Карта Магеллана

Но все же это туннель, а у всякого туннеля есть начало и конец, и куда-то он должен меня привести!

Тем более начиная с этого места лампочки были укреплены на потолке через каждые пять-шесть метров, так что хотя они давали и немного света, но все же фонарик можно было выключить, чтобы зря не расходовать заряд телефона.

Сам телефон не работал – ну, я бы удивилась, если бы в этом подземелье был сигнал сети…

В общем, я постаралась не нервничать, взяла себя в руки и зашагала вперед по туннелю, ведущему в неизвестность…

Впрочем, прошла я не очень долго. Не потому, что туннель кончился, а потому что на моем пути появилось неожиданное и очень неприятное препятствие.

Сначала я услышала впереди какие-то странные и неприятные звуки – тонкий раздраженный писк, иногда переходящий в странное противное повизгивание.

Эти звуки мне определенно не понравились, и я невольно замедлила шаги.

Но идти вперед было нужно.

Я сделала еще несколько шагов, и тут при слабом свете очередной лампочки увидела душераздирающую картину.

Впереди, прижавшись к стене, сидел мой знакомый хомяк.

Мордочка у него была перекошена от страха, шерстка стояла дыбом, зубы оскалены, он испуганно пищал…

А вокруг него собралось несколько больших, упитанных крыс с маленькими, злобно горящими глазами.

Они тоже пищали, но их писк звучал злобно и агрессивно. А еще они шипели…

Я сама-то испугалась, сердце мое бешено заколотилось где-то в горле, что уж говорить про несчастного хомячка… он-то буквально умирал от страха!

Я попятилась.

Первым моим побуждением было броситься бежать назад, куда угодно, лишь бы подальше от этих ужасных крыс… лишь бы не видеть их маленьких, красных, злобно горящих глаз и не слышать их отвратительный писк!

Но я не побежала.

Потому что представила, что тотчас же эти крысы набросятся на несчастного хомячка…

Представила, что они с ним сделают…

Нет, я ни за что не оставлю его без помощи в таком ужасном положении!

Ведь он меня, можно сказать, спас, показал мне путь, которым можно сбежать из злополучной квартиры. Да если бы и не это, разве я могу оставить бедного, беспомощного зверька буквально в лапах голодных крыс! В лапах и в зубах…

Но что же делать?

Я с огромным трудом преодолела врожденный страх перед крысами и тихонько двинулась вперед.

Ближайшая ко мне крыса (кстати, самая крупная и противная из всех) заметила мой маневр, повернулась ко мне, оскалила мелкие острые зубы и угрожающе зашипела.

Я попятилась… но взяла себя в руки и снова двинулась вперед.

Крыса взглянула на меня пренебрежительно и снова злобно, угрожающе зашипела.

Мол, что ты можешь сделать? Что можешь противопоставить моим острым зубам и когтям?

– Свой ум! – ответила я на эту молчаливую насмешку.

А что мне еще оставалось делать?

Признать свое бессилие?

Я огляделась в поисках чего-нибудь, что можно было использовать как оружие.

В ближайших окрестностях не было ни крепкой палки, которой можно было бы ударить крысу, ни камня, который можно было бы в нее бросить… не драться же с крысами голыми руками!

Я представила, как крысы идут на меня строем, сомкнув ряды, а сзади к ним подбегают все новые и новые особи, как мерзкие животные подбираются уже к моим кроссовкам, как самые смелые карабкаются по джинсам и как я хватаю руками без перчаток скользкие тела и отбрасываю из от себя, а они все лезут и лезут, и я понимаю, что у меня просто не хватит сил, чтобы справиться с ними… От одной такой мысли мне стало плохо!

И тут я увидела кое-что интересное…

Как я уже говорила, туннель, по которому я шла, освещался слабыми потолочными лампами в намордниках из проволочной сетки.

Так вот, ближайшая ко мне лампа была без этой защитной сетки, должно быть ее кто-то сорвал. Или проржавела и упала сама.

Мало того, эта лампа свисала с потолка довольно низко, ниже моего роста.

Я протянула руку, ухватила лампу за пластмассовый цоколь и потянула на себя.

Она поддалась – часть провода отделилась от потолка и была теперь у меня в руках…

Как я уже говорила, на работе меня используют как девочку на побегушках и поручают мне то, чего никто другой не хочет делать. Так, несколько месяцев назад верхнее начальство распорядилось отправить одного сотрудника на курсы по технике безопасности.

Ну и сами понимаете, кого послали на эти курсы… правильно, меня. Как наименее ценного работника. Начальник так и сказал: с тебя, Королькова, в фирме толку, что с козла молока, так что иди на курсы, от меня администрация здания хоть отвяжется.

Я на эти курсы послушно отходила (тем более что занятия там были всего четыре часа в день, а остальное время – свободное).

После этих курсов мне дали какое-то смешное, несерьезное удостоверение, а на работе я стала числиться «ответственным лицом по технике безопасности».

Короче, к чему я все это рассказываю?

К тому, что на этих курсах преподавал среди прочих симпатичный старый дядька, электрик с большим стажем, который в первый же день объявил, что научит нас всех дружить с электричеством.

Тут же он рассказал нам анекдот про двух электромонтеров, которые работали на столбе и уронили провод.

Мимо проходила старушка.

Один монтер попросил эту старушку подать ему провод.

Старушка провод подала, а монтер говорит коллеге:

– Я же тебе говорил, что это ноль! А ты – фаза, фаза!..

Никто из слушателей не засмеялся. Честно говоря, лично я не поняла юмора.

Преподаватель сочувственно осмотрел нас, тяжело вздохнул и сказал:

– Да, чувствую, нам с вами предстоит большая работа… для начала давайте разберемся, что такое ноль и фаза!..

И что вы думаете – он таки сумел нам это объяснить. И вообще научил, как не пострадать от электрического тока.

Так что, когда вскоре после этого у нас в офисе полетело напряжение, я смогла заменить предохранитель и при этом не получила поражения электрическим током. Кстати, если вы думаете, что это кто-нибудь оценил, вы глубоко ошибаетесь.

Так вот, теперь я вывинтила лампу, после чего довольно ловко высвободила провод из цоколя и освободила его от изоляции.

У меня в руках был оголенный провод, точнее, два – те самые ноль и фаза…

Тем временем крысы, которые при моем появлении немного забеспокоились и отвлеклись от бедного полуобморочного хомяка, решили, что я не представляю для них опасности, и начали сжимать круг вокруг несчастной жертвы.

Надо сказать, что, когда я вывернула лампу из цоколя, вокруг стало еще темнее, так что крысы почувствовали себя вольготнее: темнота – это их исконная зона влияния!

Я двинулась вперед и как могла громко крикнула:

– А ну, пошли прочь!

Крысы на мой крик не обратили никакого внимания: должно быть, он прозвучал не слишком уверенно. А та крупная крыса, которая была ко мне ближе остальных, снова повернулась в мою сторону, оскалилась и зашипела.

Я с трудом удержалась от желания броситься наутек и вместо этого бросила на пол перед крысой лампочку.

Она разлетелась вдребезги, издав при этом громкий звук.

Надо сказать, что на крыс это подействовало: та, которую я считала своим личным врагом, отскочила назад, а все остальные замерли на месте, забыв про хомяка.

Однако они очень скоро осознали, что никакого продолжения от моей атаки не последует, и вернулись к прерванным занятиям.

Основная крысиная масса окружила несчастного хомяка, а моя личная крыса решительно направилась ко мне, не сомневаясь, что я брошусь наутек…

Но не тут-то было!

Я тоже пошла вперед, выставив перед собой оголенный провод.

Крыса, видимо, раньше не имела дела с высоким напряжением. Она не обратила на провод внимания и семенила навстречу мне, отвратительно шипя и скаля мелкие острые зубы.

И тут я, недолго раздумывая, ткнула проводом в ее злобную морду…

Посыпались искры. Крыса дико взвизгнула, подскочила и отлетела назад, как теннисный мяч от сильного удара ракетки. В воздухе запахло паленым.

Я перешла в наступление, сделала несколько шагов вперед и встала рядом с несчастным, смертельно напуганным хомячком.

Не все крысы осознали неожиданную опасность.

Одна из них бросилась вперед – и мордой наткнулась на оголенный провод…

На этот раз удар тока был еще сильнее, крыса отлетела в сторону, упала на спину, несколько раз дернулась в судорогах и перестала шевелиться.

Только теперь до всех отвратительных созданий дошло, что они столкнулись с достаточно сильным противником. А крысы – создания трусливые, они безбоязненно нападают только на слабых, а при виде силы тут же отступают…

Короче, вся эта серая шайка тут же растаяла в темноте, на поле боя осталась только одна обугленная тушка.

Я посмотрела на хомячка.

Он еще не оправился от перенесенного ужаса и дрожал мелкой дрожью. Тогда я взяла его в руку и посадила к себе за пазуху, ласково проговорив:

– Не бойся, я тебя здесь не оставлю! Мы ведь с тобой, можно сказать, товарищи по несчастью!

Он постепенно перестал дрожать и успокоился.

Я отпустила спасительный провод и двинулась вперед по темному коридору.

Оружия у меня больше не было, но я надеялась, что крысы надолго запомнят, что я опасный противник, и больше не сунутся к нам с моим пушистым другом.

Так оно и случилось, с крысами мы в тот день, к счастью, больше не встретились.

Я еще примерно полчаса шла по полутемному коридору, наконец он закончился, точнее, уткнулся в железную лесенку, ведущую к люку на потолке.

Я бодро вскарабкалась по этой лесенке, толкнула люк…

Он был довольно тяжелый, и мне не сразу удалось его открыть. Однако в безвыходной ситуации силы человека удваиваются.

Я нажала на люк изо всех сил, он заскрипел и поддался…

Я вылезла наружу.

То есть не совсем наружу.

Я оказалась в подвале, по которому проходили несколько разноцветных труб. Возле одной трубы копошился коренастый лысоватый мужичок в сильно поношенном синем комбинезоне. Он пытался то ли отвернуть, то ли завернуть большой кран на этой трубе, но это у него никак не получалось.

Я попыталась прошмыгнуть мимо этого работяги к неплотно прикрытой двери. Однако сантехник услышал мои шаги и проговорил, пыхтя от натуги:

– Петрович, подай ключ на три четверти!

Я не отозвалась, и он обернулся.

Увидев меня, он удивленно проговорил:

– Ты не Петрович!

– Точно подмечено, дядя… – усмехнулась я.

– А где Петрович?

– Чего не знаю, того не знаю!

– А ты что здесь делаешь? Тут посторонним находиться не положено! – опомнился сантехник.

– А я уже ухожу! Пока, дядя, передай привет Петровичу, если встретишь!

Я действительно скользнула в дверь и покинула подвал.

За этой дверью была очередная лестница, на этот раз бетонная.

Я поднялась по ней и оказалась в подъезде обычного жилого дома. Ничего такого особенного – довольно чисто, сбоку ящики почтовые висят с номерами квартир, доска для объявлений прибита, под ней цветок какой-то полузасохший скучает.

Тут же ко мне подскочила женщина средних лет, в розовом махровом халате, с таким же розовым полотенцем, обмотанным вокруг головы на манер тюрбана.

– Безобразие! – выпалила она.

– Это вы о чем?

– Как о чем? Вы перекрыли воду, как раз когда я мыла голову! Что мне теперь делать?

Она взмахнула руками, при этом махровый тюрбан размотался, она с трудом подхватила его и, водрузив на прежнее место, повторила трагическим голосом:

– Что мне теперь делать?

– А я-то при чем?

– Как это – при чем? Разве это не вы ее перекрыли? Вы же в подвале были! Я видела!

– Точно не я! – открестилась я. – Это Петрович!

– Ну что за день сегодня такой! – заговорила она уныло. – Наверное, магнитная буря или еще что… Все как будто с ума посходили! Сначала та мегера сумасшедшая, теперь вот это…

– Мегера? – переспросила я. – Какая еще мегера?

Почему-то при этом слове я подумала про Аглаю Михайловну. Ей такое определение подходило больше, чем кому-либо другому.

– Да примерно час назад, когда я из магазина возвращалась, выскочила отсюда какая-то ведьма в пижаме, выбежала прямиком на проезжую часть и чуть не попала под колеса машины… главное, я ее первый раз вижу, а я здешних жильцов всех досконально знаю… Я с самого рождения в этом доме живу.

Точно, это Аглая! Я ведь убедилась, что она убежала из своей квартиры этим же путем.

– А как она выглядела? Волосы седые и такие взлохмаченные – прямо как воронье гнездо?

– Точно! – махровая женщина подозрительно уставилась на меня: – А вы… ты… вы откуда ее знаешь?

– Так это же тетя моя! – выпалила я первое, что пришло в голову. – Тетя… у нее с головой не все в порядке, так я беспокоюсь, как бы с ней не случилось чего…

– Если тетка с головой не дружит, так смотреть за ней нужно! – припечатала моя собеседница, вновь старательно обматывая голову полотенцем.

– Да никак не уследишь за ней… так вы говорите, она под машину попала?

– Да нет, чуть не попала. Я, конечно, подошла, хотела ей помочь, но тут из машины двое выскочили, мужчина и женщина, сами ее подняли… я говорю – надо «Скорую» вызвать, а женщина мне – какая, говорит, «Скорая», ее два часа ждать придется, а лучше мы ее сами в больницу отвезем… и посадили ее в машину…

– А в какую больницу они ее повезли?

– А я почем знаю? Они мне не сказали… а тебе зачем?

– Как – зачем? Это же тетя моя! Родная кровь! Мне надо знать, куда ее отвезли!

– Ах, ну да, тетя… нет, не знаю.

– А какая хоть машина была?

– А такая, знаешь, вроде жука…

– Это как? Круглая, что ли?

– Да нет, почему круглая? Переливчатая такая, как майский жук. Так посмотришь – вроде зеленая, а с другой стороны – красная. Но только тебе лучше про эту машину у Зинаиды спросить…

– У кого?

– У Зинаиды Павловны со второго этажа. У нее инвалидность, так что она никуда не выходит, сидит целыми днями перед окном в своем кресле и смотрит – кто пришел, кто приехал… она даже бинокль себе завела, чтобы лучше видеть. Вот она точно все запомнила, а что не запомнила – то записала, а мне только и дела, что за чужими машинами смотреть! Я вот пришла из магазина, хотела голову помыть, только шампунем намылила – а тут как раз вы воду отключили!

– Говорю же вам – это не я! Я тут совершенно ни при чем! Обращайтесь к Петровичу!

– Но хоть скажите, когда ее снова включат!

– Через неделю! – ответила я и выскользнула из подъезда на улицу, на всякий случай отложив в памяти наблюдательную Зинаиду Павловну со второго этажа. Хотя зачем мне разыскивать Аглаю, сама не понимаю. Если честно, то в офисе без нее только спокойнее.

На улице шел дождь, я сунулась в сумку за зонтиком и увидела там старую косметичку, которую я зачем-то забрала из квартиры Аглаи Михайловны. И тут вспомнила, для чего, собственно, меня начальник посылал.

Получается, что я его поручение не выполнила, то есть не могу ему сказать, где находится Аглая Михайловна и почему она не выходит на работу.

Больше того: если я честно перескажу на работе все свои приключения в этой квартире, мне не поверит даже Аринка Якушева, а уж она-то всему верит, даже в то, что все звезды из телевизора похудели исключительно оттого, что выбросили из дома холодильник и зашили себе рот суровыми нитками (это они так утверждают).

И что скажет начальник? Он не скажет, он заорет. Обзовет по-всякому, ногами будет топать и так далее.

Кроме того… Машинально я села в подъехавший автобус и продолжала размышлять.

Судя по всему, у Аглаи Михайловны большие неприятности. В ее квартиру вломились и что-то там ищут, ее караулят возле подъезда, теперь еще ее квартира на заметке в полиции. И она ушла из дома тайно, через кухонный лифт, об этом говорит найденная мною заколка, она ее уронила по дороге.

В общем, там явно какой-то криминал, и мне лучше не иметь с этим ничего общего.

Но что тогда сказать начальнику?

Как объяснить свое долгое отсутствие?

Допустим, я скажу ему, что просто не застала Аглаю дома. Звонила, стучала, и никакого результата.

Между прочим, сначала все именно так и было, так что я не так уж сильно отклонюсь от правды.

Да, но тогда где я пропадала столько времени?

Я стала придумывать всякие правдоподобные объяснения.

Допустим, я не застала Аглаю, отправилась обратно на работу, но на улице увидела пожилую женщину, которая потеряла сознание. Я вызвала «Скорую помощь» и ждала, пока та приедет, а «Скорая» все не ехала и не ехала…

Нет, глупость какая-то! Тем более наш шеф не склонен проявлять сочувствие к посторонним людям, да и к не посторонним тоже, он бы просто прошел мимо…

Так, а если сказать, что я пошла к соседям Аглаи, чтобы расспросить их – не знают ли, где она и что с ней случилось?

Так я и не могла придумать ничего подходящего и решила положиться на волю случая, хотя твердо знаю, что с нашим начальником делать этого не следует.

Но все же вошла в офис как можно более незаметно и тут же поняла, что там за время моего отсутствия что-то произошло.

Все метались из комнаты в комнату, о чем-то шушукались, и никто даже не заметил моего появления, чего я, собственно, и добивалась.

Снимая куртку в закутке, где у нас вешалка, я столкнулась нос к носу с Ленкой Головановой и тихонько спросила ее:

– В каком настроении шеф?

Ленка только замахала на меня руками:

– Ох, и не спрашивай! Лучше сегодня не попадайся ему на дороге! Сожрет и не подавится!

– Да что тут у вас стряслось?

Но она только махнула рукой и убежала. Просветил меня Сережа Мохов. Вообще-то, он, как я говорила, в последнее время мало общается с коллективом, но сегодня в офисе творилось такое, что работать мог только Лелик, которому все вообще пофиг – хоть тайфун, хоть землетрясение, хоть извержение вулкана, хоть высадка инопланетян на крышу нашего бизнес-центра.

Оказалось, что Аринка Якушева попала в дорожно-транспортное происшествие, проще говоря, в аварию.

Ну да, как и предсказывала Аглая Михайловна, ее специфическое отношение к жизни сыграло с ней злую шутку. Дело было в обед, Аринка отчего-то не пошла в кафе, что находится у нас внизу, а решила проехать в ресторан, который находится через два квартала.

Насчет кафе ее понять можно, еда там отвратительная, но два квартала до ресторана могла бы и пешком пройти под дождем – не сахарная, не растает. Но поперлась на машине, как потом оказалось, чтобы подружкам ее показать, похвастаться и произвести впечатление. Встречу назначила за ланчем.

Сережа уж на что человек серьезный и вежливый, никогда ни о ком плохо не говорит, но тут, рассказывая, тихонько посмеивался, из чего я сделала вывод, что ничего страшного с Аринкой не случилось.

В общем, выехала она со стоянки, а тут, как сама потом рассказала, мимо проехала такая шикарная красная «Ауди», а в ней такая же шикарная девица. И у этой девицы была очень необычная стрижка, Аринка такую раньше не видела.

Она подумала, что раз машина дорогая и шикарная и девица такая же, то и стрижка у нее должна быть дорогая и модная.

Стрижка была ассиметричная, так что наша дуреха попыталась обогнать «Ауди», чтобы рассмотреть девицу сбоку. О том, что она едет по оживленной улице, Аринка благополучно забыла, в голове у нее была только стрижка. И разумеется, она не заметила, что на дорогу выезжает дорогущий джип. То есть заметила его слишком поздно.

И что вы думаете? Вместо того чтобы затормозить или хотя бы свернуть в сторону, наша Арина впала в панику, закрыла глаза и принялась визжать, как она делает всегда в любом случае, будь то незапланированное явление домашней мыши или падение стеллажа с папками в кабинете начальника.

Разумеется, авария имела место. Машина новая, сработала подушка безопасности, Аринка ничего себе не повредила, и перестала орать, когда осознала себя под этой самой подушкой. А когда открыла глаза, то увидела, что джипа впереди нет, как нет и шикарной «Ауди», а ее машина врезалась в цистерну с пивом.

Ее новая машинка спереди была разбита в хлам, а у цистерны от удара открылся кран, и Аринку всю залило пивом.

Поскольку случилось все рядом с нашим бизнес-центром, то охранники вытащили Аринку, убедились, что с ней все в порядке, и препроводили к нам в офис, потому что водитель пивной цистерны жутко ругался, что у него вылилось пиво, и сказал, что гаишников ждать не станет, потому что у него остатки пива скиснут.

Аринку кое-как отмыли от пива, но все равно несло от нее страшно, а потом, когда она в пятый раз пересказывала свою историю, вдруг закатила глаза и грохнулась в обморок.

Испуганные сотрудники вызвали «Скорую», там доктор быстро привел Аринку в чувство, отмутузив по щекам, потом посмотрел в глаза, поводил перед носом пальцем и сказал, что все в порядке, ничего у нее нет, просто отходняк после стресса, да еще и пивом надышалась. Но начальник, которому надоели шум и беготня, велел везти Аринку в больницу, ее и увезли. Она уже звонила, сказала, что из приемного покоя такси ей вызвали, она уже дома, а с машиной завтра разбираться станет.

– Ну и ну! – только и могла сказать я, больше слов у меня не было.

– Да уж, – кивнул Сережа, – слушай, а что ты все чешешься?

Тут я осознала, что там, внутри, кто-то шебаршится и щекочет мне шею, и вспомнила про хомяка. Пока мы ехали, он заснул, и я про него совершенно забыла и притащила его в офис. А куда мне было еще идти? Искать зооуголок?

– Это нервное, – ответила я, – расстроилась из-за Аринки.

Сережа, как человек деликатный, сделал вид, что поверил, и ушел. А я тихонько вытащила хомячка, посадила его в ящик стола и пошла к Ленке за печеньем.

Не подумайте, что наша Ленка такая альтруистка, что покупает печенье и угощает им всех сотрудников. Тут дело вот в чем.

Наш офис находится, если можно так выразиться, на перекрестке двух коридоров, а за поворотом коридор заканчивается тупиком, и там расположена еще одна фирма, где сканируют документы, печатают их, а также делают ксерокопии. И вот они поставили рекламный штендер, то есть такую складную штуку, на которой написано все, что они делают, прямо возле нашей двери.

Ксерокс – вещь нужная, так что посетители к ним ходят часто. И часто ошибаются, заглядывая к нам, поскольку штендер стоит перед нашей дверью. Начальнику это надоело, и он был недоволен. Самому ему идти выяснять отношения было не по чину, и он послал, как вы думаете кого? Правильно догадались, меня.

А там со мной и разговаривать не стали, что ж, спросили: «Нам штендер за углом, что ли, ставить? Так его никто не увидит, все клиенты мимо пройдут».

В общем, я вернулась ни с чем и выслушала от начальника, что я безынициативная, неумелая, что мне нельзя поручить никакой самой простой вещи и далее по списку.

И как только в дверь заглянул очередной искатель ксерокса и спросил, можно ли у нас сделать ксерокопию, я утвердительно ответила на его вопрос и сделала пару листов на нашем офисном копире. Никто из сотрудников ничего не заметил, кроме Ленки Головановой. Она мою инициативу оценила положительно, поскольку, когда начальник в плохом настроении, ей тоже достается.

С тех пор так и повелось – мы не отсылали клиентов в ту фирму, а обслуживали их сами – делали ксерокопии, сканировали документы и печатали текстовые файлы. Денег брали немного, и все эти деньги пускали на общественные нужды, то есть на кофе и печенье к нему. При этом очень тщательно следили, чтобы соседи нас не разоблачили, то есть не зарывались.

Кое-кто из сотрудников нашу аферу, разумеется, раскрыл, но до начальника не дошло. Сами понимаете, бесплатное печенье к кофе – это аргумент серьезный. Тем более печенье вкусное и разнообразное, его Ленка приносит, у нее тетка пекарней заведует.

Сейчас я пошарила в ящике у Ленки и нашла там только крошки.

– Все сожрали с голодухи, – сказала она, подойдя, – пока с Аринкой возились, на обед не успели. Что ты делаешь? – удивилась она, заметив, что я собираю крошки.

– Наш где? – спросила я, оглянувшись на кабинет начальника.

– Ушел и сказал, что до конца рабочего дня не вернется, раз все равно работать невозможно.

– В Управление поехал? – понимающе спросила я.

Ленка в ответ фыркнула. Девица она неплохая, мы с ней не то чтобы дружим, но общаемся часто.

Так вот как-то при слове «Управление» она так захохотала, что я все поняла. Сообразила, но не могла поверить: неужели у нашего начальника, этого противного типа далеко не первой молодости, жадного, злобного хама, есть любовница?

Я спросила Ленку, она только плечами пожала: а кому в таких делах мешало хамство?

– Только тихо! – предупредила я, поманив Ленку за собой.

Хомяк смирно сидел в ящике, с аппетитом грызя картонную папку с разными нужными бумажками, но я не стала ругаться, а насыпала ему крошек. Печенье было сдобное, с орехами, так что вроде как такое питание ему должно понравиться.