Измена. Внебрачный ребенок моего мужа

Некоторое время спустя я понимаю, что уже не плачу: слёз просто не осталось. Внутри пустота, равнодушие. Я не представляю, что делать дальше и как быть.

Наверное, нужно сесть спокойно рядом с мужем и поговорить без нервов и истерик. Да, Дима, можно сказать, своим поступком всадил мне нож в спину, я ведь доверяла ему безмерно и не могла себе представить, что он способен на такую подлость. Но мы взрослые люди, и обсудить ситуацию нам всё же придется.

Зябко поёживаюсь: уже начинает темнеть, холодает, а я ведь выскочила на улицу в тоненькой футболке. Не хватает мне снова заболеть и опять загреметь в больницу.

Поднимаюсь со скамейки и направляюсь в сторону дома. В голове полный вакуум, совершенно не знаю, с чего начну разговор с мужем.

Захожу в звенящую тишиной квартиру и, скинув кроссовки, несмело заглядываю в гостиную: мальчик спит на диване, укрытый пледом. Мужа рядом с ним нет.

Его я обнаруживаю сидящим за кухонным столом. Дима, увидев меня, молча указывает на стул напротив, и я, глубоко вздохнув, сажусь.

– Поля, я представляю, что ты обо мне сейчас думаешь. И я не буду отрицать, что поступил как полная скотина…

– Совершенно верно, – вклиниваюсь в его объяснения я, и он кивает:

– Согласен. Но так сложились обстоятельства. По-другому я поступить не мог. Я не знал о существовании этого ребёнка. Мне стало о нём известно только после того, как его мать… умерла. Прости меня, Поля.

Я некоторое время молчу, переваривая информацию. Дима сходил налево, нагулял ребёнка, и я слышу от него скромное: «Прости, Поля». Вот так просто для него, оказывается, решаются подобные вопросы. А я-то, дура, переживала, что он на работе упахивается, света белого не видит, ждала его на ужины, романтические вечера устраивала… Это ж надо быть такой слепой! Права была Юлька, а я слушать её не хотела, Диму перед ней выгораживала, уверенная, что мой любимый муж никогда меня не предаст…

– Дима, я не знаю, чем заслужила такое отношение к себе, – звенящим от напряжения голосом говорю мужу, боясь снова разреветься. – Всегда была примерной женой, никогда не давала поводов в себе усомниться. Да у нас с тобой даже никаких серьёзных конфликтов не было! Я безоговорочно тебе доверяла, переживала, что ты безумно устаёшь на работе, искала возможности хоть как-то тебе помочь. А ты… ты… – я теряюсь, не находя нужных слов.

– Я знаю, что виноват перед тобой, – отвечает муж, старательно отводя от меня взгляд, – но ситуацию изменить невозможно. Миша будет жить с нами. Он теперь часть нашей с тобой семьи.

– То есть ты уже абсолютно всё решил? – уточняю я. – Тебе не кажется, что подобные вещи слишком серьёзны?

– У нас с тобой детей нет, – пожимает плечами муж, – и не известно, будут ли. За годы брака ты не забеременела, хотя мы практически никогда не предохранялись. Может, и в будущем не получится? А теперь у нас будет полноценная семья. Тебе сложно это принять, я понимаю, мне тоже нелегко, поверь. Но время всё расставит по своим местам, мы привыкнем.

Ну надо же, он уже всё решил!

– Мне интересно, как бы ты поступил, если бы я тебе изменила, забеременела и родила от другого мужика, – ехидно усмехаюсь я, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. – Наверное, встретил бы меня из роддома с оркестром, подарил в честь этого бриллиантовое колье и от души признался в любви, – продолжаю ёрничать, пытаясь успокоить свою злость.

– Прекрати, – морщится муж и сжимает ладони в кулаки. – Сейчас не время для подобного тона.

– Серьёзно? – подскакиваю я и упираюсь ладонями в стол, нависая над сидящим мужем. – А когда будет время? Может, ты подготовил ещё какие-то сюрпризы? Может, каждую неделю будешь приводить сюда новых детей и заявлять, что они будут жить с нами?

– Полина! – рычит муж.

– Ты меня не перебивай, Дима! – Остановить меня уже не получится, ярость внутри кипит, словно в адском котле, и просится наружу. – Ещё сегодня утром я была счастливой женщиной, строящей планы на жизнь, а сейчас что? Что прикажешь мне делать и как быть? – последние слова я уже выкрикиваю, а спустя мгновение в образовавшейся тишине слышу негромкий детский плач.

Сердце болезненно сжимается, и я вновь опускаюсь на стул, обхватывая звенящую от напряжения голову ладонями.

– Он плачет, ты что, не слышишь? – обращаюсь к сидящему неподвижно мужу.

– Слышу, – кивает он, тяжело вздыхая, и поджимает губы, не торопясь что-либо предпринимать.

– И ты будешь продолжать здесь сидеть? – интересуюсь с удивлением.

Дима лишь устало закрывает глаза.

Плач становится громче, и я не выдерживаю, поднимаюсь и иду в гостиную.

Открыв дверь, вижу сидящего на диване перепуганного ребёнка, заливающегося слезами. Увидев меня, он резко перестаёт плакать, замерев и уставившись на меня своими пронзительными голубыми глазами. Такими же, как у Димы… В них я вижу невероятный испуг, и мне становится жаль этого мальчика.

В конце концов, он же не виноват, что так получилось. Он теперь без матери, ему страшно, его привели в незнакомое место и оставили одного.

– Миша, – негромко обращаюсь к нему и медленно подхожу ближе, чтобы не напугать ещё больше. Присаживаюсь рядом с ним, внимательно наблюдая за реакцией. Он смотрит настороженно и с опаской, но пока больше не плачет. – Меня Полина зовут, – решаю представиться я, и ребёнок понятливо моргает и шмыгает носом. – Ты будешь жить здесь… пока, – зачем-то добавляю я. – И тебе не нужно меня бояться, я не причиню тебе вреда, – говорю чистую правду.

Я могу злиться на мужа, могу наорать на него и высказать всё, что о нём думаю, даже могу влепить ему пощёчину, но Мишу я точно не трону. Он ведь тоже, можно сказать, пострадавшая сторона в этой ситуации.

Но я совершенно не умею обращаться с детьми. Этому мальчику на вид чуть больше года – какой за ним должен быть уход? Что он уже умеет? Дима решил временно самоустраниться, скинув проблему на меня, и придётся как-то разруливать ситуацию.

– Может быть, ты хочешь пить? – спрашиваю я. – Или кушать?

– Да! – неожиданно говорит малыш, явно услышав нужное слово.

– Кушать? – уточняю.

– Да! Да! – энергично кивает мальчик.

Судя по всему, речь он понимает, но сам пока не говорит – ну или только какие-то отдельные короткие слова. М-да, сложно мне будет…

– Посиди немножко здесь, я сейчас, – говорю ребёнку и возвращаюсь на кухню. – Мальчик голоден, – сообщаю всё так же сидящему в задумчивости мужу. – А я понятия не имею, чем кормят детей в таком возрасте. Да и вдруг у него аллергия на какие-то продукты?

– Миша не аллергик, – переводит на меня взгляд муж. – В коридоре пакет со всем необходимым на ближайшие дни, там еда и памперсы, сменная одежда. Завтра я ещё принесу.

Иду в коридор и снова возвращаюсь на кухню с пакетом. Выкладываю на стол упаковки: творожки, каши для малышей, пюре.

– Не буду тебе мешать, – негромко говорит Дима, поднимается и уходит в спальню. А я, вздохнув, иду за ребёнком.

– Миша, пойдём на кухню кушать, – зову его и помогаю спуститься с дивана. Он идёт сам, но очень медленно, настороженно осматриваясь по сторонам.

Усаживаю его себе на колени, придвигаюсь поближе к столу и предлагаю выбрать самому, что он будет есть.

Мальчик, судя по всему, не впервые видит подобные продукты, потому что уверенно тянется к коробочке с творожком. Я открываю его и сама кормлю ребёнка с ложечки, так как понятия не имею, умеет ли он есть самостоятельно. Миша послушно ест, а значит, я пока всё делаю правильно.

Он не капризничает, не плюётся, не хулиганит, что меня удивляет. Либо его в последний раз давно кормили, либо ребёнок сам по себе спокойный и покладистый.

Я тяжело вздыхаю и задумываюсь.

Понятное дело, моя жизнь такой, как прежде, уже не будет никогда. Всё изменилось, и этого не исправить.

Смогу ли я простить мужа и принять его сына?

Не знаю. И сегодня я слишком устала и истощилась морально, чтобы принимать адекватные решения.

Глава 4

Полина

После творожка мальчик тянется к упаковке с фруктовым пюре, и я откручиваю крышечку, даю малышу пакетик в руки. Миша сам ест, и несмотря на то, что сидит спокойно, всё равно пачкается. На кофточке остаются пятна, и я вздыхаю: надо было какую-нибудь салфетку ему на шею повязать. Но теперь уже поздно об этом думать, придётся стирать. А на будущее мне урок.

На будущее… задумываюсь над этой фразой. Как долго я буду нянькой для этого мальчика? И вообще, что будет дальше?

Сегодня, конечно же, я никуда не уйду на ночь глядя. Но дальше – смогу ли я жить в этой квартире, рядом с этим мальчиком, который является напоминанием о неверности моего некогда горячо любимого мужа?

И к Диме я испытываю сейчас совершенно другие чувства – злость и обиду. Все вопросы нужно будет опять обсудить, но чуть позже, когда мы оба немного остынем. Сегодняшняя наша ругань и так напугала ребёнка.

После того как Миша наедается, несу его в ванную – и вовремя: подгузник давно пора сменить. Странно, что малыш поведением не показывал, что ему дискомфортно. Или его плач как раз об этом сигнализировал? Не знаю… У меня ведь совсем никакого опыта!

Быстренько мою ребенка, надеваю чистый подгузник – благо видела не раз, как это делали мои подруги, – и, натянув сменную одежду, отправляю в стиральную машину то, что Миша выпачкал за ужином. До завтра высохнет, а потом… Дима вроде обещал привезти всё необходимое.

Раскладываю в гостиной диван, застилаю свежим бельём и переношу на него Мишу, который уже отчаянно зевает. Конечно, ему нужна детская кроватка, а не это…

Так, стоп! Почему я вообще об этом думаю? Какое мне должно быть дело до чужого ребёнка? Да я должна люто ненавидеть его с первых секунд и желать немедленно от него избавиться любыми способами! Вместо этого я кормлю, мою, переодеваю его и беспокоюсь о комфортном сне! У меня с головой всё в порядке? Или это такая неадекватная реакция на стресс?

И Дима хорош! Вместо того чтобы сейчас ухаживать за своим сыном, свалил всю ответственность на меня!

Миша засыпает неожиданно быстро – наверное, тоже испытанный стресс сказывается. Я поправляю ему одеяло и, вздохнув, возвращаюсь на кухню.

Сажусь за стол, совершенно не представляя, что делать. Я сама не ужинала, но есть и не хочется. Единственное желание сейчас – это позвонить кому-нибудь, пожаловаться, поплакать и попросить совета. Да только кому? Родителей моих давно нет, а Юльку беспокоить уже поздно, она старается придерживаться режима и рано ложится спать. Да и к тому же я прекрасно знаю, что она мне скажет. «Я же тебя предупреждала, а ты не обращала внимания на очевидные вещи! Слепо верила муженьку, а он у тебя оказался таким же козлом, как и все остальные мужики!» – её голос очень явно звучит у меня в голове.

Я задумываюсь: Дима стал задерживаться на работе примерно месяц назад, но ведь вся эта история началась намного раньше – когда муж мне изменил и его любовница забеременела. Это примерно два года назад. Как же я ничего не заметила? Ведь должны же были звучать какие-то тревожные звоночки, что-то в поведении мужа должно было меня насторожить.

Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить события примерно двухлетней давности. Было ли что-то необычное? Что-то странное?

Ничего особенного в памяти не всплывает. Напротив, мы были очень счастливы, каждую свободную минуту старались провести вместе, не ссорились, не конфликтовали. Не было ничего такого, что могло бы меня насторожить.

Хотя… У Димы примерно пару лет назад было несколько коротких командировок – может, именно во время этих отъездов и завязался его роман с другой женщиной? Точно, именно так и было! Других вариантов у меня нет.

Я настолько слепо доверяла Диме, что даже мысли не могла допустить об измене. А получилось вот так…

Выпив стакан прохладной воды, иду в ванную и принимаю душ, пытаясь смыть с себя всю усталость после сегодняшнего сумасшедшего дня. А после, надев пижаму, задумываюсь: где же мне сегодня ночевать?

Постояв немного, принимаю решение и направляюсь не в спальню к Диме, а в гостиную.

Я никогда не смогу принять и полюбить этого малыша, один взгляд на него всегда будет вызывать воспоминания о предательстве мужа, но лучше уж я посплю рядом с Мишей, чем с мужем. Мальчик, по крайней мере, сам лично ни в чём передо мной не виноват. А Дима меня обманул, и находиться рядом с ним мне противно.

Осторожно укладываюсь рядом с мерно дышащим малышом и накрываюсь пледом. Чувствую себя так, будто не у себя дома нахожусь. Мне ужасно некомфортно, я долго верчусь с одной стороны на другую, заснуть не могу из-за продолжающих атаковать мою несчастную голову мыслей. Кажется, что выход из этой ужасной ситуации не найдётся никогда.

К счастью, я всё же засыпаю спустя некоторое время. А будят меня чьи-то прикосновения к щеке.

Спросонья я улыбаюсь и лениво потягиваюсь, совершенно забыв о событиях прошлого дня. Но, вспомнив, тут же распахиваю глаза и подскакиваю, видя перед собой Мишу. Мальчик уже не спит, это он трогал своими маленькими тёплыми пальчиками моё лицо.

– Доброе утро, – бурчу я, поднимаясь с кровати.

– Да, – неожиданно выдаёт Миша, и я замираю.

У меня, конечно, никакого опыта общения с детьми нет, но для своего возраста Миша очень тихий. Практически не плачет, не капризничает. Его что, родная мать держала в чёрном теле? Неужели обижала?

– Да, – соглашаюсь с ним. – Пойдём умываться, а потом будем кушать.

– Да! – снова говорит Миша, и я помогаю ему спуститься с дивана.

Димы дома нет – наверняка торопился уехать на работу с утра пораньше, чтобы избежать ещё одного неприятного разговора со мной. Хорош папочка, ничего не скажешь.

Я мою Мишу, меняю ему памперс, потом мы идём на кухню. Теперь я, наученная вчерашним опытом, повязываю мальчику на шею большую тканевую салфетку, а потом снова выкладываю перед ним продукты: пусть сам выбирает. Он, как и вчера, решает начать с творожка, и я вооружаюсь ложкой.

Накормив ребёнка, хочу и сама поесть, но не представляю, чем занять Мишу. Включаю ему мультики и оставляю на диване в гостиной: пусть сам развлекается. А мне нужно побыть одной.

Варю себе кофе, нарезаю бутерброды и устраиваюсь за столом, беря в руки смартфон. Наверное, стоит всё-таки позвонить Юльке и пожаловаться.

Но не успеваю я её набрать, как в мессенджере приходит сообщение от мужа:

«Через полчаса приедет курьер с вещами и продуктами для Миши. Утром перед уходом не стал тебя будить, ты и так вчера устала. Увидимся вечером и поговорим».

Во как! Дима заставил себя потратить время на то, чтобы написать мне сообщение. Он это терпеть не может, предпочитает звонить. Но, видимо, остатки совести всё же у него имеются, раз ему стыдно поговорить со мной лично.

У меня это вызывает такую волну возмущения, что я даже забываю о том, что собиралась звонить подруге.

Допиваю кофе и, вымыв посуду, иду в гостиную.

Миша занят тем, что играет пустой картонной коробкой из-под моей парфюмерной воды, оставленной на столике возле дивана несколько дней назад. Я собиралась её выбросить и постоянно забывала – и вот ребёнок нашёл себе развлечение. Ну а что ещё ему оставалось делать? Игрушек-то ему не дали, вот он и занял себя, чем смог. А мультик, судя по всему, малыша не заинтересовал, потому что к экрану мальчик даже не поворачивается.

– Ну и что мне с тобой делать? – вздыхаю я.

Сажусь рядом на диван, открываю в смартфоне поисковик и решаю изучить меню для годовалых детей. Не знаю, как долго мне придётся возиться с нагулянным на стороне сыном мужа, но не питаться же ребёнку одними творожками, наверняка ему уже можно что-то другое есть.

Через полчаса, как и написал муж, приезжает курьер и выгружает в прихожей целую кучу разнообразных пакетов. Я переношу их в гостиную, и мы начинаем разбирать их вместе с Мишей, отчего мальчик получает неописуемое удовольствие.

Помимо одежды и продуктов, в одном из пакетов мы обнаруживаем детский горшок и две игрушки: цветную пирамидку и мягкого пушистого тигрёнка. Слава богу, что Дима догадался хотя бы это купить для развлечения своего сына.

День в заботах и делах пролетает как-то быстро. Когда муж возвращается с работы, застаёт нас с Мишей в гостиной – собирающими пирамидку.

– Привет, – тихо здоровается, стоя на пороге комнаты. Миша отвлекается от своего занятия на мгновение, но к папе не спешит, возвращается к увлекательному делу. – Как у вас тут дела?

– Все живы, как видишь, – не очень дружелюбно отвечаю и тоже не тороплюсь к мужу.

Раньше я уже вовсю хлопотала бы на кухне, накрывала на стол, а сейчас… нет никакого желания заботиться об этом предателе. Пусть сам себя обслуживает.

Когда Миша начинает зевать, я несу его в ванную, мою, переодеваю и готовлю ко сну. Хорошо, что у Димы такой спокойный ребёнок. Если бы он орал весь день, как некоторые другие дети, боюсь, я бы уже сбежала. А пока терпимо, Миша меня не особо раздражает – ну разве что сам факт его существования, конечно же, бесит меня до невозможности.

Кормлю мальчика, укладываю спать и иду на кухню, чтобы выпить чаю.

– Как сегодня Миша себя вёл? – появляется муж и усаживается за стол.

Я не очень хочу с ним говорить, но, видимо, придётся.

– Нормально, – пожимаю плечами я. – Его мать обижала, что ли? Почему мальчик такой тихий?

– Не знаю, – вздыхает Дима. – Но да, он пугливый и тихий. Боится, наверное, что его опять куда-то повезут.

– Ты мне лучше скажи вот что. – Я сажусь напротив него, помешивая сахар в чае ложечкой. – Как мы будем жить дальше? Это ведь не совсем нормально – привести к жене ребёнка от другой женщины. Ты же не думаешь, что я закрою глаза на твою измену и с радостью заменю мальчику мать? Временно, конечно, я могу поиграть роль заботливой нянечке, и то только потому, что Миша ни в чём не виноват. Но дальше надо что-то решать.

Дима некоторое время молчит, уставившись в дверцу кухонного шкафа, будто нашёл там что-то интересное. А потом переводит взгляд на меня и выдаёт:

– А дальше мы будем жить как обычная семья с ребёнком. Потому что по документам Миша – наш с тобой сын. Я его отец, а ты мать.

– Как это?.. – я даже теряю дар речи от таких новостей. – Ты оформил документы, не поинтересовавшись моим мнением и не получив моего согласия?

– Да, – жёстко отвечает муж, – так было необходимо. Прости. Пришлось делать всё быстро, я подключил к этому делу нужных людей, хорошо заплатил, нельзя было терять время, а насчёт твоего согласия я не был уверен… Полина, это вынужденная мера. Я надеюсь, что когда-нибудь ты поймёшь меня и не будешь держать зла.

Он поднимается из-за стола и уходит в спальню. А я молча перевариваю очередную новость. Получается, я теперь официально мама этого ребёнка. Чудесно!

Глава 5

Полина

Ещё одну ночь я провожу в гостиной – сплю рядом с Мишей. После того как муж ошарашил меня новостью о том, что я теперь официально являюсь матерью этого мальчика, я реально потеряла дар речи и долго сидела на кухне в одиночестве, обдумывая сложившуюся ситуацию. Ничего дельного в голову не приходило, не помог даже вечерний душ. Я чувствовала себя окончательно разбитой и вымотанной.

Благо ребёнок не капризный и не требует постоянного внимания, словно уже привык, что взрослые не особенно о нём заботятся. Когда я пришла в гостиную после душа, Миша, несмотря на включенный яркий свет, уже спал, крепко прижимая к себе тигрёнка – мягкую игрушку, подаренную отцом.

Моё утро начинается так же, как и предыдущее, – с лёгких прикосновений к моей щеке. Медленно открываю глаза и вижу сидящего рядом Мишу, осторожно гладящего меня по лицу.

– Да! – радостно говорит он, видя, что я проснулась.

Это пока единственное слово, которое я от него слышала. Вроде мальчики начинают говорить позже девочек, но я не знаю, в каком возрасте дети вообще начинают это делать. Надо бы почитать статьи в интернете на эту тему.

Нехотя поднимаюсь, беру мальчика на руки, и он тут же обхватывает меня своими тёплыми маленькими ручками, прижимается к груди, а я не понимаю, что чувствую в этот момент. Я должна ненавидеть этого ребёнка! Но вместо этого я осторожно глажу его по голове, несу в ванную комнату, где провожу для него водные процедуры и меняю памперс. Затем умываюсь сама, чищу зубы, и мы идём на кухню.

Я быстро варю ребёнку кашу, себе готовлю яичницу. После завтрака возвращаемся в гостиную, где Миша снова, как и вчера, принимается собирать яркие детали пирамидки. Тигрёнок находится рядом, мальчик иногда отвлекается от своего занятия и осторожно гладит его, будто тот живой.

Вздохнув, я решаю заняться домашними делами: надо всё-таки приготовить нормальный обед и прибраться. Когда мою полы в прихожей, обнаруживаю стоящую в углу прихожей коляску-трость: в собранном виде она занимает совсем мало места, потому я и не обращала на неё внимания.

Эта находка меня радует: значит, после обеда можно будет прогуляться до магазина. А то я уже задумывалась над тем, как мне быть, если вдруг нужно будет куда-то идти, ведь ходит Миша очень медленно, а на руках его таскать тяжеловато. Вот и решение вопроса нашлось. Жаль, что муж мне об этом не сказал.

Он вообще для новоявленного папочки ведёт себя не слишком активно. Скинул все проблемы на меня и самоустранился. Отделался от своего сына двумя игрушками, и на этом, можно сказать, всё.

На обед Миша с удовольствием съедает отварные овощи и мелко порезанные кусочки запеченной курицы. В этот раз я не кормлю его, он кушает сам – берёт прямо руками из тарелки и отправляет себе в рот. И я вижу, что процесс ему нравится, по крайней мере, ребёнок улыбается и что-то лепечет на своём малышковом языке. А не заляпаться с ног до головы помогает специальный нагрудник, который тоже был обнаружен в пакетах с едой.

– Нравится? – спрашиваю мальчика, когда он тянется за следующим кусочком мяса.

– Да! – довольно отвечает он, энергично кивая, и я усмехаюсь: интересно, я когда-нибудь услышу от него какое-нибудь другое слово?

Но как бы то ни было, я постоянно возвращаюсь мыслями к тому, что это ребёнок моего мужа от другой женщины, и умиление тут же сменяется расстройством. Ведь вряд ли я когда-нибудь смогу полюбить этого мальчика. Я сейчас вожусь с ним исключительно из чувства ответственности: он маленький и нуждается в помощи, а я взрослая и просто не могу махнуть на всё рукой. Это Дима может, он всё за меня решил и оставил возиться с его сыном.

После сытного обеда Миша начинает зевать, и я укладываю его на дневной сон, а сама возвращаюсь на кухню и долго верчу в руках телефон, раздумывая, стоит ли звонить Юльке или нет. С одной стороны, мне очень хочется с кем-то поделиться тем, что произошло в моей семье, попросить совета. А с другой – я примерно представляю реакцию подруги.

Помаявшись сомнениями ещё какое-то время, всё же решаюсь и набираю нужный номер.

– Привет! – раздаётся радостный Юлькин голос. – Решила повторить наш вояж по магазинам? Как, кстати, Димка оценил твоё новое бельё? – тут же заваливает меня вопросами она, а я, вздохнув, решаюсь на откровение:

– Да никак он его не оценил, потому что не до этого нам было. У нас тут такое произошло…

Юлька молча слушает меня, даже ни разу не перебивает, что совсем на неё не похоже.

– Я не знаю, как мне быть, совершенно не знаю, – признаюсь ей, когда всё рассказываю, и чувствую, что по щекам катятся слёзы. Я снова плачу. – Меня всё, что произошло, просто убило. Я думала, что это могло произойти с кем угодно, но только не со мной.

– Ох, – вздыхает Юля. – Вот это прям мексиканский сериал. Не буду говорить, что думаю о твоём муже-кобеле, ты и так знаешь. И я тебя предупреждала, кстати: присмотрись, что-то с Димой не так. Ну да ладно, я не собираюсь тебя сейчас тыкать носом в твою беспечность, тебе и так сейчас хреново. Я очень сочувствую тебе, Поля, даже не представляю, как у тебя хватает сил заботиться об этом ребёнке. Я бы, наверное, плюнула на всё и свалила в закат. Пусть бы муженёк сам возился с памперсами и кормёжкой. Но это я. Да и у меня мужа-то нет, поэтому мне сложно судить.

– Меня тоже посещают такие мысли – бросить всё и уехать, – признаюсь ей. – Да вот только куда? Эта квартира – моё единственное жильё, мы вместе купили её в браке, сделали хороший ремонт. Из-за измены мужа я должна уйти и скитаться по съёмным углам? Это же совсем несправедливо!

– Так-то оно так, – соглашается Юля, – только вряд ли Дима сам уйдёт, прихватив под мышкой сыночка.

– Он с ним вообще почти не общается, – признаюсь я. – После работы сразу в спальню уходит.

– Дурдом какой-то, честное слово, – откровенно выдаёт Юля. – Собирай вещи и уходи, если с твоим мнением никто не считается. Вообще-то брак – это равноправный союз, а не это безобразие, которое устроил твой муж.

– Если я уйду, что будет с Мишей? – вздыхаю я.