Клуб анонимных мстителей

– Большое спасибо, – полился мелодичный голос Милы, стоило мне и остальным отложить ручки.

Я подняла взгляд и увидела нашу милую – ну куда тут без тавтологии! – хозяйку, которая сидела напротив за уже уставленным чашками и невесть откуда взявшимися изысканными пирожными столом, чинно сложив тонкие ручки и с улыбкой глядя на нас.

– Далеко не всем хватает терпения заполнить тесты, а ведь они так полезны! На их основе мы сможем выработать индивидуальные рекомендации по работе с каждой из вас. Правда, это еще не все методики…

– А этот ваш хваленый лидер, он что, материалы для диссертации с нашей помощью собирает? – с насмешкой вырвалось у меня. Нет-нет, я не имела ничего против, просто привыкла с самого начала понимать, на что подписываюсь. И раз уж какой-то умник намерен использовать меня в качестве подопытной крыски, пусть отработает мою бескорыстную помощь как следует!

– Диссертацию? Вы правы. Уже докторскую, – отозвалась Мила так просто и доброжелательно, что я мгновенно устыдилась, будто ненароком обидела ребенка. – У вас верный ход мыслей. У нашего руководителя – если позволите, я бы использовала именно термин «руководитель» – психологическое образование, он успешно защитил кандидатскую. И это не единственное его достижение. И образование – тоже не единственное.

И Мила пустилась в пространные объяснения о том, что любой деятельностью нужно заниматься профессионально, и это выгодно отличает клуб от остальных псевдо-психологических заведений подобного рода, где каждый может объявить себя специалистом. Знакомая тема заставила Аньку оживиться, и подруга, напустив на себя важный вид, еще долго обсуждала с Милой достоинства и недостатки проективных тестов, какие-то нейронные сети и прочие ганглии…

Даже не стараясь вникнуть в смысл заумной беседы, я снова осторожно скользнула взглядом по гостиной. Первое впечатление подтвердилось: квартира явно представляла собой подобие офиса. Нигде – ни на стенах, ни на мебели, ни на других предметах обстановки – не наблюдалось указаний на личность или увлечения хозяйки. Впрочем, почему я так уверилась, что квартира принадлежала именно Миле? С тем же успехом здесь мог обретаться кто угодно – как и не обретаться вообще.

– Все это, конечно, очень интересно, но… Не поясните ли, что будет дальше? – не выдержала долгих разговоров Жизель. – Мы прошли первую ступень «посвящения»? Достойны круга избранных? Когда же нам завяжут глаза и окольным путем отвезут в этот таинственный клуб?

Ого, а тетка-то с юмором! И не дура. Просто беспокойная. Я бросила на Жизель благодарный взгляд – эта психологическая канитель явно затянулась, а мы так и не узнали ничего конкретного. Где обещанные единомышленники, откровенные беседы, небанальные ходы, солнцеподобный лидер? И вдруг я поймала себя на мысли: сейчас, когда унижение неотвязно следовало за мной по пятам, когда жизнь превратилась в одно тщетное мучительное самокопание, когда любой намек на поддержку оборачивался фарсом, мне почему-то остро захотелось, чтобы мои ожидания наконец-то оправдались. Чтобы меня поняли. Пожалели. Погладили по головке. Чтобы мне помогли.

И опять я ощутила это смутное, но вполне осязаемое предчувствие скорых перемен. Возможно, нечто подобное рано или поздно испытывают все – ты словно ловишь невидимую волну, которая подхватывает тебя и стремительно несет вперед. И эта пассивная роль «пассажира», сулившая очередные приключения и жизненные штормы, странным образом совсем меня не пугала. Наверное, потому, что жизнь наконец-то обещала сдвинуться с мертвой точки. Как угодно, с кем угодно, но – вперед!

– Мы и правда слишком увлеклись, простите, – с виноватой улыбкой спохватилась Мила. – На обработку тестов уйдет несколько дней, после чего мы свяжемся с вами по указанным в анкете координатам. Дадим вам адрес клуба, вы посетите пробное занятие – приглядимся друг к другу. Хотя уже сейчас могу сказать, что это – лишь формальность.

* * *

Через три дня наша нелепо расфуфыренная троица стояла перед железными воротами, скрывавшими территорию клуба. Вопреки ожиданиям, глаза нам никто не завязывал, об особой конспирации не извещал, на смене внешности не настаивал – Мила лишь указала адрес и время встречи. Искорка любопытства еще тлела внутри, но, похоже, на сей раз привычка невольно ввязываться в приключения меня покинула. Вот закон подлости – именно в тот момент, когда я почти поймала желанную волну перемен!

Клуб располагался в самом центре города. Мы уверенно свернули по нужному адресу и… будто потерялись во времени и пространстве. Три современных, не лишенных рациональности и цинизма человека вдруг оказались в другом измерении. Между современных бизнес-центров и отремонтированных особнячков втискивался крошечный переулок. Полуразвалившиеся постройки, затянутые зеленой сеткой, но еще сохранившие следы былой красоты, причудливые граффити на стенах, по-весеннему свежее небо, не расчерченное привычными нитками кабелей…

– Уходящая натура. Атмосферненько, – первой вышла из ступора Анька и, томно закатывая глаза, принялась «пилить» селфи на фоне останков престарелого урбанизма.

Я же потрясенно оглядывалась, не в силах поверить, что в самом сердце крупнейшего мегаполиса еще сохранились такие уголки. И видимо, ненадолго, в этом подруга права – слишком лакомый клочок земли.

Нужный дом нашелся не без труда. Похоже, романтичный флер старины совсем задурил нам головы, раз здание клуба мы отыскали, лишь раза три основательно прочесав переулок. Точнее, самого здания мы так и не увидели. Проржавевший забор, на котором красовался старый полукруглый указатель с номером дома, обвивали ветки дикого винограда. Сейчас, в самом начале весны, на них еще не проклюнулись почки. Мне подумалось, что совсем скоро забор скроется за крупными пальчатыми листьями, и найти это местечко станет практически невозможно.

– Ух ты… По-моему, тут давно не ступала нога человека, – хихикнула Анька и, придирчиво оглядев композицию из веток, приготовилась запечатлеть на камеру телефона оригинальный городской пейзаж. Ее порыв прервало еле слышное жужжание, и мы заметили между спутанными ветками зоркий глаз небольшой камеры. Металлическое око повернулось и нацелилось прямо на нас. В следующую секунду железные ворота неслышно – без малейшего лязга, который обязан был сопровождать всю эту древность, – раздвинулись, впуская нашу маленькую компанию во двор.

Забыв о несостоявшейся фотосессии, Анька застыла на месте, глядя на благородный серый особнячок в два этажа. Явно старый, но аккуратный и ухоженный дом напоминал изящную старинную шкатулку, спрятанную среди деревьев и кустов. Здесь было так комфортно и покойно, что мне вдруг захотелось стать частью этого места. Бывать тут хотя бы иногда. И плевать, что меня, похоже, ждет очередная тягомотина с потугами на психотренинг, кучка закомплексованных дуралеев и батарея тестов от неизвестного умника!

– Рада вас видеть! Наверное, пришлось поплутать? Даже бывалые члены клуба до сих пор не могут запомнить дорогу, – полетела к нам со ступенек Мила.

Она дружески приобняла нас, и я ощутила исходившую от ее миниатюрного тельца нервозность. Выглядела девушка по-прежнему приветливо, но в широко распахнутых глазах застыло всполошенное выражение – нечто подобное в книгах принято называть «как у испуганной лани». Неужели ее так взволновали Анькины фотопотуги?

Хмыкнув про себя, я поспешила войти – и тут клуб, о котором я еще толком ничего не знала, удивил меня второй раз. После мини-экскурсии по переулку, где прошлое, казалось, замерло навеки, я рассчитывала окунуться в ту же атмосферу старины: скрипучий паркет, раскидистые комнатные растения в больших кадках, тяжелые подсвечники, пыльные портьеры… Но внутри – по крайней мере, в холле – царила современная практичность.

– Подождите, пожалуйста, – мягко, но решительно остановила нас на пороге Мила. И, немного помявшись, кивнула на ящичек стоявшего перед дверью стильного лаконичного комода. – Телефоны нужно оставить здесь. Надеемся на понимание: наш руководитель работает по авторской методике, уже не раз доказавшей свою эффективность, и ему хотелось бы избежать случайных утечек информации. Только не подумайте, что мы не доверяем клиентам! Просто вам захочется, например, сделать селфи, а на фото случайно попадет часть теста или, того хуже, лицо одного из участников программы, а у нас все анонимно. Не волнуйтесь, ваши вещи будут в целости и сохранности!

Достаточно было еле заметного кивка Милы, чтобы у комода тут же вырос дюжий молодец с непроницаемо тупым выражением лица. Он каменной глыбой встал на пост охраны, устремив невидящий взор в стенку. С одной стороны, доводы Милы звучали убедительно, да и вряд ли кто-то позарился бы на мой «супергаджет», выпущенный лет пять назад. Но, с другой… я всеми фибрами души ненавидела любые намеки на ограничение свободы. Если подобные «правила» начинаются буквально с порога, что же будет дальше? Нет, даже узнавать это не желаю!

Мои спутницы растерянно затоптались на месте, явно готовые уступить. Ах так? Раскол в наших рядах? Ну и ладно, пусть остаются, если их ничего не смущает! Презрительно фыркнув, я резко развернулась к выходу, горя желанием убраться отсюда поскорее и навсегда забыть обо всей этой псевдопсихологической чепухе! И… будто вросла в пол.

На меня смотрели огромные миндалевидные глаза. Глубокого синего цвета – хотя нет, такое определение было недостойно скупым для столь потрясающего ультрамаринового оттенка. Эти глаза интриговали, пригвождали к месту, лишая возможности двигаться и сколько-нибудь связно соображать. Было в этом зрелище что-то… странное, не совсем мне привычное. Глаза, несомненно, принадлежали мужчине. И я могла пялиться на них сколько угодно, не боясь показаться неделикатной. Потому что смотрели эти глаза с огромного плаката.

– Твой клиент, – хихикнула рядом Анька.

Я оглянулась: подруга и Жизель тоже с любопытством разглядывали дивное фото. Громадный охранник по-прежнему стоял по стойке смирно, а вот Мила взирала на нашу мизансцену с плохо скрываемым неодобрением и… неужели страхом? Что же так не понравилось обычно приветливой барышне? Ее явно насторожил наш неподдельный интерес, хотя каких-то пять минут назад она сама в который раз восхищалась своим боссом – а в том, что глаза принадлежали именно ему, я почему-то не сомневалась.

На какое-то мгновение все пространство холла окутало атмосферой тайны. Это ощущение почти тут же испарилось, но я успела уловить явственно висевшие в воздухе вопросы. Слишком много вопросов. Во мне вдруг проснулся задавленный годами работы в низкосортном пиаре журналист – алчный до свежих фактов, жаждущий разворошить этот муравейник! Неугомонная интуиция подсказывала, что меня снова угораздило вляпаться в какую-то историю, – и на сей раз это странным образом воодушевляло.

Положа руку на сердце, при взгляде на плакат у меня появился еще один повод временно пожертвовать телефоном. Этот бестактный смешок подруги… Словом, Анька была права. Я всегда питала слабость к синеглазым мужчинам. «Комплекс Электры, – со вздохом объявляла моя “психологиня” всякий раз, когда я оживлялась при виде очередного обладателя таких глаз. – Тебе нравятся мужчины, похожие на отца». Я раздраженно отмахивалась, но возразить не могла: у моего папы действительно были глаза того же цвета, правда, основательно поблекшие от проблем и прожитых лет.

Так или иначе, но мое последнее синеглазое увлечение закончилось разочарованием, и теперь меня так и тянуло познакомиться с героем плаката. Даже если все остальные части его анатомии были не столь впечатляющими.

– Я остаюсь.

При моих словах Анька грубо прыснула, а Жизель одобрительно кивнула. Мы покорно сдали телефоны халкообразному охраннику и поспешили вслед за Милой вглубь особняка. Все мои мысли сосредоточились на обладателе необычных глаз. Наверняка и сам мужчина был как минимум небанальным. А еще мне почему-то казалось, что именно эти глаза следили за нами через камеру у ворот.

Глава 2

«Не глупи, собирайся скорее! Я тебя жду», – в который раз настойчиво пискнул мессенджер. Анька. Я вздохнула – снова та самая ситуация, когда проще смириться и согласиться, чем объяснить, почему не пойдешь. А идти совсем не хотелось.

На сегодня было намечено очередное собрание клуба. Мы успели посетить уже две встречи – и разочарованию моему не было предела. Пресловутый руководитель – обладатель фантастических глаз и лекарь душ с десятком дипломов – так и не появился. Дружелюбно улыбаясь, Мила провожала нас в небольшой уютный зал, где мы и еще с десяток таких же жаждущих понимания попивали чаек, внимая ее речам о том, как губительны для личности обиды, как важно грамотно с ними работать…

Мне было откровенно скучно. Нет-нет, возможно, в другой ситуации я с любопытством послушала бы все эти россказни об униженных и оскорбленных. Но чем-то подобным меня уже «потчевали» на многочисленных Анькиных тренингах. Сейчас мне требовалась эффективная и быстрая помощь – единомышленников, психолога, да кого угодно, лишь бы перестать глотать пачками успокоительное и заходиться в бессильной злобе при любом упоминании о семейной ситуации. Утром, просыпаясь от звона будильника после короткого нервного сна, я с трудом разлепляла глаза – и тут же резко вскакивала, вспоминая о постигшем меня ужасе. А ночью, вымотанная тяжкими мыслями, ворочалась из стороны в сторону, представляя, как хозяйничают в моем – моем, кровном! – доме чужие темные люди.

«Хоть бы фотографии отдали, все ведь на помойке будет», – сокрушалась моя теперь уже навек, казалось, погруженная в печаль мама. Сердце разрывалось при виде ее слез, и я, отказавшись от съемной квартиры и самостоятельной жизни, вернулась к родителям. Теперь каждая из нас переживала двойную порцию печали, но мы хотя бы могли плакать и обсуждать наше унижение. Папа и вовсе погрузился в себя, вмиг состарившись и согнувшись под гнетом свалившейся обиды. Он все чаще молчал, уставившись невидящим взором перед собой, и в такие моменты у мамы язык не поворачивался произносить сакраментальное: «Я ведь предупреждала!»

А предупреждала мама о многом. Например, умоляла не устраивать на работу никчемную дочь Черной Вдовы, эту необразованную, амебоподобную, неблагодарную девицу. Но куда там! «Своим надо помогать», – торжественно изрек папа – и битых два года из собственного кармана платил бездушной наглой лентяйке. Ее мамаша, к слову, излишней тусклостью не страдала: сколько раз она, разинув то, что в просторечии именуется хайлом, «по-свойски» обрушивала на нас поток панибратских прозвищ, бестактных вопросов, нелепых обвинений…

– Ленок моя – молодец, крошки лишней не съест. Стройная, как статуэтка, не то что твоя, – случалось, бросала Черная Вдова моей маме за праздничным столом. – Отец твой рассказывал, как она брала белый хлеб, клала на ржаной – и могла за раз несколько таких бутербродов умять.

Дед, затюканный и уже немощный, только хлопал интеллигентными глазками, не в силах возражать. Да и что мог он, больной, попавший в зависимость от хамоватой тетки! Но от того, что слова «родственницы» были лишь плодом ее взбудораженного перспективой скорой наживы воображения, легче не становилось. Я с трудом подавляла закипавшую внутри ярость, а мама чуть не плакала. И мы терпели – ради деда, прежде всего. Терпели годами…

Поток невеселых мыслей снова прервал писк телефона. «Готова? Давай-давай, пошевеливайся, а то Марина нас в клочья разорвет!»

Интересно, как я, по Анькиному разумению, должна была собираться, если она все время отвлекала меня своими глупостями?

В намерениях Марины я даже не сомневалась. Кто-кто, а она внимала речам Милы с усердием первоклассницы, даже записывала особенно удачные пассажи в блокнот с тем же узнаваемым монограммным узором, что и на ее сумке. Иногда я думала: может быть, нашей Жизели вполне хватает этого регулярного безобидного общения? Перекинуться с кем-то парой слов, побыть в обществе дружелюбно настроенных людей, да просто знать, что сегодня в семь вечера тебя будут ждать у переулка две приятельницы, – и достаточно для обеспеченной, но одинокой и явно скучающей тетки.

Меня же, пиарщика со стажем, трудно было удивить умными речами и красивыми презентациями. Посмотрела я пару картинок с плачущими детишками и орущими агрессорами – и что с того, как это помогло лично мне? Теряя нить рассуждений Милы, я нет-нет да и скользила взглядом по собравшимся. Совсем молоденькая девушка-тростинка, парень с выбритыми по-модному висками, дородная бой-баба с веснушками и волосами цвета соломы, а кто там в первом ряду… Кажется, я видела этого седовласого господина по телевизору. Актер? Музыкант? Нет, известный дирижер с каким-то помпезно-громким именем. И как его сюда занесло? Впрочем, даже этот всплеск любопытства не спас меня от очередного приступа зевоты.

«Вечно ты хочешь всего и сразу, потерпи», – постоянно делала мне внушения Анька, но ей плохо удавалось скрывать собственное разочарование. Где же обещанный эффективный метод борьбы с обидами? Где общая идея, призванная превратить нас всех в сплоченную группу единомышленников? Где индивидуально разработанные психологические программы? И где, черт возьми, красавец-руководитель?

«Ты там собралась? Я поняла, это работает твое сопротивление. Лень выходить из дома – и ты невольно копаешься, начинаешь опаздывать. Действует защитный механизм психики…» Это, разумеется, снова была Анька. В конце ее внушительной для мессенджера речи красовался смайлик – перекошенное от страха лицо с картины Мунка. Что ж, нечто подобное ждет нас с подругой при встрече с Жизелью, разъяренной нашим опозданием. Надо собираться.

Вздохнув, я махнула рукой на хваленое сопротивление, выпустив в пространство пару хлестких выражений. Если мне не избежать очередной скучной жвачки, выражу протест доступными мне средствами. Никаких больше каблуков-копыт, утягивающих платьев, сложных укладок! Чье воображение мне там поражать – этого величественного дирижера, из которого уже песок сыплется? Хватит, надоело!

Из шкафа полетели удобные кроссовки и светлые джинсы. Образ дополнили простой белый топ и джинсовая же рубашка, которую я стянула на поясе решительным узлом. Может быть, моя фигура и далека от идеала, но хлеб с хлебом я никогда в себя не запихивала, и талия у меня точно есть!

Бросив взгляд в зеркало, я осталась довольна: волосы в художественном беспорядке рассыпались по плечам, минимум косметики, еле заметный и уже наполовину облезший лак для ногтей. Вот тебе, неугомонная Анька!

* * *

– Подождите буквально пять минут, скоро начнем, – с привычным надломленным видом трепетной лани, попавшей в контактный зоопарк, улыбнулась нам Мила. Сегодня сотрудница клуба держалась особенно загадочно, словно ее распирало от желания поделиться с нами важной информацией, но подходящий момент для этого еще не наступил.

Чинно прогуливаясь по просторному холлу, я в который раз пробегала взглядом по элегантному лаконичному интерьеру. Здесь царил комфорт: мягкие креслица так и приглашали отдохнуть после рабочего дня, а светлые спокойные тона радовали глаз. И снова везде наблюдалась эта патологическая аккуратность операционной. До конца расслабленной атмосфера клуба не была – возможно, благодаря тому шикарному плакату везде чувствовалось напряженное молчаливое присутствие харизматичного руководителя.

Наверное, во всем была повинна не в меру разыгравшаяся фантазия, но меня не покидала мысль о том, что герой плаката все это время находится в здании и негласно наблюдает за нами. Прямо (через камеры у ворот и в зале) и косвенно – изучая наши тесты и выслушивая отзывы Милы.

– «Большой Брат следит за тобой», – вполне предсказуемо сострила я, в который раз остановившись напротив плаката. Это услышал седой дирижер – и вскоре другие участники программы, ожидавшие в коридоре, прыская, делились друг с другом удачным прозвищем. Моя случайная шутка странным образом сблизила нас, совершенно незнакомых людей, будто у присутствующих вдруг обнаружилось нечто общее. Мы стали хоть на йоту, но единомышленниками. В душе зародилась надежда: а вдруг клуб – не такая уж безнадежная затея?

Погрузившись в мысли, я и не заметила, как откололась от подруг и прошла вглубь холла. Передо мной оказался коридор, вдоль которого тянулись стильные световые панели. На безупречно чистых стенах между ними висели картины: фрактальные узоры, замысловатые и красочные, манили, будто водовороты. Казалось, еще немного, и одна из этих головоломок затянет меня внутрь, в самое неизведанное. Стало не по себе, но кого я обманывала: меня это безумно интриговало. Похоже, в стенах клуба я была обречена все время ощущать эту взрывоопасную смесь напряжения и любопытства.

Я прошла немного вперед, продолжая разглядывать эти спутанные узорчатые джунгли, и… споткнулась на ровном месте, изумленно разинув рот. Представшее передо мной творение выбивалось из общего стиля – никаких узоров, а вполне себе осмысленное полотно. Если, конечно, слово «осмысленное» было применимо к этой чудовищной кроваво-грязной мазне.

Немного отступив, я прищурилась и попыталась уловить суть композиции картины. Хаотично разбросанные здесь и там красные пятна создавали иллюзию движения, и, обладая хотя бы зачатками фантазии, можно было без труда ощутить эту зловещую динамику, словно на картину в режиме онлайн летели брызги крови. Внизу копошились мелкие серые кляксы, в которых улавливались очертания людей. Но все это служило лишь фоном для расположенной в центре тщательно выписанной темной фигуры.

Движимая любопытством, я подалась вперед, чуть ли не носом уткнувшись в холст. Ничего себе! Грудь загадочного монстра была рассечена, и из образовавшейся бездны, как из рога изобилия, вываливались внутренности. Руки чудовища оказались неестественным образом вывернуты – оно то ли манило к себе, то ли демонстрировало стекавшие с пальцев алые струйки. Скользнув взглядом вверх, к его голове, я похолодела. Лицо существа скрывал колпак палача. Но главное, в прорези на меня смотрели знакомые миндалевидные очертания. Не синие: один глаз был красноватым, другой – черным, будто всю радужку поглотил зрачок.

Я надолго застыла перед картиной, искренне пожалев, что на входе мы привычно сдали охраннику телефоны. Вот бы запечатлеть это нечто и потом, уже дома, спокойно рассмотреть в деталях! Впрочем, определение «спокойно» с этим творением совершенно не вязалось. Бога ради, во что я опять вляпалась? И кто автор этого, с позволения сказать, «шедевра»?

– Гений, – раздалось в то же мгновение у меня над ухом, и я, вздрогнув от неожиданности, узнала доброжелательный голосок Милы. Сейчас он звучал с восторженным придыханием. – Согласитесь же, он – настоящий гений! Наш руководитель… Помните, я говорила, что он разносторонне образован? В юности какое-то время учился в художественной школе. Ему прочили большое будущее в искусстве, но он все-таки выбрал психологию. Талантливый человек талантлив во всем! Великолепная картина, правда?

– Хм… Да… атмосферненько, – растерявшись, выпалила я дурацкое Анькино словечко.

Мила на мгновение потрясенно застыла, словно я только что подвергла поруганию святыню, а потом снисходительно, как маленькой, пообещала:

– Скоро вы убедитесь в его способностях. Без преувеличения, это – потрясающий человек. Ладно, пойдемте, скоро начинаем!

Покорно позволяя Миле увлечь меня обратно в холл, я что-то невпопад буркнула, пытаясь удержать нить разговора. Все мои мысли занимали картина и ее загадочный автор. Ничего не поделаешь, придется высидеть очередное скучное собрание, а уж потом придумаю, как выведать об этом «таланте» побольше!

* * *

Прямо на меня смотрели синие миндалевидные глаза. Самые что ни на есть настоящие. Не такие ультрамариново-нереальные, как на плакате, но все-таки яркие и глубокие. Их обладатель стоял на небольшом возвышении, напоминавшем сцену, и скользил взором по собравшимся. На мне глаза задержались, кажется, чуть дольше, чем на остальных. Или я просто выдавала желаемое за действительное…

Минут пять назад нас привычно провели в небольшой зал. Едва мы заняли свои места, как Мила возвестила, что сегодня – необычный день. Мы все показали себя адекватными доброжелательными людьми, и результаты тестов подтвердили это впечатление. Мы терпеливо выдержали два вводных занятия, мы оказались такими хорошими и приятными, что настал черед познакомиться друг с другом поближе. Пробил счастливый миг: сейчас, в этот самый момент, мы наконец-то встретимся с руководителем клуба!

Все на мгновение застыли в ожидании. Я машинально вскинула руку, чтобы поправить волосы, как делала всегда при приближении интересного мужчины, – и ругнулась себе под нос, ощутив под ладонью растрепанную копну. Ну конечно, с моим вечным «везением» стоило ожидать чего-то в этом роде! Два раза я приковыляла сюда на ненавистных колодках, в мешавшем дышать платье, с аккуратно уложенными локонами – чувствовала себя законченной дурой, но выглядела-то шикарно! Зато именно сегодня мне нужно было выпендриться и прилететь в клуб растрепанной ведьмой. Что и говорить, закон подлости в действии!