Головная боль

– Боюсь, уже слишком поздно.

Тут же по кухне вновь зашёлся шум. Все наперебой стали галдеть и охать, какие-то служки бросились плакать навзрыд.

Кто-то из слуг спросил:

– Что же нам теперь делать, сэр? Что с нами будет?

– Без паники, – спокойно ответил Филин, закрывая саквояж с инструментами, – с вами ничего страшного не будет.

Откашлявшись, врач будто усмехнулся и продолжил:

– На моей памяти патриция уже не раз пытались отравить, а тут, бесспорно, очередное покушение. Но не волнуйтесь, за всё это время пострадал только один невиновный, да и тот, насколько мне известно, ещё жив и здоров. – не смотря на грузный тон, слова Филина звучали расслабленно и старчески привыкше. Своей речью он внушал доверие, внушал чувство, будто он действительно знает, о чем говорит, – Возвращайтесь к работе, оставьте это на Священный Орден и свиту патриция. К тому же, – Филин кивнул в сторону Бастиана, – сэр советник уже здесь. И я уверен, он сделает всё, чтобы вы забыли о произошедшем как можно скорее.

Только сейчас Бастиан обернулся к толпе слуг и с ужасом обнаружил, что все собравшиеся смотрят на него, будто выжидая концовки.

– Эээ, да… – неуверенно начал он, складывая руки за спиной, – как только вы вернётесь к работе я тут же сообщу всё патрицию. Уверен, что милорд, он… Не оставит всё как есть. – Соньер мог поклясться, что чувствует, как пот стекает по его спине в самые ботинки, – Вам не о чем волноваться.

Люди явно не были впечатлены столь необнадеживающей концовкой, но всё же постепенно разбрелись обратно по своим делам.

Бастиан выдохнул с облегчением, вновь обращая своё внимание на узорчатое блюдо.

В своих мыслях он не заметил, как тощая фигура врача подобралась к нему.

– Что-то на уме, Бастиан?

– Быть может… – задумчиво отозвался советник.

Он взял тарелку, до сих пор полную еды, и аккуратно взвесил её в руке. Ему казалось, будто даже вес необычен для неё.

– Мисс Энн, – не отрываясь обратился Минерва, – Дегустатор ел из этого блюда?

Кухарка наконец перевела дух и обернулась на Бастиана.

– Да, да, именно с него.

– Мне вот что подумалось… – советник обратился уже к Филину, – У вас ещё остались те очки?

Врач заговорщически прищурил глаза.

– Думаете, следы яда остались на тарелке? – он перевел взгляд с советника на блюдо и обратно, – Умно, Бастиан! Чтож, берите блюдо с собой. Посмотрим, что на нём могло остаться.

В слезах и с комом в горле бежала по городу зарыданная служка. На бегу она сдернула с головы чепчик, высвобождая длинные локоны чёрных волос. Сегодня ей впервые в жизни довелось увидеть труп собственными глазами, и ладно бы просто труп! Кто же мог подумать, что вот так просто, собственными ловкими руками ей удастся убить человека. Самого настоящего, живого, ещё вчера мило улыбавшегося ей.

На словах Бетти была невероятно смелой девушкой. Только узнав о том, что её возлюбленный лишился работы, она готова была рвать и метать всех, кто был хоть сколько-нибудь причастен к этой трагедии. Она долго ещё отбивала пороги всевозможных мужей, в попытках договориться или даже шантажировать их, однако всё было без толку.

«Ах если бы только могла, я бы распрощалась с каждым из них, пусть души их вечно мёрзнут в Тартаре!» – подбадривала она Ирвинга, сама не в силах более ничего сделать. И в глазах её от этих слов горел такой огонь, что можно было поверить: будь у неё возможность, она бы лично каждую душу вытащила голыми руками из тела и отправила глубоко под землю.

Красная от слёз Бетти забежала в поломанную пристройку, с силой отодвигая доску, заменявшую дверь.

Ирвинг, лишь только взглянув на свою спутницу бросился к ней:

– Что произошло?! – он схватил её за плечи, судорожно осматривая с головы до ног, будто в поисках ранений, – Нас раскрыли? Скажи уже!

Девушка с трудом отдышалась, сжимаемая отныне не только беспокойством, но и крепкой хваткой своего сообщника.

– Нет… Нет, Ирви, успокойся…

– Не называй меня так! – злость мужчины была столь сильна, что его речь больше походила на разъяренный клёкот, – Ну, что ты ревёшь?

– Он… Я… – Бетти с трудом глотала слова, вновь и вновь вбирая в грудь воздух, но вместо осмысленного предложения выходили лишь прерывающиеся дрожью вздохи.

Ирвинг смягчился, заметив наконец, что его собеседница явно не в состоянии сейчас не то, что говорить, а даже стоять самостоятельно на ногах.

Он прижал её к себе в обнимающем жесте, придерживая одной рукой её голову и поглаживая по растрёпанным чёрным волосам.

«Прости, прости…» – тихо причитал он, пока рыдания девушки наконец не утихли.

Бетти с трудом отстранилась от него, всё ещё шатаясь и переступая с ноги на ногу.

– Он съел блюдо, проглотил яд, но потом… – девушка всхлипнула, сделав усилие, чтобы не разреветься вновь, – он упал, как ты говорил, он упал мертвецки бледный весь, но потом…

– Ну же, Бетти, давай, что было потом? – Ирвинг вновь начинал терять терпение.

– Он лежал слишком долго и я подошла проверить, жив ли он, но пульса, – она всхлипнула, – пульса не было!

Бетти вновь бросилась обнимать Ирвинга, но тот уже совсем не был настроен на объятия.

– Я же говорил тебе, что ты можешь его просто не почувствовать!

– Ты не понимаешь! – отшатнувшись назад, девушка сорвалась на крик, – все видели это! Он лежал там, наверное минут десять, не меньше!

– Тише, успокойся немедленно! – грубо прервал её Ирвинг.

Однако, мужчина и сам чувствовал, как покрывается потом, а ноги его немеют. Нет, явно не этого они хотели, планировав отравить дегустатора, точно не этого…

– Проклятье! – выругался Ирвинг, отходя от своей подруги в сторону, – это всё яд, точно он!

Он поднял флакон, спокойно стоявший на столе. Теперь отсутствие этикетки было куда более зловещим знаком.

Откупорив пузырек, Ирвинг попытался принюхаться к содержимому, однако смесь никакого запаха не источала. Он резко заткнул колбу пробкой вновь.

До Бетти, кажется, дошёл смысл слов, сказанных её другом. Она опасливо попятилась назад.

– Ирвинг, послушай, я не знала… – она встретилась спиной с криво торчащими в стене досками, – я ведь не знала! Ты был прав, прав! Нам не стоило доверять тому человеку, правда, не стоило!

– Тихо. – резко прервал её напарник.

Он вздохнул, закрыл глаза на несколько секунд, соображая, что стоило бы делать в такой ситуации, однако размышления прервал гомон птиц.

Подняв голову вверх он увидел троих воронов, усевшихся на остатки крыши. Птицы с увлечённо наблюдали за происходящим внутри постройки, разглядывая по очереди то Ирвинга, то Бетти.

Преступник спрятал руки под плащ, в который был обернут от самой головы до колен. Несколько секунд он стоял неподвижно. Внезапно раздался щелчок, Ирвинг резко выкинул руку вверх и выпустил из небольшого ручного арбалета подобие стрелы.

Эта стрела (на самом деле, скорее деревянный брусок с воткнутым внутрь лезвием) попала в крыло одной из птиц, что тут же кубарем покатилась внутрь дома, с грохотом падая на голый пол.

Две другие вороны, явно испугавшись за свою сохранность, стремительно взмыли прочь, неистово каркая.

Ирвинг убрал арбалет обратно за пояс, внимательно провожая птиц взглядом.

– Клятые вервороны, чтоб им пусто было… – процедил он сквозь зубы.

– Может… – тихонько подала голос Бетти, – это были просто обычные вороны?

Ирвинг резко развернулся к ней, возмущенный и будто даже напуганный такими словами с её стороны.

– Никогда нельзя сомневаться в нежити, Бетти! Запомни мои слова – никогда. Они лишили меня работы, – он медленно подходил к ней, – лишили нас с тобой крова и корма. И я уверяю тебя, они не остановятся на этом!

В глазах Ирвинга читалось отчаяние. Даже своего рода безумие.

– Они не остановятся, пока мы не пресечём их верхушку, понимаешь?

Он медленно рассматривал свою напуганную напарницу.

Бетти прижала руки к груди, стараясь не отводить взора от Ирвинга. Она лучше всех остальных знала, что в таком состоянии он может выкинуть что угодно.

– А знаешь, – вновь начал он, – не волнуйся. У нас есть яд! – он схватил со стола флакон и помахал им перед лицом Бетти, – Раз уж он настолько силен, что смог пройти через защиту дегустатора, значит и с чем-то покрупнее он справится. К тому же, мы ещё не проиграли. Всё внимание будет направлено на кухню – это хорошо.

Ирвинг откинул плащ в сторону, вновь доставая свой ручной арбалет и рассматривая его под светом солнца.

– Значит, совсем скоро настанет наше время.

Лицо девушки искривилось в гримасе ужаса. Бетти сжала рукава платья, стараясь не выдавать беспокойства.

– Ты хочешь пойти туда… Сегодня?

– Нет-нет – спокойно проворковал Ирвинг, – сегодня ещё слишком рано. Они будут носиться с этим дегустатором до самого вечера. – он ласково погладил рукой основание арбалета, – нужно немного подождать.

В кабинете лордовского врача стоял воздух. Стоял вполне буквально, не движимый ничем, даже самим временем. Пыль так же оседала прямо на воздухе, удобно располагаясь на всех его устоявшихся изгибах. Из огромных окон проникавший свет играл с уснувшими пылинками, подсвечивая каждую отдельно и вырисовывая невероятной красоты узор, напоминавший запечатленную в движении ленту танцовщицы.

Идиллию сонного кабинета, залитого оранжевым светом, прервала резко открывшаяся дверь. Невысокая фигура врача пнула её ногой, держа при этом в обеих руках свой саквояж.

Воздух заволновался, зашевелился, пыль засуетилась по кабинету.

– Прошу, Бастиан, оставьте тарелку на столе, – Филин проковылял к дальним окнам, с трудом волоча чемодан на костлявых ногах.

Советник неловко замялся с блюдом в руке.

– На котором из столов?.. – он медленно рассматривал все восемь, расставленных по комнате.

– Там, где увеличительное стекло! – пыхтя, Филин водрузил саквояж на подоконник.

Соньер аккуратно раздвинул в стороны записи и склянки, оставляя посреди них тарелку.

Врач проковылял к столу, устало опускаясь в своё рабочее кресло.

Подвинув к блюду огромную линзу, он какое-то время задумчиво осматривал содержимое тарелки.

– Что бы это ни был за яд, – угрюмо произнёс врач, натягивая на крючковатый нос очки и вновь возвращаясь к линзе, – не похоже, чтобы он имел хоть какую-то текстуру, маломальски отличающуюся от слюны.

Бастиан наблюдал через плечо Филина за движениями в линзе. Однако, как врач не перемешивал салат пинцетом, действительно, ни отличной текстуры, ни цвета, ни даже подозрительного запаха не исходило от еды.

Филин отодвинул линзу и вернул очки обратно на свою лысину. Поджав губы он задумался на мгновение.

– Ладно уж, будьте добры, сэр Бастиан, подайте мне небольшой зелёный футляр из шкафа. Вот этого, справа от вас. Да, благодарю.

Нажав на кнопку-замок, врач открыл футляр и достал оттуда очки с подозрительно зелёными стёклами.

Приладив их к носу, Филин почти тут же ударил себя по коленям.

– Подумать только, да это самый настоящий мраморный яд! Да ещё и расположен как удачно, будто его не просто побрызгали на еду, а залили в соль! – Филин сорвал очки резким движением и передал их Бастиану, – взгляните на это!

Советник надел очки и едва привыкнув к зелёному свету, посмотрел на еду.

Как уже можно было понять, очки эти были не самые простые. Конечно, на первый взгляд от обычных очков их отличал разве что ярко-зелёный цвет стёкол, однако из под них мир выглядел совсем иначе. Вернее, не столько мир, сколько всевозможные яды и болезни.

Видите ли, эти очки во всех энциклопедиях были обозначены как «очки Асклепия». Носящий их мог с лёгкостью разглядеть в какой части тела у человека опухоль, где на еде расположен яд и какие деревья подвергаются заражению. Всё это, в свете стёкол, подсвечивалось для смотрящего ярко зелёным светом, ярче, чем всё остальное (отныне зелёное) окружение.

Особо внимательные владельцы очков так же знали разницу в том, какой оттенок и к какому виду яда или заражения относился.

Опухоли всегда были тёмными, вне зависимости от ракурса, мелкая бытовая химия всегда была столь яркой, что казалась почти белой.

Однако то, что увидел Бастиан разительно отличалось от перечисленных выше описаний. «Мраморный яд», как его прозвал изобретатель сего шедевра за прекрасный, тягучий отлив, через очки играл всеми возможными оттенками зелёного от самого синего, до почти чистого жёлтого.

Как и сказал Филин, расположен он был не в конкретном месте в надежде, что стечением обстоятельств окажется в глотке жертвы, а как раз наоборот – по всему блюду так, что чтобы взять безобидный кусок пришлось бы в идеале овладеть сначала навыком подковывать блох.

Бастиан задумчиво стянул с себя очки, вновь глядя на блюдо в привычном тёплом освещении.

– Но как вы можете быть уверены, что это мраморный яд?

– Начнем с того, что мне уже доводилось видеть его лично. И через эти очки в том числе. Как, вы думаете, я могу быть врачом, не зная ничего о ядах? Без этого ведь не сварить противоядия, верно? К тому же далеко не каждый яд имеет свойства, способные обойти защиту дегустаторов.

Филин забрал очки у Бастиана и глядя через них на блюдо, выудил пинцетом пару кусков с самым ярким отливом.

– Утверждать не могу! Пока лишь подозреваю, – он поместил куски в небольшую миску, – но мы можем проверить яд в действии и удостовериться сами.

Убрав очки обратно в футляр, Филин подхватил миску с салатом и направился в другую часть кабинета. Бастиан, неуклюже уворачиваясь от столов и стульев, поспешил за ним.

В самом конце кабинета, прямо под белым куском ткани, подозрительно напоминавшим пропавшую из кухни скатерть, стояла просторная клетка. Обычно из неё доносился нетерпеливый скрежет мелких лапок по решётке, однако сейчас под полотном стояла удивительная тишина. Филин приподнял кусок ткани, собираясь было открыть клетку, но остановился, всматриваясь в ярко оранжевую тьму.

Советник так же аккуратно нагнулся, заглядывая внутрь.

В клетке находилась пара деревянных домиков, выточенных саморучно егермейстерами по заказу Филина, пустая кормушка (небольшой коробок. Когда с одной стороны крышка открывалась, она автоматически закрывалась с другой, предотвращая незапланированный побег) и несколько лежащих без дела шариков, сваленных из шерсти. Однако обитателей клетки нигде не было ни видно, ни слышно.

Филин задумчиво почесал свободной рукой голый затылок.

– Странно… Не припомнится, чтобы я выпускал их…

– Быть может, – предположил Бастиан, – вы забыли закрыть клетку, когда вас позвали на кухню?

Врач нахмурился.

– Нет-нет, очень сильно сомневаюсь… Кажется, я вообще не прикасался к клетке сегодня.

– И вас не смутила тишина?

Филин пожал плечами.

– Я надеялся, что они просто спят. Да и к тому же, я уже так привык к их шуму. Что он есть, что его нет…

Советник с врачом ещё простояли около клетки какое-то время, задумчиво осматривая её на наличие прогрызенных дыр. Соньер невольно начал вслушиваться в тишину комнаты. Кто знает, может, одна из крыс сейчас дожевывает какую-нибудь книгу на стеллаже?

Филин недовольно цыкнул и накрыл клетку обратно.

– Если они сбежали – значит, не ушли далеко! – настойчиво воскликнул он, отставляя миску в сторону, – Ну же, Бастиан, помогите мне, может они где-то поблизости.

Советник кивнул, не очень уверенный в том, что это поможет.

Следующие полчаса они провели в тщетных попытках отыскать крыс в кабинете, а искать, поверьте, было где! У каждого уважающего себя врача дома должна стоять идеальная чистота. Филин, к сожалению, самоуважением не особо славился, от того приходилось рыться в деревянных ящиках под столами, книжных шкафах, всевозможных складах макулатуры и давно забытых на столах чашках.

В конечном счёте у советника с врачом получилось сделать невозможное, – полностью убраться в кабинете, вынеся наконец весь застоявшийся мусор и посуду за его пределы. Однако, крысы или их следы так и не были найдены.

Уже изрядно уставший, Филин плюхнулся обратно в своё кресло, задумчиво глядя на оставшееся на столе блюдо.

Бастиан аккуратно смахнул с усов остатки пыли, которую он успел насобирать на пару вполне мягких подушек, и уселся напротив.

– Значит, – куда мрачнее размышлял Филин, – придётся нам слегка повременить с испытанием яда.

– Нет никакого другого способа? – отозвался советник, – быть может, попросим у егермейстеров какую-нибудь куропатку или…

– Ни один егерь не согласится мне дать свою животину для опытов. Уж тем более зная, что она умрёт.

– Может, – с тающей надеждой в голосе не унимался Соньер, – какую-нибудь больную куропатку?..

Филин покачал головой.

– Далеко не каждая зверушка сойдёт для тестирования яда…

– А у вас его случайно нет? Чтобы можно было хотя бы сравнить…

– Очень мало кому Димарий доверяет такие сильные яды. Мне, как исключительно врачу патриция, иметь такой не положено.

Советник заметно поник.

– Что же нам тогда делать?

– Ждать отчета из Ордена, вот что. От них-то крысы никуда не сбегают, им кошки не позволяют.

– Это плохо, – покачал головой Бастиан.

– Почему же плохо. Они в два счёта смогут совладать с ядом. Да и к тому же, не вам ли лучше, если эта работа спадёт с ваших плеч?

– Нет, – вздохнул советник, – не лучше. Я и так уже сильно разозлил патриция с утра, не хватало ещё прослыть в его глазах разгильдяем, бросающим любое дело на плечи Ордена.

– Эх вы, – отмахнулся Филин, – умоляю, Бастиан, вы тут всё равно мало что можете сделать. Уж точно не расследовать покушение на патриция в одиночку. Вам бы лучше переживать, как не наломать больше дров. А то представьте себе картину: вы, в попытках доблестно выяснить, кто является зачинщиком покушения, невольно забываете про свои вполне обычные обязанности. Что же вас ждёт по итогу? Только новая тирада от вашего правителя, не более.

Бастиан откинулся на спинку кресла. Хуже всего в словах Филина было то, что он абсолютно прав. Что толку пытаться играть в героя, если награда за это если и будет, то самая незначительная? Да и шанс на успех у советника был невелик. Пока и зацепок толком у него не было, кроме яда. Спасало одно: яд этот – редкий и невероятно дорогостоящий на любом чёрном рынке. Однако, до чёрного рынка сам советник уж точно не дойдёт, а даже если и дойдёт – скорее всего не выйдет. В той анатомической форме, в которой задуман.

Даже если сужать круг подозрений к тем, кто этим ядом обладает наверняка – нельзя утверждать, что он виновен. Никто не отрицает возможность кражи оного, а значит и расследование заметно усложняется. В пределах замка выяснить подобное будет более, чем невозможно.

Врач задумчиво перебирал меж пальцев подвернувшееся под руку перо.

– Ума не приложу – куда они могли подеваться…

– Кто? – не сразу сообразил Бастиан.

– Крысы, – не отрывая взгляда от пера продолжал Филин, – клетку не разгрызли, кормушка не перевёрнута. Да и куда бы им бежать отсюда?

Соньер безразлично пожал плечами.

– Быть может… Их кто-то забрал? Или нарочно выпустил. – советник припомнил утренний диалог, – у вас, кажется, достаточно недоброжелателей.

Филин грустно улыбнулся в ответ.

– Пожалуй, вы и правы, – он убрал перо обратно на стол и встал со своего места, уходя к входной двери, – ну чтож, Бастиан. Просить их искать я вас не буду – только время зря тратить. Как найду новых – тогда позову вас. Там, может, и разберёмся.