семь лет? Но вроде все было в порядке.
А потом он пропал. Просто не пришел ночевать и не отвечал на звонки – день, другой. Воскобойников обратился в полицию. Там ему быстро объяснили, что волноваться незачем: парень молодой, здоровый, в аварию попасть не мог, поскольку машины не было. Стало быть, просто загулял. Объявится рано или поздно, когда деньги закончатся.
Прошло больше месяца, брат не объявился, и Воскобойников обратился к Шефу, потому что твердо знал, что случилось что-то плохое. Чувствовал.
Инге клиент понравился. Нормальный такой мужчина, вежливый, проблему описал толково, без лишних слов. А что выглядит плохо для своих лет и нервный очень – так это понятно, сколько всего на человека навалилось, начиная с развода и заканчивая исчезновением брата.
Никаких полезных подробностей Воскобойников Инге сообщить не мог, понятия не имел, с кем брат общался и как проводил время. Принес только его увеличенную фотографию и пару-тройку флаеров разных баров, где, надо думать, парень тусовался чаще всего.
Во втором по счету заведении под вывеской «Африка» бармен вспомнил посетителя по фото и даже указал Инге девицу, с которой тот иногда проводил время.
Девицу звали Марина, и была она проста, как редис на огородной грядке. Болталась по недорогим барам, знакомилась там с парнями, но больше двух вечеров никто с ней не проводил – слишком заурядной она казалась даже для той простоватой публики, что посещала «Африку».
Инга сразу поняла, что с этой девицей надо действовать быстро. Сказала, что ищет Андрея по поручению хозяина фирмы, которую он обокрал. Денег немного, но дело в принципе.
Самой девице она пообещала за информацию заплатить, и та честно вспомнила этого парня, даже имя и фамилию назвала.
Вообще память у этой Марины оказалась просто отличной. Она вспомнила, что пару раз Андрей водил ее на квартиру. Сказал, что квартира не его, просто друг дал ключи, поэтому на ночь там оставаться нельзя. И еще продиктовала точный адрес и похвасталась, что у нее хорошая память на цифры.
Инга добавила ей еще денег. Встречалась та с Андреем около месяца назад, с тех пор его не видела. Ничего удивительного, видно, парень скучную девицу просто избегал.
– Что с квартирой? – спросил Шеф, когда она закончила отчитываться.
– Хозяин Роман Звягин работает на нефтяной платформе вахтовым методом – месяц там, месяц здесь. Сейчас как раз там, будет через две недели. Но в этой квартире он не живет, хотя и не сдает ее постоянно, потому как деньги не нужны – гребет их лопатой на своей нефтяной платформе, соседке хвастался.
– Надеюсь, в ЖЭКе ты не светилась? – спросил Шеф.
– Обижаете, – усмехнулась Инга, – они там в ногу со временем идут, все компьютеризировано. Я в их компьютер влезла, это проще простого. А с соседкой, конечно, поболтала – бабке скучно, она мне о целом подъезде сплетни выложила, не только о той квартире.
Шеф чуть прикрыл глаза, что, как Инга знала, означало у него высокую степень одобрения и призыв продолжать.
– Все это я изложила Воскобойникову и сказала, что нужно ждать возвращения хозяина квартиры. Он со мной согласился, а сам, видно, пошел туда. Кто его впустил, не ясно. Что он там увидел, тоже не ясно. А кто его убил – вообще непонятно.
– Да уж, – хмыкнул Шеф, – пока ясности никакой. Не по голове человека тюкнули, не нож в печень пихнули, а интересненько так клиента оформили. Думаю, скоро узнаем, что бы это значило.
Инга вздохнула и поежилась, потому что снова распахнулась дверь и потянуло сыростью. Высокий плечистый врач в куртке, наскоро накинутой на голубую медицинскую форму, прошел мимо, озабоченно говоря что-то по телефону. Ему наперерез выскочила женщина в белом халате, схватила за рукав, затараторила что-то быстро, потянула в кабинет.
Когда Инга повернула голову к своему собеседнику, рядом уже никого не было.
– Все, наконец? – Альбина недовольно взглянула на Варвару и машинально отработанным жестом поправила платиновую прядь. – Пора открываться!
– Все готово, Альбина Сергеевна! – Варвара преданно взглянула на хозяйку, метнула взгляд на Иннокентия: все проверил? не подведешь?
– А если все готово, так открывай. Пресса уже здесь, с минуты на минуту Сигизмундов появится.
Варвара нацепила на лицо улыбку и распахнула двери.
Вошли первые посетители: братья художники, немногочисленные представители прессы, еще два-три человека, наверняка чьи-то родственники.
Сзади маячила кудлатая борода художественного критика Полубоярского. Варвара облегченно вздохнула – среди галеристов ходило поверье, что, если на вернисаж пришел Полубоярский, выставка пройдет успешно.
– Дорогие друзья! – заговорила Альбина хорошо поставленным голосом, отодвинув Варвару в сторону. – Мы рады приветствовать вас в галерее «Палитра» на открытии выставки замечательного художника Вениамина Милославского «Язык сердца».
Альбина продолжала вещать о политике своей галереи, о значении Милославского для отечественного искусства, но посетители уже понемногу обходили ее и растекались по залам.
Варвара еще раз оглядела галерею – вроде все в порядке. Теперь нужно вовремя скомандовать официантам, чтобы начали разносить шампанское и закуски, – не слишком рано, чтобы не помешать официальной церемонии, но и не слишком поздно, чтобы гости не почувствовали себя обделенными.
И тут из второго зала донесся оглушительный визг.
Варвара схватилась за сердце и помчалась к источнику звука.
Неужели открытие выставки сорвется? Неужели его омрачит какой-то скандал?
Во втором зале было совсем немного посетителей.
И все они столпились у высокой стильной тумбы, стоящей в центре. На эту тумбу сама Варвара всего какой-то час назад поставила вазу муранского стекла с букетом живых цветов, чтобы придать выставке оттенок некоторой интимной доверительности.
Перед тумбой билась в истерике молодая женщина с перекошенным, словно сбившимся на сторону лицом, в которой Варвара не сразу узнала Лилю, жену коллекционера и мецената Виктора Шилова. Сам Шилов безуспешно пытался успокоить супругу и увести ее из зала. Обступившие их люди о чем-то взволнованно переговаривались.
