скачать книгу бесплатно
Село Фазанчиково и его обитатели
Александра Лахтинен
"Село Фазанчиково и его обитатели" – это сказка в трех книгах о жителях небольшого села, расположенного в финской провинции Остроботния. Переехавшие в населенное одними пенсионерами село дети-Фазанчики оказываются впутанными в череду волшебных проклятий, произнесенными древними скандинавскими богами. В книге взаимодействуют обычные герои-животные и волшебные существа скандинавской мифологии – водяные, тролли хиизи, боги и богини, лешие и саунные гномы. В каждой из трех книг обитатели села распутывают одно из проклятий, связанное с волшебными Лисами из рода Бореалис, которые отвечают за запуск северного сияния. После целого калейдоскопа приключений в село вернутся грандиозные северные сияния, Лисы Бореалис получат бессмертие и разойдутся по всей Финляндии, а жизнь пенсионеров-обитателей уже никогда не будет скучной и однообразной. Волшебную сказку в трех частях, каждая из которых разделена на небольшие главы, можно читать всей семьей.
Александра Лахтинен
Село Фазанчиково и его обитатели
Книга первая. Тайна лисьего хвоста
За десять лет до этой истории… или Пролог
В высоком поварском колпаке и белоснежном фартуке бог грома и молнии Укко суетился вокруг огромной пиццы, выпеченной в виде карты Финляндии. Левую часть карты Укко щедро посыпал пармезаном, и пицца покрывалась белоснежными хлопьями сыра, словно снегом. Нижнюю часть пиццы предстояло сбрызнуть оливковым маслом, а заодно залить его в реки и озера на юге страны, чтоб не замерзли раньше времени. «Сейнайоки посыпь снегом, Турку в ливнях утопи!» Ноябрьская пицца – ответственное и непростое дело! Судите сами: финская Лапландия уже укрыта снегами, а вот находящаяся почти в серединке страны провинция Южная Остроботния, где располагался город Сейнайоки, а также село Фазанчиково, все еще наслаждалась дождями и ветром. Что уж говорить про южный морской город Турку, до которого пармезан доберется в лучшем случае в следующем месяце. Ну а пока Укко щедро поливал юго-запад душистым оливковым маслом. «Куда же мне грозу-то в ноябре добавить? Да еще и в рифму с каперсами?» – Укко растерянно вертел в руках банку с соленьями, продолжая сосредоточенно осматривать карту-пиццу.
Тук-тук-тук! Укко с удивлением уставился на дверь своей пещеры. Кто бы это ни был, дело, очевидно, было первостатейной важности. Отодвинув все семь железных засовов и повернув ключ в замке ровно три раза, Укко распахнул тяжелую каменную дверь. На пороге сидела крохотная мышь в белой вязаной безрукавке.
– Кюлликки, ты, что ли? Если б знал, что зайдешь в гости, выпустил бы солнышко сегодня на подольше. Осторожно, пицца!
Впрочем, Кюлликки не нуждалась в инструкциях. Ловко перепрыгивая через банки, кружки, рассыпанные оливки и тщательно избегая кетчуповых луж, мышка прошмыгнула внутрь пещеры и устремилась прямо к дровяной печи, в которой ярко полыхал огонь.
– Тебе пармезанчику насыпать? Только он, знаешь ли, волшебный, морозит немножко. Так что ты сначала отогрейся, – хлопотал Укко вокруг своей гостьи.
Однако Кюлликки очень спешила сообщить ему важные новости. Через мгновенье мышь уже сидела на плече Укко и быстро-быстро шептала ему что-то на ухо. Выслушав Кюлликки, бог грома и молнии побледнел и в растерянности опустился прямо в кучу муки, рассыпанную на табуретке.
– Имя, говоришь, поменяла? На какую еще Аврору? Какая глупость, какая чушь! Лисы из рода Бореалис не могут менять имена, потому что в этом заключается суть и сила заклинания! Неправильное имя означает неправильное заклинание, что, в свою очередь, ведет к катастрофическим последствиям! Теперь каждое северное сияние, вызванное лисьим хвостом, будет пробуждать заколдованную нечисть, и мне даже страшно представить, во что превратится наше несчастное село! Нужно срочно нейтрализовать хвост и остановить Лису! Что практически означает прекратить северные сияния! Да, Кюлликки, это просто беда какая-то…
Укко вытер пот со лба и взглянул на бушевавшее в печи пламя. Нужно было приниматься за работу, действовать быстро и, самое главное, аккуратно. Пододвинув табуретку к стене, Укко не без труда взобрался на нее и тщательно осмотрел свою полку со специями. «Главное, не промахнуться с выбором, а как следует все продумать, – бормотал он, перебирая баночки с порошками и сушеными травами. – Чеснок на лис не действует, розмарин работает слишком медленно, может, молотый кориандр? Хотя нет, кориандр дает заклинание всего на год – рискованно! Значит, будем действовать согласно старой кулинарной книге. Эх, староват я для такого заклинания, только бы хватило сил и мастерства, только бы справиться с лисьим хвостом!» Укко аккуратно снял с полки три разноцветные баночки с какими-то порошками, слез с табурета и подошел к печи. Пафф! В пламя полетела щепотка красного порошка из первой баночки.
Красный перец, печь зажги!
Мне в огонь лису яви!
Повинуясь заклинанию, огонь в дровяной печи разгорелся сильнее, и в комнату повалил тяжелый алый дым. Когда дым рассеялся, Кюлликки увидела в пламени кирпично-рыжую лису с зелеными глазами и пушистым рыжим хвостом. Лиса исполняла какой-то танец, при этом ее хвост стучал по поленьям, высекая цветные искры при каждом ударе.
Пуфф! Укко бросил в пламя щепотку с белым порошком из второй баночки. Поленья в камине подпрыгнули, пламя на секунду превратилось в плотный белый дым, от которого лиса закашлялась.
Белый перец, белый дым!
Станет лисий хвост седым!
Когда дым развеялся, в пламени танцевала кирпично-рыжая лиса с зелеными глазами и абсолютно белым хвостом. Лиса продолжала стучать хвостом по поленьям, но цветных искр больше не возникало. Укко горестно вздохнул и открыл крышку третьей баночки. Пыфф! Щепотка черного порошка отправилась в пламя. На этот раз камин яростно зашипел, а из поленьев повалил черный едкий дым. Лиса заметалась, стараясь скрыться от дыма, из глаз у нее покатились слезы.
Перец черный, словно ночь!
Убери сиянье прочь!
Теперь уже вся пещера наполнилась черным дымом, от которого у Кюлликки защекотало в носу и заслезились глаза. Черный дым подействовал даже на грозного бога грома и молнии: Укко чихнул, устало опустился на табурет и тихо заплакал. В тот же миг над горой Култавуори сверкнула длинная молния, проревел раскат грома, и на поля Фазанчиково, уже припорошенные ранним снегом, хлынули потоки дождя.
Когда черный дым рассеялся, лисы в огне уже не было. Теперь это снова была обычная дровяная печь для приготовления пиццы. Вытерев слезы кончиком фартука, Укко открыл входную дверь и выпустил Кюлликки в стонавший от ливня ноябрьский лес.
А в это время в уютной гостиной крошечного домика, стоявшего на краю села Фазанчиково, старая Белка Марьятта разгадывала кроссворд, устроившись в кресле-качалке. Внезапно гостиная озарилась алым светом. Марьятта взглянула в окно, откуда был виден темный силуэт горы Култавуори, и увидела ярко-красный огонек, словно идущий из самой глубины горы. Спустя несколько минут огонек стал белым и вскоре потух. В этот же миг над горой ударила молния, сопровождаемая раскатом грома, и на крышу ее дома обрушился сильнейший ливень. «Никак Укко расшалился! Гроза в ноябре?» – прошептала Белка, пристально вглядываясь в ночь. Но темная гора молчала, привычно охраняя таинства богов и колдунов Фазанчиково от внимания его обитателей. Марьятта пожала плечами, откинулась на кресле поудобнее и вернулась к кроссворду.
Глава первая, в которой мы знакомимся с главными героями этой истории, а также их соседями
Этим солнечным июльским утром Фазанчик Даня проснулся от странных звуков, напоминавших тяжелое пыхтение. Даня тряхнул хохолком, расправил крылья, потянулся и распахнул створки пошире: из окна сразу же хлынул зной и вместе с ним тяжелый аромат жасмина. В селе Фазанчиково уже несколько недель стояла тридцатиградусная жара, от которой жители спасались в своих домах; прямо с утра пляжи были переполнены, и даже самые боязливые плюхались в прохладную речку Виллийоки, чтобы хоть немного остыть. Казалось, сама гора Култавуори страдала от зноя: на ее серых каменистых склонах поблескивали драгоценные камни-аметисты, словно капельки пота.
Даня прислушался, пытаясь между пыхтениями определить, проснулась ли старшая сестра, но в доме было тихо. «Это совершенно недопустимо – спать допоздна во время летних каникул», – подумалось Дане. Сестру надо разбудить и наконец уже пойти на разведку по округе, ведь они уже целую неделю как переехали из шумного города в настоящий лес, давно распаковали бесчисленные коробки, свертки и даже почти все разложили по местам в своих комнатах, как просила мама. Обо всем об этом Даня успел задуматься ровно на секунду, как вдруг дверь распахнулась и Фазанчик Саня ворвалась в комнату.
– Ты слышишь? Кто это пыхтит так? – Саня возмущенно хлопнула крыльями и наклонила голову в сторону звуков. На ней была светло-голубая пижама в веселый белый горошек, а на голове торчал точно такой же непослушный рыжий хохолок, как у младшего брата. – Наш сосед?
Даня тоже наклонил голову, снова прислушался и кивнул. Дом, в который они въехали, был на две семьи. Половину дома занимало их семейство, а в другой половине обитали соседи. Впрочем, за всю неделю они только раз краем глаза увидели своих соседей, вернее соседа. Это был огромный, грозного вида Мастиф, почему-то в обтягивающем сине-белом трико и со спортивными массивными часами на лапе. Фазанчики издали наблюдали, как сосед долго прибивал какую-то табличку к своей входной двери, чередуя работу молотком с глубокими приседаниями. Когда табличка была наконец установлена, Мастиф повернулся и строго посмотрел прямо на их окно. «Без дела не входить!» – грозно сообщала табличка Дане и Сане, а может быть, и вообще всем жителям Фазанчиково.
Стараясь не шуметь, как были в пижамах, Фазанчики спустились вниз и вышли на крыльцо. Пыхтение продолжалось, и теперь стало понятно, что в доме Паси опять кипит какая-то работа. «Фух, йи-их… Фу-ух, йи-и-их… йа-а-ак! Э-э-эй!» – раздалось за дверью, затем дети услышали глухой стук и протяжный стон.
– Ой, он, наверное, упал! – Саня рывком открыла дверь и ворвалась в дом. От ее рывка табличка дернулась и слетела с крючка, попав по голове Дани. Потирая ушибленный затылок, Даня влетел в прихожую вслед за сестрой, которая уже с интересом разглядывала жилище Мастифа. Сам Паси лежал, вытянувшись на боку возле стены, на которой на одном гвозде висели, раскачиваясь, старинные часы. На Паси снова было бело-синее трико, огромные часы и странные ботинки с острыми шипами на подошвах. Он тяжело дышал, вывалив язык, и, очевидно, не слышал, что в его дом ворвались непрошеные гости.
– Вам плохо, Паси, вы ушиблись? – Даня осторожно приблизился к Мастифу и недоверчиво дотронулся до шипа на ботинке. Паси попытался что-то ответить, но из него лишь со свистом вылетал воздух. В этот момент часы, державшиеся на одном гвозде, наконец, рухнули с грохотом и звоном прямо на голову Паси.
– Две секунды – десять метров! – в голосе Паси звучало торжество. – Умножаем на десять, получаем… двадцать секунд, – торжество сменилось унынием, теперь Паси был явно разочарован. – Стометровка за двадцать секунд, позорище, – проворчал он. – Это все стена дурацкая, э-э-эх, я б разогнался, конечно, если б не стена и часы эти еще! А вам-то что тут надо?
– Что такое стометровка? – спросила Саня, с любопытством разглядывая необычную гостиную Мастифа. Вся мебель была сдвинута к стенкам, а в центре комнаты на полу были наклеены две полосы бумажного белого скотча. У порога комнаты, напротив злополучной стены с часами, была наклеена еще одна лента, покороче. «Это же беговая дорожка с финишем!» – догадалась Саня. На стене прямо на обоях разноцветными фломастерами были накарябаны надписи, какие-то цифры и буквы. Пол в комнате был весь поцарапанный, видимо от шипов на кроссовках Паси.
– Нечего вам тут шнырить! Читать вы, что ли, не умеете? Я табличку же повесил специально, у меня тут тренировочный план, а вы его нарушаете! – Паси продолжал ворчать, осторожно поднимаясь с пола и поправляя сбившееся трико. – Сейчас вот растяжку надо делать, потом коктейль протеиновый, и записать надо, как прошла тренировка, а вы мешаете, сбиваете меня!
– Вот вы зря злитесь, – Саня спокойно повернулась к Мастифу. – Я поняла, вы хотите сто метров, наверное, пробежать, тренируетесь, да? Мы можем на улице вам дорожку расчертить, мелом, она лучше будет, чем дома. У папы рулетка есть, мы можем померить, чтобы точно было сто метров! – Саня уже придумала план и тарахтела, не обращая никакого внимания на бурчащего спортсмена. – И мы можем время засечь, секундомером! – победно закончила она. План, по ее мнению, был безупречен, но Паси, видимо, думал иначе, потому что кроме раздраженного ворчания они не услышали от него ничего. Впрочем, он больше не прогонял их, скорее стыдился своих двух секунд на десяти метрах. Несколько минут все молчали, пока, наконец, Даня не нарушил тишину:
– А зачем вам стометровка? Вы спортсмен? – Даня тут же пожалел, что спросил. Это ж ясно как день: спортсмен конечно ж, кто еще делает растяжки и пьет протеиновый коктейль? Да еще шипы эти странные на кроссовках, Даня их и не видел никогда. Интересно, не больно ли в таких кроссовках бегать, шипы ведь, наверное, и внутри. Дане вдруг стало жалко Паси: растяжка тоже, наверное, не в радость, ведь когда папа растянул ногу в прошлом году, прыгая на батуте, он неделю не мог ходить. А протеиновый коктейль наверняка несладкий, как любое лекарство.
Не дождавшись ответа, дети вышли на крыльцо. Даня поднял табличку и аккуратно положил ее рядом с дверью. Мастиф, наверное, будет не рад, когда увидит, что они уронили такую важную надпись.
– По-моему, мы ему помешали, – заметил Даня. – Эх, знать бы план его тренировок, нам ведь надо столько всего у него спросить!
– Да уж, – поддержала его сестра. – Помнишь, папа рассказывал про какое-то северное сияние из детства, и про лису с волшебным хвостом, и про загадочную гору в Фазанчиково. Ну и где все это?
– Ка-а-ар! Гору-то, пожалуй, трудно не заметить! – раздался возмущенный крик. Прямо на их крыльце сидела серая Ворона в блестящей шапочке из фольги и с огромным золотым кольцом на лапе. – Вот молодежь растет! Сияние им подавай, волшебство хвостатое! Я думала, вас, курят, только телефоны интересуют!
– Нас все интересует! – выпалила Саня. – Особенно лиса с волшебным хвостом, правда, Даня? – Даня неуверенно кивнул и вопросительно посмотрел на Ворону. – Мы – Саня и Даня, Фазанчики, неделю назад сюда переехали. А вы кто?
– Ритва я, по селу нашему, пожалуй, самая главная! Ишь ты, бойкие какие, лису с хвостом им подавай! На пенсии лисичка наша, уж лет десять как нет у нас никаких сияний! Одно волшебство в нашем селе осталось – на пенсию вовремя выйти, так чтоб давление не зашкаливало да лапы от артрита не ломило! – захохотала Ритва. – Ладно, некогда мне тут с вами сплетничать! Старая Марьятта опять сегодня блинчики печет, надо лететь, пробу снимать. Неизвестно, сколько эта халява еще продлится. Кстати, очень рекомендую блинчики Марьятты, угловой дом на той стороне улицы, пока не поздно!
– А почему будет поздно? Она болеет или устает печь блинчики? – Сане очень хотелось знать больше о соседях, особенно о тех, кто выпекает блинчики.
– Болеет? Ну да, можно и так сказать, ка-а-ар! В маразме Марьятта, не более того. Она всю пенсию пекла блинчики через день, да вот память стала подводить, и она теперь не помнит, пекла ли вчера блинчики. Я за ней, бедолагой, присматриваю, конечно, по утрам, больше никто, кроме меня, не поможет бедняжечке, не проведает горемычную! Все на мне, все на мне… – драма снова накрывала Ритву с головой. – Она меня по утрам спрашивает: «А что, Ритва, я блинчики-то вчера пекла или нет?» А я ей: «Нет, Марьятта, вчера не блинный день был, сегодня надо б блинчики выпечь!» Она и печет! – Ритва закатилась от смеха и вновь забралась на сосну. – Оки-доки, полетела я, а то там немало желающих поживиться ее блинчиками! – Ритва нахлобучила шапочку поглубже и устремилась в сторону дома Марьятты.
Фазанчики озадаченно уставились друг на друга. С одной стороны, вокруг определенно кипела жизнь, полная событиями и даже ежедневными блинчиками. С другой стороны, обещанная папой волшебная лиса, похоже, вышла на пенсию, прихватив с собой те самые северные сияния, из-за которых они, собственно, и переехали в Фазанчиково! Даня вздохнул и спрыгнул с крыльца прямо на цветущую клумбу.
– Все еще тут, клумбу мне топчете? А ну, прочь с места преступления, улики мне затаптывать вздумали! – на пороге снова появился спортсмен Паси, на этот раз с увеличительным стеклом и почему-то лопаткой в лапах. – Во-о-от, натоптали, надо было мне ленточкой отгородить, клумбу-то!
– Какое еще преступление? – в голосе Дани появились звенящие нотки, а его хохолок встрепенулся и стал лиловым, как всегда, когда ему было страшно или стыдно. Саня, напротив, заинтересовалась и бросилась к клумбе, не обращая внимания на грозные окрики Мастифа. Паси припал к земле и принюхался: так и есть! Воришка, охотящийся за его протеиновыми батончиками, снова был здесь прошлой ночью. И теперь, вне всяких сомнений, ночные следы принадлежали…
– Лиса! Ах негодница! – вскричал Мастиф и, повернувшись в сторону горы Култавуори, погрозил кулаком куда-то в воздух. – Ума не приложу, зачем ей мои протеиновые батончики! А на вашем месте, дети, я бы по одному в нашем селе не разгуливал. Это я вам как бывший полицейский заявляю: в нашем селе бродит очень опасный преступник с не очень понятными намерениями! И я даже знаю, кто это – одна хищная пенсионерка по имени Аврора! На прошлой неделе, представьте, эта плутовка стащила батончики прямо вместе с моим беговым рюкзаком, в котором, кроме всего прочего, были фонарик и армейский бинокль! Эхх, пойду задокументирую произошедшее, жаль, дорожки сухие и следы на них не видны! Хотя, впрочем, вот если… – бормочущий Паси удалился в дом, не обращая более внимания на побледневших Фазанчиков.
– Саня, ты слышала, что он сказал? Лиса! Опасный преступник! По одному не ходить! – В растерянности Даня теребил завязки от шорт и нервно пощелкивал клювом. – А как думаешь, протеиновые батончики – это что-то вроде мясных консервов, которые мама иногда на ужин готовит? Она каждый раз нам говорит, что там протеины! То есть если лису интересуют протеиновые батончики, то ее интересует протеин или батончики? Или… Саня, мы ведь тоже протеиновые, а значит… Саня!
Однако сестра совершенно не слушала его рассуждения. Ловко спрыгнув с истоптанной клумбы, она заспешила по дорожке, ведущей к гаражу. Пригнувшись и тщательно осмотрев придорожную канаву, Саня подняла голову и испустила вопль радости, заставивший Даню вздрогнуть.
– Следы! Лисьи! – возбужденно прокричала Саня, торжествующе подняв вверх подобранную с земли обертку от протеинового батончика. – Бегом к Марьятте, Даня! Там блины и наша Лиса! – Даня снова вздохнул, покачал головой и поспешил за сестрой.
Глава вторая, в которой мы встречаем всех остальных обитателей Фазанчиково и одну очень опасную преступницу
Желтый домик старой Белки Марьятты, куда устремились Даня и Саня, стоял в глубине яблоневого сада. Дорожка, ведущая к дому, была присыпана темно-серым гравием и уложена круглыми булыжниками по краям. Вдоль дорожки росли высокие лилии и тонкие ромашки, а ближе к дому прямо на цветочных клумбах гнездились роскошные кусты с ярко-оранжевыми цветами – будущие тыквы. Чуть дальше в глубине сада Фазанчики увидели рядочки смородин и крыжовника, а у самого края участка росла очень старая слива, вся усыпанная желтыми плодами. Окна были распахнуты, и из дома пахло блинами на всю округу, а на крыльце дома важно восседала Ритва, что-то проверяя у каждого гостя на входе. Впрочем, обычный вход в дом приглянулся не всем гостям: в центре сада стоял огромный лось, вернее его задняя половина. Передняя половина и, конечно, голова с огромными ветвистыми рогами была просунута через окно внутрь маленькой гостиной прямо на обеденный стол.
– Не обращайте внимания на Гарри, дети! – Ворона с видом важного профессора расхаживала взад-вперед по перилам крылечка. – Его Марьятта в дом не пускает из-за нестандартного размера и чересчур глубокого баритона. Давайте, заходите, не стесняйтесь, ведь сегодня – день блинов!
В гостиной стоял блинный чад. За столом полулежа на кресле-качалке громоздился уже знакомый Фазанчикам Паси, перед которым высилась горка ароматных блинов. «Углеводы – это то, что нужно спортсмену е-жед-нев-но!» – назидательно бурчал Мастиф, отправляя в пасть очередной блин.
– Ты, Паси, такой же спортсмен, как я – английская королева, мр-р-р. – На мягком диванчике, изящно свесив хвост, сидела грациозная черная Кошка в длинном кружевном платье и в шляпке с черной вуалью. Кошка с нескрываемым интересом рассматривала прибывших детей. В руках она держала маленькое фарфоровое блюдце, на котором располагался всего один блинчик и крохотная капелька варенья. – Вот если б ты забег какой организовал или заплыв для всей Остроботнии! Ведь в нашем опустевшем Фазанчиково уже лет десять как ничего не происходит – ни марафонов, ни спектаклей, ни концертов, только блины Марьятты и остались!
– Кому блины, кому свежие блинчики, один подгорел вот немножко. Бригитта, а ты все еще сидишь на диете? – из кухни в гостиную ворвалась бодрая хозяйка дома – Белка Марьятта. В правой руке она ловко удерживала тяжеленное блюдо со свежеиспеченными блинами, а в левой – баночку сливового мармелада. Кошка Бригитта в ответ обиженно промурлыкала:
– Мр-р-р! Пуркуа па? Мы, танцевальные, сохраняем отличную форму до глубокой старости. Я все еще влезаю в мою балетную пачку, в отличие от некоторых лосей, даже половина которых – это слишком много!
Тем временем, пытаясь дотянуться до порции свежих блинов, Лось Гарри рывком еще глубже протиснулся в окно и, задев ветвистым рогом занавеску, обрушил карниз на ничего не подозревавшего Паси. Марьятта только всплеснула руками, Паси рассерженно фыркнул на Гарри, а Ритва возмущенно закаркала. Воспользовавшись суматохой, Саня схватила со стола блинчик себе и брату, но тут же вспомнила, что в гостях прежде всего полагается похвалить и поблагодарить хозяйку. Так всегда говорит мама.
– На здоровье, дети, берите еще! – Польщенная, Марьятта шлепнула им еще по паре блинов на тарелки. – Вы, наверное, недавно к нам переехали, давненько не видала таких воспитанных и таких голодных детей. – Марьятта продолжала весело болтать и одновременно переворачивать блины на сковородке. Гарри, наконец, выпутался из тюлевой занавески и попытался злополучным рогом открыть банку мармелада.
– Гарри, тебе вредно есть столько сладкого. – Ритва ловким движением клюва оторвала блестящую медную шишечку с упавшего карниза и так же ловко переправила ее себе в карман курточки. – Может, споешь нам сегодня?
– Да я же вчера вам здесь пел! – изрек Гарри и тут же замолчал под неодобрительным шиканьем Бригитты. – Ай, я совсем забыл, конечно, вчера ведь не было блинов, а блины ведь сегодня… ой. – Лось окончательно сконфузился и попятился из окна обратно в сад.
– Ой как хорошо, что ты сегодня решил спеть, – улыбнулась Марьятта. – Только пой, пожалуйста, в саду, а то в прошлый раз твое верхнее «фа» привело к почти полному разрушению моих часов и сотрясению мозга у Гуниллы.
Словно в подтверждение этих слов из настенных часов высунулась Кукушка Гунилла, но, узрев Гарри, демонстративно достала из кармана ушные затычки и тут же спряталась обратно в часы.
– Я же эти часы и починил потом, – Лось чуть не плакал от обиды. Продолжая пятиться в саду, он уперся задом в сливу и остановился. Сделав глубокий вдох, Гарри достал из кармана галстук-бабочку, нацепил его на шею и, наконец, взял первую ноту. В округе сразу стихли птицы и даже ветерок, шумевший в яблоневом саду, послушно замер. Гарри пел на незнакомом языке, которого Саня и Даня никогда не слышали, но это было так величественно и печально, что Фазанчики напрочь забыли про обед. Паси тоже перестал поглощать блины и слушал чудесную арию с закрытыми глазами, а Бригитта ритмично покачивалась в такт мелодии на диванчике. Когда Гарри смолк, все, конечно, захлопали в ладоши, а Марьятта незаметно смахнула слезу краем кружевного передника. Впрочем, ей было некогда: на столе стояла наполненная до краев жидким тестом миска, которую еще предстояло превратить в горку блинчиков.
– Как все же хорошо мы сидим, прямо как раньше, – промурлыкала Бригитта, растягиваясь на диване во всю длину. – Жаль, что сияний больше не видать! Аврора могла бы хоть изредка нас баловать! Вот как Марьятта блинами!
– Ну-у блины-то печь не трудно! Вот вы попробуйте взять это верхнее «фа», – в окне снова появился Гарри и потянулся за очередным блином.
– Да если б не я, вообще не было б никаких блинов! Все приходится самой координировать, за всем следить, никакого порядка! – Ритва закатила глаза и придвинула ногой блюдо с блинами к себе поближе.
– Да как же вам не стыдно! – Саня чуть не задохнулась от возмущения, слушая все эти причитания. – Вы вчера ели здесь блины, и Гарри пел, ведь так? Поглядите на Марьятту, она же еле на ногах держится от усталости! А вам лишь бы сидеть да рассуждать, вы каждый день ее обманываете, а Марьятта же просто не помнит ничего! А вы! Вы просто напролом хотите поесть блинов! – Саня хлопала крыльями прямо по столу, попадая то по Гарри, то по мармеладу.
– Думаешь, она хотела сказать «натощак»? – Паси повернулся к Бригитте в недоумении.
– Думаю, она имела в виду «на халяву», – прошептала Ритва. В гостиной наступила полная тишина. Стараясь не смотреть друг на друга и в особенности на Марьятту, пристыженные гости медленно пробирались к выходу. Ритва укоризненно посмотрела на Саню и, хлопнув крыльями, вылетела в окно. Паси, Бригитта и Гарри неуклюже попрощались с ничего не понимавшей Марьяттой и побрели из сада прочь.
– Блинчиков с собой хоть возьмите, – бормотала расстроенная Марьятта вслед разоблаченным гостям. – Невкусные, что ли, сегодня получились? Вон сколько их у меня осталось! Может, хоть с собой завернуть? – обратилась она к Фазанчикам.
Но те, не слушая ее, уже выскочили из калитки и со всех ног бежали домой. Даня глотал слезы прямо на ходу, стараясь поспеть за возмущенной сестрой, которая галопом неслась подальше от дома Марьятты. Детям было ясно одно – такой вкусный и чудесный первый блинный день в Фазанчиково целиком по их вине был безнадежно испорчен.
Марьятта посмотрела вслед убегающим Фазанчикам и снова смахнула лапой набежавшую слезу. «Такие воспитанные, добрые, чудесные дети! – пробормотала она, поправляя фартук. – В нашем абсолютно нечудесном селе!» Белка направилась в дом, но вдруг остановилась, привлеченная странным шорохом из-под крыльца. Перегнувшись через перила, она заглянула под лесенку – пусто! Присмотревшись, Марьятта заметила клочок белой шерсти на ворохе прошлогодней листвы. «Это кто же это у нас такой белый по селу шастает? Совершенно непрактичный цвет для наших обитателей летом, прямо скажем! Пойду-ка полистаю энциклопедию дедушки Калерво, может, у нас в Фазанчиково полярные медведи завелись?» Озадаченная хозяйка зашла в дом и с шумом захлопнула дверь.
«А-а-аф-а-апчхи-и-и», – раздалось из-под крыльца, и на ворох листвы плюхнулся пушистый ком. Через несколько секунд, слегка пошатываясь и невнятно ругаясь, из кучи листьев и пыли на дорожку вылезла кирпично-рыжая лиса с зелеными глазами и совершенно белым хвостом. Потянув носом воздух, она прищурилась и по-пластунски поползла по дорожке, след в след по пути убежавших Фазанчиков. Внезапно остановившись у придорожной канавки, Лиса встрепенулась, махнула пушистым хвостом и издала торжествующий крик, подняв с земли ярко-оранжевое перо, выпавшее из хохолка убегавшего Дани. Облизнувшись, Лиса Аврора сняла со спины спортивный рюкзак, открыла боковой карман и аккуратно положила туда находку. В последний раз оглядевшись по сторонам, опасная преступница закинула рюкзак на спину и бодрой рысью помчалась к горе Култавуори.
Глава третья, в которой мы понимаем, что во всех бедах села виновата Лиса Аврора
– Почему, почему эта деревня называется Фазанчиково-о-о? Почему-у-у? Где тут фазанчики-и-и… Ик! – обхватив тонкие лапы крыльями и содрогаясь от рыданий, Даня громко икал, роняя слезы прямо на грядку с маминым луком. Сидевшая рядом сестра хмурилась и нервно жевала завязку от соломенной шляпки. Плачущий Даня был невыносим, но самое главное – он был абсолютно прав. Никаких фазанчиков, кроме них, в этой деревне не было. Более того, абсолютно все соседи годились им в бабушки-дедушки! Местную школу дети обнаружили почти сразу – на ее дверях висел огромный железный замок, а на столбе во дворе был прикреплен плакат, гласивший, что школа переехала, а здание продается любому желающему. Родители еще неделю назад объяснили им, что в августе, когда начнется учебный год, каждое утро Саню и Даню будет забирать персональное такси, чтобы отвезти в школу «далеко-далеко за лес и речку», а вечером такси привезет их обратно. «Личное такси – это шикарно», – вздохнула мама, а папа посмотрел на детей с завистью. Всю неделю Сане очень хотелось поскорее забраться в это самое такси и узнать, что именно значит слово «шикарно», однако до конца летних каникул оставалось еще две недели.
– У нас никогда не будет друзе-е-ей, – продолжал подвывать Даня. – Тут же одни бабушки и дедушки-и-и-ик! Даже на блины нас больше не позовут, и все это из-за тебя-я-я! – Даня перешел на крик, отчего его хохолок угрожающе выпрямился и теперь переливался на утреннем солнце всеми цветами радуги. Сестра обиженно сжала перышки на крыльях и в ярости выплюнула надоевшую веревку от шляпки.
– Почему это вас не позовут на блины? – дети только теперь заметили Белку Марьятту, катившую мимо их дома огромную клетчатую тележку на колесиках. – Вот сейчас муку куплю и напеку блинов. Да и вчерашние остались. Правда, свежие все ж аппетитнее.
– Ой, к вам память вернулась, да? – Обрадованный Даня перестал наконец икать. Слезы мгновенно высохли. – Вы вчера пекли блинчики и позавчера, и позапозавчера. Это все Ритва и Паси, им лишь бы блинов поесть с вареньем!
– А моя память никуда и не пропадала. Я пеку блины, чтобы ко мне приходили гости. – Марьятта прислонила свою тележку к столбику с почтовым ящиком. – Ритва думает, что я в маразме и ничего не соображаю, а я ее особо не разубеждаю. Так о чем горюем в этот погожий день, молодежь?
Саня и Даня принялись наперебой рассказывать обо всем. О закрытой школе с большим замком, о «шикарном» такси, о том, что теперь они живут в крошечной деревне, а вот раньше по улице в их городе ходил звонкий трамвай, а в школу они переходили целый проспект, и надо было ждать зеленого сигнала светофора, чтобы машины и трамвай остановились пропустить стайку фазанчиков на другую сторону улицы. А в классе было полно детей, а после школы Саня отправлялась в шахматный клуб, а Даня – в кружок рисования и лепки. А еще они ходили в театр, где после спектакля была длинная-предлинная очередь в гардероб за одеждой. Такая длинная, что Даня не выдержал и уснул в ней, и папа нес его домой завернутого в куртку.
– Хм, ну положим, шахматы мы тебе легко организуем, а вот трамвай и светофор потребуют значительных усилий. Хотя Гарри все что угодно сконструирует, он у нас мастер на все руки, – весело рассмеялась Марьятта.
– А волшебную лису с хвостом можно вместо шахмат? – перебила Белку Саня. – Папа еще говорил что-то про свечение, какую-то абракадабру, но тут нет никакого свечения, разве что солнце все время светит. Папа в маразме, да? – Саня с беспокойством посмотрела на Марьятту.
– Сияние? Может, Аврора Бореалис? Ишь ты, даже в городе с трамваями слыхали про нашу Аврору! Ну что ж, расскажу вам про сияние, мука пусть подождет, как и соседи-троглодиты. – Старая Белка присела на крыльцо и принялась неторопливо рассказывать.
…Когда-то много лет назад Фазанчиково было большим селом, в котором работали школа, почта, поликлиника и даже был свой полицейский участок, который возглавлял Мастиф Паси. В селе было столько маленьких детей, что Лосю Гарри, отвечавшему в селе за стройку и ремонт, пришлось расширить слишком маленькую школу двумя дополнительными пристройками. Летом на берегу реки Виллийоки была организована танцевальная школа, которую с наступлением холодов Гарри и Паси перенесли в пустовавший автобусный гараж. Учительница танцев Бригитта развесила по стенам зеркала и бархатные занавески, и неприглядный гараж превратился в просторный балетный зал для обучения маленьких любителей танцев. Однако самой большой достопримечательностью Фазанчиково было, конечно, северное сияние, еженедельный запуск которого входил в обязанности Лисы Авроры.
– Так лиса взаправду существует? – спросил Даня с тревогой. Хохолок его съехал набок и немного посинел. – Я думал, папа все выдумал!
– Как это сияние от лисы? Это болезнь такая, что ли? – снова перебила брата нетерпеливая Саня. Ей на мгновение показалось, что Ритва могла не сильно ошибаться по поводу маразма Марьятты.
…Лиса Аврора происходила из знатного рода Бореалис – редкого вида лис, умевших с помощью пушистого хвоста и волшебства запускать северное сияние. Никто не знал, почему именно гору Култавуори облюбовали сотни лет тому назад первые лисы Бореалис, однако благодаря этому Фазанчиково наслаждалось северным сиянием почти что каждую неделю. Сияние, как и лисы, прославило их по всему северу страны и привлекло в деревню новых жителей. Впрочем, самих лис никто никогда не видел, так как они не спускались в деревню и не посещали танцевальных и прочих школ. Однако примерно десять лет тому назад мы, жители Фазанчиково, стали вдруг замечать, что сияние появлялось на небе уже не каждую неделю, может быть раз в месяц, а потом и вовсе исчезло. И вот однажды в ноябре деревня погрузилась во мрак, потом наступило Рождество, потом Новый год, а северное сияние так ни разу и не зажглось. Собравшиеся на совет жители деревни отправили на гору Ритву, которая вернулась с печальными новостями: последняя в роду Бореалис Лиса Аврора вышла на пенсию и прекратила запуск сияния. Навсегда. В течение следующего года из деревни уехали почти все семьи с детьми. Опустела школа, и…
– …Все мы тоже вышли на пенсию. – Марьятта закончила свой рассказ и печально посмотрела на гору Култавуори. – Теперь у нас нет ни детей, ни сияния, ни танцев. Вот только блины мои остались, да и те никому не нужны.
– Ка-а-ар! – раздался с крыши знакомый голос. – Все из-за нее, из-за Авроры. Все разбежались из деревни, мне и поживиться не… тьфу ты, поговорить не с кем! А было время, эх, времена… – Ритва закатила глаза и в изнеможении опустилась на крышку почтового ящика.
– А если снова к ней сходить и поговорить? К Авроре этой? – У Сани уже заработала мысль, и, как обычно в таких случаях, мысль эту трудно было остановить. – Нас с Даней можно педалировать! Ведь мы готовы, правда, Даня?
– Делегировать, ты хотела сказать? – Ворона снова захохотала. – Ой не рекомендую. Я б послала Гарри, он крупный, и, помнится мне, Аврора к нему благоволила. Думаю, ничего не получится. Судите сами: Аврора вышла на пенсию, а что может быть приятнее и спокойнее пенсии? Ни тебе сияний глупых, ни детей этих восхищенных, а ответственности – полный ноль. Да и вообще, это ж Лиса, она, поди, на пенсии фазанчиками питается! – Ритва с жалостью посмотрела на задрожавшего от страха Даню. – Говорят, кстати, Аврора стала в село наведываться, не иначе как заскучала на пенсии-то! Вам, курята, я бы с Лисой связываться не советовала, да и на гору Култавуори на вашем месте я бы не совалась. Поменьше шастайте – целее будете! Аврора из рода Бореалис не просто лиса, а древняя колдунья! Честно говоря, даже не знаю, что лучше – быть съеденным просто Фазанчиком или волшебным образом приготовленным Фазанчиком?
Все замолчали, даже бойкая Саня. Теперь после рассказа Марьятты гора вдруг показалась Фазанчикам таинственным и страшным местом, где живет мистическая и очень хищная лиса, которая когда-то вечерами запускала волшебное северное сияние, которого они с Даней уже никогда не увидят. Словно утешая детей, с горы вдруг прилетел легкий ветерок, приподнял соломенную шляпку с головы Сани и, как будто дразня детей, понес ее прямо в сторону горы.
Глава четвертая, в которой мы встречаем сразу двух новых поклонников оперного таланта Гарри
Бум! Тра-а-ах! Бамс! Вжжжи-и-ик-да-а-ам! «Боже, только не в моей сауне», – взмолился Гарри. Бодрой рысью Лось промчался вниз по ступенькам на первый этаж и подозрительно огляделся. И-и-иу-крак, – пронеслось откуда-то из подвала дома. Гарри попытался открыть толстую деревянную дверь в сауну, но она не поддавалась. Навалившись всем весом, Гарри, наконец, справился с дверью и упал внутрь. В сауне только вчера прикрепленная лежанка снова болталась на одном гвозде, а недавно сколоченный ящик для дров был почему-то разломан. Дрова валялись на полу, хотя накануне они были аккуратно уложены на место.
– Ну сколько это будет продолжаться, а? – Гарри горестно вздохнул и огляделся в поисках молотка. Вообще, молотков в доме было четыре, но каждый раз, когда Гарри нужно было прибить непослушную полку или забить гвоздь, молоток исчезал. – Этому ремонту не суждено закончиться ни-ког-да, – Гарри с обреченным видом опустился на пол и принялся складывать дрова в ящик. И-и-иу-кра-ак, – вновь сказала дверь и с громким стуком рухнула с петель на пол. – Нет, это уже совсем никуда не годится! – взревел Лось. – Слышишь меня, я ухожу! – Лось театрально вскинул голову, задев рогами лампу, и, гордо приосанившись, попытался выйти наружу. Но не тут-то было: словно из ниоткуда под копытом Гарри оказался злополучный молоток, который со свистом взвился в воздух и угодил Лосю промеж глаз. Осознав, наконец, безуспешность своих попыток, Гарри смиренно устроился посреди сауны, облокотившись на печку, и задумался.
…Было время, когда они с этим старым бревенчатым домом, купленным у бога грома и молнии Укко, были друзьями. Гарри вспоминал, как, переехав в него, он первым делом помыл все окна, чтобы дом тоже мог видеть редкие сияния Авроры. Затем настал черед крыши – после того как Гарри отмыл ее, выяснилось, что у дома прекрасная ярко-красная крыша, которая всегда сверкает после дождя. Все лето Лось отдраивал стены, крыльцо и террасу, поменял нижние прогнившие бревна на новенькие, а осенью покрасил дом в модный бледно-зеленый цвет под названием «свежая мята». В тот год в Фазанчиково еще проживало много семей с детьми, и Гарри разослал в каждое семейство приглашение на новоселье. Новоселье пришлось на самую середину темного и холодного ноября: тем не менее весь дом был украшен разноцветными лампочками, в гостиной весело потрескивал старый камин, а в конце вечера всех ожидал приятный сюрприз. Над горой Култавуори зажглось многоцветное северное сияние, пожалуй, самое красивое за весь предыдущий год. Пока гости восхищенно рассматривали яркие узоры, Гарри успел мельком увидеть Аврору, украшавшую небо. Кирпично-рыжая зеленоглазая лиса с огромным хвостом была так прекрасна, что восхищенный Гарри, забыв про гостей и дом, всю ночь просидел у подножия Култавуори, тихонько напевая всевозможные арии в ожидании Авроры. Вернувшись домой под утро, Гарри обнаружил, что гости, разойдясь, забыли закрыть дверь. Догорел камин, бревенчатый старый дом опустел, остыл и… обиделся на хозяина. С того самого дня Гарри и дом вели непримиримую войну, победителем в которой в подавляющем большинстве случаев был, конечно, дом.
