Бесконечный путь по цикличной спирали. Часть 1

То, что дальше увидел байкер, окончательно повергло его в шок. Тело банкира всё ещё оставалось в приклонённом положении, только сейчас оно сжалось, как будто его мучили жуткие боли где-то в печени или желудке. Его била судорога, или какой-то сильный озноб. Голова опустилась вниз, словно он специально прятал обезображенное лицо, прижимая подбородок к груди. Плоть банкира конвульсировала. Он то бешено сокращал все мышцы тела, то успокаивался и переводил дыхание. Очевидно, что банкир всё ещё сохранял своё сознание в полном порядке. Странно, видимо, он не испытывал болевых ощущений, потому что не стонал и не просил о помощи. А что, если эта боль ему приятна, что, если он получает удовольствие от этого адского состояния? Что, если это грозит неприятностями для байкера? Что, если это начало конца?

Банкира окончательно накрыло цунами из непрерывных и сильнейших конвульсий. Он всё так же опирался локтем одной руки на колено, а второй рукой упёрся в грязь на земле. Амплитудная тряска всего тела перешла в резкие и короткие сокращения только спины и плеч. Затем эти странные судорожные колебания превратились в активный смех. Так смеются главные злодеи в фильмах про добро и зло. Но сейчас был не фильм. И тут никто не гарантирует победу протагониста, сражающегося за правое дело на стороне добрых парней.

Кисть руки, находящаяся на земле, куда приходилась тяжесть части массы тела банкира, медленно сжалась в кулак, зачерпнув полную ладонь грязи. Банкир посмотрел на байкера и поднял кулак на уровень своей головы. Лысый мажор плотно сжал кисть так, что между пальцев начала вытекать грязная, мерзкая жижа.

Как роковой гром прогремел тихий, вкрадчивый голос поучительным и угрожающим тоном.

– Вот, что будет с тобой. Теперь мне определённо станет весело.

На байкера смотрел уже не банкир. А бес. Истинный бес в своём настоящем обличии. Порождение тьмы. Порождение зла. Воплощение хаоса. Материализовавшееся «нечто», сконцентрировавшее в себя всё противоположное жизни, добру, любви. Альтернатива истинной добродетели и благу.

Рукава на рубашке банкира были небрежно закатаны перед дракой, обнажая прорисованные мускулами рельефные предплечья. На открытых участках тела: на руках и голове, неестественно вздулись вены, проявились кое-где полопавшиеся капилляры. Сосуды налились бардовым оттенком и отчётливо выделялись на коже. Их ритмичная пульсация внушала опасения. Казалось, что они сейчас вот-вот лопнут под давлением крови внутри них. При этом кожа стала белее. Может, от осеннего холода и сырости, но, скорее всего, байкер просто хотел в это верить, давая всему естественное объяснение. Кожа приобрела даже не белый, а синюшно-бледный оттенок, что навивало мысли о покойниках. Бес, как порождение смерти. Кровяные сетки и нити по всему белёсому телу мощно пульсировали, создавалось впечатление, а, скорее всего, так и было на самом деле, что они переливались всеми оттенками красного от бледного, почти розового, до алого и бардового. И глаза… Они тоже изменились… Веки закрывались гораздо реже, практически не моргали. Белки стали полностью красными, зрачки же отсутствовали напрочь. На байкера смотрели два больших глазных яблока яркого огненно-кровавого цвета с переливами пламенных разводов, как на венах рук. Настоящий монстр. Сверхъестественное чудовище. Злобный дух, обличённый материей из человеческой плоти. Сгусток злой энергии, чёрной энергии темноты, обретшей физическое тело. Дух с невероятно сильным телом и гениальным разумом.

Невыносимо громкую тишину разразил истеричный крик байкера.

– Ты падёшь, Бес!!! Ты падёшь!!! Клянусь!!! Я сражу тебя, Бес!!! Ты падёшь!!!

В голове пронеслось: «Предела нет…».

Бес резко встал и хладнокровно направился к противнику. Тело байкера не дрогнуло, не дёрнулся ни один мускул. Это была битва двух мировых титанов, двух великих воинов всех эпох. В них сконцентрировалось всё, что знали, и чего пока ещё не знали на планете. Противостоящие друг другу бес и воин-пилигрим вобрали в свои материальные тела всё многообразие существующего мира, как видимого, так и незримого. Абсолютно все факторы и составляющие бытия, даже немыслимые по масштабам времени и пространства, непознанные в пределах знаний о морали и нравственности, невообразимые в природе состояния и поражающие по силе энергии.

Байкер не отступил ни на шаг, не шелохнулся. Трусости он бы себе никогда не простил, слишком крутой был у него характер. Да и некуда было бежать, он просто не смог бы этого сделать с отбитой ногой. Бес неотвратимо приближался, ещё один шаг, и он будет карать врага. Байкер опередил его. Тяжёлый удар всем телом обрушил кулак на голову беса и остановил изуродованное бледное исчадие со страшными, налитыми кровью глазами. Бес просто встал рядом. Удар. Ещё удар. Всё по голове. Байкер бил с неистовым остервенением и отчаянием. Бес же равнодушно стоял, не отвечая. Только разбитая до мяса голова немного откидывалась из стороны в сторону. Байкер сильно уставал с каждым новым ударом, быстро выдыхаясь. Тело испытывало невыносимые мучения от боли и уже орало в его разум о запредельном стрессе, который испытывало. Обречённость начала заполнять сознание. Человек в чёрном, не переставая, бил и бил по бесстрастному противнику, но тому было нипочём. Никакого эффекта. Последняя серия из трёх ударов уже не была такой яростной, силы окончательно покинули тело байкера. Полностью истощённый он повис на плечах у беса, тяжело дыша, и пытаясь вернуть ясность сознания вместе с физическими кондициями. Противники стояли так некоторое время, словно боксёры супертяжёлого веса в клинче.

– Ты закончил, я полагаю? Тогда позволь мне начать и приготовься. Сейчас я заставлю тебя по-настоящему страдать. Узри моё величие.

Бес схватил левой рукой байкера за плечо, а правой, как бы обнял за талию, затем молниеносно подсел под коренастый торс, скрутился в корпусе, играючи приподнял обессиленное тело, оторвав его от земли, и резко потянул левой рукой, впившейся в плечо противника, на себя и вниз, одновременно продолжая скручивать корпус. В результате, он смачно бросил ошарашенного воина-пилигрима на землю с высоты половины своего роста, придав тому ускорение в конце за счёт невероятной силы своего тела. Бес налёг на оглушённого байкера сверху и начал часто молотить его кулаком одной руки, просто и без затей лишая, таким образом, соперника жизни на земле. Но жизнь пока не торопилась оставлять плоть воина-пилигрима. В безумной агонии байкер чувствовал каждый удар, он не мог уже ничего сделать, но чутко воспринимал всё, что делал с ним враг. Было ясно, бес контролирует свою силу, чтобы не убить человека в чёрном сразу, одним ударом. Похоже, что история «про червяка» для байкера начинает сбываться.

Бес застыл, решив остановиться и понаблюдать за реакцией врага. Потом он встал над поверженным телом. Встал и начал ждать. Он просто смотрел. Смотрел и наслаждался.

Внизу началось слабое движение. Несгибаемая воля байкера не позволяла ему сдаваться. Человек в чёрном зашевелился, тяжело перевернувшись со спины на живот. Вскоре воин-пилигрим застонал и несвязно забормотал что-то разбитым лицом. Бесу стало интересно, но он никак не мог разобрать несвязные звуки изо рта байкер.

– Ы… Ы…

– Что?

– Ы… паё…

Бес даже немного склонился над противником и наигранно спросил, приставив к своему уху ладонь, как бы прислушиваясь.

– Что? Я не понимаю… Повтори, пожалуйста.

– Ы… аёш… Ты… аёш… Ес… Эээмммм… Эела эт.

Кажется, до беса дошёл смысл фразы, и он решил убедиться в правильности своих домыслов. Но одновременно с осознанием сути мычащих стонов к берегам спокойствия и выдержки банкира подкатил прилив гнева. Бес зловеще выдавил из себя протяжные слова.

– Повтори, падла. Повтори чётко, тварь!!!

– Ты… Адёшь… Едела… Нет.

– Заткнись, червь!

Бес ударил байкера ногой по больным рёбрам. Тот подлетел, оторвавшись верхней частью тела от земли, и снова упал в грязь. Из-под тела вылетели брызги холодной жижи. Бес продолжал стоять, ничего не делая. Он просто смотрел. Вдруг плоть внизу зашевелилась, байкер попытался подтянуть колени, но не смог. Попытался ещё раз. Медленно и с трудом, но у него это получилось. Потом он встал одной рукой на локоть, а ладонью второй руки упёрся в землю, постарался подняться хотя бы на четвереньки, но не смог. На этом силы покинули его окончательно.

Тогда байкер решил начать диалог из неудобного для себя положения, уткнувшись в грязь. Бесу стало безумно интересно такое развитие событий. Голова воина-пилигрима не поднималась, а понуро болталась в нескольких сантиметрах от земли. Собравшись, байкер выдавил из себя связную фразу довольно чётко и членораздельно.

– Жаль, что ты ещё не осознаёшь одной маленькой, но очень важной для тебя вещи…

Бес был весьма заинтригован. Хоть он и забавлялся со своей жертвой, его распирало от любопытства. Что может быть ещё такого важного для него, когда враг в плачевном состоянии и угрозы больше нет абсолютно.

– Говори, я слушаю. Внимательно.

– Да, это важно… Но это очень смешно, поверь…

Байкер попробовал засмеяться, но жуткие боли во всём теле прервали его, как только он начал. Тогда он сплюнул скопившуюся кровь во рту и продолжил.

– Жаль, что мне не посмеяться, это, действительно, ржачно…

Бес начал раздражаться, его бесил сарказм байкера, в котором ясно звучала насмешка слабого над сильным.

– Говори, тварь!

– Да-да, конечно…

Человек в чёрном сплюнул загустевшей кровью ещё раз.

– …Вот что я хотел сказать… Только слушай внимательно.

Байкер выдержал небольшую паузу, незаметно улыбнулся сам себе и произнёс:

– Ты падёшь, Бес. Предела нет.

Разум банкира взорвался, а сознание пришло в бешенство. Он начал избивать лежащего байкера ногами.

– Лежать! Лежать, сука! Я тебя проучу! Ты пожалеешь о том, что родился на свет! Лежать!

Остановившись, и переводя дух, бес увидел, как воин-пилигрим всё ещё шевелится, снова пытаясь встать. Тогда банкир продолжил избиение, нанеся байкеру ещё несколько серьёзных ударов ногами.

– Лежать, я сказал! Лежать, мразь!

Байкер опять робко попытался подняться, но теперь распсиховавшийся враг уже не прекращал избиение лежачего ни на секунду.

– Лежать, червяк!!!

Агония ворвалась и захлестнула сначала всё тело, потом проникла в голову, завладев разумом, в конце она зацепила сознание и душу, просачиваясь и там. Больше для воина-пилигрима не было ничего: ни чувств, ни мыслей, ни эмоций, ни ощущений, ни идей… Ничего. Последнее, что он понимал, но уже никак не ощущал, это то, что у него ломаются в щепки все рёбра с левой стороны. Абсолютно все. А ещё он предполагал, что скоро откроется внутреннее кровотечение органов, а может, уже открылось. Теперь организм, скорее всего, медленно уходил из жизни. Сейчас наступит потеря сознания, его накроет пелена мрака, и окутает пустота. Скоро его физическая оболочка вовсе перестанет функционировать. Если говорить проще, тело байкера вот-вот умрёт.

Всё. Закончено. Для банкира половина дела сделана. Можно продолжать дальше, чтобы закончить то, ради чего всё это произошло. Бес постоял ещё некоторое время, изучающе смотря на затихшего внизу воина-пилигрима. Возможно, банкир чего-то ждал, но ничего не происходило. Тогда, повременив ещё немного, чтобы окончательно быть уверенным в своей победе, бес внимательно посмотрел на поверженного врага и пристально оценил обстановку. Всё. Это конец.

Банкир набрал в пересохший рот слюны и сплюнул на избитое им тело.

– Эмммда…

Развернувшись, оставшийся в живых направился к машине, которая уже догорела или просто потухла из-за сильного дождя. Там находилась цель его стараний. Точнее, две цели. Два маленьких тела возле разбитого автомобиля под дубом. Два ребёнка. Они были на грани жизни и смерти. Вот то, ради чего здесь случилось всё, что случилось. Истинная причина спора двух начал, двух противоположностей. Весь мир застыл, сделав своим центром молодые создания, лежавшие без чувств на земле, и тех, кто определит судьбу этих двух сгустков порождения жизни. Будет это их рассвет или закат? Сейчас всё решится.

Бес медленно, но неотвратимо, как злой рок, шёл к двум маленьким телам возле могучего дерева, словно ужасный монстр из сказки, которым пугают непослушных детей. Он смаковал этот момент, предвкушая, что конец в реальности окажется именно таким, которого больше всего боятся взбалмошные маленькие проказники. Банкир ликовал, осознавая, что сегодня явно его день, вернее, ночь. Уже ничто и никто не встанет на пути. Всё сейчас находится в его власти, он организовал это сам, по праву добившись результата. В движениях не было спешки, напротив, бес специально растягивал удовольствие, наслаждаясь своим превосходством над всеми в этом убогом мире.

На полпути до заветной цели, пройдя пятнадцать-двадцать шагов по земле, которая успела превратиться под непрерывным дождём в однородную грязную жижу, банкир неохотно остановился и нерешительно, как-то робко, обернулся туда, где уже несколько минут лежало тело байкера.

Голова беса поворачивалась с трудом, но даже когда повернулась, взгляд всё ещё отказывался смотреть в район, где только что шла бойня двух титанов. Банкир был смущён и напряжён, словно чего-то тайно боялся, сомневался в чём-то. Тут же вспомнились слова байкера, которые фанатично им повторялись даже на грани собственной гибели. Эти слова, казалось, тогда же благополучно забылись… Но нет. Они просто вгрызлись бесу глубоко на подкорку головного мозга и сейчас назойливо тревожили его, навязчиво раздражая, мучая, пугая.

Всё же он переборол себя и устремил свои по-прежнему горящие кроваво-красные глаза туда, куда так не хотел смотреть.

В голове раздался сильный оглушающий удар колокола. Низкий, чистый, глубокий звук. Этот звон прогремел, как приговор, как зловещий рок, но уже для беса. Конечно, никакого колокола рядом не было, но банкир ощутил неприятные нервные вибрации по всему телу от голоса, который произнёс треклятые слова снова наяву.

– Ты падёшь, бес!

Звук фразы резонансом усилил внутреннее потрясение, нервозная дрожь банкира сконцентрировалась и предельно сжалась, застыв комом где-то посередине груди.

Он никогда бы не поверил тому, что снова слышит этот голос, если бы не видел то, что предстало пред его бледным, обезображенным, изуродованным лицом. Глаза сильно округлились от удивления, став ещё более алыми на синюшно-белом фоне, а выражение лица застыло в маске удивления и недоумения. Если такое применимо к созданию, коим являлся банкир, то можно было бы сказать, что он изумлён и напуган.

Там, где раньше лежало сражённое тело байкера, побеждённое бесом, стояла фигура человека, отсвечивающая тусклым светом. Да, это было свечение. Внутреннее сияние, похожее на то, когда свечу накрывают каким-нибудь колпаком с прорезями для света, чтобы пламя случайно ничего не подпалило, а просто дарило спасительное освещение во тьме. Так же и тело байкера сейчас как будто излучало внутренний свет, пробивающийся изнутри. Спасительный дарящий жизнь свет.

В этот раз бес ничего не смог ответить, он был поражён увиденным. Не зная, как реагировать, сейчас он просто стоял, ничего не предпринимая.

Байкер тяжело дышал. Он стоял уверенно и монументально. Голова была опущена, он смотрел в землю и концентрировался. С ним явно что-то происходило. Как будто он набирал силу, аккумулировал её в себе, впитывая из окружения. Словно в нём копилась потенциальная энергия, которую вскоре придётся щедро тратить ради победы, ради будущего.

Байкер взялся за горло чёрного бадлона обеими руками и разорвал его от верха до низа одним движением легко и беспрепятственно. Сопротивление плотной материи никак ему не помешало. Это не составило никаких трудностей для ещё недавно измождённого и полностью ослабленного тела, находящегося в абсолютно плачевном состоянии. Движения рук были настойчивыми, плавными и, казалось, совершенно спокойными. Теперь сил было достаточно, порвать бадлон оказалось так же просто, как моргнуть веками глаз.

Эпичная и грандиозная картина. Воин-пилигрим предстал во всём великолепии. Истинная красота его образа завораживала и вдохновляла. Он стоял выдержано и бесстрастно, преисполненный отвагой. Вот его сущность, его истинный облик. Состояние откровения. Воин-пилигрим предстал порождением света, творением, сочетающим в себе высшие проявления мира. Это была гармония чистого разума, проникновенного сознания и совершенного по функциональности тела. Настоящая феерия материи, духа и энергии. Перерождённое мифическое и величественное создание, вобравшее тайны мироздания, пропустившее их через своё существо, принявшее их всей своей сутью, сделавшее себя частью этих тайн. Теперь это был не просто воин-пилигрим, сейчас он обрёл форму настоящего паладина света. Перед бесом пробудилось нечто, что стало единым и неделимым, вобрав в себя благодать жизни, призванное защитить эту самую жизнь.

Воин-паладин стоял с обнажённым торсом, уже совсем мокрым, но девственно чистым, так как вся грязь и кровь остались на разодранном бадлоне и чёрных джинсах. К тому же дождь смывал с тела байкера остатки следов недавнего жаркого и безжалостного боя. Казалось, что пред бесом предстал другой человек. Абсолютно обновлённый, возвышенный образ, царственный и величественный по своей сути. Приверженцы теории Дарвина с уверенностью гордо назвали бы это творение – высшей степенью проявления эволюции, а самого байкера – идеальным во всех отношениях видом на вершине эволюционной цепи. И они бы не далеко ушли от истины. По правде, так оно и было.

Оказалось, что всё тело воина-пилигрима покрыто какими-то татуировками, больше похожими на пигментные пятна кожи. Но эти пятна плотно покрывали каждый участок тела в бессистемном, на первый взгляд, хаотичном порядке, хотя при детальном рассмотрении можно было уловить особую, загадочную и не очевидную закономерность. По крайней мере, оставалось чувство, что такая закономерность точно есть. Это были символы, знаки, неизвестные письмена старинных эпох, как отголоски самых древнейших этносов и различных культур. Из всего, что могло быть хоть как-то понятно и объяснимо, выделялись клинопись, рунное письмо, тут же рядом встречался санскрит, футарк, разнообразные иероглифы, а также латынь и древняя арабица. Поверхность тела была заполнена текстами или чем-то вроде текстов: грудь, руки, плечи, лопатки на спине, поясница, живот, часть шеи – всё тело. Байкер был похож на живую книгу, в которую делали записи на мёртвых языках народы, жившие сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч лет назад… Кто знает, может даже больше. Воин-паладин носил на коже отпечаток всех времён. Также можно было различить нечто вроде рисунков и узоров. Например, таинственные прямые и перевёрнутые восьмёрки, скорее похожие на знак бесконечности, какие-то загадочные окружности маленькие и большие, окружности в окружностях, окружности, переходящие в спирали. Спирали, кстати, встречались весьма причудливых форм с множеством всевозможных изогнутых витком, витков, соединённых, опять же, в спирали. Встречались участки со странным поперечным чередованием коротких полосок, сформированных в вертикальные столбцы. Нательная роспись была очень тонкой и причудливой. Безусловно, такая замысловатая, сложная и искусная работа должна быть делом рук настоящего мастера, но, вряд ли, человек, пусть даже самый гениальный, способен создать такое чудо. Как раз все эти татуировки, которые были вовсе не чернилами, занесёнными под слои кожи тонкой иглой, а чем-то гораздо более сакральным, излучали то самое сияние изнутри тела байкера. Возможно, ранее они и были тёмно-серого оттенка, но в эту минуту испускали волшебное, магическое оранжево-золотистое лёгкое свечение, как будто сквозь них пробивался внутренний свет.

Общая картина была невероятной и грандиозной, теперь она была полностью завершена. С одной стороны в состоянии откровения стоял паладин света в истинном своём величии несломленный, восставший и перевоплощённый. С другой стороны был разъярённый и смертоносный бес, как символ иных жизненных принципов, олицетворяющих тьму.

Описать беса вкратце не трудно. Это было коварное, опасное, беспощадное, кровожадное, хитрое создание, порождение зла, смерти и горя. Он обладал теми же возможностями, что и воин света, той же силой и властью в равной степени с ним. Отличалась изначальная суть их поступков, противоположная природа их существования. Они были различны друг к другу как «да» и «нет», как добро и зло, как белое и чёрное. Очень просто и одновременно бесконечно сложно постичь глубину этого неразрывного противоречия. Бес вкусил момент наслаждения триумфом, но теперь его самоуверенность и самодовольная наглость исчезли, смылись леденящими потоками с неба и растворились без следа в противной грязи под ногами. Худшие опасения, закравшиеся после последних слов байкера, грозили сбыться. Вот почему бес так долго стоял и смотрел на падшее ниц тело, окончательно убеждаясь в безусловности своей победы. Он знал, что такое могло произойти. А теперь он по-настоящему испугался, опасения переросли в панику. Хладнокровным сейчас оставался лишь воин-пилигрим. Байкер стоял совершенный и безмолвный. Ни капли сомнения во взоре, только грустная отречённость и скрытая печаль, но в то же время непоколебимость и отвага.

Детские тела на земле по-прежнему лежали, не подавая признаков жизни. Этот вселенский конфликт был гораздо более серьёзным противостоянием, чем казалось в начале. Осталось только разобраться во всём до конца.

– В сторону, бес. Отступи пред величием истины. Эти души ты не получишь. Дети будут жить, но их сознание не тронет тьма.

– Так просто я не отступлюсь, ты знаешь, паладин. Я уничтожу и тебя, и то, что внутри тебя… У-ни-что-жу… Тебя не станет. Понимаешь? Не станет совсем… Тьма и мрак… И ничего вокруг… Это сводит с ума. Интересно, каково это, когда тебя нет? Ты скоро это поймёшь и ощутишь. Но может, ты ничего не почувствуешь, тебя же не станет. А эти юные и чистые души будут мои, эти дети мои. Слишком много поставлено на карту. Я не отступлюсь. Только не сейчас. Приготовься исчезнуть и отправиться в небытие.

– Я – восстал, а ты – падёшь!!! Смирись, бес, и узри!!!

Мнение беса совсем не интересовало воина-пилигрима. Он не обращал никакого внимания на то, что вырывалось из глотки обезумевшего, находившегося на грани срыва банкира.

Байкер начал свой бесстрастный, но суровый крестовый поход в сторону врага. Исполненный веры он двигался неотвратимо без тени сомнения и страха. Внешний вид паладина излучал непреклонную отвагу и хладнокровие. Тело байкера возродилось. Он был не просто жив, он был, как будто бы, здоров и невредим. Байкер, действительно, чудесным образом воскрес и вновь восстал против нечисти, но уже в новом качестве и обличии, в истинном своём лике война света, самурая ментальности и духа. Его тело не было исцелено, но оно наполнилось свежими жизненными силами. Паладин даже не хромал на ту ногу, которая была практически уничтожена, не стонал от боли сломанных рёбер. Необъяснимая вселенская сила то ли вселилась в его сражённое тело, то ли он позволил ей выйти наружу, дав возможность проявиться в естественной своей форме.

Бес оказался не готов к такому развитию событий и, запаниковав, начал отступать, чему свидетельствовали мелкие шаги назад. Он перебирал ноги в нерешительности, судорожно ища пути к спасению. От отчаяния банкир был готов развернуться и просто бежать туда, где был вожделенный приз его стараний, к высокому, огромному дубу, под которым всё так же безжизненно лежали дети, вернее, их тела. Добежать, получить желаемое и скрыться подальше от этого настырного и неутомимого воина, надвигавшегося сейчас на него, как рок, как приговор, как кара. Но сделать это было невозможно, просто нереально. Необходимо было сражаться… За свою жизнь. Бес испугался.

Байкер по-прежнему неотвратимо надвигался, бес пятился. Так они приблизились к необъятному стволу древнего дерева. Вблизи этот ствол казался практически стеной. Детские тела были неподалёку от них, буквально в нескольких шагах.

Паническая сирена прервалась у беса в голове, когда он неожиданно для себя и от этого достаточно больно уткнулся спиной в твёрдую дубовую породу. Его обезображенная голова глухо стукнулась по инерции тела о жёсткий и прочный ствол. Банкир не успел ничего понять, как сразу же моментально отскочившую от дерева голову догнал многотонный удар руки, наделённой уже сверхъестественной силой. Неимоверный, разящий удар, вобравший всю мощь, которой теперь обладал байкер. Эта мощь уже свергала не одного беса, банкир уж точно был не первым. Однако это создание не было посредственным и слабым. Банкир являлся бесом самого высокого уровня концентрации эзотерических структур. Он был могущественным существом, вобравшим в себя всё, чем обладают паладины света, но с другим знаком… Противоположным, чуждым им. Именно поэтому бес всё ещё продолжал стоять на своих ногах. Его тело снова чудовищно врезалось в древесную массу. Дуб содрогнулся под такой потрясающей ударной нагрузкой, но стерпел и с понимающим снисхождением выдержал её. Он был готов терпеть и дальше, словно под ним происходило не вселенское побоище двух высших существ с разных полюсов мироздания, а всего лишь шалости не поделивших что-то малышей. Дуб, как безмолвный свидетель созерцал всё это, косвенно участвуя в процессе.