Самая долгая литургия – 1

Ты же видишь, насколько Церковь неизменна, консервативна, хранит многовековые традиции! Мы служим по книгам, написанным тысячелетия назад, читаем Евангелие, в которое столько времени не вписывалась ни одна буква! Цитируем и сверяемся со святыми отцами и строго следим, чтобы наше слово, особенно письменное, не расходилось с ними! Да, Церковь часто упрекают в «несовременности», но это защита не только от гибнущего мира, но и от грехов служителей, от нас самих, от падшего гордого современного разума. Священников грехи гложут не меньше, а то и больше, чем других, – это защита тех, кого Господь нам доверил пасти. Священнослужители говорят правильные, нужные и полезные слова, будучи сами грешниками. И в этом великая польза для всех.

И здесь, думаю, корень твоих сомнений. Ты видишь грешного человека, вещающего святые слова, и осознаёшь, как это неестественно, противоречиво, не цельно или, как ты считаешь, лицемерно. Задумайся – обычно лечением от лицемерия считается изменение слов, то есть хорошо, когда человек начинает говорить то, что действительно думает. Но не в нашем случае. Произнося мудрые, святые слова, проповедник должен меняться сам, начинать соответствовать тому, что говорит. Происходит изменение внутреннего человека через изменение внешнего, понимаешь? Тогда исчезнут и лицемерие, и грех, насколько это возможно.

А богатство… На самом деле, что из того? Каждый ответит за свою жизнь на Страшном Суде. Чего ты-то беспокоишься? Ты же, как и эти бабушки, несешь жертву Богу, то есть её смысл в том, чтобы отдать, а не что-то купить, построить и так далее. Иначе было бы достаточно воздвигнуть себе роскошный дом – тоже красиво, тоже в могилу не заберёшь.

Образно говоря, смысл жертвы в её бессмысленности для обычного, «мирского» взгляда на вещи. Ты не получаешь никакой выгоды здесь – значит, ты трудишься для мира иного, для Бога!

– Так, батюшка, ты ужинать собираешься? – спросила матушка.

Все наконец-то собрались за столом, прочитали молитву и приступили к трапезе. Сыновья тихо переговаривались с матерью о каких-то мелочах, поглядывая на отца. Он постарался выбросить из головы спор, задумчиво ужинал и постепенно «приходил домой» не только телесно, но и душевно. Матушка, как всегда, была на высоте, даже в пост смогла проявить свои кулинарные таланты, поэтому настроение отца Петра неуклонно поднималось.

– Как живёте, рассказывайте, – наконец обратился он к детям, чем показал, что снова готов к разговору.

Сыновья переглянулись и улыбнулись – мол, всё хорошо.

– Да нормально живём, – опять взял разговор в свои руки Александр, – вы-то как?

– Ничего, ничего, слава Богу.

– А прихожане не досаждают с вопросами?

– Как обычно. Люди же. Вот помню… – собрался батюшка поведать небольшую поучительную историю, но сын перебил его.

– Я про Глорию спрашивал, – быстро сказал Александр, – неужели никто не интересовался твоим мнением?

Судя по тому, с каким вниманием на него смотрели оба сына, вопрос был именно главным, ради этого дети решили потратить свой выходной на поздний визит.

– Ладно, раз никто больше ничего не хочет, помолимся! – как мог спокойнее ответил батюшка и встал для благодарственной молитвы.

Матушка и дети тоже поднялись. Они отлично знали, что отец не любит, когда его перебивают в такой момент – ничто не должно стоять между человеком и молитвой. А потому за столом наступила особая домашняя тишина.

Отец Пётр читал по памяти благодарственные молитвы и одновременно приводил себя в состояние «мира душевного», которое, похоже потребуется для важных (и, возможно, плохих) новостей. Он отлично знал, что поспешность в таких делах только вредит – конечно, хочется всё узнать сразу, но как потом отвлечься, как молиться? Любая сенсация может подождать, сколько уже их было на его веку…

– Рассказывайте, в чём дело, – повернулся отец к детям и передвинул тарелки матушке, которая принялась убирать со стола.

– Странно, что ты ничего не слышал, – начал Фёдор. – Сейчас все только об этом говорят. Телевизор, интернет, даже газеты…

– Положим, сейчас пост, – назидательно вставил отец.

– Да-да, пост, я помню. Но тут такое… Короче говоря, нашли планету, которая находится на другой стороне от нас относительно Солнца. Как бы прячется от нас за ним. Двигается по той же орбите, имеет тот же период обращения, даже размеры такие же.

– Молодцы, что нашли, – пожал плечами священник. – На то им и деньги дают, чтобы искали. А Библия никогда не уверяла, что других планет нет, наоборот, в «Откровении» говорится о Новой Земле…

– Она обитаемая, – перебил Александр.

– Обитаемая? – после секундной паузы переспросил батюшка. – Кем? Людьми?

– Ещё не ясно, но кем-то разумным,– сказал Фёдор.– Они не сообщили, как выглядят, но скоро прибывает делегация оттуда. Вот и увидим.

– Подожди, ещё раз. Я не совсем понял. Как их обнаружили?

– НАСА какую-то штуку новую запустило, сканер. Кто-то догадался глянуть сквозь Солнце. Получили картинку – чуть с ума все не посходили, сенсация.

– Хорошо, они их увидели, кому-то сообщили. А с чего решили, что обитаемая?

– Да в том-то и дело. Как только их обнаружили, они связались с кем-то из важных наверху и сообщили о себе.

– Всё равно не понимаю, – батюшка уже терял терпение. – Мы с ними не связывались, а лишь посмотрели на них, а они сразу вышли на связь? Увидели мы что-то, пока смотрели? И как можно выйти на связь, но не показать себя? Не по телефону же они звонили?

– Батюшка, да дай ты им досказать, – матушка уже разобралась с посудой и тоже внимательно слушала.

– Как я понимаю, они всё время следили за нами, но умели не попадаться на глаза, их технологии позволяют такое, – терпеливо объяснял Фёдор. – Теперь, когда мы смогли их увидеть, то есть доросли до такого уровня развития, они перестали прятаться и вышли на контакт. В ближайшее время ожидается посольство – они заявили, что прибудут в Москву.

– А в Москву-то почему? – задал нелогичный вопрос озадаченный священник.

– Как пишут, выбрали самую большую страну. Да и понятно – скорее всего, богатство землян их мало интересует, поэтому что им делать в Америке?

– И технологии у них явно покруче, – вставил Александр.

– Да, они сообщили, что технологии у них несравнимо мощнее, чем наши, поэтому не надо ничего готовить к прилёту – ни площадки, ни заправки. Объявили время, сказали, чтобы прессы было побольше и попросили апартаменты для проживания.

– Апартаменты? Значит, они всё-таки люди?

– Наверное. Но не ясно, не торопятся они себя раскрывать. Или нам не говорят «эти», – показал вверх Фёдор.

– Так что же получается, папа, – Александр пристально всматривался в отца, – мы не одни во Вселенной?

Уходящий день был длинным, и сил у отца Петра оставалось мало. Но, как и любой опытный священник, он давно смирился с такой жизнью – постоянными хлопотами, необходимостью всегда быть готовым помочь прихожанам, тем более детям. Выслушать сомнения, поддержать советом или мудрым словом, а кого и отругать как следует. Это ведь раньше, хотя бы сто лет назад, батюшек уважали за один статус, за служение Богу. А сейчас люди даже в храмах ощущали себя такой великой ценностью, что не переносили невнимания, долгого ожидания или необходимости в чём-то ограничить себя любимого. Любой добросовестный священник уже не мог жить своими чувствами – если у кого-то горе, то нужно было скорбеть с ним, а если радость – радоваться. Строго говоря, по-христиански так и надо бы поступать, здесь не о чем спорить. Но как же трудно не обращать внимания на собственные беды, заботы и хлопоты, постоянно проживать чужую жизнь! И иначе нельзя, отец Пётр знал, что Господь спросит за каждого отвергнутого. Впрочем, он знал, какую судьбу выбирал, поэтому что уж тут жаловаться.

– Видимо не одни, раз так говорят, – задумчиво ответил священник. – Хотя, может быть, это телевизионщики выдумали? Помните, как фальшивый метеорит в Прибалтике искали?

– Нет, такое не выдумаешь, – не согласился Александр, – да и сами они скоро заявятся. Я о другом. Эти-то точно не от Адама произошли, верно?

Вот оно. Плохо уловимое опасение, разлитое по всей душе священника, наконец собралось в одну мысль, которую ещё не сформулировал сын, но которая явно просилась уже у него с языка.

– Другими словами, – как можно спокойнее, стараясь не поддаваться нахлынувшим чувствам, произнёс батюшка, – если они не от Адама, то человек не венец творения, а вера наша неверная? Ты об этом?

– Не знаю, ты скажи, – пожал плечами сын, – Моё отношение ко всему этому ты знаешь. Что думаешь по поводу происходящего?

– Думаю, что ещё рано думать, – всё-таки рассердился священник. – Они же собираются прилететь? Вот прилетят – тогда и будем решать.

– Да что ты на них накинулся, – примирительно сказала матушка, которая всегда знала, когда и как остудить мужа. – Они же к нам пришли за советом, не к кому-то другому!

– Ладно, ладно, – успокоился отец Пётр, когда осознал правоту жены. – Конечно, надо разобраться во всём. Благословляю нынче послабление поста, глянем новости. Хотя какое тут послабление – это моё послушание. Сегодня вы пришли с вопросами, а завтра, чувствую, все придут, надо самому видеть.

– Да, батюшка, давай посмотрим. Всё же такое событие.

Внутри гнездилось недовольство и на себя, и на весь мир за то, что не получается нормально подготовиться к завтрашней службе, но священник отправился к телевизору. Семья потянулась следом и устроилась как в старое доброе время – каждый на своём месте. От этого на душе у батюшки потеплело – казалось, что вернулась небольшая частичка того прошлого, которое из настоящего всегда кажется замечательным и добрым, каким бы на самом деле ни было.

Контакт

Новостные каналы захлёбывались от восторга. Сенсация и не думала сходить на нет, репортёры и комментаторы по кругу пересказывали историю открытия новой планеты – кратко, торопливо, без перерывов, чтобы не выпускать внимание зрителей.

Новой информации появилось мало, поэтому её выдавали небольшими порциями. МИД сообщило, что «гости» определили место своего визита ещё более точно и, надо сказать, немного банально – на Красной площади. Немедленно в эфире заметались версии причин такого решения, споры, комментарии – вся та суета, которая покрывает нехватку полноценной информации.

Полиция действовала по своему плану для массовых мероприятий и, видимо, в соответствии с полученными от пришельцев инструкциями. Ситуация была необычной – высокие гости обычно прибывали в аэропорты или на вокзалы, где всё предусмотрено для соблюдения протокола. Теперь же приходилось очищать пространство. Полицейские отгородили порядочный кусок площади ленточками, за которыми редкой цепочкой стояли люди в форме, а затем плотным и скоморошным слоем разместила репортёров.

Позднее время исключало почётный караул, а оркестр и флаги были бы бесполезными – никто не знал, есть ли они вообще у пришельцев гимн или символы государственности. Несколько негостеприимным выглядело отсутствие ковровой дорожки, но причину объяснили комментаторы – дорожку неясно было куда стелить, пришельцы ничего не написали о виде транспорта или точном месте встречи.

Объективы камер и микрофоны в основном были направлена в небо, чтобы уловить миг появления корабля. Небольшая часть техники следила за огороженной площадкой, а третья уставилась в разноязычных журналистов, вещающих на весь мир о происходивших событиях. Пищи для комментариев было мало, потому каждое движение полицейских или протокольными лиц с бейджами подробно рассматривалось с точки зрения приближения времени контакта.

Никто не знал, как и когда именно появятся гости, и камеры рыскали во все стороны в надежде на несколько секунд опередить конкурентов. Профессиональное любопытство легко победило осторожность – борьба шла за место поближе, а не подальше от ленточек. Правительственных чиновников пока видно не было – всё-таки службы безопасности были начеку, а лишиться руководства в момент контакта с иной цивилизацией было бы не по правилам… Хотя, не было и не могло быть никаких правил на случай контакта с внеземными цивилизациями. К моменту, определённому глорианцами, напряжение достигло наивысшей точки. Площадь сверкала, жужжала, щёлкала, говорила, а света было столько, что только часы в углу экрана убеждали зрителей, что уже довольно поздно, практически ночь.

В воздухе на высоте около трёх метров появился чёрный шарик. Его не сразу заметили, поскольку вырос он из точки, но камеры наткнулись на него и остановились – шарик продолжал расти, не обращая внимания на слепящий свет многочисленный ламп. Чернота его была какой-то особой, бесцветной, больше похожей на вырезанную дыру в светящемся воздухе. Направленные светильники усиливали впечатление – освещали площадь, но ничуть не меняли цвет необычного объекта.

Шар начал распухать и менять форму. Растянулся в горизонтали, из-за чего стал похож на палку для гимнастики, а затем резко «поехал» нижним краем к земле, превращаясь в тончайший, если смотреть сбоку, правильный прямоугольник, висящий в воздухе. Низ всё же не достиг поверхности, так и остался в нескольких сантиметрах над землёй.

Площадь притихла, как и миллиарды прильнувших к экранам зрителей по всему миру. Даже комментаторы совершили страшную профессиональную ошибку – замолчали.

Прямоугольник начал меняться. На ровном чёрном фоне проступило яркое переливающееся разными цветами пятно, которое отчётливо двигалось к зрителям, стоящим лицом к Кремлю. Неудачники, которые оказались по другую сторону, всё ещё видели сплошную чёрную поверхность и неясные блики, отражённые витринами ГУМа. Кто-то из оживших комментаторов предположил, что перед ними не что иное, как экран, поставленный на бок. Но пятно приняло человекообразную форму и просто «вышло» из прямоугольника, вызвав бурю эмоций, вспышек и щелчков многочисленных камер, стремившихся увековечить первый шаг инопланетной ноги (или что там у них?) на земную поверхность. Впервые не мы что-открыли, а нас.

Как оказалось, огоньки имели земное происхождение – отражение света странным костюмом пришельца, который закрывал его полностью, с головой. Можно было бы, конечно, предположить, что инопланетянин прибыл голым, и это его кожа, но складки при ходьбе выдавали материал, да и не вписывалось в образ могучей цивилизации хождение без одежды на официальных приёмах. Цвет костюма был странным – переливающийся материал походил на зеркальную плёнку и вспыхивал тысячей фотовспышек, софитов и прочей осветительной техники, направленной на него.

Пришелец оказался обычного роста, двигался вполне уверенно и безмолвно. Не теряя ни секунды, он направился к ближайшему от прямоугольника полицейскому и встал перед ним, отделённый каким-то метром и охранной ленточкой.

Камеры крупным планом показывали лицо полицейского – обычного парня с двумя небольшими шрамами на правой скуле и дорожкой пота, сбегающей по виску. У отражения на пришельце шрамы казались гораздо длиннее, а само лицо безобразно растянуто.

Полицейский был явно не готов к такому повороту, но мужественно выдержал и первый визуальный контакт, и навалившееся бремя всемирной славы – миллиарды людей увидели стоящих друг напротив друга человека и пришельца. Журналисты бросились было наводить справки о счастливчике, но из портала вышел новый пришелец, что сразу же отодвинуло полицейского с экранов.

Второй был одет так же, как и первый, но пошёл не направо, а налево. Полицейский, который стоял в той стороне, замер в непомерном напряжении, но, к удивлению и его, и окружающих, пришелец прошёл мимо и встал напротив следующего. Теперь журналисты старались не выпускать из виду не только обоих гостей, продолжавших хранить полное молчание, но и чёрный прямоугольник.

И они не ошиблись. Один за другим выходили всё новые радужные фигуры и становились напротив оцепления через одного, пока внутри полицейского кордона не образовался, отгороженный от него красной ленточкой, кордон пришельцев. Одинаковая форма не давала понять, на одно ли они лицо – если и были у них лица. Но всё же это были явно не роботы и не клоны – у каждого была своя походка, стояли они почти неподвижно, да и рост не был одинаковым, то есть можно было сделать первый вывод – «они» действительно живые и, судя по всему, разумные.

Полминуты ничего не происходило – ни слов, ни жестов, ни каких-либо осмысленных движений. Затем из портала появился пришелец, непохожий на остальных. О нём можно было увереннее сказать, что это человек, если бы не болезненная землисто-зеленоватая кожа лица.

Но это было, несомненно, лицо и, несомненно, кожа! Иссиня-чёрные волосы инопланетянина были тщательно уложены в короткую причёску, чуть прикрывающую уши. Он, похоже, знал земные обычаи, но не до конца их понял – оделся в европейский, по виду очень дорогой и щегольской, костюм светлых тонов, совершенно неуместный для официальных визитов. Роста он был невысокого, но держался так, что сразу стало ясно, кто в этой делегации главный.

Лицо было видно частично. Глаза (или что там у него?) закрывали большие чёрные очки, что было бы не очень уместным ночью, но не когда на тебя со всех сторон светят прожекторы. Видимой части лица хватало, чтобы разглядеть живую мимику. Гость так же молча, как и его предшественники, вышел из прямоугольника, сделал несколько шагов и осмотрелся вокруг. Было видно, что он доволен.

Портал стал резко сворачиваться. Нижний край пополз к верхнему, затем «палка» стянулась в мячик, который стремительно уменьшился в размерах до крошечной точки, и растаял в воздухе. Пришелец в костюме остался внутри линии свиты, по-прежнему повёрнутой к нему спиной и не издавшей за всё время ни звука. Он ждал ответного шага землян.

Началось движение в толпе, отделённой полицейским кордоном. По узкому коридору, образованному в сверкающей вспышками массе, впереди небольшой группы разношерстных чиновников шёл походкой волевого человека, который очень боится показать свой страх, вице-премьер российского правительства. В обычное время он мало мелькал перед камерами и предпочитал делать карьеру в тиши кабинетов. Но сегодня было исключение – очень неприятное.

Вообще-то, считалось, что вице-премьер вызвался сам. Но это был как раз тот случай, когда не быть добровольцем можно было, только если ты собираешься в отставку. А в отставку он явно не собирался – и возраст ещё самый-самый, и амбиции соответствующие. И самолюбие было задето той лёгкостью, с какой руководство согласилось отправить его на задание, которое могло стоить жизни.

Конечно, пару дежурных фраз о подлинном героизме и неоплатном долге они сказали, но каждый опытный аппаратчик понимал, что послали того, кем можно было пожертвовать без особых сожалений. И вот молодой и перспективный чиновник равномерно приближался к ограждению, мысленно проклиная свою неразворотливость, поспешное решение и незавидную роль.

МИДовцы оказались умнее. Сначала отговорился от участия во встрече заместитель министра, хотя это была его работа. А в последний момент запротестовал и отказался директор департамента государственного протокола – а ведь именно он должен был первым подойти к гостю и привести его к ожидающему главе делегации. Понятно, раз нет самолёта, то и вести неоткуда. Нет ни посла, ни дипломатов, ни почётного караула, ни оркестра, ни флагов. Что это за межпланетная встреча такая?

Но вице-премьер был опытным управленцем, не раз выступал перед агрессивной аудиторией и давно научился прятать эмоции. Поэтому сейчас лишь походка выдавала намётанному глазу злость и волнение, по всем остальным признакам казалось, что встреча инопланетных делегаций, выходящих из портала посреди столицы, дело хотя и ответственное, но рутинное и всем известное.

Вице-премьер встал по другую, внешнюю сторону кордона точно напротив главного пришельца. Тем временем спецслужбы незаметно убрали часть ленты, аккуратно оттеснили народ и тихо протестующих журналистов и расширили живой коридор. Со стороны казалось, что земной чиновник пришёл с огромной свитой, щёлкающей вспышками и сверкающей объективами. Кто-то услужливо придвинул несколько микрофонов, мир готовился услышать приветствие.

Чиновник собрался с духом, упёрся взглядом в очки стоявшего в полном молчании пришельца и начал по памяти зачитывать речь, накануне составленную в Кремле – как мы рады такой чести, выбору именно нашей столицы в качестве места контакта, надеемся на сотрудничество и тому подобное. Текст готовился про запас, если что-то пойдёт не так. Как раз пригодился – спасибо струсившим дипломатам.

Гости не произносили ни звука, но слушали внимательно. Похоже, переводчик им не требовался. Наконец глава делегации, который почти успокоился, дошёл до заключительной части.

– И я имею честь приветствовать вас от имени нашей страны и главы нашего государства, президента Российской Федерации… – продолжал он уверенно, но закончить ему не дали.

– Где он? – раздался вопрос, первый вопрос инопланетного разума к разуму земному.

Пришелец произнёс первые слова так, как пугают в фильмах – «голосом как бы сразу многих людей», каким-то противоестественным хором, издающимся одним человеком (человеком?).

– Где твой правитель? – грозно уточнил пришелец тем же странным голосом, но без малейшего акцента.

– Он… Президент… – побледнел вице-премьер и сразу потерял торжественный вид. Было видно, что он никак не может придумать правильный ответ на простой вопрос.

– Страх не пустил его сюда, – глуше сказал пришелец. – Страх не дал ему придти ко мне, как требуют ваши обычаи… И страх должен привести его ко мне!

Чиновник ошарашено смотрел на гостя. Оставшейся частью здравого смысла он понимал, что конечно, можно и даже нужно было предполагать определённые недоразумения и неудобства на первой межпланетной встрече. Да и на правительственном совещании перебирали различные варианты, в том числе и накладки с переводчиками. Потом, правда, положились на возможное всесилие гостей, которые смогли же написать грамотное послание сразу на нескольких языках, включая давно забытую латынь. И хотя в послании на встречу ясно приглашался правитель, предполагалось, что пришельцы не сразу разберутся с тонкостями протокола, ведь вице-премьера можно было считать кем-то вроде сопровождающего лица к президенту. Именно так работает обычный протокол, президент очень-очень редко сам встречает гостей.

Словом, рассчитывали на то, что гости, если и заметят накладку, проявят определённую деликатность и не будут заставлять лидера крупнейшей страны мира дожидаться неизвестно кого на площади. Да и унизительно это было как-то, если честно. Ведь статус гостя был неизвестен – то ли правитель, то ли курьер. А если убийца? А называть обычные соображения безопасности страхом, то есть обзывать Президента трусом, вообще было несправедливо, на это можно было бы и обидеться вполне официально. Но стоило ли?

Впрочем, в данный момент никому не было дела до мыслей и сомнений вице-премьера. Наступила тишина, камеры и микрофоны старались уловить каждое слово…

Позже телевизионщики по всему миру удивлялись, что пришелец свободно говорит на их родном языке. И лишь через несколько часов журналисты сообразили, что не только слышали, но и записали инопланетянина на разных языках, а точнее, каждый канал записал слова гостя на своём родном. Русские получили русский звук, англичане – английский, причём и американцы, и австралийцы, и даже новозеландцы получили речь в своём родном, «исправленном» английском. То же касалось китайских, испанских, арабских и прочих каналов. Даже изображение гостя в записи немного отличалось – его губы шевелились в точности так, как произносились слова. То есть и картинки на разных каналах были разными.

Но это выяснилось позже, а сейчас операторы и корреспонденты, позабыв о необходимости развлекать зрителей пустой болтовнёй и красивыми кадрами, всё внимание направили на пришельца в костюме. Тот помолчал, окинул взглядом, скрытым за очками, толпу, и продолжил, в упор смотря на вконец оробевшего вице-премьера.

– Я – Вестник. Это, – показал он подбородком на других пришельцев, – моя свита. Не охрана, я в ней не нуждаюсь.

– При желании я мог бы одним движением перевернуть вверх дном весь ваш мир, – будто устало произнёс Вестник своим странным голосом, и эти слова не вызывали сомнений у слушателей по всей Земле,– а вы не смогли бы ни остановить меня, ни защититься. Вы не смогли бы даже навредить мне, хотя и гордитесь своим оружием. К счастью для вас, я пришёл не за этим.

– Я пришёл дать вам знания, – подобравшись и смотря на толпу, ещё громче сказал инопланетянин. – Я дам вам цель жизни, цель существования. Каждому из вас.

Вице-премьер не знал, куда себя деть. Понятно, что перебивать сердитого пришельца было бы неуместным, а, кто знает, может и опасным. Но первый контакт цивилизаций всё больше начинал походить на проповедь иностранного миссионера. Он опять пожалел, что рядом нет дипломатов – те бы подсказали, что нужно делать по протоколу.