скачать книгу бесплатно
До начала спектакля оставалось пятнадцать минут, и перед входом в театр роились немногочисленные зрители. Клиент выглянул из машины и испуганно повернулся к Василию Макаровичу:
– Здесь! Они уже здесь!
Действительно, неподалеку от театра стояла знакомая зеленая машина. На этот раз Куликов разглядел в ее салоне трех человек весьма внушительного роста и спортивного телосложения.
– Что делать, что делать? – забормотал клиент, бросив взгляд на часы. – Спектакль скоро начнется, а они меня внутрь не пропустят…
– Не беспокойтесь! – уверенно проговорил Василий Макарович. – Вы уже сделали самое главное – доверились профессионалу, все дальнейшее я беру на себя!
Он достал с заднего сиденья объемистую сумку, из которой появились на свет более чем странные предметы – грязные лохмотья и сетка-авоська с пустыми бутылками из-под пива. Под удивленным взглядом клиента Куликов натянул на себя эту подозрительную амуницию, и через полминуты из машины вылез самый натуральный бомж.
Новоиспеченный бомж двинулся по улице, оглядываясь по сторонам и бережно неся авоську с бутылками. Поравнявшись с зеленой машиной, он приостановился и наклонился, чтобы подобрать с тротуара бесхозную бутылку и присоединить ее к своим трофеям. При этом он перекрыл обзор людям в машине.
– Ты, рвань болотная, проваливай быстрее! – прикрикнул на него один из пассажиров. – Мотай отсюда, пока не накостыляли!
– А что я сделал?! – обиженно воскликнул «бомж». – Иду себе, никого не трогаю, бутылочки собираю! Понаехали тут, понимаешь, всякие, приличному бомжу прохода не дают!
– Говорят тебе – убирайся! – прошипел недовольный пассажир. – Скажи спасибо, что руки об тебя пачкать неохота!
– Да я что? – забормотал фальшивый бомж. – Я ничего… я уже ушел… меня уже нету…
Однако прежде чем удалиться, он незаметно забросил в салон зеленой машины маленький круглый предмет, отдаленно напоминающий плод лайма или недозрелый мандарин.
Едва «бомж» на несколько шагов отошел от машины, нервный пассажир повел носом, принюхиваясь.
– Мужики, – проговорил он недовольно, – это что – у кого-то такой одеколон ядреный или кто-то из нас в собачье дерьмо вляпался?
– Да это, наверное, от того бомжа на память осталось… – машинально ответил ему водитель, но тут же вздрогнул и позеленел: – Да что же это такое? Тут что – свиноферму рядом открыли?
Маленький зеленоватый предмет, который Василий Макарович незаметно подбросил в салон, был не чем иным, как известной в кругах профессионалов секретной разработкой НИИ сельского хозяйства, так называемой бомбой-вонючкой. Через несколько секунд после того, как ее активизировали, эта бомба начинает испускать такой сногсшибательный аромат, который не может без ущерба для психики выдержать ни одно человеческое существо. При испытаниях этой разработки обычные добровольцы выдержали не более трех секунд, а специально приглашенные работники свинофермы и городской канализации сумели продержаться четверть минуты.
Пассажиры зеленой машины выдержали примерно семь секунд. Затем они, громко матерясь и отплевываясь, выскочили на улицу и бросились врассыпную.
Как только они отбежали на значительное расстояние, хитроумный «бомж», крадучись и пригибаясь, вернулся к зеленой машине, извлек из складок своей одежды респиратор, надел его и скользнул в салон.
Покидая машину, водитель оставил ключ зажигания в замке, и Василий Макарович одним движением завел мотор.
В это время к стоянке возле театра подкатил громоздкий черный джип, формой и размерами напоминающий катафалк для особо высокопоставленных покойников. Не успел водитель джипа заглушить двигатель, как стоявшая позади него зеленая машина дернулась вперед и с громким душераздирающим скрежетом врезалась в задний бампер «катафалка».
– Ты что же творишь, сука? – завопил водитель джипа, выскочив из своей машины и бросившись к зеленому автомобилю.
Это был здоровенный детина с широченными плечами и маленькой бритой головой, словно вынырнувший на машине времени из «лихих девяностых».
Пока он выбирался из джипа, ловкий «бомж» уже успел покинуть машину и теперь с самым невинным видом брел по улице, размахивая своей авоськой.
Владелец джипа завертел головой и, увидев жмущихся в сторонке пассажиров зеленой машины, наметанным глазом определил в них виновников аварии.
– Это вы, козлы, мой «гелик» расколошматили? Да вы знаете, вонючки, что я сейчас с вами сделаю?!
Тем временем Василий Макарович вернулся к своей машине, забрался в салон и вполголоса сказал клиенту:
– Ну все, ваши преследователи на какое-то время удалены с поля. Можете идти в театр.
– Спасибо! – пылко воскликнул тот, прижимая руки к сердцу. – Я вам очень, очень признателен!
Тут же на лице его появилось странное выражение, и он удивленно пробормотал:
– Чем это таким пахнет?
Некоторое время спустя в пышном, ярко освещенном зале театра нарядная публика с восторгом слушала, как певица в костюме Розины исполняет свою знаменитую каватину.
– Я так безропотна, так простодушна… – выводила певица.
В первом ряду сидел новый клиент Василия Макаровича Куликова. На коленях у него покоился большой букет роз. Клиент улыбался мечтательной улыбкой.
– И уступаю я, и уступаю я всем и во все-ом… – пела Розина.
Улыбка клиента стала еще шире. Человек, несомненно, испытывал предвкушение еще большего наслаждения.
И когда Розина пропела: «сто разных хитростей, и непременно все будет так, как я хочу», клиент Куликова приподнялся со своего места, вытащил из букета баллончик аэрозоля и изящным жестом выпустил в воздух серебристую струю.
Певица как раз выводила сложную фиоритуру, и тут она пустила петуха, мучительно закашлялась, глаза у нее вылезли на лоб, она покраснела и убежала со сцены, спотыкаясь и держась за горло. Кто-то догадался опустить занавес.
Клиент радостно захохотал, захлопал в ладоши, как довольный ребенок, а через зал к нему уже пробирались трое здоровенных детин спортивного телосложения.
Не знаю, сколько прошло времени. Кажется, я задремала, сидя на пустом поддоне. А когда очнулась, то схватилась за запястье, но вспомнила, что сегодня утром не взяла часы на прогулку с Бонни. Судя по ощущениям, проспала я не больше часа.
В ангаре было тихо. Выглядывать в окно я не собиралась – снова шлепнусь. Бродить в темноте между штабелями тоже чревато – руки-ноги переломаешь. Я потянулась, поприседала немного, чтобы взбодриться, а потом направилась к двери. И вовремя, потому что услышала шаги и хохоток Степаныча. Он с кем-то разговаривал. Стало быть, не один. Стало быть, мне нужно быть осторожной.
Я схоронилась за ближайшим углом. Дверь отворилась с ужасающим скрипом.
– Проходи, не стесняйся! – В голосе Степаныча звучали солидные нотки. – Сейчас посмотришь мое хозяйство, определим, так сказать, фронт работ… Только тебе сначала нужно передохнуть… Сейчас чайку попьем, у меня печенье домашнее есть…
Вслед за Степанычем в дверь неуверенно протиснулась рослая девица в длинной юбке с воланами. Воланы эти шли ей как корове седло. Кроме юбки, были на ней еще футболка с вампирскими мордами и тапочки на шнурках, размера этак сорок второго.
– Чегой-то темно у тебя как, дяденька… – проговорила девица низким голосом, – не видать ничего…
– А это мы мигом… – снова хохотнул Степаныч и повернул где-то рубильник. Ангар осветился мрачным казенным светом. И при этом слабом свете стало видно, что девица мордой, что называется, не вышла. Зато взяла статью. Ростом она была едва ли не под два метра, руки-ноги крупные, как у мужика, – здорова, в общем. Если ядро толкать станет – далеко то ядро полетит. Выражение лица при этом было у девицы самое мирное, глаза вылуплены, губы пухлые, как у ребенка, волосы заколоты яркой пластмассовой заколкой в виде бабочки.
Степаныч между тем, сыпля слова, как горох из решета, оттеснил девицу от двери, а сам запер эту дверь изнутри на ключ. Мне это не понравилось. Волей-неволей пришлось тащиться за парочкой. Степаныч взял девицу под локоток и толкал в ближайший проход, бормоча что-то про чай и домашние пирожки. В прошлый раз это было печенье. Все врет, значит.
Девица шла неохотно, она все оглядывалась по сторонам, потом застыла на месте.
– Что стоишь? – осмелел Степаныч. – Проходи давай, раз пришла.
Из голоса его исчезли приветливые нотки, теперь уж даже до дуры-девицы все дошло.
– Я, дяденька, пойду, пожалуй… – неуверенно сказала она.
– Куда еще собралась? – Он заступил ей дорогу. – Не боись, никто тебя здесь не обидит. Сейчас начальник придет, Егор Иваныч, он тебе все обрисует… А пока у меня в каптерке прибери…
Они скрылись за поворотом, я же напряженно раздумывала, как быть. Если бы Степаныч не запер двери, меня бы уже здесь не было. Хоть замок и хлипкий, дверь-то железная, не так просто ее выломать. Шум непременно поднимется.
Я подошла ближе к каптерке.
– Ты чего, дяденька? – гудела обиженно девица. – Ты руки-то не распускай, я этого не люблю. Грязно у тебя тут, убраться надо.
– Да погоди ты! – с досадой сказал Степаныч. – Ну посиди вот…
Послышалась возня, и в это самое время я услышала шаги с другой стороны, и по проходу мимо меня пронеслась тетка средних лет плотной комплекции. На тетке был красный тренировочный костюм, круто завитые крашеные волосы воинственно топорщились, лицо полыхало огненным румянцем под цвет костюма. Я едва успела скакнуть за ближайший штабель поддонов.
– Ах ты ж паразит! – кричала тетка на бегу. – Ах ты ж козел полорогий! Кобелина бесхвостый!
С разбегу тетка ткнулась в дверь каптерки и забарабанила в нее кулаками. Затем рванула дверь на себя и выдрала крючок с мясом. Ого, сладострастник Степаныч уже и дверь запер!
– Анфисочка, – залебезил его дрожащий голос, – ты как здесь оказалась? Ты зачем пришла?
– Зачем? – зловеще прошипела Анфиса. – В глаза твои поганые плюнуть, вот зачем! Ты мне что говорил? Ты какие клятвы давал, павиан ты поганый? Опять дешевку какую-то привел прямо с вокзала?
– Да это и не то совсем, что ты подумала! – залопотал Степаныч. – Эта девушка зашла насчет работы узнать!
– Работы? – протянула Анфиса, которая, как я поняла, приходилась Степанычу законной супругой. – Это какой же такой работы? Проституткой, что ли, в бордель? Так на ней и так пробы ставить негде!
– Что это вы такое говорите? – от обиды басом сказала девица. – Он сказал, что уборщица требуется… Ой! Что вы делаете?
– Вот тебе работа! – орала тетка. – Узнаешь, как чужих мужей сманивать! Понаехали тут!
Послышался грохот, потом визг, и девица выскочила из каптерки. Волосы стояли дыбом, заколка исчезла, воланы на юбке провисли, полуоторванные.
– Держи ее! – выскочил следом Степаныч. – Она, может, сперла чего!
И повис на девице сзади, как собака на медведе, – как видно, решил объединиться со своей женушкой. И то сказать: та его законная половина, а эту девицу он первый раз видит. Прохиндей такой, в общем. Он мне не понравился с первого взгляда, так что я решила помочь девице. Прихватила доску от поддона и подступила ближе.
– А ну отвали от нее, козел!
– Ты кто? – От удивления Степаныч выпустил девицу. – Ты как здесь? Ты откуда?
– А, так ты здесь сразу с двумя развлекаешься? – Анфиса выскочила из каптерки.
Румянец на лице у нее был и вовсе малиновый.
– В жизни ее не видел! – ответил Степаныч чистую правду.
Но, как всегда бывает, тут-то ему и не поверили.
– Убью! – заорала Анфиса и бросилась на меня с зажатой в руке вилкой.
– Не бойся ножа – бойся вилки, один удар – четыре дырки! – усмехнулась я и взмахнула доской.
Я хотела только нейтрализовать вилку, но Анфиса ловко отпрянула и спряталась за мужа, так что я попала доской Степанычу в лоб. То ли лоб у него оказался крепкий, то ли доска гнилая, но она рассыпалась в прах. Анфиса же совершенно озверела.
– Убили! – заорала она. – Мужа убили!
Когда ясно было, что он даже сознания не потерял. Однако ничего доказывать я не собиралась, Анфиса была в самом боевом настроении. И тут в мозгу сверкнула мысль, что если Анфиса сумела пробраться в ангар, стало быть, у нее есть ключ и в таком состоянии вряд ли она заперла дверь изнутри.
– Бежим! – Я схватила девицу за руку и потянула за собой.
Она не сопротивлялась. Мы свернули в нужный проход, обогнули кучу ящиков и сумели выскочить к двери. О радость! Она была нараспашку. И только было мы собрались вдохнуть воздух свободы, как в дверях возник Степаныч. В руках у него было ружье.
– А ну стоять! – заорал он.
Вспомнил, подлец, что не просто так в ангаре сидит, а ворованные телевизоры охраняет. И что, если с ними что-то случится, Расул ему покажет, где раки зимуют. А тут незнакомые девицы по ангару шастают.
– Стоять, суки! – повторил Степаныч, подходя ближе. – Кто шевельнется – пулю в лоб!
– Тише, тише… – я подняла руки. – Мы ничего не взяли, разойдемся красиво…
– Стреляй! – азартно прошептала Анфиса, появляясь сзади Степаныча. – Стреляй по ним, Витя!
Нет, ну что за женщина, просто маньяк-убийца!
– Уйми ее! – сказала я, отступая тихонько. – Неприятности никому не нужны!
Степаныч медлил: очевидно сообразил, что шум поднимать нельзя. Ему велели тихо сидеть, а тут еще милиция приедет, а у него партия краденых телевизоров.
– Стреляй, уйдут! – взвизгнула Анфиса и схватилась за ружье.
– Отойди! – рявкнул Степаныч.
И тут в открытую дверь пронеслось что-то огромное песочного цвета. Это нечто остановилось против супругов и так оглушительно зарычало, что даже у меня затряслись поджилки. Степаныч выронил ружье, его женушка села прямо на пол.
Бонни выглядел впечатляюще. Пасть раскрыта, слюна капает, видны внушительные клыки. Сам весь напряжен, мускулы перекатываются под кожей.
– Шевели ластами! – крикнула я девице и рванула прочь.
Мы пролетели между домами, мимо скверика и очухались на улице. Девица исправно пыхтела сзади.
– Оно… оно за нами бежит, – сказала она, когда я остановилась перевести дух.
– Нормально все, это Бонни! – отмахнулась я. – Не бойся! Тебе куда?
– Не знаю… – Она виновато потупилась. – Я только приехала…
– Зачем пошла с этим уродом? – возмутилась я. – Ведь видно, что жулик и потаскун!
– Он сказал, что уборщица нужна, а я работу ищу… Убирать могу, мыть, чистить… – Голос ее дрогнул.
– Тебе лет сколько?
