скачать книгу бесплатно
– И, чем ты собираешься заниматься? Так и будешь торчать на крыше?
– Чем плохо, если я буду торчать на крыше? – поинтересовался Китарэ, из чистого упрямства.
На самом деле у него были и другие дела. И, даже если бы их не было, он нашел бы чем себя занять прежде, чем дать своё дозволение на вход. Пусть ждёт, как принято у крестьян… а, может, и дольше.
– Я не собираюсь пропускать занятия потому, что тебе пригрезилось, что это отродье может быть полезным. Идём, – решительно сказал он, бросив последний взгляд на город, который хорошо просматривался с крыши учебного кампуса. Он любил проводить время вдали от суеты учебных корпусов. Здесь, он по крайне мере, мог попытаться найти покой внутри себя. Избавиться от неутихающего гнева, что стал его верным спутником с того самого момента, как его мир перевернулся, а его душа распалась на тысячи осколков.
* * *
Храм Двенадцати Парящих – это не столько сам храм, как огромная сеть из учебных корпусов, библиотек и общежитий. Вот только всякий прибывший должен получить своё дозволение войти через главные ворота. Обычно это происходит раз в оборот, когда Император даёт своё благословение на обучение всем прибывшим эвейям. Для этого есть определённый день. Я прибыла, спустя месяц после обычно условленного срока. Наверное, потому пропускать меня никто не спешил. Я глупо стояла возле огромных ворот, которые держались на трехметровых каменных стенах. Увидеть то, что скрывалось за ними, не представлялось возможным, как и узнать, правда ли смотритель доложил о моём прибытии. Без одобрения наследника внутрь не попасть.
– Стоит позаботиться о лошадях, – сказала я, смотря на то, как заботливо Рэби поглаживает свою Капельку.
Рыжая кобыла, точно поняв, о чем говорят, нетерпеливо всхрапнула.
– Я видел тут недалеко постоялый двор, – согласно кивнул Рэби. – Справишься сама?
– С чем? – изогнув бровь, поинтересовалась я. – С тем, чтобы постоять у ворот? Конечно, ступай.
Всё равно, начиная с этого момента наши пути с Рэби в некотором смысле расходятся. Внутрь могут входить лишь эвейи. Для всех остальных ход закрыт.
– Я сниму комнату и буду там, как только сможешь выбраться, ты знаешь, где меня найти, – отвязывая мои сумки с вещами, сказал он, ставя их у моих ног.
– Не волнуйся, всё будет хорошо, – заверила я его в том, в чем и сама не была толком уверена.
Рэби давно скрылся за поворотом, ведущим на центральную улицу города. Ворота оставались заперты. Тяжело вздохнув сдавленный горячий воздух, я довольно отчетливо поняла, что ожидание затянется. Будь я действительно воспитанной в лучших традициях благородных домов, то это меня несомненно оскорбило бы. Но, я знала, что на теплый приём рассчитывать не стоит. У меня не было права даже думать, о том, что двери предо мной так просто откроются, потому я просто ждала. Сегодня, завтра, может быть, послезавтра, кто- то да выйдет…
Пока мы ехали к Храму, теплый ветер помогал справляться с душной осенней жарой. Сейчас, в плотно закрывающей изъяны моего тела одежде было тяжело. Уже через несколько часов пот лил градом, щипля глаза. Дыхание сбилось, ногу ощутимо потрясывало. Впервые я так долго путешествовала, теперь ещё и это. Я могла бы опуститься на землю, вот только в ожидании наследника, у меня не было такого права. Всё, что я могла себе позволить, это подойти к стене и слегка опереться на неё, перераспределяя нагрузку так, чтобы немного разгрузить травмированную ногу.
Был ли наследник здесь? Приедет ли в ближайшее время? С каждой прошедшей минутой становилось вполне понятным, что спешить точно не станет. Да, возможно, всё это было лишь чистой формальностью в моём конкретном случае? Понятно, что это нормально для обычного дня принятия в Храм, но, быть может, формальности не так и важны, когда дело касается наследника проклятого Игнэ? Я очень надеялась на это.
– Парящие, во что я ввязалась? – пробормотала я, понимая, что вовсе не поручусь, сколько ещё смогу простоять, прежде чем нога окончательно потеряет чувствительность.
Прикрыв глаза, я позволила своему сознанию отойти на задний план. Ровное глубокое дыхание. Каждый вдох приносит покой. Выдох, позволяет мне опускаться всё глубже. Там тепло и темно. Там нет усталости и грусти. Там я могу отдохнуть и позабыть, о том кто я? Где? Там, в этом маленьком тихом месте, нет ни времени, ни усталости. Есть только тишина и умиротворение.
Когда-то очень давно Рэби научил меня находить внутри себя источник, как место силы, где я могла бы восстановиться и отдохнуть. Эвейи называли эту технику медитацией. Рэби говорил просто: отдых для башки в крутом месте. Не знаю, где отдыхал он, но я могла раствориться лишь в темноте.
В себя я пришла неожиданно. Должно быть, что-то изменилось вокруг меня. Отдых отдыхом, но для тех, кто однажды выбирает для себя путь меча, полностью отключать инстинкты губительно. Открыв глаза, я далеко не сразу смогла сообразить, где я и что происходит? Во-первых, за время, что я провела, восстанавливая свои душевные силы, в Мидорэ наступила ночь. Во-вторых, с ночью пришел самый настоящий ливень, который сейчас грузными каплями стекал по моему лицу, легко проникал сквозь одежду и обувь. За считанные секунды я промокла до нитки! А, может быть, я уже давно стою, облокотившись о каменную стену, и мокну под проливным дождём. Как знать?
Моя двоюродная сестра Расха всегда очень остро переживала тот факт, что наш род оказался в столь бедственном и невыгодном положении. Конечно, это и не мудрено. Обидно, когда ты красива, умна, имеешь благородное происхождение, но при этом ни один из великих родов эвейев не пожелает принять тебя в свою семью, если только ты не возьмёшь верх над силой крови и не призовешь дракона в этот мир. Что для женщин уже неслыханная редкость! Тогда, пожалуй, шанс есть. Но…это было слишком маловероятно. Я всегда знала, что мне нечего ждать. Я не помнила о том, каково это быть членом всеми почитаемой семьи. Это не тяготило меня, просто потому, что когда ты уже на дне, то для тебя это нормально. Мой отец сделал это с нами. И, как бы там ни было, это и моя вина. Таков мир и законы в нем. Я просто эвей, который по каким-то необъяснимым причинам, всё ещё очень хочет жить.
Глаза невольно начали слипаться. Сначала мне было очень холодно, но сейчас уже ничего. Я перестала чувствовать собственное тело. Наверное, слишком устала за прошедшие дни. Нога то и дело подламывалась, и стоять становилось всё тяжелее. Рэби никогда не относился ко мне как к инвалиду. Я и сама не делала себе никаких поблажек. Но, тело-то знало. Его не обманешь.
– Демоны, – со злостью ударила я кулаком о стену, надеясь, что хотя бы боль поможет мне прийти в себя.
Из последних сил я пробуждала внутри себя гнев. Сквозь плотные воды апатии и усталости, он с неохотой ворочался внутри. Только благодаря ему однажды я смогла выжить. Благодаря ярости, я черпала силы внутри себя. Только, когда сердце горит огнем, а душа существует на тлеющих углях, я могу двигаться вперёд. Это моя мотивация. Мой способ выживать.
Я так надеялась, что никто и никогда не заставит меня даже пытаться пройти сквозь Полотно. Так, надеялась, что смогу сохранить…себя. Да, одно из условий пробуждения крови – это единение с родной стихией. Но, хуже всего даже не это. Стоит пробудить кровь, пусть даже немного и не овладеть зверем, как уже начнёшь платить за те крохи могущества, от которых уже никогда не сможешь отказаться. Моей тётке больше шестидесяти оборотов. На вид не дашь и двадцати. Огонь поёт в её крови, а кровь огненного эвейя даёт силу и молодость… ровно до тех самых пор, пока тлеет где-то глубоко её душа. Я не знаю, каково это, день за днём отдавать часть того, что гораздо больше, чем тело или деньги просто за то, чтобы время от времени творить заклятия и иметь молодое тело. Как по мне, оно того не стоит. Я не желаю отдавать то единственное, что у меня осталось за сомнительное удовольствие увидеть ровную кожу на своем теле.
– К демонам преисподней их всех! – в бессильной ярости прошипела я, когда ворота рядом со мной слегка отворились.
Глава 3
В полумраке спортивного зала, каждое его движение казалось чем-то сродни танцу. Выверенное, отточенное и в то же время пластичное, наполненное необъяснимой силой и грацией. Меч в его руке казался продолжением его самого, неотъемлемой частью единого целого. Сейчас, когда ночь накрыла плотным покрывалом из облаков и дождя Мидорэ, единственное, чего хотел Китарэ, это найти точку опоры, равновесия. Привести в порядок мысли. Дать необходимую нагрузку телу и спокойствие разуму. Порой ему казалось, что он бежит куда-то, не разбирая дороги и не понимая, к чему в итоге придёт. Эта бесполезная возня в попытках найти выход из безвыходной ситуации. Вопросы, на которые у него не было ответов. Постоянная борьба с гневом и яростью, что порой просто сводили с ума. Увечная душа давала о себе знать, как бы сильно он не пытался себя контролировать. Его верные спутники: раздражение, гнев, ярость. С каждым годом, ему было всё хуже. Он забыл, когда в последний раз смеялся. Забыл, что значит просто спать, отдыхать, наслаждаться чем бы то ни было. И всё бы было ничего, он это понимал вполне отчетливо, если бы следом не пришли провалы в памяти, припадки, потеря сознания, концентрации… Пока не столь часто, можно сказать, некритично… для человека, но не для будущего правителя. Не для того, кому предстоит обуздать дракона и объединить в единую Нить двенадцать драконов.
Каждый Император при своем восхождении выбирает двенадцать эвейев, которые замыкают круг жизни, баланса силы, магии и природы. С тех самых пор, как погиб его отец, Империя замерла в нерешительности. Любой неловкий шаг, может послужить причиной катастрофы. Разорванная нить нестабильна. Да, «жемчужины» его отца всё ещё пытаются удержать баланс, но насколько их хватит? Он не знал. Никто не знал. Если бы он только мог вспомнить, что с ним произошло пятнадцать оборотов тому назад? Для чего он шагнул за Полотно и искалечил себя, черпнув силу в том возрасте, когда плата за неё может быть слишком высока. Возможно, он пытался спасти отца? Себя? Почему он ничего не помнит о том времени? Его воспоминания словно обрываются в тот самый день, когда они с отцом отправляются в путешествие на север и появляются вновь в тот день, когда ничего уже не изменить.
Тогда он пришел в себя уже с совершенно белыми волосами цвета первого снега. Такие же были у его отца, а это могло значить лишь то, что он пересёк невидимую грань между их миром и миром духов, черпнул силу у своего отражения, и вернулся назад уже иным, отдав часть себя за мнимое могущество? Что могло толкнуть его на тот путь? Вопросы, ответы на которые могли бы ему помочь? Он не знал. Но…
Невольно споткнувшись на отработанном движении, он замер.
Возможно, есть кое-кто, у кого могут найтись ответы для него?
Сама мысль о возможном, разбила в дребезги гладь мнимого спокойствия. Гнев огненной волной прокатился по его телу, заставляя с силой сжать меч.
– Ситан, – громче, чем следовало, позвал он пожилого слугу.
Дверь в спортивный зал приоткрылась, а на пороге возник уже немолодой мужчина-эвей. Слишком слабый, чтобы быть кем-то иным в услужении при Храме, чем слугой. Его форменное темно-синее кимоно, как и небольшая темная шапочка на макушке, свидетельствовала, о его положении. Мужчина тут же глубоко поклонился и не спешил выпрямиться, ожидая дальнейших указаний.
– Эвей Дома Игнэ, что прибыл сегодня, где он? – холодно поинтересовался молодой мужчина, бережно убирая меч в ножны, что лежали на одном из стеллажей вдоль стены.
– Всякий пришедший просить дозволения войти в храм, более не подвластен ни своим желаниям, ни иной воле, до того момента, как двери будут открыты или будет объявлено о том, что они не откроются никогда. Он ждёт там, где и следует, Ис, – монотонно отозвался слуга, стараясь не допустить в голосе недозволительных его статусу эмоций. Но Китарэ не был бы наследником рода Аурус, не почувствуй он нотки гнева и отвращения. И, как это ни странно, он был благодарен, что слуга его отца, а теперь и его, разделяет с ним одни и те же эмоции.
– Помоги мне одеться, Ситан, наш гость достаточно ждал, – сказал Китарэ, надеясь, что возможно, он не убьёт этого эвейя прежде, чем тот успеет хоть чем-то быть ему полезен.
* * *
За всю свою жизнь, я видела лишь трёх «воплощенных душ драконов» или, как нас принято называть, эвейев. Считается то, что эвей имеет в этом мире тело похожее на тело человека, а в мире за полотном его душа парит в образе дракона. Когда подходит срок, если тело достаточно сильно и подготовлено, то дракон может соединиться с тем, кто является его отражением, чтобы соблюсти баланс в этом и ином мире. Не знаю, насколько всё это правдиво, но Дорэй в своё время не смогла установить достаточно плотную связь. Мои кузены пока не смогли и не известно смогут ли. Так что, говоря о том, что я видела троих, я могу смело сказать, что не видела ни одного. Потому, стоило дверям ворот распахнуться, я честно не знала, чего ожидать. От огня, что пел в крови Дорэй, мне всегда было не по себе. Я побаивалась себе подобных, опасаясь того, как моё тело и разум может отреагировать на ту силу, которой обладали уже полноценные представители эвейев. А, ещё, в тот момент, когда огромные ворота из темного дерева, всё же приоткрылись, я поняла, что совершенно неважно, кто оттуда выйдет. Встречать его я буду
уже на коленях.
Всё происходящее вдруг показалось мне сном. Мой разум воспринимал всё так, словно я стояла где-то в отдалении и наблюдала со стороны. Ко мне приближался высокий мужчина, в кимоно цвета ночи и серебра. Из-за ливня и усталости, я не могла разглядеть вышитый на нем узор. Но мне казалось, что грузные капли не перестающего лить дождя, не касаются его светлых волос, лица и тела, а словно попадают на невидимый мне полог, и рассеиваются мириадами крошечных капель. Он ступал твёрдо. Весь его вид говорил о силе и уверенности в себе. Точеные черты лица, которые из- за холодности его взгляда, казались высокомерными, темные брови в разлёт и светло-голубые глаза, точно два самых настоящих осколка льда…
На миг мне показалось, что прямо на меня надвигается нечто неотвратимое, против чего мне не выстоять ни за что и никогда, голова слегка закружилась, а сердце по непонятным мне причинам, вдруг сковал болезненный обруч. Стало тяжело дышать. С силой сжав кулаки, я приказала себе во что бы то ни стало стоять. Если я упаду, то это будет просто позор тысячелетия. Конечно, мне следовало бы склониться в приветствии… Следовало бы выразить почтение, но я уже не чувствовала ног. Я не могла доверять собственному телу. Мужчина остановился прямо напротив меня. На вид он выглядел немногим старше меня, но я знала, как обманчива природа эвейев. Внешность не определяет
возраст.
Он смерил меня пристальным взглядом. Его темная бровь изогнулась, а губ коснулась презрительная усмешка.
– Как во сне, – пробормотал он, усмехнувшись, – жалкий, грязный и неотесанный наследник Дома Игнэ. Знал бы, вышел бы пораньше, чтобы насладиться зрелищем.
И, только в этот момент, в моем без меры глупом мозгу, промелькнула первая умная, но запоздалая мысль: «Дура, это же будущий Правитель! Поклонись! Умри, но приклони колени!»
На колени я просто упала, чувствуя, как ледяная жижа проникает сквозь плотную ткань брюк, и стараясь не думать о том, как жалко буду выглядеть, когда придёт пора подняться. Сложив руки перед собой, я склонилась в поклоне, которым должно любому эвейю впервые увидевшему наследника приветствовать его.
На севере всё совсем иначе. Это в Мидорэ царят традиции и правила. Я не знаю, как было до того, как мой отец совершил то, с чем нам всем теперь приходится жить, но в моих краях непринято кланяться, следовать нормам этикета и традициям, просто потому, что у всех есть задача поважнее – выжить. Пережить зиму, обеспечить себя и свою семью едой, найти способ существовать достойно. Всё, что я знаю об этикете – это то, что заставила меня прочитать Дорэй. К слову сказать, то, что необходим глубокий поклон, я знала, но что делать дальше, понятия не имела. В голове с трудом складывалась мысль, что передо мной наследник. То, с каким презрением он говорил со мной, меня не тревожило. Во-первых, я привыкла к косым взглядам и злым словам, а, во-вторых, я бы тоже ненавидела его, если бы оказалась в противоположной ситуации.
– Вспомнил, где твоё место? Отрадно. Надеюсь, впредь не забудешь. То, что я дозволяю тебе переступить порог в Храм Двенадцати Парящих Драконов – вовсе не делает тебя равным остальным. Не забывай, где твоё место сын предателя!
Я бы, наверное, закатила глаза на всю его тираду, поскольку ничего нового или особенно оскорбительного, он мне не сказал, но его последнее замечание меня несколько озадачило.
«Сын?!»
С другой стороны, всё равно, вряд ли ещё раз пересечёмся. Доказывать, что я немного не того пола, не было ни сил, ни желания. Скорее бы уже доползти хоть куда-нибудь, где будет достаточно сухо и тепло. Я ужасно устала. Я хотела спать. А, самое отвратное, я точно знала, стоит мне уснуть и как только мой разум немного отдохнёт, он почувствует, как тело сгорает в болезненной агонии судорог. Повреждённое тело обязательно отомстит этой ночью.
На некоторое время воцарилось молчание. Холодные капли дождя продолжали мерно колотить о мою спину. Холод вдруг стал превращаться в тепло и странное онемение всего тела. Всё же, так рьяно кланяться, было ошибкой. Голова, почувствовав опору под руками, решила закрыть глаза, потому как я поняла, что задремала, лишь, когда послышался резкий голос у меня над головой.
– Отвратительное зрелище, – слова прозвучали так, словно наследник совсем не царственно сплюнул. – Можешь войти, – добавил он, а я лишь услышала, как его удаляющиеся шаги тонут в звуках дождя.
Набрав побольше воздуха в грудь, с силой заставила себя подняться, чтобы увидеть, как широкая спина наследника скрывается за открытыми воротами. Стоило ему уйти, как я поняла, что должна встать на ноги и войти, пока ворота вновь не закрылись. Подняться я смогла лишь с шестой или седьмой попытки. Кое-как подобрав свои вещи, я попыталась сделать шаг. Нога тут же подломилась, и я едва не упала в грязь лицом. Лишь чудом удержав равновесие, я предприняла очередную попытку. Сильно хромая, точно пьяный вдрызг забулдыга, я ковыляла к воротам, и лишь переступив заветный порог, поняла, что совершенно не представляю, куда двигаться дальше. Ночь и ливень укрыли территорию храма непроницаемым покрывалом тьмы.
– Идите за мной, – раздался неприятный скрипучий старческий голос, и я невольно вздрогнула, совершенно не ожидая, что кто-то меня ждёт.
Это был мужчина преклонных лет. В руке он сжимал странную палку, на которую было насажено полотно, которое хоть как-то защищало его от дождя. Я не успела толком его разглядеть, как он тут же встал передо мной и пошел вперёд. Спорить было не о чем. Спрашивать, куда мы идём, я не собиралась. Не думаю, что ему хотелось находиться на улице дольше необходимого, потому я просто поплелась следом. Когда всё страшное из того, чего обычно боятся, с тобой уже произошло, то приходит осознание: единственное, чего ты не сможешь пережить – это смерть. Наверное, это самое полезное знание, которое подарила мне эта странная жизнь.
Не знаю, сколько и где мы шли. Мне кажется, я уже пребывала где-то на грани беспамятства, когда мы вошли в здание. Единственное, что я смогла для себя отметить, так это то, что тут было тепло и не было дождя. Откуда-то сверху лился приглушенный свет, что позволяло различать стены и пол. Мужчина отряхнулся, точно промокший воробей, что-то повернул на рукояти палки и полотно вдруг сложилось.
С каждым шагом моргать, осознавать происходящее, переставлять ноги, становилось всё тяжелее. Когда же мы свернули в очередной коридор и стали подниматься по широкой лестнице, я и вовсе прокляла всё на свете. Всё, что я запомнила из остатка пути, это подъём по лестнице и невероятно долгое путешествие по длинному коридору, когда старик наконец-то остановился и как-то гадостно улыбнувшись, сказал:
– Покои для вас, – сунул мне в руки ключ, и, не дожидаясь ответа, посеменил прочь.
– Наконец-то, – тягостно вздохнула я, вставила ключ в скважину и повернула, с легкостью открыв дверь.
Почему этот мужчина так гадко улыбался, я не поняла. На самом деле, не хотелось сейчас об этом и думать. Стоило мне войти, как комната наполнилась чуть приглушенным сиянием, позволяя различать предметы и обстановку внутри. Одно осознание того, что у меня теперь будет магическое освещение, наполнило моё сердце радостью, немного приободрив и отодвинув на второй план все мои невзгоды. О таком я только читала и никогда прежде не видела!
Комната оказалась выше всяких похвал. Побольше той, в которой я жила дома. Здесь было несколько чистых одеял и подушка, так что можно было с комфортом спать на полу! Небольшой столик для письма и письменные принадлежности! Большое окно! И даже шкаф! Вся мебель добротная, совсем не похожая на те старые сундуки, что прежде выделяла мне Дорэй для хранения вещей и занятий письмом.
Машинально опустив вещи на пол, я восхищенно осматривала место, в котором мне предстояло прожить следующие полоборота. Вот, уж не ожидала, что меня так роскошно поселят! А, когда заметила ещё одну, на первый взгляд неприметную дверь, за которой оказалось моя личная уборная и ванная комната, я решила, что будь что будет, но можно получить немного удовольствия от проживания тут! На тот момент, у меня даже мысли не возникло, что для наследницы такого рода, как Игнэ, получить в пользование комнату подобную этой – это оскорбление. Для меня лично она была прекрасной: чистая, теплая, с почти новой мебелью, местом для купания, с возможностью читать в ночное время суток.
– Может, я уже сплю? – счастливо улыбнулась я.
Дрожащими пальцами мне далеко не сразу удалось расстегнуть все замочки на своей одежде, чтобы вылезти из неё. Наверное, произойди со мной такая история дома, я бы просто упала на свою постель как есть, но стоя рядом с воплощением своей мечты – новыми белоснежными одеялами – я просто не могла так поступить.
– Буду мыться, – решила я.
На освоение купальни не ушло много времени. Всё же я пользовалась чем-то подобным дома, только в моем распоряжении были общественные купальни, но принцип подачи воды в бадью, я знала. Не без восторга, я нашла на одной из полочек в ванной камень тоджи, который использовался для нагрева воды в основном в богатых семьях. На севере говорили, что эти камни добывают возле пяти великих спящих вулканов, и они умеют хранить тепло своих родителей долгие годы. Они не обжигают руки и тело, но нагревают воду. Я знала об их существовании, лишь потому, что у Дорэй и её детей были такие. И когда я была ребёнком, старая Тильда показывала мне их. Конечно, стоили они довольно дорого, потому кому-то вроде меня они не полагались.
Долго не раздумывая, я опустила камень в уже полную бадью, а следом залезла и сама.
На самом деле, процесс омовения всегда был малоприятной процедурой. В основном потому, что это были общие купальни. Хоть я и привыкла воспринимать себя как просто существо без пола и тела, стараясь не зацикливаться на собственном уродстве, мне всё равно было неприятно, когда кто-то другой видел мои шрамы. Повреждена была вся левая сторона: нога, рука, бок, шея. Лицо задело не так сильно, скорее шрамированная кожа на шее тянула вниз уголок рта, отчего казалось, что я всегда замышляю «что-то гадостное или насмехаюсь над окружающими». Так однажды обозначил мою гримасу Рэби. Как бы я не отрицала этого, но я стеснялась себя. Мне казалось, что когда люди видят мои несовершенства, я становлюсь жалкой и слабой в их глазах. Это было отвратительное чувство, с которым я пыталась бороться всю свою сознательную жизнь, просто потому, что и сама знала, что такая и есть. Если бы с утраченными воспоминаниями, я забыла бы и страх перед стихией, которая должна была бы стать моей судьбой, то всё было бы гораздо проще!
Мне не нужны Турийские леса и земли моего рода, но я не отказалась бы стать единым целым с отражением своей души и стать полноценным эвейем. Так, я смогла бы стать полноценной хоть в чем-то.
Нежданное тепло расслабило уставшие за этот бесконечный день мышцы. Нога противно ныла, но если бы не теплая вода, я бы сейчас выла и каталась по полу от той боли, что могла бы быть. Я и сама не заметила, как мои веки налились свинцовой тяжестью, и я провалилась в тяжелый сон, больше всего напоминающий ловушку из тьмы и тишины.
Должно быть, впервые за всю свою сознательную жизнь я спала, не видя кошмаров и не чувствуя боли. Как не сложно предположить, проснулась я в той же бадье, что и уснула. Вода была всё такой же тёплой, как и ночью, но кожа на моих пальцах сморщилась и стала напоминать мокрую бумагу. Тело немного затекло от неудобного положения, но в целом, я чувствовала себя как нельзя лучше.
Только оказавшись в комнате и поняв, что, судя по цвету неба за окном, сейчас раннее утро, я поразилась тому, насколько хорошо себя чувствую, несмотря на короткий сон и прошлую усталость.
Открыв мешок со своими вещами, я невольно поморщилась. Всё было мокрым, и затхлый запах прелой ткани уже успел появиться.
– Прекрасно, – пробормотала я, выкладывая свои вещи на пол. Даже примерно не представляя, где всё это стирать и сушить.
На самом деле гардероб мой был довольно скудным. Вещи, что некогда принадлежали моему старшему кузену, я старалась поддерживать в чистоте и аккуратности, просто потому, что знала, что ничего нового для меня в ближайшие обороты не предвидится. Мне очень нравились красивые кимоно моей тётки и сестры и я бы с удовольствием носила что-то подобное, если бы… Одним словом, к чему курице красивое платье, от этого она не перестанет быть курицей. Одежда старшего брата подходила лучше. Когда-то у него были повседневные кимоно из простых тканей и непримечательных оттенков. Вот, они-то были тем, что смотрелось на мне так, как я того заслуживала. Мне казалось, что так я меньше привлекаю к себе внимания. Телесные уродства на севере – это всего лишь любопытство окружающих, жалость с толикой пренебрежения и отвращения. В Мидорэ уродство это позор, особенно для женщины. Тело девушки должно быть чистым и прекрасным. Конечно, это я не сама придумала, так однажды сказал Эдор, мой двоюродный брат. Из всех членов своей уцелевшей семьи, я обоснованно могла ненавидеть лишь тётку. Она всегда старалась сделать мне больно, унизить, вытащить наружу все мои так тщательно скрываемые страхи. Эдор и Расха были не такими. Они просто старались не замечать меня. Для кого-то такое пренебрежение было бы оскорбительным. Для меня же было радостно оставаться в их тени как можно дольше. Мы держали нейтралитет в отношении друг друга и, пока они не трогали меня, я не трогала их. Не стоит заблуждаться на мой счет, я могла быть закомплексованной, неуверенной в себе, страдающей от фобий и непонятных мне приступов удушья, но я никогда не была и не буду жертвой. Порой я могла быть жестока и вспыльчива, что, как мне кажется, естественно для огненного эвейя.
Так или иначе мне было нечего одеть в мой первый день в Храме Двенадцати. Сама ситуация из разряда нарочно не придумаешь.
– И, что мне делать? – ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотала я.
Да, вопрос «что мне делать» относился не только к одежде, но и к моим дальнейшим действиям. Час красного петуха уже наступил, и небо за окном покрылось багрянцем, а стало быть, совсем скоро все эвейи, что находились в стенах храма, отправятся на молитвы и занятия. Вопрос вставал следующим образом: куда идти мне?
В тот самый момент, когда я уже было решила просто остаться в комнате до того самого момента, пока моя одежда не высохнет, в дверь легонько постучали, а под дверь просунули небольшой желтый лист бумаги.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это письмо для… «Иса Игнэ»
«Ис Игнэ»
Первые строчки заставили вновь напрячься. Почему я уже второй раз слышу к себе мужское обращение?
«Часкрасногопетуханастал,асталобыть,яужеимею дозволениепотревожитьвашсон».
– Конечно, сон, как же, – буркнула я, продолжая разбирать корявый почерк.
«К часу пёстрой сойки вам должно явиться в Храм Двенадцати Парящих. Ваша форма, сменная одежда и кимоно для занятий Тэй До я оставлю на пороге. Прошу вас не гневаться, что не передаю вашу одежду лично, но прерывать сон до того, как час красного петуха истечёт, я не имею права. Кван».
На самом деле, когда я дочитывала письмо, моё сердце радостно стучало в груди. Кем бы ни был этот загадочный Кван, он уже был моим спасителем! Удивительно, как же удивительно! Кажется, впервые за мои двадцать лет удача так ярко улыбается мне! Сначала комната, теперь это… Счастье скрывается в мелочах!
Конечно, считается невежливым оставлять, что бы то ни было под дверью, но лично мне всё равно.
Взяв одну из аккуратно сложенных в углу простыней, я основательно в неё замоталась, и отворила дверь. Действительно, на пороге лежал громоздкий свёрток, обернутый в ярко-алую ткань, а сверху бережно уложено несколько свитков. Затянув нежданное богатство в комнату, я тут же принялась рассматривать подарки. Уже через полчаса я стала счастливым обладателем трёх пар кимоно, две из которых относились к повседневной одежде, а одна представляла собой упрощенный вариант для занятий по рукопашному бою. Стоило развернуть свитки, чтобы осознать всю степень моего везения: здесь было расписание и карта храмового комплекса.
Лишь одно вновь напрягло меня. Вся одежда состояла из брюк, куртки до середины бедра, нательной рубахи, пояса и длинного халата тёмно-коричневого цвета с широкими рукавами, которые мужчины зачастую использовали вместо карманов. Говоря проще, это была мужская одежда, но которая была действительно моего размера. Что это? Так принято? Меня принимают за мужчину? Как такое возмож…
«– Эдор,неспорьсомной!Пока,Ивлинздесь,намвсемне о чёмбеспокоиться!
– А,если…
– Даже«если»,тоошибкислучаются.Ониничегонедокажут.Неочемпереживать.
– Нотынеможешьнеосознавать…
– Замолчи немедленно, – сквозь зубы прошипела Дорэй. – Много ли ценности в женщине? Наша энергия слишком слаба, чтобы совладать с духами драконов за полотном. Это все знают, тем более это известно Совету. Моя надежда это ты, сынок. А гарантия того, что у тебя будет шанс – это она.
Пока они верят в то, во что я хочу, у нас ещё есть шанс сберечь род и семью. Ив никогда не решится пройти за полотно. Я точно знаю».
Несколько лет назад разговор, свидетелем которого я случайно стала, заинтересовал меня. Тогда, я подумала, что может быть масса причин, почему мне лучше оставаться в Турийских лесах. Мне казалось, Дорэй говорит о том, что из-за своей увечности и фобий я не смогу отправиться в Мидорэ. Она в общем-то была права. Так и было бы. Но до того момента, как всем стало бы понятно насколько никудышная наследница была у Нирома Игнэ, Эдор уже смог бы вступить в права рода (возможно) и возглавить семью. Но, сейчас, сквозь неясную пелену предчувствия, мне казалось, что не всё так просто. Рэби говорил, что у меня «звериное чутьё». Я бы сказала, что это происходит со мной периодами. Иногда я просто знаю ответы на вопросы, которые тревожат меня. Чувствую их. Вот и сейчас я ощущала, что это всё не просто ошибка. А самое главное, теперь я не знала, как именно должна себя вести? Стоит ли мне обратиться к кому-нибудь и сообщить о том, что возникло недоразумение? Но в то же самое время, какой бы стервой не была моя тётка, дурой она не была никогда. И если каким-то непостижимым образом ей удалось сделать из меня мальчика… то это было необходимо. Вот, только кому? Не думаю, что дело было прежде всего в моём благополучии.
Мысли, сомнения, страхи – вот, лишь та малая часть того, что теперь тревожило моё сердце. Я ненавидела ложь. Какой бы сладкой, полезной на первый взгляд и умиротворяющей она не была. Ложь – это притворство, которое не даёт тебе ничего, кроме фантазий, которым не суждено сбыться. Моя тётка была соткана из несбыточных надежд и чаяний. Она жила ими, грезила о них, жертвовала и теряла то малое настоящее, что у неё было, лишь во имя того, что было безвозвратно утрачено и вряд ли станет чем-то настоящим вновь. Мой отец уничтожил прошлое рода Игнэ, моя тётка разрушала наше настоящее, пытаясь отсрочить неизбежный финал для нас всех. Почему она не предупредила меня о том, что сделала? Решила, что если меня раскроют, то это будет выглядеть, как нелепая ошибка? Решила, что так будет проще подтвердить, что я действительно ни о чем не догадывалась и что это не вина нашего рода, что меня записали в мальчики? Или решила, что Эдору осталось всего полоборота обучения и ему уже в любом случае ничего не угрожает? В конце концов, кто я была такая, чтобы понимать, как работает мозг Дорэй Игнэ…
