Северный ветер

– Что ты на самом деле тут делаешь?

– Пришел тебя похитить, – с наигранным надрывом и взмахом руки заявляет он.

Вспоминаю вчерашний ужин. Пусть я не доверяю Королю стужи, но брата он явно недолюбливает не просто так. И на это я не могу закрывать глаза. Боги ничего не делают без причины, и самые опасные из них – те, что от меня скрыты.

– Ты же знаешь, я не могу пройти сквозь Темь.

– А кто говорит о Теми? – На лице Зефира мелькает сложное чувство, не могу его понять. – Разве ты не хочешь сбежать на пару-тройку часиков подальше от этого гиблого места?

Он с явным отвращением оглядывает мою комнату. Там все еще довольно темно, несмотря на сорванные шторы. И не продохнуть от роскоши.

– Женщине нужен ветер на лице, как цветку солнечный свет.

Ну, если на то пошло… в чем-то он прав.

– Было бы здорово, – медленно произношу я, прежде чем отдаю себе отчет. Как бы меня ни раздражала встреча с Зефиром, раздражению не затмить правду, а правда в том, мне нужно выйти наружу, размять ноги, на время убраться из клетки. – Только сперва переоденусь.

– Нужна помощь?

От неожиданного предложения по коже бегут мурашки. С трудом выдерживаю ровный тон:

– Разве я просила о помощи?

В уголках глаз Вестника разбегаются морщинки.

– Ой-ей, – шепчет он. – Я тебя обидел.

Нет, не обидел. Унизил.

– Знаешь, кажется, я передумала, – отступаю на шаг, закрывая дверь.

Зефир успевает подставить ногу.

– Тебе бы посмеяться, Рен. Это ведь добродушная подначка, не более.

Мама всегда настаивала, чтобы мы с Элорой вели себя с незнакомыми людьми вежливо, но потом я вспоминаю, что мама мертва, а я взрослая женщина, и этот бог смеет испытывать на прочность мои границы, будто все игра, маленькая безобидная игра, в которой он за мой счет повеселится, и я этого не принимаю.

Распахнув дверь, я упираюсь ладонью в грудь Зефира и со всей силы его отталкиваю. От неожиданности он путается в ногах. Он больше не смеется.

– Наверное, вчера я произвела неверное впечатление. – Мы стоим нос к носу. Дыхание Зефира – сладкий нектар. – Позволь внести ясность. Ты со мной не шути. Добром это для тебя не кончится.

Зелень его глаз меркнет.

– Ты мне угрожаешь?

Может, глупости мне не занимать, но я та, кто я есть, и не намерена за это извиняться.

– Толкуй как пожелаешь, – я снова отступаю.

Зефир задумчиво поджимает губы. А потом заливается хохотом.

– Ох, Борей с тобой не соскучится. – Отсмеявшись, Вестник произносит: – Приношу извинения за свое поведение, Рен. Ты всецело и полностью права. Я бы с удовольствием прогулялся с тобой по окрестностям. По-дружески, – добавляет он с очаровательным поклоном.

– Ладно. Минутку.

Захлопываю дверь прямо у него перед носом.

Желудку все еще паршиво, но наконец становится лучше, когда я отхлебываю из меха, который припрятала в ящике комода. Перестают дрожать руки. Жажда временно утихает.

Раз уж мы собираемся наружу, я надеваю плотные бриджи и тунику, две пары шерстяных носков, сапоги на меху, точно моего размера, и свой плащ. Весь кривой и в заплатках, но самый теплый из моих вещей. Одна из последних ниточек к дому. Плащи, которые мне предоставили, из мягкого песца, роскошной норки, – пылятся в комоде.

Когда я выхожу из комнаты, умывшись и почистив зубы, Зефир отталкивается от стены.

– Утеплилась?

– Да. А у тебя нет плаща поплотнее? Там холодно.

– Я же Несущий весну, помнишь? – Он обдает меня теплым ветерком. – Бережет от мороза, хотя моя сила во владениях брата не так уж велика.

Когда Зефир ведет меня вниз по боковой лестнице, я заинтригованно спрашиваю:

– На что похоже твое царство? Там есть снег?

– Снег, – Западный ветер содрогается. – Снег там не падает… раньше не падал.

Он вздыхает, и я впервые замечаю под многими слоями любезности, шутливости усталость. Зефир хорошо ее скрыл.

– Когда меня и братьев изгнали, наши силы оказались заперты в наших царствах. Однако в последнее время все меняется. Растения умирают. Звери уходят на юг, ведь погода все холоднее, суровее. Влияние Борея растекается все дальше – и теперь угрожает моим владениям.

– Мне жаль.

Выйдя наружу, мы пересекаем боковой дворик с заснеженными скамьями у изгиба внешней стены. Возможно, когда-то здесь был сад, судя по приподнятым пустым клумбам и останкам мертвых деревьев. По камню под ногами разбегаются трещины.

– Почему его власть посягает на твои земли?

– Контроль все слабеет, вероятнее всего. С тем, что я слышал о Теми – неудивительно, однако любопытно, почему никто еще этим не занялся. – Зефир проводит пятерней по кудрям, на мгновение сжимает их у макушки. – Мне плевать на причины. Я хочу очистить свои земли от его инея. Вот и все. Потому и проделал весь этот путь – воззвать к брату.

Как интересно. Судя по тому немногому, известному мне о Короле стужи, вряд ли он исполнит желание Зефира. Но что тот знает о Теми? Будет ли это касаться меня? Хочу его расспросить, но должна быть осторожна, сколько ему раскрыть, пока не стану более в нем уверена, не пойму, насколько он для меня опасен, и опасен ли вообще.

Двор перетекает в пустынную площадь со сломанными колоннами. Зефир явно здесь не первый раз, если он ориентируется в цитадели.

Когда мы приближается к воротам, они без препятствий открываются, и я спокойно прохожу, настолько радуясь хоть некому подобию свободы, что последствия меня не волнуют. Приподнятое настроение не способен испортить даже снег.

– Ты предпочитаешь лук, – вдруг заявляет Зефир.

– Да, – говорю я с удивлением. – Как ты узнал?

Он хмыкает:

– Ты сказала мне об этом вчера за ужином.

Только сейчас, после его слов, у меня всплывает смутное – чрезвычайно смутное – воспоминание о разговоре. Слишком уж нечеткое, чтобы ухватиться.

– Честно говоря, из прошлого вечера я мало что помню.

Судя по первому впечатлению, прошло все не блестяще. Не то чтобы меня тогда это волновало. Возвращаясь к прошлому вечеру, думаю, что мне совершенно не стоило столько пить, но так обычно все и происходит. Я не думаю ни о мере, ни о дисциплине, ни о каких там еще понятиях, которые в прошлом использовала Элора. Я думаю о далеком далеке, где окажусь, сделав еще глоточек.

– Понимаю. – Зефир смотрит на меня, потом отводит взгляд.

Мы сворачиваем с протоптанной в снегу тропинки в лес.

– И я тебя не виню. Борей любого доведет до желания надраться. Даже если бы ты не упомянула про лук, я бы все равно узнал.

– Как? – Снег уже припорашивает край плаща, бриджи, сапоги.

– По рукам, – легонько, будто перышком, Зефир касается кончиками пальцев в перчатках моих. – Мозолистые, длинные. Как у прирожденного охотника.

Не могу не отметить иронию. Теперь-то я не что иное, как добыча во власти бога.

– Ты владеешь луком?

– Госпожа моя, – красота бессмертного словно вспыхивает, острая, как яркий солнечный луч. – Разве я не Несущий весну? Лук был для меня создан.

И он вдруг возникает в руке у Зефира, и я ахаю. Безупречно выточенный. На гладком дереве вырезаны знаки, которые я не могу прочитать. Лук большего размера, чем я привыкла, сильнее натянута тетива. Мой лук остался в Эджвуде, прислоненный к стене у двери дома. Наверняка так и стоит с тех пор, как я ушла.

– Можно?

Зефир вкладывает лук мне в руки. Клен. Твердая красноватая древесина отлично звучит, превосходно гнется. Дергаю тетиву, она приятно гудит.

– Он прекрасен, – признаю я, неохотно возвращая лук.

Ничто не сравнится с ощущением резного дерева в руке. Ощутимый вес – и цель. Без необходимости охотиться я как без почвы под ногами.

Зефир окидывает меня задумчивым взглядом:

– Не хочешь попробовать?

– Серьезно?

– Конечно.

Он ведет нас на восток, пока перед нами не открывается большая прогалина. Ветер сушит глаза, в уголках появляются и тут же исчезают слезы. Холод столь всеобъемлющ, что перехватывает дыхание.

– Почему, думаешь, я тебя позвал?

Зефир осматривает окрестности. Легкий снегопад покрывает белой коркой черные ветви деревьев у нас за спиной.

– Видишь валун? Попади в пень у его основания.

Пень – легкая мишень. Я почти оскорблена.

– А как насчет дерева? – указываю на маленький скрюченный силуэт еще дальше.

Зефир пожимает плечами:

– Как пожелаешь.

Он протягивает мне стрелу из колчана, который соткался у него за спиной одновременно с появлением лука. С удовольствием отмечаю, что Зефир предпочитает гусиное оперение, прямо как я.

Ожидаю, что с такой натянутой тетивой придется приложить больше силы, но нет. Оружие Зефира будто подстраивается под мой рост и возможности. Стрела оттягивается назад, текучая, как вода. Отпускаю ее – и попадаю в дерево с первой попытки.

Западный ветер кивает, сунув руки в карманы.

– А ты отличный стрелок.

Похвала приятна.

Все утро мы стреляем по разным мишеням. Я столько не веселилась уже много лет. Зефир каждый раз попадает в цель и рассказывает о своем доме на западе, о детстве.

– Я должен кое в чем признаться, – говорит он вдруг, пробираясь по снегу к дереву, чтобы вытащить засевшую в нем стрелу. Разворачивается, и я вижу, что его волосы стали пшеничными. Солнце, поднявшись, повисло на изгибе небосклона. – Я пригласил тебя сюда не только пострелять.

– О?

Зефир возвращается, протягивает стрелу. Накладываю ее на лук, но не натягиваю тетиву.

– Я пришел попросить тебя о помощи.

В изумлении чуть не роняю лук.

– Меня? О помощи?

И снова эта усталость – мне будто дают заглянуть еще глубже, приподнять еще слой. Наконец мне открывается вся серьезность положения.

– Мой дом разрушает зима. Угрожает народу, миру, который я безустанно поддерживал. Боюсь, если в ближайшее время ничего не изменится, возвращаться мне будет попросту некуда.

– И ты не можешь поговорить с ним об этом? – сочувственно спрашиваю я.

Смешок – резкий, лишенный веселья.

– Брат давным-давно сложил обо мне мнение, и не думаю, что оно изменится, – зелень глаз Зефира потускнела. – Но он мог бы прислушаться к тебе.

Уморительно, насколько же Западный ветер заблуждается. Но все-таки, не мне ли не знать, как легко у отчаяния вырастают когти? Как они впиваются, глубже, глубже и глубже? Он стремится спасти свой дом. Почему бы мне ему не помочь?

– Попробую, но не знаю, как он воспримет мою просьбу. Я не шутила, что он бросил меня в темницу.

– Не сомневался.

И я гадаю, что же еще кроется в этой истории. Что именно Зефир знает о прошлых женах Короля стужи?

Легкий ветерок ерошит кончики моих волос, и я замираю. Дым.

– Рен? Эй? – Зефир машет у меня перед лицом ладонью. – Ты куда провалилась?

– Показалось, что пахнуло пожаром. – И поясняю в ответ на его недоуменное выражение лица: – Темняки. От них пахнет как из горна.

Король стужи упоминал, что лесу не нравится его присутствие.

– Надо вернуться.

Обычно они питаются по вечерам, когда наиболее полны сил, но не всегда.

Зефир не спорит, и мы отправляемся в цитадель той же дорогой.

– У меня к тебе вопрос, – говорю я.

По пути через безмолвный лес Зефир проводит кончиками пальцев по давно засохшим деревьям и спутанным зарослям терновника. Там, где он их касается, прорастают зеленые побеги, затем чахнут и чернеют.

– Задавай.

Ныряю под низко свисающие ветки.

– Раз уж ты Несущий весну, права ли я, что ты сведущ в травах?

Он смотрит на меня искоса:

– Да.

Замедляю шаг на повороте, прикидывая, как бы получше спросить, чтобы не вызвать подозрений. Как легко дается ложь, если нечего терять.

– Мне здесь плохо спится. Не подскажешь какую-нибудь травку, которая поможет заснуть покрепче?

В подземелье было почти нечего делать, кроме как думать и планировать. Убить Короля стужи оружием, созданным рукой бога, отличная идея – в теории. Но провернуть подобное наверняка можно только в момент полной его уязвимости.

Женщина из нашего поселения баловалась искусством траволечения. С правильными ингредиентами можно сварить зелье, которое остановит сердце на день. Вызовет ложную смерть. Сон и тихая смерть – вот что мне нужно.

Глаза Зефира вспыхивают странным свечением.

– Есть настой, который я варю из лепестков мака. – Он останавливается, я тоже. – Думаю, мы можем друг друга выручить, Рен.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, не в силах скрыть как настороженность, так надежду.

– То, что могу дать тебе желаемое, – отвечает Зефир, – в обмен на кое-что, нужное мне. Своего рода бартер.

Что-то в том, как он это произносит, заставляет меня расправить спину, приподнять подбородок. Западный ветер что-то хочет, и это не бесплатно.

– Какова цена?

Зефир сокращает расстояние между нами. Из его следов прорастают цветы, яркие всплески, которые съеживаются и распадаются в пыль за считаные мгновения.

– Для тебя, дорогая невестка? Цена уже уплачена.

Иметь дело с богами – скользкая дорожка.

– И какова цена была?

– Твое общество, – Зефир одаривает меня очаровательнейшей улыбкой, на его щеке появляется ямочка.

Вопреки здравому смыслу к щекам приливает жар, и я отворачиваюсь.

– О…

А я-то на мгновение подумала, что Зефир назовет ценой нечто ужасное, хотя в этом нет никакого смысла.

– Ну, и услуга, о которой я попросил ранее.

Точно. Справедливо, полагаю.

– Я поговорю с твоим братом. Не могу обещать, что он послушает, но я постараюсь.

Там, где Западный ветер касается ободранной коры дерева, вырастает пучок роз. Зефир срывает алый цветок и протягивает мне, вдруг печально опустив уголки рта.

– Когда тебе нужен настой?

Меня охватывает облегчение. План сработает. Должен сработать.

– Как можно скорее.

– Посмотрим, что можно сделать.

После того как мы с Зефиром разошлись, договорившись вскоре встретиться вновь, я возвращаюсь в свои комнаты. Тепло камина согревает окоченевшие щеки. Впервые за много дней улыбаюсь. Наше с Зефиром утро началось шероховато, но по прошествии нескольких часов я узнала этого бога ближе, и он оказался любознательным, игривым и печальным.

– Где ты была?

В спину летит низкий приказной тон, и я, рывком обернувшись, вижу в кресле в углу Короля стужи, который сверлит меня свирепым взглядом. Отблески пламени подсвечивают повернутую к камину половину тела. Король сидит так неподвижно, что его легко принять за предмет мебели.

Хорошее настроение улетучивается. Как будто на горячие угли водой плеснули.

– Прогуливалась, – развязываю плащ, чтобы повесить его на крючок у огня. – По окрестностям.

Соврала лишь наполовину.

Он переводит пронзительный взгляд с моего лица, но облегчение длится недолго.

– Откуда у тебя этот лук?

Вдруг вспоминаю, что при мне оружие, а на щеках румянец, в глазах блеск. Узнав, что лук я оставила в Эджвуде, Зефир подарил мне свой. Причем настоял.

– Тебя не касается.

Уверена, он и так уже знает.

Одним плавным движением Король стужи поднимается на ноги, и я готовлюсь отражать натиск надвигающейся бури. Черные волосы короля напоминают перья ворона, отливая в мерцающих отблесках желтым, фиолетовым, зеленым. Задрав возмутительно прямой нос, король щурит голубые глаза.

– Зефир.

– Он дал мне парочку советов по стрельбе, – признаюсь я и подхожу к камину, пошевелить дрова. – И он хотя бы не гнушается моего общества.

– Я не хочу, чтобы ты проводила с ним время.

Разворачиваюсь с железной кочергой в руке, вонзаю закопченный кончик в ковер под ногами.

– А я чихать хотела на твое мнение.

Вернув кочергу на крючок, иду к кровати и кладу на нее лук с колчаном.

– И вообще, почему он тебе так не нравится?

– То, что произошло между мной и Зефиром, тебя не касается.

Звучит как отговорка.

– Хочешь знать, что я думаю?

– Не особенно.

Вопрос был риторическим.

– Я думаю, ты ревнуешь, – скрещиваю руки на груди, разглядывая короля.

У него раздуваются ноздри. Сдержав торжествующую улыбку, продолжаю копать глубже. Для меня здесь ужасно мало развлечений, а возможность влезть под кожу Королю стужи таит в себе определенный соблазн.

– Ты ревнуешь, потому что Зефир приятный, отзывчивый…

– Плут.

– Хочешь сказать, что у него есть харизма?

Король стискивает спинку кресла так, что белеют от напряжения пальцы. Наверное, со мной что-то не так, раз я его так достаю. Да, признаю. Хочу, чтобы он утратил контроль.

Но я могу быть культурной. И, в конце концов, мы с Зефиром заключили сделку.

– Послушай, – я подхожу к королю ближе, – он обеспокоен. В его царство просачивается твоя сила. Так что оттяни ее обратно. Зефир спокойно отправится домой, и все будут счастливы.

Кроме меня.

Комнату окутывает полнейшая тишина. Король так долго тянет с ответом, что я начинаю сомневаться, услышал ли он меня вообще.

– Так он тебе сказал? Поэтому он приехал в такую даль?

– Да, – медленно отзываюсь я.

И что же сам король думает о визите брата?

– Я никогда не бывал в царстве Зефира, – отвечает тот самым язвительным тоном. – Откуда мне знать, говорит ли он правду?

– Вы же братья. Должны знать такое друг о друге, – я начинаю уставать от недоверчивости короля. – Может, стоит задуматься и навестить его.

– Позволь выразиться иначе. Я никогда не посещал земли Зефира и не имею на то никакого желания. Если моя власть разрушает его царство, пусть призадумается о том, чтобы укрепить защиту.

Я говорила Зефиру, что его брат не станет меня слушать, и была права. Решаю пока отложить вопрос. Может, в другой раз король окажется более расположен к беседе.

– Если мы закончили, – тяну я слова, развязываю шнурки на запястьях, – можешь уходить.

Король молча сверлит меня взглядом. Не сдвинувшись с места.

Ну, сам напросился.

Изящно разворачиваюсь к нему спиной, стягиваю тунику, бросаю ее на пол.

– Что ты делаешь?

Слова поражают меня смесью ярости, замешательства и смущения. Последнее и заставляет навострить уши.

Оглядываюсь через плечо. Взгляд короля впивается в верхнюю часть моей спины со всей силой шквальной бури.

– Переодеваюсь.

– Переодевайся за ширмой.

Обычно я бы так и поступила, но знаю, как королю сейчас неуютно, и потому ширма – не вариант.

– Я в своей комнате, – заявляю я, повернувшись лицом. – А ты – нежеланный гость. Не нравится? Уходи.

Ох, пожалуйста, уходи.

Все еще взирая на меня, мрачно и пристально, король вперяет взгляд мне в шею и ключицы. Кожу под ним странно покалывает.

– Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

– Ну так обсуждай, – развязываю бриджи и с озорной улыбкой позволяю им соскользнуть с ног.

Король отводит взгляд, сосредотачивает все внимание на чернеющих поленьях в камине. Да не может же быть, чтобы этот мужчина раньше не видел голой женщины. Он был женат столько раз, что не сосчитать. И я все-таки соблюдаю некоторую пристойность. На мне нижнее белье, а грудь в обмотке.

– Требуется твое присутствие, – цедит король сквозь зубы.

– Для чего? Очередного невыносимого ужина?

Платяной шкаф и ящики битком набиты неиссякаемым запасом свежих туник, бриджей, чулок и шерстяных носков. Настроение у меня черное – в такой цвет и оденусь.

– Нет уж.

– Это не ужин. – Король прочищает горло. Все еще подчеркнуто смотрит в другую сторону. – И у тебя нет выбора.

– Я в курсе, что означает слово «требуется». Но повторю еще раз: нет уж.

Надев чистое, сбрасываю грязное в корзину, которую Орла забирает каждый вечер. Женщина-призрак слишком мила для этого места.

Теперь, одевшись, я лишилась единственного щита, который мешал Королю стужи приблизиться. Он подходит, хватает меня за локоть.

– Я не просто так беру смертную женщину в невесты каждые несколько десятилетий, – произносит король, вперив в меня взгляд холодных голубых глаз. – Сегодня мы отправимся к Теми.

Глава 8

Мы снова едем на одном скакуне. Король стужи обхватывает меня руками, легко придерживая поводья своего темняка в обличье лошади. От томительной тяжелой поступи твари нас покачивает из стороны в сторону. Собственного скакуна король мне не доверяет. Возможно, он умнее, чем я считала.

Место, куда мы должны прибыть, лежит в одном дне пути на запад, по холмам и глубоким долинам, по простору Мертвых земель, лишенному всякой жизни. Сплошняком белое и серое, иногда торчат черные деревья. Время от времени замечаю изгиб сверкающей реки. Мнемос, наверное. Лез огибает Мертвые земли, но через них не проходит, хотя я слышала, что всего здесь шесть рек – ну, или так гласят истории. У меня дрожат руки, и я крепче стискиваю луку седла. В конце путешествия нас ждет Темь, хищная завеса. Сколько же прольется моей крови?

В середине дня тело снова дает понять, что пора бы справить нужду.

– Мне надо пописать.

Начинаю различать, что означает молчание короля. Вот бывает типа «ты невыносима». И оно совсем не такое, как «я король, подчиняйся, и точка». Нынешнее меня озадачивает. Может, это «моя жена всего на ступень выше животного»?

– Ты уже делала это несколько часов назад.

С любопытством перебираю пальцами гриву скакуна. По ощущениям – будто касаюсь тумана, чего-то густого, но бесплотного. Тварь на удивление не возражает. Фаэтон, как его называл король.

– А теперь мне надо снова.

Судя по тому, как с медленным вздохом поднимается его грудь, прижатая к моей спине, король все больше раздражается. Он натягивает поводья, останавливая тварь.

– Давай быстро.

Когда я справляюсь со своими делами и выхожу из-за дерева, король помогает мне снова забраться в седло. Остаток дня проходит без происшествий. В небе собираются тяжелые, серые тучи. Пахнет сладостью и мускусом, как перед бурей.

– Знаешь, – замечаю я, – наше путешествие пролетело бы много быстрее, если бы ты попытался завязать разговор.

Поводья поскрипывают в перчатке короля, кожа трется о кожу.

– При условии, когда есть что обсудить.

Невозмутимый, собранный. Сейчас я бы лучше стерпела его гнев, и не важно какой силы. Доказательство того, что он вообще способен чувствовать.

– Знаешь, в чем твоя беда?

– Тихо.

– Ты думаешь, что можешь обращаться с людьми…

– Замолчи, – шипит король, рывком натягивая поводья.

Я вдруг осознаю, как неподвижен и напряжен он у меня за спиной. И по ней пробегают мурашки. Даже ветерок не шевелит голые, словно покрытые сажей ветки, а это повод для тревоги: в присутствии Короля стужи редко бывает безветрие. Тишина изменилась, стала глубже. Разверзлась, будто зев.

Оглядывая окрестности, тянусь за спину за луком. Но его там нет. Подарок Зефира остался висеть в спальне. Бесполезный.

– Почему лес тебя не любит? – выдыхаю я и краем глаза вижу, как вдалеке сгущаются тени.

Там что-то есть. Темняки? Так дымом же не пахнет… но, с другой стороны, без ветра нечему его донести.

– Разве не очевидно? – В правой руке короля возникает копье, и он направляет острие вперед. – Моя сила уничтожила лес, она изламывает души, ожидающие Великого суда. Им это не по нраву.

Один напряженный выдох сменяется другим. Мое единственное оружие – кинжал в сапоге, но клинок пройдет прямо сквозь бесформенного и бесплотного духа, если не обмакнуть его в кровь. Без мешочка соли я беззащитна.

– Ты их остановишь, если что?

– Возможно.

Хруст ветки. Я тут же бросаю взгляд в направлении звука.

– Иногда я способен удержать темняков в узде, но в последнее время их воля окрепла.

Эта мысль приводит меня в полнейший ужас. Темняки очень умны, и число их из года в год, кажется, все растет.

– Тогда как их остановить?

– Никак.

Снова внимательно осматриваюсь. Лес безмолвен, пуст.

Наконец Король стужи опускает оружие.

– Они идут по нашим следам, но днем не нападут. Солнечный свет лишает их сил.

Мягким касанием пятки он посылает нашего скакуна в плавную рысь.

– Мы должны поторопиться.

Когда солнце начинает садиться, от изнурительной езды у меня уже болит задница и сводит бедра. Местность постепенно идет в гору. Редкие деревья остаются позади. На вершине утеса воет ветер, с шипением ерошит мне волосы ледяными пальцами, а внизу расстилается плоский и белый мир.

Цепенею внутри.

– Что это?

Ибо там, внизу, что-то кишит. Извивается, тело на теле, очертания массы размыты разделяющей нас полупрозрачной преградой. Там собралась целая армия людей, многие сотни, может, даже тысячи. Они заполняют собой все, стекают в нижнюю долину, сбиваются в непонятные силуэты, их истощенные голодом фигуры закутаны в тонкие ткани и рваные меха.

Воздух содрогается от криков. Люди волнами налетают на преграду. Они не смогут пройти сквозь Темь. Это позволено лишь мертвым – и только через Лез.