Отель Эль-Магриб или клуб шпионов

– Прости, ничего личного, это просто моя работа.

Почему он сказал «…это моя работа», а не как обычно следовало бы сказать в таких случаях «…это бизнес» – я понял только через несколько лет.

В целом получилось совсем неплохо. Я получил тринадцать с половиной миллионов долларов, а мой алжирский партнер – четырнадцать миллионов, как и было записано в уставе компании при распределении долей. Но мы оба были довольны, хотя вопросы остались, и главный:

– Почему? Почему Мишель с нами так поступил?

Я тогда зарекся его звать иначе как Майкл – американец он, и никакой не Мишель, и тем более не Миша.

Глава 4. Новый проект

Как оказалось, этот вариант не устраивал наших французов. Жан и Андре ходили с поникшими головами и теперь в баре много пили, и не только по пятницам. Мы с партнером пока не знали, как распорядиться своим капиталом. Ведь кроме этих денег мы еще на первом отеле заработали больше шестнадцати миллионов на двоих.

С такими деньгами – а вместе мы уже имели 50 миллионов долларов, можно было бы взяться строить еще один отель. И тут дядя моего партнера предложил построить отель в городе Хасси-Мессауд, где у него было полгектара земли. Этот город был примечателен тем, что неподалеку от него в пустыне Сахара было разведано гигантское нефтяное месторождение. Нефть уже, вовсю, по нефтепроводам закачивалась в портовые терминалы на Средиземном море, и всё новые и новые скважины вырастали в пустыне.

Мы сообща посчитали, что строить будем для себя, и нам своих денег хватит. Мои архитекторы отрезали у нашей «бабочки» одно крыло и получился «моноплан» – так мы и назвали наш новый проект на триста восемьдесят номеров. Но, как говорят в России, «наступать на грабли» второй раз мы не стали и пригласили подрядчика из Башкирии – они давно ко мне просились. Это был уже не государственный, а частный проект, и продавать его мы были не намерены.

Перемещать свой столичный офис в пустыню было необязательно, достаточно, что там обосновались наши башкиры-подрядчики.

Я пожалел Жана и рассказал ему о своем новом проекте. Он сразу приободрился и, поблагодарив меня за дружбу, предложил техническое оборудование отеля поручить французам, а на субподряд по техническому оснащению отеля он сможет предложить несколько фирм, за которые будет в ответе. Я согласился не думая, так как у нас этот вопрос еще не был решен. В последующем мы согласовали этот вопрос с подрядчиком и договорились о цене работ.

Время шло. Мы неплохо проводили его с моими знакомыми на яхте, которую я приобрел, и куда приглашал их на прогулки по выходным. Однажды мы все вместе посетили Марокко, и эта поездка была незабываемой, особенно для женщин. Жули ко мне так и «клеилась», а Андре, вроде, был не против, и оказывал знаки внимания нашему незаменимому секретарю-референту, Татьяне. Она была высокой, и ей надоедало целыми днями «смотреть на мужчин свысока». Андре, напротив, был даже выше ее, и ей это было очень приятно. Когда она с ним говорила о чем-нибудь, то смотрела на него снизу-вверх, и у нее непроизвольно раскрывались губы. Пары как-то естественно сформировались, но не хватало правды. Андре и Жули не были мужем и женой – это только была их легенда, и они в ней не были счастливы, так как их личные приоритеты были расставлены по-иному. Как только они в этом признались – все само собой встало на свои места.

Не знаю, как так получилось, но, узнав эту информацию, и я, и Татьяна, оказались завербованы DGSE – так называется дирекция внешней разведки Франции. Мы согласились сотрудничать, если точнее, то помогать, так как собственно не понимали ни своих, ни их задач, тем более, что это не было направлено против России. Они просто раскрылись перед нами и предложили выход. Все-таки Андре был вторым секретарем посольства, а Жули работала в секретном делопроизводстве. Истинных задач, которые им ставили, мы не знали, и нас они в них не посвящали. Мы наслаждались любовью.

По работе с Татьяной я общался каждый день, но однажды она меня пригласила посетить с ней вместе стоматолога: якобы она боится, что потеряет сознание. Отказывать было неудобно, и я пошел на прием вместе с ней. Когда мы зашли к врачу, то он нас очень приветливо встретил (сразу было видно, что ждал) и пригласил пройти в смежную комнату. Там и состоялся разговор, только не как с врачом, а как с резидентом российской службы внешней разведки. Так я был завербован и нашей СВР. Татьяна, как оказалось, была внедрена к нам давно и обязана была опекать и присматривать за мной, чтобы я не наделал глупостей. А я, по их мнению, уже «накуролесил» достаточно. Одно то, что я расстался с сетью «Эль-Магриб» в течение трех минут, подписав предложенный американцами контракт, стоила высокому начальнику в Москве погон и должности. Но ничего, сегодня это выглядело уже не так трагично, когда весь бизнес вращался в Хассе-Месауд вокруг нефти и газа, и мы с Татьяной стали двойными агентами. Нам была поставлена задача «покрутиться» вокруг Майкла, он-то точно хочет в Сахару. А в том, что он работает на американскую разведку, – не было сомнений. Он и сам когда-то сказал – «…это моя работа» …

Каких же нам стоило усилий помирить Жана и Андре с Майклом! Они ведь все это время так с ним и не разговаривали. Пришлось устроить мой день рождения, пригласить Майкла с супругой, а там уже как пойдет. Американцы были мне очень признательны и подарили огромного плюшевого белого медведя. По их понятиям, если я русский, то обязательно должен состоять в «Единой России». Так как мы пригласили гостей на яхту и отплыли от берега, то демарша французов не ожидалось. Стол с закусками и спиртным был большой и круглый, и все были на виду. Когда мы изрядно набрались, я предложил перед «горячим» всем отдохнуть и предоставил каждой паре по каюте. Не досталось каюты только нам с Жули, но мы отлично провели время, искупавшись, а потом нежась на шезлонгах.

На обед, хотя было уже около семи часов после полудня, мы собрались дружно по удару колокола. Мой повар постарался приготовить рыбу под маринадом, а еще был ягненок под вишневым соусом. К этим блюдам подали легкое вино и пиво. Так мы и подружили опять наших непримиримых гостей. Однако Мишелем они американца больше никогда не называли. Возможно, следуя моему примеру, а возможно, по своим личным соображениям.

Майкл мне признался, что он взялся не за свое дело. Думал, что управлять работой подрядчика – это просто, поставил задачу и через год спросил. Ан нет, тот каждый месяц стал увеличивать смету по коэффициентам, и скоро согласованные первоначально деньги кончатся, а отель построен только наполовину. Я не удивился и сказал, что все подрядчики в мире одинаковы, они стараются обобрать заказчика на начальной стадии, и, не закончив работу, уйти, а новый обычно не берется строить на месте старого. Он не хочет отвечать за качество других.

– Нужно работать от конечного результата, – учил его я, – а значит, в договоре сразу нужно обозначить сумму строительства, а потом делить ее помесячно, чтобы ее хватило, и еще 20-30% недоплачивать, оставляя их на недоделки, которые будут выявлены при сдаче. К примеру, польские застройщики вообще всю сумму выплачивают через три года, когда истечет срок гарантии подрядчика.

– Ты же знаешь, я специалист по лизингу, и строю впервые, – жаловался мне Майкл.

Тогда я предложил ему компромисс: начать инженерные работы параллельно и поручить их французам. Сроки сразу подтянешь. А потом это чисто психологически действует на подрядчика – мол, тебя всегда есть, кем заменить. Майкл неохотно согласился отдать часть работ французам, а я обещал ему поставить бригады башкиров на отделку – дожди ведь будут только осенью.

Из этой беседы я сразу понял, что американцы коммуникации уже заложили, осталось только по ним протянуть кабель, и, конечно, закончить строительство и сдать отель Министерству обороны Алжира.

Мы опять перешли на ром и сигары.

Глава 5. То ли еще будет

Зубной врач Соломон, так его на тот момент звали, был из евреев. Их вообще в арабском мире не приветствовали, но они занимались как раз тем, что было самым необходимым – деньгами, и потому их терпели. Конфликт арабских стран с Израилем, конечно, подливал «масла в огонь», но только они с суживали деньги под проценты и врачевали наилучшим образом. А зубные врачи и гинекологи вообще были нарасхват. Клиенты им доверяли свое драгоценное тело и, конечно, секреты. Под наркозом любой человек говорит много и, как правило, глупостей, а если разговору еще придать нужное направление, то кому-то эти глупости будут как раз кстати.

Будучи резидентом российской СВР, он тайно еще сотрудничал с Моссадом, но об этом пока никто не знал.

– А что тут такого, – думал он, – я же не против своей страны шпионю, а может, и уехать, когда придется на историческую родину, так будут заслуги, а то и пенсию дадут достойную.

Сами того не подозревая, мы, работая на СВР, еще работали и на Моссад. А так как мы еще были агентами французской DGSE, то у Соломона была информация и о намерениях Франции в этом регионе.

Американцы, правда, вели свою игру, но скоро французы подсоединятся к их кабельным линиям, и тогда сказанное кем-то что-то, вызывающее интерес разведки, будут немедленно знать Россия, США, Израиль и Франция. Но при этом никто ничего не подозревал, а я, как человек новый и незашоренный, только-только разобравшийся в хитросплетениях разведок и теперь подозревавший всех, хотел и Соломона проверить на продажность. И тут представился такой случай.

При очередном посещении зубного врача мне удалось свой мобильник с утопленной кнопкой «plаy» просто положил в пространство между подушек дивана в смежной комнате кабинета Соломона и поставить его на зарядку, протянув провод до розетки, которую прикрывал книжный шкаф. Свой телефон я поставил в режим автоответчика, куда и записывалась вся поступающая информация.

– В случае чего потом, придя к Соломону на приём и пройдя по традиции в смежную комнату я мобильник заберу – думал я.

– А если кто и обнаружит его прежде, то признаюсь, что, мол, поставил его на зарядку и забыл. Что-нибудь навру сообразно обстановки.

Шпионы всегда «продуманные» и ждут чего-то нового, технологичного, а глупые штучки, как мои, им и в голову не приходят.

Шли дни, а автоответчик все писал. Там уже был записан и любовный бред, когда они с ассистенткой возлежали на этом диване, и пьяные еврейские песни, когда они, возможно с братьями по вере, втайне справляли какой-то праздник. Тут он распекал свою дочь за то, что она «спуталась с мусульманином» – сначала орал, потом причитал и даже плакал. И, наконец, появилось это «что-то», что я ждал с нетерпением.

Видно, говорить они начали еще в операционном зале, а потом продолжили с момента, когда он зычно сказал:

– Милочка, иди, пообедай, а мы пока выпьем коньяку с хорошим человеком.

– Надо бы и этой «милочкой» заняться, – подумал я, оставив эту мысль на потом.

Этот человек говорил о поездке через Сахару в северные области Мали, чтобы договориться о поставке оружия.

– Израиль приветствует войну туарегов за свою автономию и готов поставлять оружие, но взамен те должны согласиться на аренду аэродрома и нахождения на их территории одной тысячи коммандос.

Посетитель просил Соломона дать такую информацию в центр, чтобы они тоже считали захват туарегскими племенами половины территории страны, как народно-демократическую революцию, которую следовало бы поддержать.

– Я еще и французам скажу, чтобы отказались от планов оказания помощи соседними арабскими государствами законному правительству Мали.

Это был голос уже Соломона. А потом говорил уже этот человек, которого Соломон называл Акулой.

– Ты прав, они свой Иностранный легион хотели бросить против туарегов. Убеди их не вмешиваться, только людей потеряют. Им будут противостоять мои коммандос. Зачем бессмысленные жертвы. И еще было бы за кого, за этих ублюдков, которые и читать-то не умеют, а расписываются крестиком.

– К ним нужно быть снисходительными, они, как дети, поиграют в войнушку, а как надоест, опять уйдут в свою пустыню.

Это опять был голос Соломона, и он продолжал:

– Я все сделаю, будь спокоен. Езжай и связывайся со мной по спутниковому телефону.

Вот такой вышел конфуз у Соломона, а мне нужно было только подтвердить информацию.

– Теперь срочно надо изъять свой телефон, пока не попался, – наметил себе план я, и тут вдруг позвонил Соломон.

– Дорогой Арсений, пора бы Вам и мышьяк удалить – нерв, наверное, уже онемел.

Я все понял – вызывает! Мандраж поразил меня. Для тех, кто не знает, – это эмоциональное состояние, которое сопровождается повышенной тревожностью и характерными физиологическими проявлениями: трясутся колени, дрожит голос, ком в горле, испарина на лбу и прочие трусости.

– Здравствуй, мой добрый друг! – встретил меня Соломон, слегка приобняв за плечо.

– Наташа, будь ласка, сделай гостю чаю!

Сказав это, он подтолкнул меня в приватную комнату. Пока я был один мене без труда удалось найти мобильник между подушками, отключить его от провода зарядного устройства и спрятать в карман. Пришла Наташа и, повиляв задом, все-таки поставила передо мной чашку на блюдце и такую же, напротив, для шефа, а на столе уже стоял электрический чайник.

– Я пойду пока принести печенье и конфеты. А рюмки и коньяк Вы можете взять в баре в книжном шкафу.

– Да, месье, пожалуйста, включите сразу чайник в розетку.

Это была удача. Как только она отлучилась, я моментально вытащил из розетки вилку своего зарядника и включил чайник в розетку за шкафом. Поставив чайник на стул, я благополучно избавился от своего зарядного устройства, затолкав его в корзину для мусора.

Вздохнув с облегчением и налив себе из бутылки солидную дозу коньяку, я выпил, так как мне только и оставалось, что пить и ждать Соломона. Трясучка вскорости сменилась на борзость.

– Может, начать шантажировать его? – подумал я, осмелев после коньяка.

– Нет, не буду, еще застрелит невзначай.

Появившись вскоре вместе с печеньем и конфетами, Соломон говорил уже ровным голосом.

– Наверное, приревновал!» – подумал я.

– Сразу вижу русского, – похлопал в ладоши Соломон и продолжал говорить.

– Не может пропустить случая, чтобы на халяву не напиться. Ну, это я, как чукча, что вижу – о том пою. Не обращайте на меня внимания. А позвал я Вас по такому поводу. Есть необходимость пустить слух среди французских друзей, что в Мали идет народно-освободительная война, и туареги борются за свою автономию. И главное, что Россия тоже поддерживает их. Мол, есть у Вас такая информация. Пусть потом попробуют проверить, с Мали вообще никакой связи нет.

– Ну да, израильтяне там свою заварушку создадут, а на русских свалят. Французы же, как дураки, должны этой байке поверить. Так они десять раз все перепроверят!

Я думал, что думаю, как говорю, а оказалось – говорю, как думаю. С языка сорвалось. Коньяк как дал по мозгам, они и сварили, что я супермен, «агент 007».

– Это Вы к чему? – удивленно спросил Соломон.

– А все к тому. Брать тебя, гниду еврейскую, сейчас буду.

При этом я положил на стол пистолет-зажигалку и вынул сигару.

Соломона чуть удар не хватил, а я ему про пустыню и про Акулу рассказываю. Он вообще обмяк и чуть не сел на кипящий чайник. Я насилу его успел убрать.

Налил я ему коньяку в чайную чашку – за стаканом было несподручно идти – и жду, что будет дальше.

Соломон протянул мне зажигалку и выпил прилежно одним залпом из чашки рыжий напиток.

– Вот теперь это по-русски, можно и разговоры говорить.

Говорил я, как на разборках с бандитами в Москве, только обычно они так со мной говорили.

Сидим, значит, курим, а я его успокаиваю.

– Теперь твой шеф я, а за диктофонной записью можешь ко мне попозднее Наташу прислать, – и зло так осклабился.

– Да, сэр! – отрапортовал Соломон.

– В центр сообщи через Татьяну, что открылась язва, и пока обязанности резидента ты переложил на меня. Живи пока, не дергайся, будешь работать двойным агентом. Обо всем, что тебе станет известно по линии Моссад, – докладывай, узнаю, что скрыл, – убью!

Взяв со стола пистолет-зажигалку и оставив дверь открытой, я вышел, хлопнув по попке Наташу.

На мое счастье, в кабинете страждущих освободить их от зубной боли не было.

Глава 6. Агент Службы внешней разведки

Надо было действительно во всем разобраться. Сначала это была игра, в меру азартная. Со временем я убеждался все больше и больше, что наша двойственность и тройственность могла ненароком вызвать международный скандал, или за мной, с целью поквитаться, будут гоняться все самые мощные разведки мира. Мне не хватало еще познакомиться с МИ-6 и сдать всех.

Но, конечно, я пошел другим путем. Я рассказал все как есть Татьяне и просил ее слетать по семейным обстоятельствам в Москву и там все выяснить, как быть дальше. Она так и сделала, прихватив с собой мою запись на Соломона. Я же вечером ждал к себе Наташу, сделав для нее копию.

Они приехали вместе, но поднялась ко мне на этаж она одна. Так как я их ждал, и смотрел со своей лоджии за входом, то, конечно, мне нельзя было не заметить «Хамер» Соломона. Наташа мне не была нужна, как любовница, я просто играл с ней в кошки-мышки и хотел только одного – узнать, что она в теме. У них с Соломоном на этот счет было другое мнение, я даже мог предположить, что ночь или даже вечер, проведенные с ней, могут мне стоить жизни. Я их разочаровал. Подошедшей ко мне немного вульгарно одетой ассистентке Соломона была отдана только пленка, и не было с моей стороны никакого намека на интим.

Соломон больше был расстроен не тем, что я его «застукал» с агентом Акулой, а тем, что на пленке была запись о его общении с дочерью, о чем, как выяснилось, ни знал никто. Прослушав в машине запись и испугавшись за ее жизнь, он сам поднялся ко мне и сказал, что готов работать на меня, и неважно, с какой разведкой я буду связан, только о дочери никому ни слова. Я при нем позвонил Татьяне и попросил стереть ту часть, где говорится о его связи с Наташей и о разговоре с дочерью. Она утвердительно хмыкнула, но сквозь зубы сказала:

– Все равно он сволочь, и верить ему нельзя!

А так как была включена мною специально громкая связь – Соломон все слышал.

– Я не виноват, – оправдывался он. – Это у вас, у русских, все на авось, а мы, евреи, все на будущее копим. Вот и накопил себе на задницу проблем – не отмоешься.

– Скажи спасибо, что я тебя не грохнул, – подыграл ему я.

При этом я взял со стола пистолет, прикурил от него сигару, как от зажигалки, и как двину ему по роже, да так, что Соломон так и грохнулся об пол, совершенно не ожидая нападения.

– Наташа с тобой? – спросил я его, уже поднимающегося с пола и вынимающего изо рта зуб.

– Да, это моя жена, гражданская. О ней тоже никто не знает. Спасибо, что и о ней Вы стерли информацию.

На этой дружеской нотке мы и расстались. Он тянул мне руку, а я пожал ее, но не сразу.

Глава 6. Новый шеф и новые задания

Шефом резидентуры в странах Магриба утвердили не меня, а Татьяну, так как у нее была профессиональная подготовка и хороший послужной список. Ей вменялась только одна линия разведки – политическая, возможно, поэтому ее кандидатуры оказалось достаточно. Правда, еще прослеживалась и линия контрразведки, но она уже была в разработке и отрабатывалась только по части дезинформации.

Сначала был подписан приказ устранить Соломона, но Татьяна передала, что я просил его оставить в деле, так как нужна была информация о планах Моссада в регионе. Приказ был отменен, но жизнь Соломона действительно висела на волоске.

События в Москве не драматизировали, а тому, что Израиль хотел иметь свой дополнительный аэродром в регионе и пункт дозаправки, – так никто не возражал, а французам действительно надо было дать понять, только что не Россия будет на стороне туарегов, а коммандос Израиля.

Американцы больше занимались антитеррористической деятельностью и мониторингом «цветных революций» в регионе. Хотя были и перекосы, когда позиции США совпадали с позицией «Аль-Каеды», например, в Египте. На стороне повстанцев против законной власти до ее смещения американским оружием сражались местные подразделения «Аль-Каеды», а «Братья Мусульмане» вообще неожиданно пришли к власти, тем более, что крыло «Аль-Каеды» даже прошло в парламент страны.

СВР на эту информацию реагировала спокойно, считая, что, чем больше будут отвлечены силы международного терроризма на захват власти в других странах, тем больше будет у нас времени для «зачистки» лояльных им и даже частично обученных и внедренных групп боевиков-ваххабитов на Северном Кавказе. Однако было все не так просто. Началось физическое устранение лояльных власти мусульманских лидеров в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Татарии и внедрение «своих» имамов для подталкивания регионов, исповедующих ислам, к конфронтации и даже выхода из состава федерации.

Однако на уровне сотрудничества по линии Интерпола в борьбе с международным трафиком наркотиков и взаимного информирования о террористических угрозах, был, наконец, достигнут определенный прогресс. Теперь достаточно часто разведки стали обмениваться информацией или заимствовали ее через двойных агентов, а в иных целях – дезинформировали друг друга, но не напрямую, а через подставных лиц. Вроде, казалось бы, странно звучит, но встречаясь на полуофициальном уровне, агенты разведок разных стран друг другу говорили правду. Возможно, это и потому, что в случае, если вскроется обман, да еще повлекший…, то отлаженное звено просто ликвидируют, а это никому не нужно, даже если резидент находится на легальном положении. Как, например, под прикрытием своего дипломатического статуса работали Андре и Жули. Татьяна же работала как нелегал с легендой и была моей помощницей в фирме. Бизнес порой является идеальным прикрытием, но в этом случае агент подвергается большей опасности, так как у него не было защищающего его дипломатического статуса. Но в нейтральных странах резидентуры осведомлены друг о друге, выполняя каждый одну и ту же линию контрразведывательной деятельности. Негласно соблюдался паритетный принцип – не работай друг против друга в нейтральной стране, а выполняй свою работу против третьих стран, и тебе ничего не грозит.

В то же время и разведка страны пребывания тоже заняла очень выгодную для себя позицию – если не работают против твоей страны, то мы и не будем вмешиваться. А поэтому отель «Эль-Магриб» стал анклавом разведок, которые друг о друге все знали, но соблюдали паритет.

Теперь о себе, как о непрофессионале в плане агентской деятельности, и плюс ко всему я не работал за деньги, – у меня их было достаточно. Если я не буду держать язык за зубами, то буду подвергать себя смертельной опасности, а если с мозгами у меня все в порядке, то меня все и воспринимали как «своего парня».

Собрал я тут всех «наших», в смысле, «отельных» шпионов на яхте, для того, чтобы отметить праздник Нептуна, да и говорю им в некотором подпитии:

– Вы у меня общаетесь все всегда по-доброму, даже любовно разделив между собой женщин, и всем хорошо. Но, по сути, вы все выполняете задания своих стран с целями шпионской деятельности и работаете друг против друга. В нейтральных странах, таких как Алжир, вам ничего не угрожает, а помести вас в какой ни будь Египет или Сирию, то вы перестреляете друг друга и скажете, как Майкл, – «ничего личного – это моя работа».

Все «вперились» в меня глазами и не знали, что на это сказать и если бы в этот момент кто-то один стал бы все отрицать, то стали бы отрицать и другие, а так как такого не нашлось, то все просто слушали и ждали. Тогда, выждав паузу, я продолжил.

– И Майкл был бы прав, сказав это. Но сегодня здесь в Алжире, в отеле «Эль-Магриб», в море – мы все друзья, и доверяем один другому, во всяком случае, говорим правду. Мы не в состоянии войны – мы в состоянии мира. Даже если на мир у наших государств разные взгляды.

Пауза затянулась, и люди стали поеживаться не от ветра, а от нехорошего предчувствия. Вдруг я собрал всех вместе в море для того, чтобы здесь и сейчас всех убить, а потом сказать самому себе, дорогому, – «…это моя работа»?

– Так выпьем за Мир, он такой хрупкий, но он у нас сейчас есть, на этой яхте, в отеле и в этой стране.

Ну, знаете, когда Вы только что думали, что Вас убьют, а вдруг Вам говорят, что Вы, оказывается, будете жить, да еще и в будущем Вам здесь в этом кругу ничего не угрожает, то это однозначно стрессовая ситуация, и алкоголь тут как лекарство. А лучшее подтверждение декларируемого мной Мира – хорошая закуска, плавно переходящая из обеда в ужин.

И тут начались братания, клятвы в вечной дружбе и затяжные поцелуи с некоторой периодичностью, переходящие парами в свои каюты, якобы переодеться.