Роман со змеей

– Что? – не понял я. Народ молчал, переглядываясь и кряхтя. – Что?!

– Задолжали Щербакову, – смущенно заговорил Женька. – С Хустовым за электрическими кабелями поехали в Нижний. Где-то третью часть примерно не добрали по перечню, не оказалось на складе. Обещали подвезти, мы решили пару дней у Гоши перекантоваться, чтоб второй раз не ездить. У него жена как раз в Лысково уехала, квартира пустая… Ну и пожили… неделю. Когда протрезвели, оказалось, почти сто штук прогуляли.

– Это тебе не в деревне по бабам на халяву ходить, – съехидничал Рома с плохо скрытым чувством зависти в голосе.

– Хоть есть что вспомнить? – развеселился я. – И что Спонсор сказал?

– Да он и не узнал. Кабеля сгрузили, никто недостачу не проверял.

– Ну, теперь и не проверит, – успокоил я, превращаясь в соучастника растраты. – Раз у Флоры деньги есть, она новую экспедицию снарядит. Только оплачивает пусть по безналичному расчету, чтобы снова бес не попутал!

– Деньги мы вернем, конечно, – сказал совестливый мужик Гоша.

– Ну что, вроде бы все обговорили мы? – спросил Рома.

Я вышел на воздух, проводить гостей. Потягиваясь после сидения за столом, посмотрел на роскошные звезды в ночном небе. Не стал обращать внимания коллектива на Большую Медведицу, чтобы не усугублять. Однако до конца марку не выдержал, спросил Женьку, как выдающегося охотника:

– А что, у медведицы такой удар может быть, что здорового мужика в раз – того?

– Она его не лапой. Он – о камень.

«Новое дело», – подумал я.

– Как о камень?

– Там, на Варваже-то, берег возле моста крутой, метра два, пожалуй, будет. Лапой она ему кожу с лица содрала только… Он назад, так, упал, и – головой о камень.

– Ты откуда знаешь, Джо? – спросил Гоша. Рома, видимо, тоже слышал это впервые.

– Я в Варнавино отмечаться ездил. Там мужики говорили.

Если ты в Кувшине не проснулся с первыми петухами, это не беда. Всегда найдется, кому разбудить тебя. Эта особенность, навещать нас кому-нибудь из братвы ни свет ни заря, иной раз не на шутку сердила Валерия Витальевича, так что «гости дорогие» на его устах превращались в «кувшинные рыла». Хорошо, что они этого не слышали. Было бы неудобно.

Просыпаясь следующим, естественно – ранним, утром, как обычно, от стука в окно: «Андрюха!» – я порадовался, что Валерика нет.

Прошлепав в тапочках через сени по ступенькам на крыльцо, я отодвинул щеколду, открыл дверь, и увидел Толика – родного брата Гоши. За его спиной бил копытом холеный «уазик», оттюнингованный пластмассой по самую крышу. Толик с семьей жил в Варнавино, а это все-таки уже почти город, если убрать теленка с обочины, и гусей с проезжей части. На улице было, однако, прохладно. Не зря я печь топил.

– Привет, Толик! А где Гоша?

– Ай! – в сердцах воскликнул Анатолий Николаевич. – Спит. Набухались с Женькой вчера.

– Как набухались? – удивился я. – Они же от меня вечером как стекло ушли. Только чай пили!

– Дурное дело нехитрое. Угостили. Хустов. Ему Стаська глаз подбила. Дома сидит, скучно ему. Они и навестили друга. Женька, молодой лось, с утра уже в лес порысачил. А этот – на массу давит.

– А что Хустов, за дело получил? – поинтересовался я.

– Если бы! – рассмеялся Толик. – У молдавашек Савроська зависает. А Витек – так, мимо проходил. Заглянул только стаканчик опрокинуть.

– Ясно. Проходи, чайку? – предложил я.

– Нет. Поехали на Варваж? – предложил Толик. – Посмотрим, где Спонсор утонул.

– Утонул? – не понял я. – Как утонул? Это уже третья версия! Сначала его якобы медведь заломал, потом он о камень ударился, теперь, ты говоришь, утонул?

– Все так. Медведь ударил, с обрыва башкой вниз рухнул, но умер он от того, что захлебнулся. Вскрытие показало.

– Да-а-а! – только и мог выдохнуть я. – Поедем. Ружье возьму. Вдруг птичка на дорогу выйдет гальковать?

По осени птичка выходит на дорогу гальковать, то есть клевать камешки. Они помогают ей в пищеварении так же, как местным жителям – алкоголь. И нужен он им круглый год, а не только по осени. Поэтому магазин в селении – в ближайшем будущем, по крайней мере – вряд ли постигнет участь стекольного завода.

В то время как Толик показывал высокий пилотаж, то ныряя в ямы, то накреняясь так, что «уазик» почти ложился на бок, я смотрел вперед на дорогу в надежде увидеть черную шею глухаря. Один раз вспорхнул рябчик, и это все. То ли было рано, то ли холодно.

Близко к мосту подъезжать не стали. То самое место определить было не трудно, его огородили красной лентой. На душе стало тревожно. Толик, не скрывая любопытства, подошел к ограждению, и, улыбнувшись мне, со словами: «Мы не волки, флажков не боимся», – перешагнул через ленту. Я последовал его примеру. Внутри периметра не было так натоптано, как за ним. Медвежьи следы четко отпечатались на песке. Следы сапог – тоже. В месте падения на обрыве образовалась выемка. Каменюка внизу впечатлял. Я представил, как Спонсор, отведав здоровенных медвежьих когтей, полетел вниз, затылком на этот камень, и, потеряв сознание, булькнулся головой в воду…

Толик рассматривал следы молча. Не знаю, что он прочитал на земле, для меня уже было достижением то, что я сумел отличить медвежью лапу от сапога сорок четвертого размера.

– А ведь его, вероятно, можно было спасти? – задал я вопрос Толику. – Пока он еще не сильно нахлебался? Сделать искусственное дыхание?

– Ой! – выразил Толик свой скепсис. – Кто будет делать искусственное дыхание? Савроська, что ли? Он слов таких не знает.

– А ему теперь не впаяют оставление человека в беспомощном состоянии? – постарался я сформулировать, как мог, свои опасения.

– Вряд ли. Его же рядом не было. Он не сразу Щербакова нашел.

Я решил сфотографировать следы, обрыв, речку и окружающую обстановку, чтобы показать потом Валерику и Александру Михайловичу, достал цифровик. Если постараться, можно отличить следы Щербакова, – все те же сапоги, от следов Савроськи, они поменьше. Кажется, это кроссовки. Так, глядя под ноги, я дошел до двух окурков. Один был от дорогих сигарет с фильтром, другой – что-то типа «Примы». Следы кроссовок и сапог здесь сходились. Посмотрев направо в лес, я увидел нечто примечательное, и пошел туда.

– Что там? – спросил Толик.

– Корзина, – ответил я. – Грибы уже испортились.

Здесь, очевидно, Савроська услыхал медвежье рычание и крик Спонсора. До этого они стояли, курили, там, на дороге, и разошлись. Савроська – сюда, он увидел грибы, а Спонсор побрел вперед, пока не перешел Варваж по мосту к тому злополучному месту, – я почти гордился своим озарением следопыта. Толик молчал. Иногда очень интересно было бы узнать, что местные думают, что видят, читая следы. А видят они, конечно, больше, чем рассказывают, и даже больше, чем могут себе объяснить. Потому и молчат, – додумывают.

– Ну что, поедем обратно? – предложил Толик, так и не объяснив своих наблюдений. Я решил, что пришло время поближе познакомиться с горе – героем дня, хотя бы заочно:

– А Савроська, он кто вообще? – спросил.

– Придурок, – ответил Толик. Я подумал, что это не удивительно, если у них директор завода – Флора-дурочка.

– Чем он прославился, я имею в виду? Не считая последнего случая.

– Да, ничем. Друган покойного Славика-Чумы. Он да Никотиныч – вот троица была. Ни одна драка без них не обходилась. – Толик аккуратно объехал бревно на дороге.

Имя Славика-Чумы гремело, когда только состоялось наше знакомство с деревней. Однако Славик порой зарывался, и Рома однажды, после того, как Чума наградил его племянника французским прононсом, сломав нос, хорошенько поучил бойца, не смотря на дружбу с его отцом, Саней-Паритетом. С Саней я был знаком, пару раз выпивали вместе. Саня – Паритет был мужиком очень спокойным и таким здоровым, что ему подкову разогнуть, вероятно, было раз плюнуть, даже вместе с конем. Его лапу я не смог обхватить своей ладонью, когда здоровались. Она у него в толщину была как моя в ширину. Возможно, Слава-Чума и борзел так потому, что готовился со временем превратиться в такого же бугая, как его батя. Но не судьба… Плохо кончил Чума. Пырнул ножом Мусора-Митю и, не дождавшись суда, наложил на себя руки.

От Паритета еще раньше ушла жена. Нашла себе работу в Нижнем и нового мужика. А тут еще сын. Паритет запил по-черному, хотя до этого не злоупотреблял. Зная эту историю, я старался быть с ним предупредительным.

– А как Мусор себя чувствует после гибели Чумы?

– А что Мусор? Это же Славик за нож схватился, а не он.

– И посадил бы? Вот так запросто, знакомого из своей деревни?

– Должность такая. Он от людей отделен погонами. Сам ее выбрал. – Толик, очевидно, не собирался сочувствовать Мите и не любил его.

Толик высадил меня возле дома и уехал будить братана. Я запер в шкаф ружье, прихватил деньжат, и отправился за харчами. Мысленно возвращался в лес, на Варваж, туда, где мы с Толиком осматривали кусок берега, огороженный красной лентой. И, признаться, чем больше я вспоминал отпечатки на песке, тем сильнее ощущал какое-то смутное противоречие в увиденном, которого и сам себе не мог объяснить. Решил отложить разбирательство на потом, поскольку подошел к магазину.

Едва я потянул на себя тяжелую дверь, как не просто увидел глазами, – почувствовал всем своим существом ее, Ромину племянницу! Возле прилавка, в окружении краснокувшинских бабулек, она выглядела точно высокая американка во вьетнамской деревне из голливудского фильма.

– Здравствуйте! – громко сказал я, важно растянув приветствие. Моя краса-девица вместе с бабульками ответила мне, и опустила глаза, спрятав улыбку.

За прилавком стояла жена Хустова Стася, уличенная накануне в рукоприкладстве, худая, жилистая, похожая на Женьку-Джо, что было не удивительно, поскольку она приходилась ему родной сестрой. Главное, что Стася меня сразу узнала и заговорила со мной:

– Здравствуйте! Приехали?

– Здравствуй, Анастасия. Приехал я один пока. Товарищ догоняет. – Я хотел сказать «догоняется», так было бы точнее, но решил не компрометировать Валерика. – Как там Витя поживает?

– Поживает! – с чувством ответила Стася, вкладывая в это слово двойной смысл. Я сделал вид, что не знаю об их семейных разборках. Боковым зрением ловил взгляд Татьяны.

– Надо будет дойти до Вити. У меня к нему дело по его части, по электрике.

Последнее пояснение я сделал на всякий случай, чтобы Стася не думала, что городской ухарь хочет ее мужа, существо вне всякого сомнение невинное, втянуть в какую-нибудь грязную авантюру с девками, пьянкой, а возможно даже и с мордобоем! Я уважаю эксклюзивное право супруги лично охаживать своего благоверного.

К сожалению, от Татьяны меня отделяло несколько бабушек, и влезть без очереди не представлялось никакой возможности. Оказалось, не все еще пропало! Выйдя из магазина, я с радостью обнаружил, что моя девица-краса здесь, никуда не ушла. Стоит и разговаривает с Марией Васильевной, матерью Гоши, человеком, не лишенным чувства юмора.

– О! Привет! – увидела Гошина мама меня. – А где друг? Где шоколадка?

– Здравствуйте, Мария Васильевна! – с удовольствием сказал я, подходя к ней и к Татьяне. Сделал успокаивающий жест рукой, после чего извлек из пакета и протянул ей плитку шоколада. Она засмеялась, принимая угощение.

Это отдельная история. В Бродах, куда мы с Валериком ездили охотиться до Кувшина, был заведен особый порядок на некоторые вещи, а также кое-какие традиции, которые мы решили перенести сюда. Во-первых, никогда не поить местных, не приваживать. Кто-то заходит, – бутылку под стол! У нас сухой закон. Во-вторых, поддерживать отношения с хорошими людьми. В Бродах это были благообразные дедушка с бабушкой Матвеевы, которые переехали потом в Варнавино. Дядя Петя и тетя Тоня вели свое хозяйство, держали скотину, солили грибочки, топили баньку в выходной, – словом, могли встретить гостей. Тете Тоне Валерик привозил всегда шоколадку в подарок, и решил, пусть тут ее «должность» займет Гошина матушка.

К сожалению, в Кувшине отвадить гостей, пряча спиртное, не получилось, те приходили со своим. Когда оно выпивалось, Валерик, забыв о принципах, выставлял на стол наше. Привилась только шоколадка. Хоть Мария Васильевна удивлялась поначалу: «Что я, маленькая, что ли?» – потом привыкла и даже стала спрашивать сама: «А шоколадка где?»

– Вот! – с удовлетворением продемонстрировала Мария Васильевна шоколадку Татьяне. —Приходи, Таня, чаевничать!

Я был счастлив показать Татьяне, что у Марии Васильевны хожу в любимчиках.

– Гоша проснулся?

– Толька растолкал его… Что, ездили, видели, где у нас звери на людей нападают? Так что осторожно, без ружья не ходите… Ну, идите, что я вас задерживаю? Я – в магазин.

Мне понравилось это «идите». Мария Васильевна видит нас уже парой? Кажется, у меня начиналась «шиза». Гошина мама двинулась к лавке, я посмотрел на Татьяну, она – на меня.

Мне не пришлось подыскивать тему для разговора, Татьяна заговорила сама:

– А вы что, в лес ездили, на то место? И… как там?

– Да, никак. Лес как лес. Речка как речка!

– А… зачем вы ездили?

– Я – за дичью. Вообще-то это Толик предложил, просто из любопытства. Не знаю, что он там хотел увидеть?

Помолчали, я вернулся к вчерашней теме:

– Как мыши? Есть? Я завтра думаю съездить в Броды, к тому дядьке, за крысиным мором. Так что недолго им осталось!

– Хорошо. Они ночью так шуршат и гремят, жуть!

Я, конечно, готов был прийти к соседке, чтобы охранять ее от мышей, а заодно – от холода, от скуки, от одиночества… Правда, я полагал, что в Нижнем она вряд ли одинока, такая-то девушка! Но, мне на это было наплевать. У каждого свои недостатки! Я ведь тоже не прячу стыдливо обручальное кольцо…

После встречи с Татьяной я долго еще ни о чем другом думать не мог. Теперь я понимал атамана Разина, который вынужден был кардинально решить с княжной, чтобы вернуться к нормальной работе: выплывать из-за острова на стрежень на своем челне, ни на что не отвлекаясь…

Дедушку Алекса я набрал после шестнадцати ноль-ноль, когда, закинув за плечи ружье, раскатав болотники, пересек ручей Жилку и топал через сырую луговину к реке. Раньше не звонил, поскольку знал, что Александр Михайлович имеет обыкновение устраивать сиесту, как он называет свой послеобеденный сон.

– Здравствуйте, Александр Михайлович! Не разбудил ли я вас? – Начало беседы у нас всегда церемонно.

– Что вы, что вы! Возвращаюсь из леса, отягощенный двумя корзинами грибов.

– Классно! Я вчера прибыл, один.

– Знаю. Валерий Витальевич мне звонил. Собирается завтра ехать.

– Ага. Ну, он будет после обеда, не раньше… Александр Михайлович, у нас тут такие новости!

– Это ты про медведя? Я в курсе.

– Был сегодня на месте, сфотографировал кое-что. Хотел вам показать. Вы позволите вас завтра навестить?

– Любопытно взглянуть. И я же вам с Валерием Витальевичем всегда говорю: в любое время! Только позвоните за час, чтобы я приготовился.

– Спасибо, Александр Михайлович. Тогда, до встречи.

– До увиду! – сказал дедушка Алекс одно из своих любимых выражений.

Дойдя до извилистой Шуды, я профукал пару утей. Моя лапша улетела, на прощанье похлопав крыльями в ответ на мое хлопанье ушами. Не стоило и вскидывать ружье запоздало. Поднявшись из-под берега, они сразу ушли за деревья. Больше случая не представилось, сколько я ни подкрадывался к воде.

На обратном пути я увидел, как с тропы скользнуло в траву черное тело змеи. Вовремя заметил оранжевый венец. Это был уж. Он разбудил во мне шкодливое настроение. Я подумал, надо все-таки сделать подарок Валерику, и поймал красавца. Посадил свой единственный трофей в трехлитровую банку, закрыл ее пластмассовой крышкой, проковыряв в ней гвоздем отверстия для дыхания. Банку поставил на буфет, на самом видном месте. Хорошо бы еще соломки постелить на пороге, чтобы Валерик голову не разбил, когда будет падать в обморок, увидев пресмыкающееся. Тот, кто решит, что я впал в детство, пусть примет мои соболезнования, он слишком рано состарился. Считаю, что не следует этого делать раньше, чем стукнет сто тридцать лет, да и потом не стоит.

Я как раз закончил ужин, когда раздался стук в дверь и знакомое:

– Андрюха!

На пороге стоял Гоша. За его спиной угадывались фигуры братвы: длинного Женьки, круглого Рома, кого-то еще, всех я не мог рассмотреть. Было темно, лампа на столбе не горела.

– Флора приехала. Давай сходим, перетрем?

Я скорчил гримасу, спросил:

– А без меня никак нельзя?

– Что ты, Андрей? Ты – самый главный! – улыбнулся местный авторитет.

– Сейчас. – Я вздохнул и пошел накинуть куртейку да поменять тапочки на башмаки, полагая, что настал один из тех моментов, когда надо тренировать покорность судьбе и философское отношение к жизни. Навесив замок, присоединился к делегации. Хустов впервые после избиения вышел в свет… точнее, в ночь. А это кто? Только тут я заметил, что среди братанов имеется одна «сестра», и это Татьяна!

– Ну как Флора, держится? – спросил Гошу, поздоровавшись с народом. Если честно, хозяйку завода я видел один единственный раз, да и то издали.

– Переживает, Андрей. Но, виду не подает. Ей сейчас нельзя раскисать!

Да, я вообще заметил, что деревенские как-то спокойнее относятся к смерти. Наверное потому, что, живя на природе, чаще сталкиваются с ней. Там баба в лесу заблудилась, – не нашли. Тут сосед от вина сгорел. Мотоциклист по пьянке убился…

Про домашнюю живность вообще говорить не приходится. Скотину режут, это понятно. Гончара серенький волчок снимает прямо с круга, когда тот в азарте преследует зайца. Тяв! Тяв! Вдруг жалобно: Ав-у-у! И тишина. А безродную Жучку близкий родственник выдергивает из ошейника из будки, со двора, зимой. Кто-то из братвы, Хустов, кажется, стрелял в волка прямо из избы, через окно, не пожалев стекла, а потом выбегал за ним на мороз в одних трусах! Охотники – народ азартный.

К Спонсору люди еще привыкнуть не успели, новым человеком был, а уже наследство принимай! Кстати, интересный вопрос – о наследстве!..

Флора оказалась слегка располневшей восточной красавицей.

– Вот, Флора Зиннатуллиевна, знакомься. Андрей Владимирович Купавин, директор фирмы «Промхимобеспечение».

– Я приехал сюда, чтобы забыть о своем директорстве, Игорь Николаевич, а ты напоминаешь!

– Надо, надо!

Удивило наличие православных икон в красном углу у Флоры Зиннатуллиевны, но я решил пока не подавать вида.

– Все для меня так неожиданно случилось… с Дмитрием Петровичем… – вздохнула Флора, подсаживаясь к столу так, словно она была здесь не хозяйка, а гостья. Я подумал, и для Дмитрия Петровича это тоже было неожиданно, и для братвы, и пожалуй что и для медведя. – Мы не успели всего обговорить… Он сам решительно взялся за дело… Мне не требовалось во все вникать…

Я все ждал, в каком месте она заплачет, но Флора сдержалась и сумела закончить:

– … а теперь придется!

– Ничего, Флора, не переживай. Все образуется. У Андрея знаешь, какая команда? Машины посылают туда – сюда, контейнеры! Мужики знают свое дело, они – молодцы.

– Спасибо, Гоша, – взял я инициативу в свои руки. – Только сейчас, насколько я понимаю, рано говорить о поставках? Флора… можно так, по имени?

– Да, конечно. У нас все по-простому.

– Хорошо, у нас – тоже… Флора, скажите, ведь оборудование еще требуется подключить? Затем, извините, весь этот геморрой с согласованием: пожарники, «сэс», и так далее?

– Да, да, – Флора закивала мне, мол, она понимает. – Принципиально нового мы ничего не устанавливаем, поэтому все, можно сказать, согласовано. Обновить электрику Витя Хустов обещал. – Она посмотрела на Витю Хустова, я тоже на него посмотрел. Боюсь только, что мы посмотрели на него по-разному. – В две недели, думаю, уложимся.

Интересно, а Витя Хустов, тоже так считает?

– Вопрос со снабжением повис, – продолжала Флора. – И куда девать произведенную продукцию? У всех водочников уже контракты с другими поставщиками. Я не знаю, куда Дмитрий Петрович хотел сбывать наш товар? Откуда лучше везти сырье, где дешевле? Как выдержать себестоимость, обеспечивающую конкурентную цену?

Братва с серьезным вниманием слушала Флору и переводила взгляд с нее на меня.

– Вопрос поставки сырья мы решим, – заверил я. – Что там у вас идет, насколько я помню стекольное производство, сода кальцинированная, песок? Конечно, мазут дешевле вряд ли сделаешь, ну а в стоимости сырья значительную долю составляют транспортные расходы, поскольку само по себе сырье не дорогое. Их-то мы снижать, слава богу, научились. Собаку съели на логистике, можно сказать… А Дмитрий Петрович составлял бизнес план?

– Да, он есть, только в нем лишь цифры, без указания поставщиков и потребителей.

– Поставщиков мы подберем, это не проблема. Они все известны. Просчитаем, откуда, что лучше доставлять. С потребителями сложнее. Но, вы же сможете выдержать ассортимент, если потребуется, правда? В школьном музее я видел разные изделия завода. Теперь щекотливый вопрос.

– Да?

– Надо обговорить, за что Андрюхина братва станет страну на уши поднимать? – встрял заботливый Гоша. Я поморщился:

– Речь не о том. Если дело пойдет, фирма заложит свою коммерческую надбавку, это обычная практика… Скажите, не захочет ли кто-нибудь вернуть деньги Спонсора, простите, Дмитрия Петровича, себе? Я имею в виду наследников?

Флора растерянно пожала плечами:

– У него нет наследников. Он – бездетный, с женой в разводе больше десяти лет, именно по этой причине. Родителей тоже нет.

«Как удачно», – чуть было не сказал я.

– Свой вклад он как-то закрепил юридически?

– Нет, – еще больше втянула голову в плечи Флора. – Мы жили хоть и в гражданском браке, но счастливо, не ссорились, и вопрос не вставал. Я сказала, что переоформлю акции на него, половину, или все даже, но он только отмахнулся, мол, успеется. Думаете, надо проверить насчет наследников?

– Думаю, нет, – сказал я. – С наследниками можно и рассчитаться, позже, когда предприятие встанет на ноги. Как если бы вы пользовались у них кредитом. Ну а пока их нет, нечего и суетится.

– Ты сам-то, Андрей, тоже не должен здесь даром трудиться! – продолжал заботиться обо мне наш водитель.

– Здесь? – переспросил я. – А там кто будет? В Нижнем?

– Команда без тебя управится. Дело у вас налаженное.

– Мы устроим вас директором, – предложила Флора. – Здесь все основные акционеры присутствуют, сейчас и оформим.

Я посмотрел на присутствующих акционеров. Похоже, они все были не против и даже заранее это обсуждали. Мне оставалось только развести руками:

– Вообще-то я совсем не готов к такому повороту, если честно!

– Соглашайся, Андрюха! – настаивал Гоша. – Братва в Нижнем без тебя управится. Съездишь, когда надо. Там Валерик есть.

«Валерика там не будет, – подумал я. – Он окажется в дурдоме, когда узнает».

– Подожди, Гоша, не гони коней, – сказал уже серьезно я. – Давайте начнем дело делать, я не против помочь, а надо меня как-нибудь оформлять, не надо, решим потом. Хорошо? Флора, нам потребуется организовать бухучет. Кому- то надо печатать всякие письма, заявки.

– Бухгалтерия, Нинка, вернется из Нижнего. А печатать Таня будет.

Вот оно что! Если бы об этом сказали раньше, я сразу согласился бы принять должность директора, чтобы заполучить такую секретаршу и иметь возможность злоупотреблять с ней своим служебным положением!

– Таню в городе ничто не держит? – на всякий случай спросил я.

– Я возьму отпуск, а дальше видно будет, – сказала моя кандидатка в секретарши, сильно этим меня порадовав! Стало быть, нет у нее в городе такого бойфренда, к которому бы она рвалась поскорее вернуться?

– Очень хорошо, – сказал я, наверное, чуть более эмоционально, чем следовало. – Флора, я посмотрю бизнес план, составленный Дмитрием Петровичем?

– Конечно. Танечка, подай, пожалуйста! Вон, на тумбочке. Татьяна живо поднялась, а я поймал ее движение в «объектив», как кот птичку за окном.

– Женя, а ты передай папку, будь другом!

Джо обернулся, чтобы взять полиэтиленовый конверт из стопки на буфете. Я, заметив взгляд, которым они обменялись с Флорой, вспомнил, что он ведь был ее другом до Спонсора, так говорили. А что, если Спонсор знал об этом? Может, он не просто так хотел Женьку посадить?.. Флора взяла у него папку, вложила в нее бизнес-план Щербакова, защелкнула кнопку, и положила передо мной на стол. Я вытащил цветной пакет из кармана, который всегда ношу с собой по охотничьей привычке, расправил его, и, прихватив за край, опустил в него папку. Дома решил посмотреть, что там насчитал Спонсор.

По окончании официальной части решили идти ко мне, пить чай. Я мысленно показал язык своему второму «я», – оно же было уверено, что Татьяна никогда не появится здесь… Теперь я пожалел о том, что не выбросил и пивные бутылки тоже, вместе с мусором.