32 фигуры

А что Наташка Пряхина? Да ничего хорошего. Думал, классная девчонка. Фигурка такая точеная, мордашка симпатичная, живая вся такая, подвижная. Наверняка на Наташу Ростову и внешне и по характеру похожа. Сирень, видать, психолог. Пока ни одного промаха в расстановке не заметил. С Наташкой тоже угадала. И я, как порядочный князь Болконский, ухаживать начал: до дома проводить после репетиции, с работы встретить, цветочки, конфетки, чтоб прилично, чтоб не сразу в койку. Домой даже привел, с мамой познакомил, мама стол накрыла, разволновалась. Хорошо, отец на смене был, а то бы она ещё сильнее нервничала. Посидели, чаю попили, Наташка маме очень даже понравилась. И я думаю: вот девчонка нормальная, марку держит, первая целоваться не лезет, но смотрит так хорошо, глаза прям влюбленные. А что в итоге?

Рука Кирилла потянулась к бутылке – осталось немножко, как раз на посошок. Но – нет. Стал бы Болконский остатки в этом свинарнике допивать? Однозначно не стал бы. Кирилл положил книгу на место, снова расправил плечи и чуть закинул назад голову. Как это оказалось просто и как много зависит, в каком состоянии твоя спина! И ведь не зря говорят: «держи нос по ветру, а хвост пистолетом». Народная ли это мудрость, но точно не дураки придумали. Кирилл растолкал храпящего Матвея, тот был тяжел, но податлив. Кое-как переместил эту тестообразную массу на кровать, заткнул пробкой недопитую бутылку, налил в кружку воды и поставил рядом – с утра точно не помешает. Подумав, стряхнул рукой со стола крошки и рядом с бутылкой на чистое место положил «Войну и мир». Чем не натюрморт?.. Оделся, посмотрел на себя в зеркало: куртку пора бы сменить, а то вид какой-то бомжатский, и пошёл домой.

А Наташка… Хотел было с Матюхой проблемой своей поделиться, но хорошо сделал, что не стал. И достойно ли это нормального мужика – о таком рассказывать. Обидно, конечно. А ведь поверил же глазам, ведь так смотрела, как будто всю жизнь меня ждала! И намерения мои были самые серьезные. Хотя у неё тоже, по её словам серьезные намерения были: ребёнка, говорит, хотела от меня родить. Чтоб у Наташи Ростовой от князя Болконского ребёнок был. Ты, говорит, мне и по гороскопу, и по характеру, и по внешности подошёл. И мама у тебя, говорит, хорошая, а отец по фотографиям вообще красавец, когда молодой. А вот не застукай я её случайно после тренировки… Кирилл смачно сплюнул и поёжился. Хотел ведь просто спросить, когда работу сегодня заканчиваешь, чтоб столик в ресторане заказать и чтоб горячее сразу принесли – голодные же оба, чтоб не ждать. А они там с завхозом… Аж противно! Ну сказал, конечно, что про обоих думаю. Развернулся и ушёл. А она сцену эту дурацкую в ресторане, мол, оскорбил, не так назвал. А как её ещё называть-то?.. Нет уж! Пусть для размножения других идиотов ищет. Да вон хоть Чеснока. Заделал же он сына. Прикольный такой пацанчик получился, крепенький. Может и этой… поможет.

А вот интересно, во времена Болконского такое могло быть? И что бы он, интересно, сказал, если б про невесту свою, про Наташу Ростову, такое узнал. Хотя он и без этого хорошо сказал, в похожей, кстати, ситуации. Как-то там было?.. Сейчас-сейчас. И фраза эта слово в слово буквально всплыла перед глазами: «Я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу…». Вот и я не могу.

А что меня вообще здесь, в этом захолустье держит? Чужие холодильники? Точно нет. За родителями сестра присмотрит, она по любому к матери ближе. Вот отыграем премьеру – на весну, вроде, наметили, отпуск отгуляю и… пойду служить по контракту. Точно возьмут, на срочной предлагали же. Чего тогда, дурак, отказался. Сейчас бы, глядишь, уже и офицером был… Хочешь на Болконского быть похожим, так будь им! Занимайся настоящим мужским делом. Ищи себе признание в битве, на войне, будь среди равных и достойных. А войн-то на нас, мужиков, всегда хватит. Мало точно не покажется.

И это простое, но абсолютно понятное и близкое сердцу решение вселило в Кирилла Рюмина такую уверенность в блестящем и, а главное – достойном будущем, что он остановился, сорвал с головы шапку, подбросил её высоко вверх и во весь голос, на весь спящий маленький северный городок зычно заорал «Уррррааааа!….».

Глава 13. Белая королевская пешка

– Надежда, я попросила вас прийти на индивидуальную встречу, потому что ваша героиня, в отличие от остальных персонажей нашей игры, не всем известна и, чтобы получился яркий и цельный образ, нам нужно поговорить об Оленьке Скворцовой. «Драму на охоте» Чехова не читали?

– Нет.

Надя Щелкунова сидит напротив. Ей не больше девятнадцати лет. Окончила школу, прошла какие-то компьютерные курсы, работает секретаршей в районной администрации. По глазам видно, что учиться дальше не хочет, наверное, и школа-то далась с трудом. Да и зачем? По этим глазам, по яркому макияжу и такой же одежде, распущенным волосам, которые то и дело поправляет неконтролируемыми движениями таких же «распущенных», непослушных рук – всё понятно. Что здесь не в образовании, не в развитии личности и даже не в карьере дело, а в том, что надо замуж скорее, причем обязательно за правильного человека. Сложно сказать, что в её понимании считать правильным, но место работы для достижения цели самое подходящее. Говорят, мама «пристроила». Значит и мама думает в том же самом «правильном» направлении. А девочка красивая. Вернее сказать, данные физические отменные, такая внешность не остается незамеченной, особенно противоположным полом. Учитывая, что весь местный бизнес регулярно в администрации появляться должен, мимо Надежды не пройдет никто. Честно говоря, судьба Нади Щелкуновой вне моего влияния и сферы интересов, что даже радует. Но вот Ольга Николаевна Скворцова из неё может получиться блестящей. Если просто останется собой и хоть немножечко раскроется, сбросит неуверенность. Просто смелости надо добавить и целеустремленности. Может тогда и жизненная цель быстрее будет достигнута. Но искренне верю, что финал её «охоты» будет не таким, как у Чехова.

– Если позволишь, я на «ты» перейду, так проще будет. Я тебе расскажу немного, потому что вдруг так и не найдется времени повесть прочесть. А мне очень важно, чтоб ты понимала, кто твоя героиня.

– Нормально. На «ты» – нормально.

Надя снова поправила волосы, покрутилась в поисках зеркала, не нашла, достала из кармана мобильный телефон, посмотрелась в него, собрала губки «уточкой», одобрительно кивнула отражению, убрала телефон, почесала коленку, села поудобнее, всем своим видом показывая: «Ну, я готова. Рассказывайте!».

– «Драму на охоте» Антон Павлович написал, будучи ещё начинающим писателем, в двадцать четыре года. Пишут, что впоследствии, повзрослев и став мастером, я бы сказала, в некоторых вопросах никем не превзойденным, он весьма скептически относился к этому своему раннему произведению. Это и понятно. Потому что разница видна даже невооруженным взглядом. Но случилось так, что один очень талантливый режиссер собрал созвездие просто гениальных актёров и снял необыкновенный художественный фильм под названием «Мой ласковый и нежный зверь», где всё сошлось – сюжет, видеоряд, потрясающая игра актёров, музыка – всё! Тот редкий случай, когда экранизация становится сильнее и глубже самого произведения. Может кто-то с этим не согласится, это моя точка зрения. Если будет возможность, то хотя бы этот фильм посмотри, он тебе поможет.

Моя Надежда уже «поплыла». Видимо, даже эта короткая информация оказалась излишней и трудно воспринимаемой. Вот интересно, в какой момент детского развития начинает «закрываться» этот вербальный аналитический канал познания мира. Когда перестает быть интересным всё, что не двигается, не сверкает, не мигает, не «бьёт» по ушам и не написано крупными буквами? Когда именно мозг решает, что теперь будет потреблять только «простую», разжеванную или просто жидкую «пищу». Виновата ли эта девочка, которая, несмотря на свои девятнадцать, развилась, главным образом, физически и получила все необходимые навыки для поддержания своего внешнего облика и умения выживать в окружающем мире? И ведь прекрасно выживет при условии, что этот окружающий мир будет оставаться таким же знакомым и понятным, каким был всегда… Конечно, не виновата. Это я не с того начала. Значит, буду менять тактику. Я встала и, рассказывая, начала двигаться, чтоб заполнить её визуальное пространство.

– Итак, Ольга Николаевна Скворцова. Оленька. Простая девушка, дочь лесничего, который мало того, что в лесу живёт, так ещё и рассудок потерял. Мама её умерла от удара грозовой молнией, поэтому всё, что есть у юной красавицы – это лес и безумный отец. Но ещё есть журналы, где напечатаны картинки с красивыми нарядными дамами, есть походы в церковь, где хоть издалека, но можно смотреть на этих дам из другого, богатого мира, на их шляпки, ленты, кружева, на их сумочки. Можно, скромно стоя в сторонке, наблюдать, как кавалеры подают им руку, чтоб те поднялись или спустились с лестницы, придерживая свободной рукой подол своего шикарного платья, как помогают сесть в экипаж… А бегали они хоть раз босиком по мокрой траве, а купались ли в лесной речке, оставив одежду на берегу? Вряд ли. Им это не нужно. Но как же хочется Оленьке в эту другую, богатую жизнь! Хочется так сильно, что она готова отказаться от милых сердцу радостей. Ну чем она хуже этих женщин? Ничем. Она красивее, она моложе. Управляющий графского имения дворянин Урбенин уже влюблен в неё. Ну и что, что он старый вдовец с двумя детьми, он ведь дворянин, у него свой дом, пусть и не такой шикарный, как у графа, но с домиком лесничего уж точно не сравнить…

А вот это Наде уже ближе. Глазки оживились, подалась вперед, мол, это – понимаю. Это – вижу!

– Гроза привела в домик лесничего самого графа Карнеева и его приятеля, судебного следователя Камышева, который молод, красив. Он тоже дворянин, но недосягаем – слишком хорош собой. Оленька своим женским чутьем понимает, что для каждого из этих мужчин она становится объектом желания. Перспективы сразу открываются самые блистательные. Но как попасть в это общество, как быть постоянно на виду, как достичь своей цели? Как стать обладательницей тех прекрасных нарядов, какие она видела в журналах и на тех женщинах в церкви, как стать хозяйкой собственного экипажа с извозчиком, чтобы выезжать в свет и покорять своей красотой всех, без исключения, мужчин? И Оленька Скворцова выходит замуж за старика Урбенина. После чего начинает свою «охоту»: за любовью, за властью, и главное – за богатством, которое для неё есть и цель, и свобода.

– А кто у нас будет играть этих, то есть тех, которые в меня влюбились?

– Этих персонажей у нас в постановке, Надя, не будет. Будут другие мужчины и другие женщины. Но рассказала я тебе это всё потому, что в нашей постановке Оленька появляется уже в статусе жены дворянина Урбенина. Твоя фигура называется королевской пешкой, в начале партии она стоит перед королём, на клетке e2. А мы знаем, что пешка может вдруг стать королевой, если дойдет до последней горизонтали шахматного поля. Если во время игры ей удастся это сделать, она сразу превращается в любую фигуру своего цвета, кроме, конечно, короля. И не важно, есть ли такая фигура на поле или уже выбыла из игры.

– И что, я потом стану королевой?

– Я пока не могу тебе этого сказать. Но ты, именно ты, вернее, твоя героиня очень хочет стать королевой. Завтра на репетиции ты увидишь, что есть пешки, которые уже сделали свои ходы. А прямо напротив тебя будет стоять цыганка Тина. Её Вера Кричевская играет. И вы не просто так стоите напротив друг друга. Вы – соперницы, потому что объектом вашей страсти, не корыстной, а настоящей, искренней любви является один и тот же человек – судебный следователь Камышев. С твоим выходом расстояние между вами сократится до двух шагов.

– Судебный следователь – он преступления раскрывает? Молодой и красивый? Ой, я бы в такого тоже, наверное, влюбилась. Я вообще детективы люблю. И следователей. Вот сейчас по телеку такой сериал идёт…

– Так вот. Завтра на репетиции Оленька Скворцова, она же Ольга Николаевна Урбенина, начнет своё движение к цели – стать королевой. Перед твоим выходом прозвучит охотничий рожок. И ты перейдешь на одну клетку вперед, на e3.

У тебя есть красные туфли? Отлично. Когда герои «Драмы на охоте» впервые увидели дочь лесничего, она была в красном платье. Чехов сознательно акцентировал на этом внимание. Буквально такими словами «красное пятно не двигалось и глядело нам в след…». Поскольку у нас шахматная партия, то костюмы актёров будут белыми и черными. Но у каждого персонажа обязательно будет какой-то свой элемент, который ярче отражает образ и напрямую связывает его с литературным героем. У цыганки Тины, твоей соперницы, будет алый платок. А у тебя – красные туфли и алая роза на груди. Это – важно. Если хотя бы фильм посмотришь, поймешь, почему.

Сейчас передо мной уже другая Надежда: ушла скука и надменность, в глазах появился живой интерес. Похоже, получилось увлечь сюжетом. Она захотела стать королевой. Придет домой, достанет свои красные туфельки и обязательно проходит в них весь вечер. И пусть пока думает, что эти туфельки доведут её до заветной черты, до последней горизонтали, где можно стать какой угодно фигурой, даже королевой…

– Спасибо, Серафима Сергеевна, я всё поняла. Значит, завтра как заиграет рожок, я в красных туфлях делаю шаг вперед и как бы вызываю на бой свою соперницу – Веру Кричевскую. Вернее, её цыганку.

– Точно. Смело, уверенно, с вызовом. Первый твой выход без реплик. Реплики будут потом. Пока ты просто начинаешь это движение. Чтоб получить от жизни то, что хочешь именно ты. Или твоя героиня. До завтра, Надя. И не опаздывай!

– До свидания, Серафима Сергеевна! Я ни за что не опоздаю, я даже раньше приду!

Глава 14. Выдающийся персонаж

Уходя, Надежда столкнулась в дверях с Василием Трохиным. Тракториста Василия Васильевича Трохина было не узнать. На встречу с режиссёром он пришел в костюме! Правда, без галстука, но если ещё и галстук, то в городе, наверное, подумали бы, что Василий решил на старости лет «пережениться» и поэтому так «вырядился». Надя опешила. А он, выдержав паузу, галантно открыл перед ней дверь. Девушка, видимо уже примерив на себя образ Оленьки, кокетливо улыбнулась, попыталась изобразить что-то вроде реверанса и, задержав на мужчине игривый взгляд, выразительно произнесла: «Спасибо, Василий Васильевич. До свидания». На что тот сначала неуверенно кивнул, потом довольно «хмыкнул» и радостно посмотрел на режиссера: мол, ух-ты! – работает! Серафима Сергеевна одобрительно подмигнула в ответ: «а то ли еще будет…». Надя, хихикнув, убежала.

– Василий Васильевич, здравствуйте! Вы даже не представляете, как я рада видеть в вас такие перемены. Мне даже показалось, что это не вы вошли, а Павел Петрович Кирсанов. Удивительно! И спасибо вам. За то, что так быстро и, главное, самостоятельно всё поняли. Я позвала вас, чтоб героя вашего обсудить. Понимаю, что длинные романы читать некогда – и работа, и хозяйство, да и внук внимания постоянно требует. Лучше ему книжку интересную перед сном почитайте. Очень хороший мальчик ваш Митя. Талантливый. На деда похож. В детских постановках все ведущие роли – его.

Конечно, про внука не случайно. Есть ли более приятные слова, чем похвала детям и внукам? Но душой я ничуть не покривила. Мальчик, в самом деле, талантливый и, действительно, очень похож на деда.

– Ваш герой, Василий Васильевич, со следующей репетиции, а это уже завтра, начинает движение вперед. Первые ходы сделали пока только пешки, кроме цыганки – все светские дамы. Кто по происхождению, а кто, как, например, героиня Нади Щелкуновой благодаря удачному замужеству. И вышел вперёд белый конь, Алексей Вронский. Тот на втором ходе белых вперед вырвался, к своей Анне Карениной спешит.

– Про Надежду – это вы, Сергевна, верно заметили. Эта в девках точно не засидится. Там мать такая, что у ней не засидишься, живо пристроит. Еще и с выгодой. Слышь, Сергевна, может все-таки на «ты» перейдем. Мы с тобой, считай, одногодки. Чего тут политесы разводить, когда нет никого.

– Договорились. Я тогда тоже на «ты», без брудершавта.

– О! Ну это мы запросто устроить можем, мы это дело должны даже обмыть.

– Непременно, Василий, обмоем. Только не сейчас и не вдвоём. Свидетелей позовем. От греха.

– Слушай, ну до чего ты, Сергевна, на язык остра… Тебе палец в рот не клади…

– А вот это мы даже пробовать не будем…

Он в ответ прямо-таки залился смехом. А смех у него весёлый, добрый. И мужик сам хороший, повезло жене. Выпивает, конечно, лишнего. Но здесь непьющих, кажется, и нет совсем. Митя в дедушке души не чает, любимая фраза «а вот когда мы с дедом…». Василий Трохин – актёр, безусловно, талантливый. Не зря его здесь величают «наш народный артист». Это как раз тот случай, когда человек уже рождается актёром. Когда с раннего возраста, не учась, может быть любым, с легкостью примеряет на себя и носит любую маску. Ведь приходит же кто-то в этот мир музыкантом, художником, танцором, поэтом, учёным. Про таких говорят, что дар от Бога. И как ни прячь его, как ни скрывай, он рано или поздно возьмёт своё, прорвется наружу сквозь все преграды – внутренние и внешние. Пойди, например, Василий Трохин, в профессиональные актёры, у него бы всё получилось и смог бы он прожить совсем другую жизнь. Хотя попробуй, пробейся туда, в актёры, в этот богемный и практически закрытый для чужих мир. Он и не стал биться. И живёт понятную жизнь на своей земле… Но для народного театра такой актёр – просто подарок. Всё у него получается искренне, от души, зрителя «держит» каждую минуту своего пребывания на сцене. Партнёрам, правда, не всегда легко – импровизирует много. Но они к этому привыкли и любят его всей душой.

– Я тебе, Василий, честно признаюсь, что персонажа твоего, Павла Петровича Кирсанова, уважаю и даже, пожалуй, люблю. Или смогла бы полюбить, окажись мы с ним в одно время в одном месте.

– Ну так зачем дело встало? – Василий резко вскочил со стула и как дал сильными ладонями рассыпную хлопушку – от груди и до колен, и ногой еще притопнул. И задор такой мальчишеский сразу в глазах, лет тридцать точно за секунду скинул.

– Ой, Василий, с огнем играешь! Говорю же: без свидетелей нам с тобой опасно. Я ведь и ответить могу, сейчас кааак дробью рассыплю. Уух! Народный танец у меня на «отлично» всегда был. И пойдем мы с тобой в пляс под «Камаринского» – не остановить. Но это не сейчас. Нам с тобой сначала Кирсанова надо сделать. Поэтому давай серьёзнее.

Про то, что Павел Кирсанов аристократ до мозга костей и бывший гвардейский офицер ты в своих бумагах уже прочитал. А вот что это за человек? И почему именно он в этой игре, а не брат его Николай Петрович или племянник и друг Базарова, Аркадий Николаевич, один из главных героев романа? Чем он удостоен такой чести? Я тебе скажу, что каждый, да-да – каждый! из наших героев в этой шахматной игре – человек выдающийся. Пожалуй, любого из четырнадцати персонажей, а именно столько у нас мужских ролей, можно назвать героем своего времени. Пусть не героем с точки зрения поступков и каких-то исторических подвигов, но одним из ярких представителей своей эпохи. Настолько ярких, что, спустя столетия, этих героев изучают, обсуждают и, надеюсь, не перестанут изучать на уроках литературы все школьники нашей огромной страны. Хочется верить, что хотя бы это останется неизменным. Если во все времена допускалась различная трактовка исторических событий и, в зависимости от режима, от политического курса, менялись местами правые и неправые, то классическую литературу вряд ли будут переписывать.

Есть ли эти характеры в наше время? Конечно, есть. Пусть уже не дворянских сословий, но они существуют, больше того – живут среди нас. Именно это хочется показать, понимаешь, Василий? Например, Илья Ильич Обломов, наш белый король. Герой по поступкам? Нет, конечно. Какой уж героизм в философии на диване. Но кто будет оспаривать тот факт, что это интереснейший персонаж, что каждый из нас назовет хотя бы одного Обломова из числа своих знакомых. И может ли человек с таким характером быть королём? А почему нет? Если с ним рядом будет надежный Штольц, если он будет думать, действовать, принимать решения и, главное, отвечать за них, то королем может быть кто угодно. Мало что ли таких примеров в истории…

Вот и твой Павел Петрович – человек весьма выдающийся. Со своими жизненными принципами, с сильным, пусть и тяжелым, характером, потому что упрям и вспыльчив. Если что не по нраву – как спичка загорается. Педант, перфекционист, даже зануда. Одет всегда с иголочки, воротнички и манжеты идеальной чистоты, накрахмалены. Ходит с тростью. Кстати, чтоб не забыть. Держи, я тебе трость приготовила. На сцене с ней будешь. Это не костыль и ты не хромаешь. Это – трость. Потренируемся потом, чтоб легко, непринужденно, слегка вальяжно. Пройтись, постоять, в руках покрутить…

Отвлеклась от сути, продолжаю. Павел Петрович Кирсанов, несмотря на свое занудство по некоторым вопросам жизнеустройства, человек очень смелый, честный и благородный. Не боится спорить с молодым, дерзким, самоуверенным и к тому же отнюдь не глупым Базаровым. Не боится вызвать его на дуэль, чтоб отстоять даже не свою честь, но достоинство брата и его молодой жены. Готов стреляться, будучи уверенным, что эта дуэль может стать последней в его жизни.

– Сергевна, ты прости меня, тёмного. Ты, хоть и складно говоришь, и на русском, вроде, но я не всегда понимаю, про что ты. Поправку-то делай на ветер. Чай, не в консерватории вещаешь, а мужика «от сохи» наставляешь. Вот этот… пер… перфоратор – это кто? А еще в бумагах твоих такое было слово на «м». Миза.. На минзурку похоже. Ты мне, голубушка, объясни. А то я себя не то что аристократом, я так и буду себя… перфоратором ощущать.

– Прости, Василий. Прости, виновата. Ты прав, не в консерватории я. Хотя я там и не вещала никогда. Но это не важно. Слово это незнакомое тебе – «перфекционизм». Перфекционистами называют тех, кто хочет быть безупречным, идеальным. Причём во всем. И люди эти, как правило, очень требовательны не только к себе. Они ждут такой же безупречности, совершенства и от других. Они хотят порядка в окружающем мире, чтобы понимать его. Потому что, когда понимаешь, то принять гораздо легче. Я-то считаю, что это хорошая черта. Сама, если честно, грешу страстью к идеалам… Думается мне, что будь в этом мире больше перфекционистов, он стал бы другим. Ну скажи, разве плохо хотя бы стремиться к тому, чтобы стать лучшим, одним из лучших – хотя бы в своём деле, в своей профессии. Или искать и найти именно то дело, где ты станешь лучшим. Чтобы в один прекрасный момент оглядеться вокруг и сказать: «в этом деле мне, пожалуй, равных нет. А если и есть, то их по пальцам пересчитать можно». Не ради наград, не ради признания, даже не ради денег – ради себя, своей собственной совести. Или мы живем для других, по их правилам-критериям? Если и так, то все равно хотелось бы чётко понимать, что им, этим другим, от нас нужно… Это, кстати, тоже черта перфекциониста.