Первый маркграф

С водой древолюбы не дружат от слова совсем. Так что через море Мунмар Вольная марка сможет получать все необходимое, если не от погибшего Эдана, так от островитян. Великогартия не откажется от форпоста на материке. А я при худшем раскладе готов наступить на горло своей нелюбви к островитянам, заключив союз.

В случае гибели империи главным вопросом станет выживание Вольной марки. А там, со временем все можно будет переиграть, ускорив возвращение людей на континент.

Впрочем, все это далекие планы. Пока что моя главная задача – не допустить гражданской войны между севером и югом. И железный маркграф Александр Ранк может мне в этом помочь, даже если имеет собственные планы на это противостояние и не хочет ничего делать.

– Я ответил на все вопросы? Могу ли я рассчитывать на поддержку Железной марки?

– Поддерживать тебя? – тонкие губы железного маркграфа изогнулись в скупой, лишенной тепла улыбке. – Я сделаю куда лучше – выступлю с резкой критикой такого предложения. Буду всеми силами сопротивляться и яростно протестовать.

– Что удивленно смотришь? – заговорщически подмигнул мне Александр Ранк. Вся эта ситуация его явно забавляет. Не люблю чувствовать себя шутом на чужом празднике жизни. – Не ждал? Привыкай! В фольхстаге говорят одно, думают другое, а делают даже не третье или четвертое, а пятое и шестое. По другому нельзя. Мой протест поможет тебе куда лучше поддержки.

– Хотелось бы понять, почему? – осторожно поинтересовался я. Догадки были, но лучше получить их подтверждение из первых уст. Да и слишком умным перед железным маркграфом выглядеть не хочется.

Умников никто не любит. Просто многие достаточно умны, чтобы скрывать этот факт.

– Понять? Многим моим детям и внукам не помешало бы такое рвение. Понять… – Александр Ранк покатал это слово на языке, словно дивное лакомство. – Возможно, из тебя выйдет толк, – скупо добавил он. – Интересно, сам догадаешься? Без моей подсказки?

– Император?

– О да, из тебя точно будет толк! – довольно констатировал маркграф. Похоже, он рассматривает эту встречу, как очередную мою проверку. – Стоит мне поддержать твою кандидатуру, как Его Императорское, – он крутанул вздетым указательным пальцем, – тут же начнет гадить. Детские комплексы, из тех времен, когда отец был жив. К старости они у Сумана только обострились.

Объяснять, чей именно отец, не стоило. Тот факт, что муж императрицы Исины Олн, принц-консорт Альер Фонф к появлению на свет Сумана Олна не имел никакого отношения – секрет, про который все знают, но молчат.

Как я уже упоминал, Стан Ранк, первый маркграф железной марки, был тем еще ходоком. И наплодил бастардов на пару малых домов. Собственно, большинство младших семей рода Ранк произошли именно так. Ну и в постель принцессы Исины железный маркграф успел залезть. Разумеется, ради блага империи. А как иначе?

Хотя, тут можно это заявить без всякой иронии. Муж ее был довольно стар. О чем думали фольхи, когда связали молодую девушку из рода Фонф браком со стариком, история умалчивает. Но стоит ли в таком случае удивляться ветвистым рогам мужа? Тем более, железный маркграф был первым, давним, но далеко не единственным любовником будущего Величества.

Ну а как Исина Фонф, не имея практически никаких прав на престол, стала императрицей – это отдельная история, которая на книжный роман тянет, а то и на трехтомник.

А насчет «детских комплексов» императора… Сам железный и непогрешимый маркграф разве лучше? Два старика, а ведут себя словно обиженные дети, не желая прекратить эту затянувшуюся и донельзя глупую вражду, что давно превратилась из средства в самоцель.

Но что-то я опять отвлекся, хотя второй железный маркграф мое молчание принял за глубокомысленные размышления.

– Император обещал не вмешиваться. Сказал, будет так, как решат фольхи, – напомнил я. Хотя, почему напомнил? Об обстоятельствах нашего разговора с Суманом Вторым никто, даже Александр Ранк, узнать не мог. Если кто-то из слуг и подслушивал, то донести эти важные новости просто не успел.

– Наш император настоящий хозяин своему слову, – поморщился маркграф. – Дал – забрал. И помни, что я тебе говорил про фольхстаг. Император может вмешаться, формально не вмешиваясь. Нужное слово там, полунамек здесь, и фольхи решат, что они сами захотели ставить тебе палки в колеса. В этом деле Суман настоящий мастер. Научился у маменьки.

Странно, что общего отца в этот раз Александр Ранк упоминать не стал. А ведь всегда считалось, что именно Стан Ранк во времена своего регентства вертел фольхстагом и императрицей как ему вздумается. Впрочем, кое-что в этой тайной, но «общеизвестной» истории меня всегда смущало – мать нынешнего императора всегда описывалась как очень умная и расчетливая женщина. Послушно плясать на ниточках, словно кукла, она бы не стала.

– Он тебе показывал свой пруд с карпами? – продолжил допытываться железный маркграф. Причем он не спрашивал – утверждал. Значит я оказался неправ и ему успели сообщить. Либо пруд с карпами император часто показывает и это какой-то непонятный мне сигнал, символ.

– Так вот, ты малек другого вида, которого он планирует швырнуть к этим вредным и боевитым рыбешкам, – пояснил Александр Ранк, подтвердив мои догадки. – А он будет смотреть, как быстро они лишат тебя плавников, чтобы плавал к верху брюхом. А пока они будут тебя ловить, парочка особо жирных карпов отправится на стол императора. Суман патологически боится союза старых родов.

Значит пруд у нас – это аналог фольхстага. Хм, а император любит лично кормить рыбок. Но мы еще посмотрим, кто будет плавать брюхом к верху. А то, что я рыбешка не слишком благородная, даже лучше – не попаду на обед к Его Величеству. А то больно плотоядно он на меня посматривает.

Встреча с железным маркграфом закончилась быстро и как-то внезапно. В дверь стукнули. Причем вроде бы случайно – кто-то споткнулся и врезался. Но маркграф это воспринял по-другому.

– Похоже, мне пора, – поднялся он со своего с кресла.

Значит случайность – не случайна. А стук, какой-то неизвестный мне тайный сигнал. Надеюсь это хотя бы не облава охранителей? Начинать знакомство со столицей с местной тюрьмы мне не улыбается. Видел одну камеру – видел их все. А у меня и без того богатый опыт.

Тот факт, что хватать меня вроде бы не за что, далеко не факт. Хотя в «Красном шаре» на первый взгляд ничего такого криминального не происходит – культурно отдыхают богатые и знатные люди, только и всего. Приобщаются, так сказать, к дхивальским обычаям.

Покинул номер маркграф обыденно – через зеркало. На его месте как-то внезапно появилась дверь. Да и само зеркало наверняка с секретом, позволяя с той стороны видеть все, что происходит в комнате. Сталкивался с такой штукой, когда вынужденно гостил у Патриарха… с летальным для последнего исходом.

Задерживаться в борделе я не стал. Слишком тут много тайных ходов и чужих глаз, чтобы можно было с толком расслабиться.

Слегка отойдя от «Красного Шара», я попытался найти взглядом ближайшего извозчика. Но не преуспел в этом. Вернее не успел ничего сделать – рядом остановилась самобегающая коляска, длинный «Престиж» молочно белого цвета. Распахнулась задняя дверь и знакомый голос произнес:

– Заблудились, ласс? Садитесь, подвезу.

Предложение звучало как приказ, но отказываться я не собирался. Сложно отказать принцу империи в такой малости. Особенно если и сам ищешь с этим принцем встречи.

С момента нашей последней встречи первый принц империи Сандор Олн ничуть не изменился. Ну да и встречались мы не то чтобы давно. Сколько там прошло? Два месяца? Четыре? Кажется, что турнир в Тирбозе был только вчера, а на самом деле скоро полгода будет с моего чемпионства.

– Ласс Вельк. Не думал, что найду вас в таком месте и тем более, что мне придется вас ждать. Решили избавиться от одной грязи нырнув в другую? – строго начал он, словно отец, отчитывающий загулявшего сына.

Бр-р-р, какие-то неправильные у меня пошли ассоциации. Такое количество встреч с самыми влиятельными лицами империи вредно для душевного равновесия. Эдак я скоро решу не маркграфом стать, а сразу императором.

Бедная империя…

Дожили, принц империи меня дожидается, пока я в борделях отдыхать изволю. Есть повод возгордиться. Но неужели Сандор Олн не в курсе про «Красный Шар»? Не знает, что скрывается за вывеской этого элитного борделя? Признаться, я почему-то решил, что эта тайна давно не тайна. Как и многие тайны в империи. Все, кому надо, знают о том, кто на самом деле «приглядывает» за этим почтенным заведением.

Но первый принц как-то излишне нагло забирает меня чуть ли не от дверей.

Похоже, игры «черных» в секретность не так глупы, как может показаться на первый взгляд – «Красный Шар» все еще не раскрыт.

– И я тоже рад вас видеть Ваше Высочество, – устало отозвался я, помассировав виски.

Что за день такой! Нет, конечно, мне хотелось встретиться и с железным маркграфом и с первым принцем, но не в один же день! Причем в тот, когда еще и император меня захотел видеть.

Сговорились они что ли? Жил себе в Вольной марке, никого не трогал… кроме альвов… ликанов… варгаров… множества предателей. Короче, почти спокойно жил, можно сказать, счастливо. Но стоило сунуть нос в столицу, и я резко стал всем срочно нужен.

Надо было задержаться в «Красном шаре», оценить спектр предоставляемых услуг. Тем более я все оплатил. А деньги мне никто так и не вернул! Что бы люди маркграфа узнали? Мою любимую позу? Ну так я в этом плане не оригинален, да и классика вечна.

– Все такой же дерзкий, – усмехнулся Сандор Олн. В этот раз на нем был парадный адмиральский мундир, усеянный разнообразными наградами до такой степени, что становилось совершенно непонятно, куда придется крепить новые.

Таким слоем золота, серебра, драгоценных и полудрагоценных камней можно пули останавливать. Возможно, что и зачарованные. Мой помятый пулей портсигар, ставший счастливым амулетом, не даст соврать.

Или это во мне говорит зависть? Затаенная тяга к блеску наград, которая жила во мне с детства?

– Надеюсь, твоя дерзость не результат твоих договоренностей с третьим принцем? – продолжил Сандор Олн. Неторопливо достав из ящика на месте подлокотников длинную сигару, он покрутил ее в руках. Но раскуривать не стал.

– Нет никаких договоренностей, – я устало прикрыл глаза.

Голова раскалывалась. Встречи с сильными мира сего выматывают похлеще иной битвы. Приходится следить за тем, что говоришь. Внимательно слушать, что говорят тебе. Подмечать нюансы, полутона, намеки и недомолвки.

Мне до подобных вершин еще далеко. А все мои потуги играть в хитрость для этих прожженных интриганов должно быть нелепы и смешны. Но ничего, учусь я быстро – жизнь научила. Ведь те, кто учится слишком медленно, умирают очень быстро.

– Да? А как же маркграфство? – не поверил первый принц. Либо сделал вид, что не верит.

И этот уже знает. В нашем славном Эдане хоть что-то можно сохранить в тайне? Странно только, чего он меня насчет договоренностей пытает. Должен же знать, что ничего подобного нет, только слухи. Не верю, что его шпионы выяснили про прошение, но не разузнали подробностей моих взаимоотношений с третьим принцем. Или все это опять непонятная мне игра из недомолвок и недосказанностей? Если бы первый принц заподозрил, что я встал под знамена третьего, то он бы и встречаться со мной не стал. Не настолько значительная я фигура, чтобы стараться перетянуть на свою сторону. Возможный голос в фольхстаге? У первого принца и южных домов хватит сил, чтобы утопить надежду на мое маркграфство.

Хотя, с учетом вмешательства железного маркграфа, это далеко не факт.

– Его Высочество проиграл мне пари, поэтому вынужден поддержать прошение лучших людей Степного Стража. Но никто не мешает ему выставить это как-то иначе.

– Узнаю Ронга! Тот еще змей – везде ищет выгоду, – хохотнул принц Сандор.

А первый принц у нас известный альтруист? Все вы одинаковые. Красивые призывы, но одна и та же жадность, и кровь одна, – подумал я, но вслух сказал совершенно иное.

– Не люблю, когда меня пытаются столь нагло использовать.

– Привыкай, почти маркграф Вельк, – благожелательно улыбнулся первый принц.

Мои слова он услышал, но явно не понял. Мое «не люблю», это упрек не только третьему принцу, но и первому. Да и не только ему.

– Постоянство – это хорошо, – подтвердил Сандор Олн, понюхав сигару. – Многим фольхам крайне не хватает этого качества. Значит, это не попытка Ронга заполучить лишний голос в фольхстаге?

– Почему же? – совершенно искренне удивился я. – Очень даже попытка. Но этот возможный голос принадлежит мне и только мне. А присоединяться к югу или северу я не намерен. Да и, откровенно говоря, кому я там нужен? Безродный выскочка среди высшей знати империи… меня будут в лучшем случае терпеть, да и то только из-за этого голоса.

– Значит, планируешь присоединиться к маркграфам, – вынес вердикт принц. – В общем-то, правильно, – согласно кивнул он.

С учетом того, что в прошлый раз именно первому принцу почти удалось продавить большинство «пограничников», чтобы те поддержали именно его кандидатуру, то его покладистость неудивительна.

Южным домам фольхов всегда удавалось как-то лучше наладить связи с маркграфами. Возможно всему виной банальная география. Южная марка считай примыкает к южному герцогству Эзгель. Да и Речная марка не так далеко.

В целом пограничье старается держаться особняком и выступать единым фронтом, но два голоса из пяти явно благоволят фракции первого принца.

– Но не голосом единым важна Вольная марка… – намекающие протянул Сандор Олн.

Вот и начинается торг. Ожидаемо. Странно, что третий принц не захотел ничего взамен на свою поддержку. Может слишком благороден, чтобы слово нарушать, а может это просто игра в благородство.

– До избрания нового императора я не планирую вмешиваться в дела императорской семьи и фольхов в Вольной марке, но потребую законный процент маркграфа со всех доходов и владений.

– Это правильное, справедливое решение, – согласился первый принц. – Но мне нужно будет что-то предъявить моим южанам в качестве отступного. Предположим, пять процентов положенного налога вместо восьми. Срок тот же – до выборов нового императора, а там посмотрим.

– Его Высочество Ронг Олн будет недоволен и потребует для северян таких же преференций.

– А откуда он узнает? Точно не от меня. И фольхи будут молчать.

– Местные чиновники прознают.

– Когда это еще произойдет? Когда Ронг или северяне обратят на это внимание? – отмахнулся принц Сандор.

– Принимается, – кивнул я, взвесив все «за» и «против», – пять процентов вместо восьми.

Легко отдавать то, что еще не мое. А будет моим… посмотрим. После смерти императора все старые договоренности потеряют смысл. А фольхам станет резко не до Вольной марки.

– Хорошо, – принял решение принц, – такой расклад приемлем. Юг проголосует за твое назначение, – подытожил он, явно считая, что делает мне огромное одолжение.

Голосование обещает быть веселым. Такое единодушие у фольхов редко бывает, особенно если пограничные маркграфства будут «за». Хотя, Александр Ранк же обещал, что будет против, так что единогласного решения не выйдет. Но мне хватит и подавляющего большинства.

Уступки первому принцу многим наемникам не понравятся, они настроились на большой передел собственности. Но ничего, доводам разума они внемлют, и подождут. Тем более с них я налогов брать не собираюсь.

Сейчас, когда фольхи вновь изнывают от безделья, пытаться что-то у них отнять – не лучшая затея. Да и в Вольной марке хватает бесхозных источников дохода. Главная проблема – общая необустроенность, безвластие и плохое исследование этих богатых земель. Да и энергию наемников можно направить вовне, в глубину Пепельных земель. Пообещав тем же капитанам наемных отрядов наследное дворянство и титулы, которые я, как маркграф, смогу давать.

Одно из древних тщательно лелеемых и отстаиваемых прав фольхов.

А там и император в преисподнюю отправится, очищать прегрешения перед новым перерождением, и ситуация вновь перевернется с ног на голову.

Эх-х, все пытаются использовать бедного меня… вместо того, чтобы смиренно принять простой факт – я планирую использовать их.

С волками жить, по-волчьи выть. А иначе и не получится – сожрут.

Глава 7 Мастера своего дела

– А это что?

Взяв одну из жестяных банок, городовой повертел ее в руках, поднес к носу и принюхался.

– Дхивальский чай, почтенный, – пояснил Грат, стараясь не коситься в дальний угол склада, где прямо в открытых бочках хранилась изымаемая из подкопа земля.

Пусть бочки и накрыты рогожей, но если этот любопытный городовой сунет в них свой нос, то объяснить их содержимое будет очень сложно. А если сунется в соседние, пусть и закрытые… порох, не тот товар, что должен находиться на складе скромной бакалейной лавки. Тем более в таких количествах.

– Дхивальский? – не поверил городовой, наградив Грата строгим взглядом. – А ты, часом, не контрабанду продаешь? Пошлина уплачена? Документы с таможни имеются?

– Разумеется! – поспешил Грат с ответом. – Если почтенный изволит пройти наверх, я с удовольствием покажу все необходимые бумаги.

Все что угодно лишь бы убрать этого слишком ревностного к службе охранителя из подвала.

– Позже, – не купился на предложение городовой.

Придирчиво оглядев устроенный в подвале склад, он степенно двинулся вперед, внимательно изучая стеллажи. До фальшивой стены и бочек оставалось каких-то десять шагов…

Грат напрягся. Правая рука его незаметно скользнула за спину, где в закрепленных на поясе и скрытых длинной полой рубахи ножнах был припрятан нож.

Внезапно из бокового прохода между стеллажами на пути городового появился Тарор, с мешком муки на плечах. Неуклюже поскользнувшись на ровном месте, он смешно упал на задницу прямо перед охранителем. Мешок с мукой порвался, породив внушительное белое облако, превратившее незадачливого грузчика в подобие привидения.

– Вот ведь криворукий, – благодушно хохотнул городовой, сделав шаг назад, чтобы не запачкать в муке начищенные до блеска хромовые сапоги. – Не расшибся там?

– Никак нет, почтенный, – бодро отозвался Тарор и оглушительно чихнул, породив еще большее облако белой мучной пыли.

Решив, что с него достаточно, городовой развернулся к выходу.

– Вижу, у вас тут все в полном порядке, кроме работничков, – хохотнул он, покручивая длинный ус. – И товар, как я погляжу, неплох.

– А как иначе, почтенный? – залебезил Грат, до конца отыгрывая роль мелкого лавочника. – В бакалее «У моста» всегда только лучшие товары, – он сделал вид, что удивлен и даже немного обижен подобными сомнениями представителя власти, а затем с ловкостью фокусника достал откуда-то вместительную корзинку и начал её быстро заполнять содержимым с полок. – Не желаете ли сами убедиться?

– Взятку что ли предлагаешь? – нахмурился городовой.

– Как можно? Подарок! – обиженно заметил Грат, продолжая наполнять корзинку. – Должен же я подтвердить правоту своих слов, а вы, проверить качество товаров.

– Подарок? Это можно. На пробу, так и быть, возьму. И чаю не забудь положить. Того, что духовитый, дхивальский, а не наше сено. Ох, чую, промышляет кто-то у нас контрабандой. Точно промышляет! – шутливо погрозил городовой, но Грат понял – буря явно миновала.

– Как можно, – в который уже раз деланно оскорбился он, радуясь тому, что не придется возиться с телом.

Согнувшись в угодливом поклоне, он протянул корзинку городовому. Ну а то, что помимо продуктов в корзинке оказалась парочка мелких кредитных билетов, так и вовсе случайность – сами туда упали.

– Вижу, у вас все в полном порядке, – не замечая, что повторяется, пробасил охранитель, взвесив «подарок» в руке. – Но смотри у меня, – пригрозил он, продемонстрировав внушительный кулак со сбитыми костяшками пальцев. – Непотребства какого я на своем участке я не допущу! Публика у нас приличная живет, чиновники Его Величества да лассы. Начнешь с контрабандой баловать, гнилью торговать или клиентов обвешивать вмиг прикрою! А то и в кутузку определю, о смысле жизни поразмышлять!

– Да как можно! – вновь повторил Грат, понимая, что начинает тихо ненавидеть эту надоевшую фразу.

Ради дела нужно терпеть, кланяться, угождать. Главное, что какое-то время охранители потеряют интерес к лавке. А через декаду придется готовить новую корзинку.

– Хорошо сработано, – скупо похвалил Грат Тарора, когда городовой покинул не только склад, но и бакалею.

Даже не стал вопросов задавать, чего это они так долго не открываются, если все готово? Ремонт в самой лавке закончен, склад заполнен товаром – так чего ждать, теряя деньги?

В ответ соратник по борьбе только смущенно улыбнулся. Несмотря на откровенно бандитский вид, здоровый крепыш был человеком довольно тихим, немногословным.

Деревянный щит, прикрывавший разобранную кладку фундамента, отодвинулся в сторону.

– Шакал имперский свалил? – поинтересовался выглянувший из подкопа Шелерг, третий член боевой пятерки Грата.

– Корма получил целую миску, вот и свалил, – поморщился Грат.

– Надо было его грохнуть, да в канализации утопить! Подобное к подобному, – мстительно сверкнул глазами Шелерг.

Его ненависть к охранителям была сродни религиозному фанатизму. Возможно, именно поэтому старшие соратники и не решились сделать этого некогда подающего надежды студента Горной Академии Эдана главным в боевой пятерке.

– И поставить под угрозу всю акцию! – нахмурился Грат. Шелерг – достойный соратник. Но излишне горячий!

– Давить их надо! Всех давить, шавок имперских!

– Наше время придет, оно близко, – строго, словно отец, отчитывающий сына, напомнил соратнику Грат. – Лучше скажи, что там с подкопом?

– Пока что все согласно плану, – деловито кивнул бывший студент. Когда речь заходила о работе, он разительно менялся, теряя всю свою горячность. – Дошли до кладки канализационного коллектора, начинаем ломать.