скачать книгу бесплатно
Никто из молодых эвейев не спешил выполнять поручение верховного. Их куда больше заботило то, чем может закончиться эта ночь.
– Забыл? Пока не сделаем то, что велел верховный, храм покинуть не сможем, – пробурчал Рэйвон, отправляясь в сторону кладовой за инвентарём для уборки.
* * *
Я стояла в центре зала, где однажды стоял мой отец. На этом самом месте, он стал частью «ожерелья» Императора, поклялся быть его другом, братом и опорой, а в итоге предал его. Я стояла на том самом месте, где сотни эвейев до меня с честью и радостью принимали на себя обязательства перед миром, страной и тем, кто с этих самых пор, становился для них намного больше, чем просто правитель страны. Сегодня здесь была я, Ивлин Игнэ, дочь предателя и братоубийцы, и я чувствовала себя полной дурой, которая осмелилась осквернить своим присутствием это место. Необходимо было это просто пережить. Больше ничего.
Я чувствовала вибрации силы, исходившие от верховного эвейя. Всем своим телом ощущала его зов и то, как из самых глубин моей души поднимает голову давно забытая сила. Я никогда не разговаривала с ней, не взывала к ней. Я поклялась похоронить её, не дав и малейшего шанса на приход в этот мир. Должно быть, моё отражение за полотном, ненавидело меня так же сильно, как и я презирала себя за слабость и малодушие. Я смотрела прямо перед собой и далеко не сразу осознала, что всё это время смотрю в глаза будущего императора. Слова, что произносил Верховный эвей, пробуждали внутри меня пламя, заставляя ощущать его сперва, как крошечный огненный пульсирующий шар, где-то в самом центре грудной клетки. Но, я продолжала смотреть в глаза Китарэ, и мне казалось, что его льдисто-голубые глаза, точно остужают пламя внутри меня, если такое вообще было возможно. Я боюсь не жара огня. Я боюсь самого пламени и ощущений, что исходят от него. Не знаю, возможно ли описать мой страх словами, но огонь – это боль, и когда я вижу, чувствую его ко мне приходит боль, страх, безвременье и ужас от осознания, что моё тело горит живьем и совсем скоро от него не останется ничего кроме горстки пепла. Но, сейчас, несмотря на то, что ощущение пробуждения огненной стихии, захватывало клеточку за клеточкой моего тела, я видела перед собой эти глаза, которые забирали мою боль. Мне кажется, я видела их в своих снах? Или это наваждение?
Тончайшая нить силы, подвластная воле Верховного эвейя, потянулась в сторону Китарэ, и словно часть моей души последовала за ней, стремясь обрести столь желанное избавление. Стоило моей силе коснуться его, как страх отступил. Всё будто бы встало на свои места. Ожила моя мечта, где я, тот самый эвей, который не боится самого себя, а любовно лелеет пламя внутри, понимая и принимая его. Но, я даже толком не успела вздохнуть, как наследник на миг отвел взгляд, а вместе с тем, я начала стремительно проваливаться в бездну, в ловушку, сотканную из разбуженного в моей крови огня. Как если бы кто-то ловкий, просто взял моё сознание и с силой дернул куда-то глубоко, где не было ничего, кроме стены пламени, боли и невыносимого жара огня.
Я падала и падала, смотря на то, как раскалённый ярко-алый камень стекает по стене восточной башни. А, может быть, я уже упала и просто лежала на земле? Почему я вижу всё это? Почему подмечаю то, как языки пламени пожирают мой дом? Мне кажется, от меня ничего не осталось. Мои глаза видят происходящее, но я отказываюсь его понимать. Моё тело… я не чувствую его… я не слышу… Кто-то зовет меня совсем рядом. Кричит так сильно, а я даже не могу повернуть к нему лица. Его голос нравится мне. Он держит меня, позволяя чувствовать себя живой. Кто-то поднимает меня на руки, и моя голова невольно поворачивается так, что я уже не вижу исчезающей в огне башни, лишь оранжевые сполохи пронзающие ночное небо.
– Ив, не умирай, Ив! – этот голос принадлежит ребёнку. Я узнаю его. Ребёнок плачет, а мне кажется это неправильным. Он не может плакать. Он мой герой. Правда, он такой глупый, ничего не понимает в простых вещах. Зато он много знает того, о чем я никогда даже не слышала. Он обещал, что однажды покажет мне дворец… Я могла бы увидеть дворец.
На моих губах расцветает улыбка. Я не очень представляю, что такое дворец, но если он так нравится ему, то и мне он обязательно понравится. Он бежит со мной на руках так быстро и в то же самое время, слишком медленно. Всё что я вижу – это звездное небо в зареве пожара и кусочек его плеча. Вскоре появляются ветви деревьев над моей головой. Он что-то говорит мне, но я совсем не слышу его. Не могу понять. Единственное слово, что цепляется за мой слух это «озеро» и я пони- маю, куда мы идём. Со всей пугающей ясностью, я понимаю, зачем он несёт меня туда. Всё, что я могу прошептать это короткое, но такое всеобъемлющее «нельзя». Ему нельзя туда. Нам обоим было нельзя, но мне так хотелось удивить его. Так хотелось подарить ему звезду, несмотря на запреты отца. Несмотря на то, что маленьким эвейям ни в коем случае нельзя ходить к зеркалу полотна. Там можно обрести силу, когда ты готов. Там можно многое потерять, когда ты мал или слаб.
– Потерпи, – шепчет он в ответ, а я цепляюсь обгоревшими пальцами за его куртку в надежде, что он поймёт, что нам нельзя туда идти.
Кажется время останавливается до того самого момента, как я слышу всплеск воды под его шагами. Мы практически падаем в воду, и я стремительно ухожу на самое дно. Я больше не чувствую его рук и, кажется, это страшнее всего: остаться одной в темной глубине. Я захлёбываюсь, а вместе с первыми глотками ледяной воды, моё тело словно оживает. Оно горит в агонии. Я больше не понимаю, ни где я, ни кто я, ни что происходит. Эта дикая жалящая боль, я чувствую её всем своим телом, каждым кусочком обожженной плоти. Чьи-то крепкие руки, вдруг с силой вытаскивают меня на поверхность, но я никак не могу начать дышать. Я задыхаюсь, и мне начинает казаться, что ещё немного и весь мир окончательно погрузится во тьму. Неровные, рваные толчки моего сердца, как предвестники того, что осталось совсем немного.
– Дыши, Ив, ты только дыши, – его хриплый голос, это всё, что я слышу извне.
Я вновь теряюсь во тьме. Мне кажется, что меня утягивает водоворот. Моё крошечное, растерзанное тело, точно кидает из стороны в сторону, пока всё вокруг не растворяется в белоснежном сиянии. Мне больно смотреть на этот свет, но я щурюсь, пытаюсь открыть глаза, а когда открываю, то окончательно понимаю, что меня больше нет. Ведь разве возможно, что я оказываюсь зажатой в огромной когтистой лапе дракона, который словно соткан из серебряного сияния луны. Его чешуя сияет всеми оттенками серебра, а огромная морда совсем рядом. Он смотрит на меня своими льдисто-голубыми глазами с продольными ниточками зрачков, так долго, пристально, точно решая одному ему известный вопрос, а потом с силой выдыхает мне в лицо, возвращая меня туда, где я и была – на поверхность лесного озера. Я всё ещё вижу его глаза перед собой. Он просит не забывать, но я уже не помню… Я уже забыла его.
Глава 6
Пришла в себя я, как это ни странно, испугавшись собственного стона. Резко распахнув глаза, я тут же зажмурилась. Из широкого окна, которое оказалось прямо напротив меня, лился яркий солнечный свет. Немного щурясь, мне всё же удалось разлепить отёкшие веки и кое-как собраться, чтобы сесть. Голова, казалась тяжелой, тело неохотно спешило включаться в работу, а ещё…перед глазами, точно наяву стоял этот странный сон. Такой реальный, живой и настоящий, что моё сердце до сих пор ныло в груди, то ли из-за сопереживания тому странному мальчику, что спас меня, то ли потому, что я сама испытывала в том сне. Я не могла толком понять, почему очередной кошмар, так сильно всколыхнул мои эмоции, словно невероятных размеров волна прошлась по глади души, перевернув всё вверх дном. Я была в растерянности. Могло ли это быть реальным воспоминанием? Или мои страхи и переживания наложились на те ощущения, что я испытала в зале Двенадцати, что мне ещё и дракон пригрезился?!
– Кошмар какой-то, – растерянно пробормотала я, проводя рукой по лицу и прогоняя остатки сна.
– Это уж точно, по-другому и не скажешь, – раздалось ворчливое замечание откуда-то со стороны.
И, только услышав этот уже ставший знакомым мне голос, я наконец-то поняла, что в принципе не так в этом утре! В моей комнатке не было широкого окна, а по утрам солнце не проникало внутрь из-за густых ветвей дерева, растущего прямо напротив него.
Резко обернувшись, я увидела картину в полном масштабе. И, это была катастрофа.
Я сидела в центре огромной постели. Нет, не так, я разворошила эту огромную постель, превратив её в странное подобие гнезда, перевернув и сбив всё, до чего смогла дотянуться. Но, даже это было ничего, по сравнению с взлохмаченным наследником, который сиротливо приткнулся на крошечной кушетке в углу этой комнаты. Китарэ выглядел так, словно он не спал несколько дней. Кажется, у него под глазами залегли темные круги. Да, и сам он, как сказал бы Рэби, был «не первой свежести». Лохматый, в мятом кимоно и босой, он полулежал на этом маленьком диванчике, поджав ноги и подперев голову рукой.
– Ты, в курсе ведь, что вряд ли когда-нибудь женишься? – буркнул он. – Ни одна женщина не выдержит тебя в постели, – устало закатил он глаза и широко зевнул.
– Я в этом даже не сомневаюсь, – согласно кивнула, нервно сглотнув.
– Хорошо, иллюзии ни к чему хоро-о-о, – вновь зевнул он, поднимаясь с кушетки, и потянулся. – Демоны, это было лихо, – покачал он головой, направляясь, куда-то в противоположный угол комнаты и скрываясь за дверью. – Жди здесь, я не для того так мучился, чтобы ты по-быстрому убрался с утра, – проворчал он, прежде чем все звуки поглотил шум воды.
Я скажу честно, я не ушла бы, даже если бы он попросил. Сидя под одеялом, я глупо сверлила взглядом дверь, за которой исчез наследник, и понятия не имела, что мне делать в этой ситуации. А ещё, мне было интересно, зачем Китарэ поставил таз с водой рядом с постелью? И для чего рядом валялись разорванные влажные тряпки? Что вообще происходит?
– Ритуал, – выдохнула я, вспоминая свой позор.
Моё кимоно оказалось влажным в области шеи, и я боялась даже подумать, чем этот эвей занимался всю ночь… Неужели… Ухаживал за мной?
Сама мысль была настолько шокирующей и обескураживающей, что я продолжала сидеть, боясь лишний раз пошевелиться и до конца осознать саму возможность подобного.
Совсем скоро шум воды резко прекратился, а ещё через некоторое время из ванной вышел наследник в простых широких штанах, небрежно накинутом на обнаженное тело халате, с распущенными влажными волосами, которые он продолжал вытирать полотенцем. На самом деле, я не была такой уж прям высокосветской девой, которая не знала, как выглядят мужчины. Всё же тот же Рэби не стеснялся скинуть при мне рубашку и окатить себя из бочки ледяной водой. Но то был Рэби, а это… это… было другое. Чувство неловкости и стыда затопило меня с головой. Я не могла стыдливо прикрыть глаза руками или показать своё смущение, но и просто сделать вид, что всё нормально, было сложнее, чем я могла себе представить. Я даже про себя боялась озвучить мысль о том, что этот мужчина приковывает мой взгляд потому, что он…
– Значит так, – вывел меня из состояния, близкого к шоку, его высокомерный, холодный голос, – мои самые худшие опасения оправдались. Ты и сам это понимаешь, я надеюсь?
Я не понимала сейчас ровным счетом ничего, но согласно кивнула.
– Я надеялся, что мы сможем поговорить, как только ты придёшь в себя, но ты не приходил всю ночь и первую половину дня… Я не знал, где ты живёшь, поэтому ты здесь сейчас, – он бросил мимолетный взгляд туда, где стоял таз с водой. Потом посмотрел на меня, но к счастью, я вовремя отвела взгляд. Потому он, сделав вид, что закончил с волосами, швырнул своё полотенце на этот несчастный таз, чтобы я не успела его разглядеть и заподозрить наследника в уходе за мной. Молодец, избавил нас обоих от неловкой благодарности.
– Так или иначе, ты войдёшь в мою Нить, – сказал он, а я заметила, с какой силой он сжал челюсть, прежде, чем продолжить, – поэтому, нам стоит…
– Для тебя это сложно, – констатировала я очевидное, – я понимаю.
– Я не нуждаюсь в твоём понимании, – резче, чем должно быть хотел, ответил он.
Я не злилась на него в этот момент. Я действительно понимала. И будь я на его месте, то не уверена, что даже возможная целостность «нити» остановила меня прежде, чем его кровь на моих руках позволила мне отпустить мой гнев. Но, так или иначе, я знала и ещё кое- что – я просто не смогу стать той, кто ему нужен. В конечном итоге может стать только хуже.
– Есть несколько вещей, которые я хотел бы обсудить с тобой так же, как у меня есть множество вопросов, ответы на которые я хотел бы получить. Ты подходишь мне. Я не могу не признавать очевидного, как не могу и не имею права противиться этому, – в каждом его слове чувствовалось сожаление и нескрываемая досада. – Но прежде, чем нам, – сделал он глубокий вдох, будто пытаясь заставить себя говорить дальше, – стоит начать двигаться дальше, я хочу знать, что с тобой произошло в Храме?
Я могла ответить на любой вопрос, даже самый интимный и нелепый, но я не желала обсуждать с ним свои страхи и проблемы. Он был совершенно посторонним для меня. Единственным, кто знал и мог говорить со мной об этом был Рэби. Всякий раз, когда о моих слабостях пытался говорить кто-то посторонний, я внутренне ощетинивалась. Это была больная тема. Моя слабость. Точно так же, как я не выносила собственного отражения в зеркале, я не выносила, когда кто-то посторонний переступал те самые границы, которые даже для меня были под запретом.
– Есть ли шанс, что тебе может подойти кто-то другой? – вместо ответа, спросила я.
– Я задал вопрос, – точно так же проигнорировал он меня, делая шаг вперёд и почти нависая надо мной.
– Как и я, – вспыхнула я, решительно поднимаясь с постели.
Сейчас мы смотрели друг другу в глаза, находясь так близко, что я чувствовала его обжигающее дыхание на своих губах. Он был выше меня, потому мне ничего не оставалось, кроме как задрать голову вверх и с такой невыгодной позиции, пытаться выглядеть внушительно. И, вновь, стоило нашим взглядам пересечься, как картинки недавно пережитого сна, словно вспыхнули у меня перед глазами.
«Не забывай, Ив»
Слова, сказанные во сне неизвестным мальчиком или драконом, звучали так ярко, что у меня невольно подкосились ноги. Я бы упала, если бы в ту же секунду
меня уверенно не подхватил за предплечья наследник, удерживая на ногах.
– Я хочу знать, что с тобой не так, – почти шепотом, спросил он.
Казалось бы, что такого, чтобы прямо ответить на вопрос?
«Я калека, Китарэ. Я боюсь огня, и мне кажется, что стоит слиться с собственной стихией, и я умру, а твоя Нить так и не станет полной. Я стану вторым эвейем, который поставит под угрозу разрушения наш мир».
Простые и честные слова, которые никак не желали вырываться из моего рта. Я так презирала себя в этот момент за собственное малодушие, что готова была провалиться сквозь землю. Но, я должна была это сделать.
– Я не могу взаимодействовать с огнём, – желая сдохнуть на этом самом месте, сказала я.
– Что? – нахмурился он, а его хватка в тот же миг ослабла. И только в этот момент я почувствовала, с какой силой он всё это время сжимал мои предплечья.
– Я не могу взаимодействовать с огнём, – цедя каждое слово сквозь зубы, я чувствовала, как во мне просыпается злость. Я не просила и не желала такой судьбы, так почему же я должна быть виновата?!
– Я не глухой, я хочу знать, что это значит? Любой эвей с рождения чувствует течение родной стихии, она как колыбель для каждого из нас. И, если вчера, твоя кровь откликнулась, то значит, и ты чувствуешь огонь в этом мире, по-другому не бывает…
– Я…
Отчаянно собираясь с мыслями и прикидывая, как именно буду отвечать на его вопрос, объясняя такие личные моменты своей жизни постороннему эвейю. Китарэ уже ненавидит меня, а после услышанного воз-
ненавидит с новой силой, если такое вообще возможно. Сжав кулаки, я набрала в грудь побольше воздуха, и уже приготовилась ответить так, как следовало, когда в дверь кто-то забарабанил с такой силой, что я невольно дёрнулась, рухнув на постель позади себя.
Китарэ проводил моё падение суровым взглядом, покачал головой и, буркнув что-то типа «ненормальный», отправился открывать дверь.
Моим спасителем оказался взлохмаченный и запыхавшийся Дилай. Тот самый эвей, с которым я познакомилась на своей первой молитве в храме, и который показался мне тогда странно дружелюбным. Ну, что я говорю, он сразу понравился мне. Я бы хотела иметь такого друга, как он. Возможно, Верховный и впрямь был прав, говоря, что мы чем-то похожи на свои стихии. Может быть, и огонь во мне инстинктивно ждал поддержки от воздуха?
– Китарэ, – заголосил он с порога, потом увидел меня, поднимающуюся с развороченной постели, нахмурился, тут же что-то решил и широко улыбнулся, помахав мне рукой. – О, привет! – сказано было это так, словно мы и впрямь были приятелями. – Хорошо, что и ты здесь! Вы не появились на молитве, следом не явились на завтрак, но пропускать тренировки нельзя, потому я пришел. Почему ты в таком виде? – обратился он к Китарэ. – Посмотри на Ив, он уже собрался…
– Он и не разбирался, – буркнул Китарэ, пропуская друга внутрь. – Дай мне десять минут, – хмуро глянул на меня и добавил, – причесался бы тоже, на дикобраза похож, – покачал головой и отправился в сторону к высокому деревянному шкафу.
Мы шли по улицам храмового комплекса, а я ловила на себе заинтересованные взгляды проходящих мимо эвейев. Не надо было иметь особую интуицию, чтобы
понять, что и кто именно стал предметом их заинтересованности. То тут, то там я слышала своё имя и понимала, что, скорее всего, уже всем известно, чем закончилась церемония этой ночью. Китарэ и Дилай всю дорогу обсуждали что-то и даже под страхом смерти, я не взялась бы повторить темы их разговоров. Мне было достаточно собственных мыслей. И сколько бы я не думала, то приходила к тому, что нам действительно необходимо серьёзно поговорить. Я должна собраться, задвинуть свою гордость на задний план, как и все неподобающие моему положению эмоции и чувства, и просто сказать, почему именно ему не стоит прекращать свои поиски последней «жемчужины». Ложь тяготила меня. А тот панцирь из обмана и недоговорок, которым я обросла за последние несколько дней, уже казался неподъёмным.
Я всё ещё плохо ориентировалась внутри комплекса, потому понять, как мы оказались на огромной песчаной площадке, огороженной по периметру высоким забором, мне было сложно. Но место напоминало тренировочную зону, и тому подтверждением было то, что те одиннадцать эвейев, включая наставника, были облачены в форму для тренировок. Разумеется, то, что Дилай и Китарэ, облачились в кимоно для тренировок под своими темно-коричневыми халатами, я смогла заметить только сейчас.
– Неужели решили почтить нас своим присутствием, – изогнув бровь, поинтересовался невысокого роста эвей, который, судя по всему, был ни кем иным, как нашим наставником. – О, замкнул свою Нить? – прищурился мужчина, разглядывая меня.
Китарэ и Дилай замерли в нескольких шагах от учителя и поклонились, ожидая дозволения встать в строй. Их примеру, пусть и с опозданием, последовала и я.
– Игнэ? – поинтересовался он, словно речь шла о сорте сливы для его пирога. Ни пренебрежения, ни агрессии я не почувствовала.
– Да, – отозвалась я.
– Ниром был выше, – констатировал он. – Чего скривился? – точно так же, без какого-либо пиетета, поинтересовался он у Китарэ. – Бесит тебя? – кивнув в мою сторону, поинтересовался он. – Так не сдерживайся, – мужчина всего лишь провел стопой по одному из шестов, что лежали у его ног, палка послушно перекатилась, подпрыгнула, оказалась на носке его ноги, а всего через долю секунды у него в руках. – Набей ему рожу, – немного кровожадно предложил этот с позволения сказать наставник, который больше всего напоминал мне маленькую коротконогую хрюшку. Мужчина ловко подкинул шест в сторону Китарэ, а наследник в свою очередь сноровисто поймал предложенное оружие.
Китарэ криво усмехнулся, снимая свой коричневый халат, и откладывая его в сторону на одну из скамеек, что стояла у самого забора. Я решила, что не стоит испытывать судьбу и последовала его примеру.
– Будешь работать с ним, – тем временем обратился ко мне наставник по Тай До, – в нашем искусстве нет места дешёвым эмоциям. Когда найдёте цену чувствам, поговорим.
На самом деле, мне было безгранично всё равно, с кем я буду практиковаться. У меня не было проблем с эмоциями. И даже на тренировках с Рэби и личными гвардейцами Дорэй, единственным, кто ко мне относился с долей симпатии, был именно он. Так, что мне было не впервые тренироваться с тем, кто меня терпеть не может. В этом не было ничего страшного или принципиально нового. Разве, что моими напарниками прежде были обычные солдаты гарнизона, люди, и уж никак не будущие правители. Ну, это так же было не страшно, боль я переносила хорошо. Не думаю, что тут дозволяется избивать учеников до смерти. И, лучше уж походить с разбитым носом, чем ненароком расквасить его наследнику.
– Мне без разницы, – обозначила я своё отношение к происходящему, самостоятельно поднимая шест.
– Смотри, Китарэ, похоже, ты в одиночестве со своей ненавистью, – засмеялся этот странный тип, – Игнэ на тебя наср…
Говоря откровенно, мне показалось, что я ослышалась. В голове не укладывалось то, что сказал этот эвей?!
– Не переворачивайте мои слова, – сама от себя не ожидала, что меня так заденет то, как он использовал сказанное мною. Но мне уже порядком надоело разгребать те кучи вранья, которыми меня обложили. Ещё не хватало, чтобы при мне мои же слова переиначивали.
Я прямо смотрела в глаза этому смуглокожему, коротконогому эвейю. Теперь он напоминал мне пельмень, который я с удовольствием бы скормила кому-нибудь.
– А парень-то с огоньком, – очередной противный смешок, и точно яд разлился по моим венам.
Рэби рассказывал мне, что бывают разные техники формирования учеников при занятиях Тай До. Но даже он, человек, считал самым дешёвым из приёмов который сводился к «провокации».
«Мымоглибысправитьсяствоимстрахом,тренируйся мыокруженныеоткрытымпламенемогня.Пускай,незараз, азатысячупервыйраз,нотыбыпривыкла.Ночегобыстоиланамтакаяпобеда?И,чтобыосталосьоттебявконечном итоге?Даигрошмнецена,какучителю,еслиямогудостичь цели,лишьпричиняябольсвоимученикам».
Это были слова человека, который смыслил в боевых искусствах, гораздо больше, чем этот эвей.
Для чего были нужны нам эти тренировки? Молитвы? Особенные дыхательные практики? С точки зрения обычного человека, молодые эвейи занимались полнейшей ерундой последние три года до достижения своей половой зрелости. Я же занималась этой самой
«ерундой» столько, сколько себя помню. Рэби настаивал на том, чтобы каждый наш день начинался с молитвы. Середина дня была посвящена Тай До. Вечер – дыханию. Это было обязательной практикой в течение пятнадцати лет. Я не могу судить, насколько это приблизило меня к принятию собственной сущности, но одно то, что по большей части я могу ходить не прихрамывая, я списывала именно на ежедневные практики.
В мире эвейев считается, что энергия мира и энергия Полотна взаимосвязаны. Они сообщаются между собой, соединяясь в каждом из нас, проходя сквозь наши тела. Когда сквозь тело будет пропущен полноценный энергетический поток, который навеки свяжет обе наши сущности, то именно при помощи подготовленного тела и того, как мы умеем им управлять, будет зависеть то, как именно сумеем подчинять себе обретённую силу и могущество. Как хорошо будем контролировать свою вторую сущность и насколько едиными с ней станем.
Подбросив шест в руке, для себя я подметила, что он немного толстоват для моих пальцев. Но, дерево мне понравилось. Совсем не похоже на то, что мы использовали для тренировок дома.
– Что ж, – так и не дождавшись от меня реакции на свою глупую подначку, заговорил «наставник», – разбились на пары. Дилай, ты сегодня работаешь со мной, – гадливо улыбнувшись, посмотрел он сперва на меня, а затем на Китарэ.
Пожалуй, впервые, мы с наследником были солидарны, полностью игнорируя кого-то третьего.
– Ну, новенький, покажи, что тебе досталось от отца.
Думаю, это прозвучало достаточно двусмысленно, чтобы в очередной раз постараться задеть меня. Но к величайшему сожалению этого мужчины, я не помнила своего отца и любое упоминание о нем не вызывало во мне отклика. Я знала, что он сделал. И давно приняла это. На этом всё.
Все ученики заняли позиции в безопасном удалении друг от друга, чтобы тренировка не переросла в банальную потасовку. Китарэ встал напротив меня. Он был выше. То, как он держал шест в руках, его осанка, движения, говорили многое для меня о нём, как о воине. Он умел управлять собственным телом. Оно было послушно ему, точно годами настраиваемый инструмент в руках мастера. Его взгляд прозрачно-голубых глаз, казался невозмутимым и бесстрастным, словно сейчас его разум был где-то далеко отсюда. Я не могла понять о его намереньях, потому, какие эмоции отражались на его лице. Всё, что мне оставалось, это слушать его тело, наблюдать за малейшими изменениями в его дыхании и следовать за ним. Да, нам говорили, что все ученики в стенах Храма равны, но мне не десять лет, чтобы я и впрямь поверила в подобное. Но, тем не менее, наследник не был глупцом, чтобы не понять, если я буду намеренно уступать ему.
Бой начался стремительно. Дерево ударило о дерево, и вокруг поднялся оглушающий звон. С самого моего детства, я ощущала, как внутри меня рождается волшебство, стоило начаться схватке. В такие моменты, моя кровь точно оживала в венах. Она становилась такой горячей, настоящей. Разум прояснялся, а всё в душе затапливала радость. Я, словно появлялась на свет из убогой серости собственной жизни, в этом лязге метала, ярости и боли. Именно поэтому, я мечтала покинуть собственное родовое гнездо и отправиться к самым границам северных земель. Когда был азарт и гнев, то появлялась некая безумная красота моего существования.
К моему удивлению, Китарэ действовал осторожно, словно побаивался ударить меня во всю силу. Его движения были быстрыми, точными, но в то же самое время такими, будто он именно, что выполнял давно заученную связку, стараясь контролировать каждый свой удар и выпад. Я позволила ему наступать, желая посмотреть на него, почувствовать его, как противника. Но уже спустя несколько минут поняла, что это совсем не похоже на то, к чему я привыкла с Рэби. Быстро, ловко, красиво, но совершенно не по-настоящему. Мне становилось скучно. Мир, который не успел преобразиться, вновь сжимался до серой обыденности. В этом поединке не было… не было…
«Огня?» подумала я, и несколько смутилась от собственной мысли.
«Тыдумаешь,огоньэтотолькото,чтотлеетвкамине твоейтётки?»,усмехнулсяРэби,берясземлиснегиотирая имперепачканноевкровилицо.«Уогняестьдуша»,улыбнулся он так, точно вспоминая что-то родное и близкоеему.
«Когдапочувствуешьеё,тогдаонстанетпонятнымтебе.Не раньше».
Я никогда не понимала, что именно имеет он в виду. Но мне кажется, именно сегодня, я впервые всерьёз задумалась о его словах.
Китарэ нанёс очередной удар шестом, который я смогла отразить, но вместо того, чтобы отпрянуть от него, приблизилась как можно ближе и посмотрела прямо в глаза наследнику.
– Это скучно, – прошептала я так, чтобы услышать мог только он, – тебе правда нравится так жить?
Он не пытался отпрянуть от меня, а лишь изогнул бровь, явно не понимая, что я имею в виду.
– Перестань сдерживаться! Есть вещи, которые не нуждаются в контроле, – с силой оттолкнула я его, позволяя своей ярости ожить, а вместе с тем возвращая себе то, без чего не видела смысла в этих тренировках. Теперь уже атаковала я. Быстро и яростно, нанося удар за ударом, я позволяла себе почувствовать ту самую
«душу огня», о которой говорил Рэби. Да, моя стихия внушала мне непреодолимый страх. Но в такие моменты, как сейчас, я хотя бы могла почувствовать её рядом. Свою колыбель. Место моей силы всегда было так близко. Знал ли об этом Рэби, увлекая меня ежедневными сражениями? Знал ли, что это было единственным способом для кого-то вроде меня прикоснуться к собственному источнику? Я хотела спросить его об этом. Ведь именно это спасало меня все эти годы. Удар, ещё удар, уклониться, подпрыгнуть так высоко, словно у меня есть настоящие крылья, и ударить со всей возможной силой. Китарэ ни разу не пропустил моего удара. Он ускорялся вместе со мной. Дерево в наших руках трещало от той силы, с которой мы наносили удары друг другу. Пальцы онемели, но это было такой мелочью по сравнению с тем, каково это было осознать, что пусть и на краткий миг схватки, я чувствую дух собственной стихии, как часть себя.
Что-то изменилось в нашем сражении. Так, будто всё вдруг стало настоящим. Даже эмоции, которые то и дело мелькали в глазах Китарэ. Он и, правда, ненавидел меня. И своей ненавистью он питал огонь внутри меня, делая его ещё более сильным и яростным. Невозможно укротить пламя, подбрасывая в него пищу. Оно станет лишь ещё более жадным и сильным. Меня всегда угнетало безразличие, но никогда не делала беспомощной ненависть. Впервые мне показалось, что вместе с ним я могу сражаться бесконечно. Ощущение силы его ненависти отражалось во мне, делая меня бесстрашной. Оно раззадоривало и пробуждало скрытую годами сущность.
