скачать книгу бесплатно
– Амулет от злых духов… – шутя, ответил я.
Чайник зашипел, загремел крышкой. Надев матерчатую рукавицу, Тимка снял его с плиты и поставил на стол. Потом всыпал в кипяток полную горсть заварки.
Борисенок взял рюкзак, стал выкладывать из него продукты.
– Как здоровье? – с хитрым прищуром спросил он.
– Ничего, вроде… Отогрелся.
– Ну, сейчас еще изнутри…
Он извлек из рюкзака бутылку водки. На закуску решили сделать салат. Покрошили в большую миску огурцы, пару помидоров, лук, вареные яйца, колбасу, заправили все это майонезом и перемешали.
Почуяв съестное, из-под нар выбрался Абрек. Стуча по полу хвостом, присел у ног хозяина. Тимка кинул ему очищенное вареное яйцо. Тот ловко поймал его на лету…
– Дай ему еще кусок, – сказал Борисенок, протягивая толстый ломоть белого хлеба.
– На, на!.. – Тимка отвел пса от стола и бросил кусок под нары. Абрек занырнул следом.
Борисенок поставил на стол две кружки, налил в них водки.
– А мне? – спросил Тимка.
– У мамки разрешения спросил? – поддел его Борисенок.
– У меня нет мамки… И папки тоже нет.
Стало как-то не по себе. Борисенок взглянул на меня, я пожал плечами.
– Ну, ладно, ладно… Поскольку ты уже без пяти минут солдат… Так и быть.
Борисенок поставил третью кружку, плеснул туда немного из бутылки.
– Давайте…
Мы взяли свои кружки. Тимка молча смотрел в стол.
– Ну, ты чего, Тимоха!?
– А чего вы со мной, как с маленьким? Дерево не руби, водку не пей… Да я уже год, как на трелевщике! Норму даю больше, чем некоторые! И никогда…
– Перестань, – остановил я его. – Никто не хотел тебя обидеть.
Мы выпили, заработали ложками. Только сейчас я почувствовал, как проголодался. Наш немудреный салат показался мне верхом кулинарного искусства.
Раскаленная печь дышала жаром. Пришлось даже слегка приоткрыть входную дверь. На улице уже была непроглядная темень. А снег все так же летел и летел.
– Все, больше подкидывать не надо, – сказал Борисенок. – Ночью спать не сможем.
Он закурил и расслабленно откинулся к стене.
– Как я сегодня вовремя вышел из лодки… А то бы сейчас так и куковали на реке.
– Уже бы откуковались… – мрачно заметил я.
Тимка собрал остатки нашей трапезы со стола и отдал Абреку.
– Ты только смотри, его не закорми, – обеспокоился Борисенок. —
Собака на охоте должна быть голодной.
Тимка улегся на дощатые жесткие нары. Зевнул протяжно, потянулся…
– А вот откуда люди взялись?
– Известно, откуда люди берутся… – хохотнул от печки Борисенок.
– Нет, правда, – привстав на локоть, улыбнулся Тимка.
– Ты всегда, как выпьешь, такие умные вопросы задаешь?
– Всегда.
– Вон, у дяди Саши спроси. Он в большом городе живет, с умными людьми общается.
– Мне, может, интересно, что ты думаешь?
– А я ничего не думаю… Чего мне думать? – Борисенок замолчал, пыхнул сигаретой. – Но вот другой раз придет в голову… Сосланные мы все здесь. За грехи наши.
– Откуда сосланные-то?
– Да хоть откуда… С седьмого неба, или откуда еще…Оттуда, где всем хорошо. А ты, к примеру, что-нибудь там не так сделал, напакостил – тебя раз, и сюда…
– Надолго?
– Пока не исправишься, – Борисенок бросил сигарету в печь, притворил дверцу. – Вот поглядишь вокруг – никто толком не живет, все мучаются. Болезни разные, в личной жизни проблемы… Ну, хоть бы у кого-нибудь все гладко! Не получается… Хоть ты министр, хоть олигарх…
– Ты-то откуда знаешь? Про олигархов…
– Знаю.
Тимка повернулся ко мне.
– А вы дядя Саша, как считаете?
Я поправил рюкзак в изголовье, задумался.
– В страданиях вызревает душа человеческая. Совершенствуется и растет…
– Зачем? – спросил Тимка.
– Наверное, так Богу угодно.
– А люди, по-вашему, откуда взялись?
– Ну, не от обезьян, я думаю.
– Кстати, от обезьянах… – подобрав под себя ноги, Тимка уселся на нарах. – У меня есть свое мнение, насчет теории Дарвина.
– Какое? – с интересом спросил Борисенок.
– Не знаю, как объяснить… Вот, смотрите, мир, который нас окружает, из чего состоит?
– Из молекул, из атомов…
– Это так, но я немного о другом хотел сказать, крупнее взять, что ли… – Тимка улыбнулся. – Все вокруг состоит из живых организмов. От мельчайших жучков-паучков – до тигров со слонами. И вот, представьте себе, откуда-то из космоса, падают на Землю, ну, как бы, заготовки души. И начинается процесс… Сначала комарик, потом птица, потом зверь какой-нибудь. Ступенька за ступенькой, много жизней… А потом, когда душа уже оформилась – вселяется в новорожденного.
– Интересно, – сказал я. – Прочитал где-то?
– Нет, сам придумал.
– Ну, ты голова!.. – шутливо откликнулся Борисенок. – В академию тебя надо.
– Вот отслужу в армии… Потом, может, и поступлю.
– Это хорошо, что ты такой наблюдательный, – похвалил я паренька, включаясь в игру. – А хочешь, я твою теорию продолжу?
– Давайте.
– Ну вот, вселилась душа в новорожденного, и что потом?
– Как что? Созревает окончательно и улетает на небо.
– Здорово, – вставил Борисенок. – Прямо инкубатор какой-то получается.
– Да, – согласился Тимка. – Земля – инкубатор, для выращивания душ.
– Погоди, – сказал я. – Вот, допустим, прошел цикл от новорожденного до зрелости. Но результат может быть разный. Один человек, например, благородный, умный, добрый… А другой – злой, жестокий, коварный. Один – светлая душа, а другой – садист и убийца.
– Не знаю, – смутился Тимка. – Тогда, наверное, душа возвращается в исходную точку и все начинает сначала?
– Да, – с усмешкой отозвался Борисенок. – Если садист и убийца – тогда все сначала. А если просто дурак – тогда от новорожденного…
Он погасил свечу и улегся на нары.
– Ладно, давайте спать, философы. Завтра рано вставать… А то какие из вас охотники?
Борисенок и Тимка уснули быстро. А я все лежал в темноте и думал.
«Может быть так, цикл за циклом, – мысленно продолжал я начатый разговор, – душа обретает совершенство? И только потом – вечную благодать… Вот только не ясно одно. Важна ли при этом самореализация человека? Покорение каких-то жизненных вершин?.. Ведь достичь духовного совершенства можно в любой глуши. Соблюдай божественные заповеди – и довольно… Так что же толкает людей на поиск всенародного признания? Зачем им нужна оценка своих способностей и талантов? Только ли в тщеславии и материальном благополучии дело?.. Сложно все. И нет ответа ни на один вопрос. Ибо не в силах ум человеческий понять то, что ему не дано…»
4
После утреннего чая мы стали готовиться в путь.
Идти решили по двум маршрутам… До Витькиной избушки отсюда можно было добраться либо вдоль реки, либо по едва приметной лесной дороге, которая начиналась километрах в двух, на старых вырубах. Судя по карте, которую одолжил мне дед Захар, расстояние в том и другом случае было почти одинаковым.
Конечно, идти всем вместе было бы сподручнее и веселее, но это уменьшало охват территории… А так – мы за один раз обследовали приличный участок тайги.
Вдоль реки отправились Тимка и Борисенок. Я с Абреком пошел по лесной дороге.
– Если увидишь след – догнать не пытайся, – сказал Борисенок, поправляя на плече карабин. – Далеко сейчас не уйдет. А вместе мы потом спокойно его прищучим. Да и безопаснее, если что…
Чтобы Абрек не убежал за хозяином, я взял его на поводок. Идти через лес с привязанной на поводок собакой было неудобно. Пес то и дело совался между деревьев, норовил забраться в самый бурелом, но я терпел… Наконец, убедившись, что отошел достаточно далеко, сунул ему кусок хлеба и отпустил на все четыре стороны.
Поначалу Абрек несколько раз порывался вернуться обратно, но я всякий раз подзывал его, угощал хлебной корочкой или сахаром, и мы шли дальше. Вскоре охотничий инстинкт победил, и пес, позабыв обо всем, пошел впереди меня широкими галсами.
Мы вышли на старую лесную дорогу. Абрек пробежал немного по ней и свернул в лес. А я пошел прямо… Снегу за ночь выпало очень много. Все побелело вокруг. Деревья согнули под снежной тяжестью свои ветви, а кусты, так и вовсе поникли, образовав непроходимые заросли. Ноги утопали в мягком снежном ковре выше, чем по щиколотку. Но идти было легко… Вот через месяц – без лыж здесь пропадешь.
Вспомнилось, как много лет назад снег сыграл со мной злую шутку. Один раз – когда сломалась лыжа и я едва выбрался из этого глубокого, местами почти по грудь, снежного моря… А второй раз, когда ставил капкан на волка и случайно задел уже взведенный сторожек. Капкан сработал, зажав в железных тисках сразу четыре пальца. Что в такой ситуации делать? Ставишь капкан на твердую опору и, наступив ногой на стальную пружину, разжимаешь тиски. Все, казалось бы просто, если только ты не в заснеженной зимней тайге… Огляделся я, а вокруг ни пня, ни деревины поваленной. Про землю я уж и не говорю – все под снегом. Тут у меня сердечко немного екнуло. Мороз градусов двадцать, пальцы зажаты так, что уже онемели, счет идет на минуты… Попробовал я отжать пружину одной рукой – бесполезно. Попробовал поставить капкан на лыжу и надавить другой ногой. Но лыжа сразу ушла под снег… Отчаяние овладело мной. Я метался туда-сюда, пытаясь освободиться от безжалостных тисков. Минуты таяли, вместе с ними уходила из пальцев жизнь. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы на мое счастье не подвернулась мне надломленная старая сушина. Оперев на нее капкан, я сумел таки отжать ногой тугую пружину и спасти свои, почти безнадежные пальцы.
Из леса на дорогу выскочил Абрек, отряхнулся от снега и, заметив меня, приветливо замотал скрученным в калач пушистым хвостом.
Пес подбежал, ткнулся мокрым холодным носом в руку. Я погладил его по голове.
– Ищи, Абрек, ищи!
Собака послушно сунулась в заросли и пошла вдоль дороги.
Вдыхая свежий морозный воздух, я не уставал восхищаться – какая чудная выдалась пороша. Любой следок – как печатный… Вот белка прошла, вот горностай наследил, а вот – куница пробежала.
Азарт охотника наполнял душу радостью. Как в старые добрые времена опять я был наедине с природой. И снова все во мне ликовало.
– Фр-р-р!.. Фр-р-р-р-р!
Сбоку поднялся выводок рябчиков. Один дымчато-серый петушок сел на припорошенную снегом рябину, совсем рядом с дорогой. Осторожно, стараясь не делать резких движений, я стянул с плеча ружье.
– Гав! Гав! – звонко пролаял Абрек, почуяв запах дичи.
Я не успел толком прицелиться, как рябчик, вспугнутый собакой, шумно захлопал крыльями и исчез. Спустя мгновение, только ветка с осыпающимся снегом, слегка покачиваясь, напоминала о нем.
Вообще, конечно, зверовая лайка не должна была реагировать на птицу. Это считается недостатком. Но как тут удержаться, когда волнующе пахнущая дичь вылетает буквально из-под носа… Да и Тимка, судя по всему не очень-то в этом отношении воспитывал свою собаку.
На минуту из-за туч выглянуло солнце. И лес сразу ожил, заиграл скупыми зимними красками. Ярче зазеленели хвоей сосны и ели, оттеняя девственно-белый свежий снег. Легкие сиреневые тени мягко заструились по земле. И на запорошенных кустах дикого шиповника яркими красными огоньками вспыхнули ледяные, насквозь промороженные ягоды… Я мимоходом сорвал одну из них, бросил в рот. Кисло-сладкая холодная мякоть напомнила знакомый, давно забытый вкус.
Дорога свернула к болоту и пошла вдоль него, огибая по краю. Редкие сосны с рыжими стволами хранили безмолвие. На белом снежном полотне отчетливо были видны свежие наброды глухарей. Наклонившись над следом, я приложил к отпечатку раскрытую ладонь. Большой, средний и мизинец легли как раз по трафарету, оставленному птичьей лапой. Я покачал головой – вот так птичка!
– Гав! – подал голос Абрек.
