Средство от депрессии, или Психологическая помощь

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ну вот, а у меня обратно.

О к с а н а В и к т о р о в н а. (Смотрит на часы). Что, обратно? Обратно боли в желудке? Говорила я тебе – не ешь эту гадость по утрам! В обед – и то чуть-чуть. А он всё пихает в себя разную дрянь!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да нету у меня никаких болей! И не надо мясо птицы называть дрянью.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Курица не птица.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Что же ты только первую часть народной мудрости сказала? Не хватило смелости закончить? Ладно, я сам: курица не птица – баба не человек. Не трудно, правда?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Правда, но только первая часть, а вторая – лживое оскорбление. Так что там у тебя обратно?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я имел в виду, что моя сила воли и духа обратно пропорциональна твоему напору. И вообще, я подозреваю, что эта сила давно растворилась в твоём стремительном, сокрушительном водовороте энтузиазма.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Я это знаю, милый. Поэтому я тебя очень сильно люблю. Тихо-тихо, дорогой, не надо опровержений и возмущений. Прения на сегодня считаю закрытыми. Мне пора. Задерживаться тоже следует до известных приличий, иначе подчинённые начнут неприлично сплетничать, вместо того, чтобы прилично работать.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ну и какая тут социальная свобода?!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Социальная свобода в том, что каждый из них имеет полное право в любой момент плюнуть на всё и уволиться. Каждый решает сам, как ему жить и чем добывать хлеб насущный. А ещё, милый, каждому своё – тебе философствовать, изредка подрабатывая, а мне работать, изредка философствуя.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ах вот, значит, ты как?! По-твоему, значит, что я полный бездельник?! Иждивенец и тунеядец?!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Угомонись, Рома. Ты только полный, а значит – добрый. И злиться тебе не к лицу.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да чего уж там – не к лицу, говори откровенно – не к пухлой роже.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Я такого никогда не скажу, но тебе, конечно, виднее.

В кухню, после душа, входит дочь Виктория.

В и к т о р и я. Желаю здравствовать, дорогие родители! (Отец и мать здороваются). Устали? Надеюсь, утренняя гимнастика закончена? (Родители молчат). Очень хорошо. Можно спокойно выпить кофию. (Начинает пристально смотреть на мать). Мама, ты плохо спала?

О к с а н а В и к т о р о в н а. (Настороженно). Нормально я спала. А что?

В и к т о р и я. У тебя мешки под глазами, а на мешках морщины.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Откуда они могли взяться?! Я же утром наводила марафет, всё было в полном ажуре. (Расстроенно). Ничего не понимаю?! (Уходит к зеркалу, а дочь рассматривает голову отца). О-па! Ни фига себе! Папа, у тебя на лысине начали прорастать мягонькие пушистые волосики! Как у младенца! Через недельку очень будут гармонировать с твоей бородкой. Сами пошли в рост или применял какое-нибудь контрабандное средство? (Отец молча направляется в прихожую, на ходу рукой поглаживая лысину). Какая красота! Тишина и блаженство. (Подходит к плите, мурлыча что-то под нос, но тут возвращаются родители). Всё возвращается на круги своя. Улыбнитесь, любимые родители! С первым апреля вас!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Точно! Спасибо, дочь, за своевременную шутку. Не попасть впросак на работе. А как бы это мне пошутить? Не по мелочи, а по крупному!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Скажи каждому в отдельности, что он уволен.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Грубо и не смешно, гражданин сатирик-юморист!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я же говорю – пора к деревьям.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Да уймись ты, натуралист!

В и к т о р и я. Скажи, что повышаешь зарплату.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Такими вещами не шутят.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А ты скажи, что повышаешь зарплату, но придётся сократить штат.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Иди собирай вещи!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Зачем? Куда?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Повезу на дачу. Там много деревьев.

Муж, обидевшись, медленно уходит, но жена догоняет.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Извини, мой дорогой, мой любимый! Я бываю не сдержанна, импульсивна, капризна, даже иногда жестока к тебе, потому что я сильно люблю тебя! Ты моя единственная отдушина! Я же не могу так себя вести на работе?! Я не могу себе позволить быть капризной, несдержанной, импульсивной особой. Я даже не имею права быть жестокой. Но я же женщина. Твоя. А ты мой мужчина. А настоящий мужчина должен не то что прощать наши слабости, он обязан их не замечать. А в ответ на наши шалости мужчина должен выказывать благородство, чуткость и снисходительность. Рыцарь ты мой! Хоть, правда, и печального образа. Ты меня простил, родной?

Писатель молча возвращается обратно.

В и к т о р и я. А что тебе мешает в действительности повысить зарплату, не сокращая штат?

О к с а н а В и к т о р о в н а. Эх, доченька, ты ещё слишком молода и наивна. Я ещё не встречала бизнесмена, который добровольно, от щедрости души, повысил бы зарплату персоналу, не рискуя при этом получить инфаркт или инсульт. Знаешь, как трудно отдавать, когда ненасытный спрут алчности изо всех сил этому противится?! А ведь я далеко не скряга!

В и к т о р и я. Ма, а ты попробуй хоть изредка делать добрые дела?! Не только семье, но и людям. А вдруг понравится?!

О к с а н а В и к т о р о в н а. Очень часто добрые дела оборачиваются злом. Причём, именно благодетелю. Парадокс человеческой натуры.

В и к т о р и я. И всё-таки, попробуй. Не проверив, не узнаешь.

О к с а н а В и к т о р о в н а. Легче сказать, чем сделать. Но я постараюсь. Вика, ты, как тот Петросян в своём старом монологе, дала установку на добро. Главное, не передумать по дороге на работу, да и на работе, чтобы ни одна сволочь не сбила с правильного пути. Ладно, я уже в пути. Пока. Любимый, до встречи вечером! Но в обед я позвоню.

Оксана Викторовна уходит.

В и к т о р и я. (Вдогонку). Счастливого пути! И будь тверда в своём решении!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. И я… на дачу. Где вокруг много-много деревьев.

В и к т о р и я. Я, когда шла в душ, мельком слышала твои позитивные мысли относительно природы, и в частности – целевого использования деревьев. Однако, папа, это уже не смешно.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А ты думаешь, я шучу и свечусь юмором?! Для писателя творческий кризис равносилен физической коме. Он, вроде, ещё не умер, но уже и не живёт. (Натянуто улыбается). Ладно, поменяем тему. Попробуем приободриться. Ну, рассказывай, краса, какие в мире чудеса? В университете что творится? Декан не шибко ли глумится?

Всё это время Виктория готовит завтрак, а потом завтракает.

В и к т о р и я. Жизнь студента хороша, когда сессия прошла! А до следующей далече, зажигаем каждый вечер! А декан у нас хороший, на султана он похожий! Мы в мечтах его парим, а он жалеет, что мы не гарем!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Лучше так: девушки в мечтах его парят, страстью глаза его горят. Всех мечтает он обнять и страстно в уста расцеловать. Что, падок на молоденьких студенток?

В и к т о р и я. Да, большой ценитель девичьей красы.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А годиков-то ему сколько?

В и к т о р и я. Он у нас недавно. Прежний-то ушёл на пенсию, а этот… ну, примерно, твоего возраста.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. О, так он ещё совсем молодой мужчина! В таком случае, для него это вполне нормально, если, конечно, он не отлавливает девушек в скверах и подворотнях тёмными ночами и не навязывает силой свою пламенную страсть?! Можно эстетически ценить и восхищаться женской красотой, без нравственных извращений и уголовных наказаний. А ведь именно в твоём возрасте женская красота только начинает расцветать. Она ещё нежна и хрупка, наивна и доверчива, тянется навстречу теплу и ласке. Тут, главное, не обжечься. Или ещё что? Может, ты не всё договариваешь? Может быть, этот старый волокита делает непристойные намёки?

В и к т о р и я. Уже старый? Как-то быстро он постарел?! А если честно, то я точно не знаю, но слухи разные ходят.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (С негодованием). Но тебе, надеюсь, старый хрыч ничего такого-этакого не предлагал? Иначе, я ему… ух, что я сделаю!

В и к т о р и я. (Лукаво). Не знаю, почему, но не предлагал. И даже не намекал. Может, я не в его вкусе? Или, может быть, я некрасивая? Как ты считаешь, папа?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. О вкусах, конечно, не спорят, а вот некрасивой ты быть никак не можешь. Ещё маленькой тебя все называли красотулей и очаровашкой, и утверждали, что ты – вылитая я!

В и к т о р и я. А-а, ну тогда я спокойна. Если и не за красоту, так за обаяние и шарм.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А ещё за ум и доброту. А всё вместе, это и есть красота! Так что, ты, скорее всего, не в его вкусе. Который, кстати, крайне специфичен и индивидуален. Одним словом, – неправильный вкус. Ну да ладно, что с дурака взять?! Главное, чтобы этот вкус не довлел дамокловым мечом над разумом, иначе он сделает из человека раба страсти. А это, доченька, уже хождение по лезвию социального и психологического кинжала.

В и к т о р и я. Наверное, всё-таки, чуть-чуть довлеет. Иногда замечала, что, когда он смотрит на некоторых пышных сокурсниц, в коротеньких юбках или в плотно прилегающих брюках, глаза начинают блестеть, нижняя губа оттопыривается, и кажется, что ещё немного, и по ней начнёт стекать противная слюна вожделения. Но потом он быстро спохватывается, тушит в глазах блеск, проглатывает слюну и закатывает губу.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Наглядно делает глотательное движение и улыбается). Мне кажется, что тебе это кажется. Ну не надо по таким мелочам судить о человеке! И вообще, даже если он впадает в ступор от пышных девушек, то, по большому счёту, это его личные проблемы. Лишь бы человек он был неплохой, и справедливость была ему не чужда. Мне бы его заботы. (Задумывается). Только этого ещё не хватало! Тут бы со своими управиться! Потому что у меня действительно трагедия! Трагедия комедиографа. Каково?! Ужас! Кошмар! Всю жизнь писать комедии, чтобы потом ощутить трагедию собственно жизни?!

В и к т о р и я. Извини, папа, но настоящая трагедия жизни бывает в другом. Посмотри вокруг, сколько обездоленных, смертельно больных, инвалидов?! А когда люди оказываются в очаге войны?! Вот это трагедия, а у тебя так… творческая драма. Не более.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. В этом плане, доченька, ты, конечно, права. Но все мы, в той или иной мере, эгоисты, а ты не представляешь, что значит для литератора моего жанра утратить острое, разящее слово?! И вообще, – склонность к остроумию. Это… как самураю потерять в битве свой меч! Хотя, в битве ещё куда ни шло, а если по пьянке?!

В и к т о р и я. И всё-таки, папа, ты слишком преувеличиваешь сложившуюся ситуацию. Делаешь, что называется, из мухи слона.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Викуля, какая уж тут муха – самый натуральный слон! Когда отдельные предметы нашей прекрасной природы навевают не что-то возвышенное, а самое низменное и… греховное – пиши «пропало». Это единственное слово, которое мне осталось написать.

В и к т о р и я. И тут ты не прав. Ты заложник своих негативных мыслей. Во всём надо стараться видеть позитив и ко всему относиться философски. А ещё лучше – стоически. Ведь именно в такие моменты жизни раскрывается суть человека – его характер, его воля.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да знаю я всё это! Только вот поделать ничего не могу.

В и к т о р и я. Лучше вот над чем поразмышляй: не ощутив сильную жажду, не получишь удовольствия от воды; без падений не бывает подъёмов; не впадая в грусть, не вырвешься к радости; не преодолев тернии, не достигнешь звёзд.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Не подышав смрадом в подземном каземате, не сможешь с наслаждением вдохнуть уличный воздух?! Даже, насыщенный выхлопными парами. А ещё – не побывав на войне, не постигнешь степень страха, цену дружбы и низость предательства?!

В и к т о р и я. В принципе, всё верно. Но это, папа, очень сильные сравнения. Даже страшные. И лучше ничего этого не знать. Мои «крылатые выражения» куда мягче и добрее.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Но и эти мысли слишком глубоки для твоего возраста. Даже, скорее, не для возраста – для твоего поколения. Меня это одновременно и радует, и пугает. Не боишься стать в стае белой вороной? Вороньё не терпит инакоокрашенных.

В и к т о р и я. Вот такого, папа, я от тебя не ожидала?!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Какого, такого?

В и к т о р и я. Нельзя считать прошлое поколение лучше нынешнего. Это не мудро. А меня ты вообще обособил от всех моих современников. Кругом все дураки, а дочь твоя вот такая умница, аж страшно?! Поколение не может быть ни плохим, ни хорошим. Ни глупым, ни умным. Ни талантливым, ни бездарным. Оно во все времена разное, только каждому поколению навязывают чуть другие идеологии, чуть другие ценности и, с развитием технологий, новые виды удовольствий и зависимостей.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да, Вика, ты права. Извини. Просто я не часто имею возможность обстоятельно и глубокомысленно беседовать с твоим поколением. А те представители, которые иногда посещают меня, извини, но никак не относятся к лучшим представителям человечества.

В и к т о р и я. Молодец, что осознал. Я веду не столь уединённый образ жизни, поэтому общаться мне приходится с разными представителями моего поколения. С дураками, пижонами и прожигателями жизни – в том числе. Но я, как человек не конфликтный, могу поддержать разговор с каждым из них. Хотя, порой, это бывает не просто.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Это, наверное, не просто – не просто, а очень даже тяжело?

В и к т о р и я. Бывает, но не всегда. Потому что не глупый человек всегда знает – что, когда и кому говорить, а когда лучше попросту промолчать. А ещё, папа, наша беда в том, что мы пытаемся кого-то играть, изображать. Стараемся показать себя не теми, кем являемся по сути своей. Особенно, это свойственно молодости. А когда этот процесс затягивается, то многие найти себя настоящего уже не могут. (Улыбается). К тому же, в отличие от сегодняшней нашей с тобой беседы, со своими сверстниками у меня другие темы и несколько другие лексические выражения.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ах, вот оно что! Ты, оказывается, у нас двуликий Янус, как политики, дипломаты и коммерсанты. Надеюсь, однако, что различие тебя домашней от тебя социальной не радикально различное?!

В и к т о р и я. Ну что ты, папа! Я никогда не ругаюсь матом и почти не использую какой бы то ни было жаргон. Лишь слегка молодёжный сленг. Я не ору, никому не доказываю криком свою правоту, но и не заискиваю, не лицемерю и стараюсь не лгать, даже для пользы дела и красного словца. Мне врать противно. (Улыбается). Так что, и со мной многим бывает не просто. Вот какая я!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Сумбурно). Все мы, конечно, сотканы из противоречий, плюсов и минусов, недостатков и достоинств, но вот… аж так категорично?! Нет, ну, врать, конечно, плохо… и нельзя… особенно родным людям. Но чтобы уж вот так… аж прямо противно… это, всё-таки, наверное, перебор. Немножко. Чуть-чуть. Самую малость. Иногда ведь в разговоре приходится слегка приврать, слукавить. Не обманывать, нет! А вот… для тех же – пользы дела и самосохранения. Или просто, для сохранения чего-нибудь.

В и к т о р и я. Папа, ты чего? Я не собираюсь тебя уличать в каких-то мелких и личных моральных правонарушениях! На эту тему тебе лучше вести диалог со своей совестью.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да это я так, к слову, и вообще… абстрактно подумал. Эх, Вика, если бы наша совесть стала мерилом и катализатором наших поступков, то человечество жило бы в совершенно ином мире. Ладно, оставим утопии писателям-утопистам, а мы, реалисты, вернёмся в нашу трясину. Если у тебя ещё есть время, то, может, попытаешься ещё утешить отца печального образа? Найди антидепрессантные слова, оживляющие творческую душу?! Полей елеем и бальзамом моё израненное сердце!

В и к т о р и я. Все нужные слова на все случаи жизни давно сказаны людьми, намного умнее и мудрее не только меня, но и тебя, папа. (Опять улыбается). Да, папа, не удивляйся, но были такие люди. (Писатель улыбается в ответ). Ну вот, например, самое древнее и мудрое изречение: « Всё пройдёт»…

Р о м а н Р о м а н о в и ч. И это тоже?

В и к т о р и я. Обязательно и непременно!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А что-нибудь посовременнее?

В и к т о р и я. Э-э, а вот, пожалуйста, самое современное! «Только в созерцательной меланхолии рождаются глубокие философские мысли». Ну как?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да, созерцая в меланхолии лес, теряешься и не знаешь, какой древесной породе отдать предпочтение.

В и к т о р и я. Ты опять за своё! Выбрось эти чёрные мысли из головы! Ведь чёрную полосу всегда сменит белая, после ночи закономерно наступит день, после зимы неминуемо придёт цветущая весна. И ждать, кстати, совсем недолго. Тебе этого мало?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Мало. Потому что после суетной жизни всегда придёт смерть и всех успокоит, уравняв в правах, обязанностях, богатстве, власти и таланте.

В и к т о р и я. А вдруг всё не так?! И вообще, папа, о смерти надо постоянно помнить, но постоянно о ней думать вредно.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Какой, однако, умный парадокс?!

В и к т о р и я. Если парадокс не умный, то это словесная чушь.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. К сожалению, умные парадоксы тоже бывают чушью. Ум и мудрость частенько ходят разными дорогами.

В и к т о р и я. Ладно, оставим умные и мудрые парадоксы для умных мудрецов. Но даже я знаю, что написать остроумный, со смыслом и скрытым подтекстом, без лишней пошлости, юмористический рассказ куда сложнее, чем толстый любовный роман или примитивный боевик. Вот поэтому, большие писатели-юмористы приносят себя в жертву литературе. А также читателю и зрителю. И счастье, когда находятся те, кто их поймёт и оценит. Вспомни слова Мюнхгаузена, сказанные с его помощью талантливым Гориным: «Для тех, кто смеётся, смех удлиняет жизнь, а для тех, кто острит – укорачивает». Примеров уйма, в том числе – и сам Горин. А О. Генри?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Генри спился.

В и к т о р и я. Это следствие, а причина? Вспомни его рассказ «Исповедь юмориста»?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я думаю, его судьба намного сложнее и трагизм жизни кроется не только в творчестве?!

В и к т о р и я. Да, главная трагедия его жизни – это одиночество: и физическое, и духовное. А творческая трагедия, это не столько литературная опустошённость, сколько невозможность писать то, что хочется. Он писал в угоду издателю, а любому издателю нужна прибыль. А прибыль даёт массовый читатель, а массовый читатель – это толпа. Однажды попав в капкан собственного жанра, впоследствии автору очень тяжело убедить массового читателя в своём разностороннем таланте и глубоком философском мировоззрении. Редкий читатель сумеет это понять и принять. Ты же, папа, свободен в своём творчестве и не одинок. Просто у тебя небольшой творческий ступор на данном этапе духовной эволюции. Надо не страдать от него, а осмыслить его.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ну да, всё верно, не я первый, не я последний. Я подумаю на досуге о твоих словах. Однако, милый мой утешитель, давай вернёмся к твоим фразам. В частности – к последней, современной. Мне она понравилась, вот только хотелось бы уточнить авторство. Кто тот созерцательный меланхолик?

В и к т о р и я. (Поспешно). Папа, лучше не спрашивай и не выпытывай! Я всё равно не вспомню. Да это не так уж и важно. Мне более важен смысл сказанного, а не сам автор. Хорошая мысль врезается в память намертво, а вот родитель мысли, почему-то, тускнеет и стирается. А значит, автор – вторичен, а мысль – первична!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ну вот, договорились! Видимо, я поспешил с оценкой твоего мудрого потенциала?! Как же так, Вика?! Тебе плевать на человека, который, может быть, после многолетних духовных поисков нашёл своё небольшое зёрнышко истины и облёк это зёрнышко в словесную форму? В назидание потомкам! А тебе, понимаешь, начхать на его страдания в поисках камня. Я имею в виду – философского.

В и к т о р и я. Папа, не передёргивай. Мне на этого человека совсем не наплевать и не начхать. Более того, он мне очень дорог. Но так уж я устроена, что запоминаю мысль, если она мне понравилась, а вот с автором этой мысли дела обстоят худо. Я не виновата, это всё проделки мозга. Он порой выкидывает и не такие фортели.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ну, конечно! Всегда проще свалить вину на кого-то! И если следовать твоей логике, то не мы управляем мозгом, а мозг нами?

В и к т о р и я. А разве не так?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Так-то оно так, но с таким же успехом мы можем заявить, что нами управляет инстинкт, и если что не так, то его и судите?! А я здесь ни при чём.

В и к т о р и я. Вот мозг и призван контролировать инстинкты. В человеке должен возобладать разум. (Задумывается). Хотя, почему он тогда выкидывает фортели? И почему люди сходят с ума? И почему одно и то же событие люди оценивают по разному? Потому, что у каждого своё мнение?! А кто формирует это мнение? Мозг? Разум? Инстинкт? От всех этих мыслей, можно вывихнуть мозг, утратить разум и сойти с ума. (Смеётся).

Р о м а н Р о м а н о в и ч. А от всех этих напастей может спасти только одна вещь, которая в грубом материализме шельмуется и допускается, как метафора и аллегория. Это, Викуся, наша душа. Именно она первична! И посему, именно она и должна нами управлять. А иначе, что получится, когда мы, единое целое, станем обособлять и наделять каждую часть тела суверенитетом? Забыл – виновата память, солгал – виноват язык, укусил – виноваты зубы, ударил или украл – виноваты руки. Интересно мы с тобой балагурим, правда?

В и к т о р и я. Лишь бы тебе это было на пользу. Вот в старину, видимо, поэтому и применяли такие казни, как вырывание языков, отрубание рук, выбивание зубов, ослепление. А как ты думаешь, что делали с насильниками? (Оба смеются). Я думаю, эту казнь следовало бы узаконить. Для них это было бы пострашнее смерти.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Жуткое дело. Даже страшно подумать, не то что представить. (Меняет тему). Так кто же тот философ, на которого тебе не наплевать и не начхать, но имя которого ты так беззастенчиво забыла? Ведь все великие мысли являются продуктом духовно выстраданным, и автор должен быть человеком, в этом плане, авторитетным и нравственным, имеющем моральное право на подобные высказывания. А иначе, он лицемер и ханжа. Тартюф! (Глядя в сторону). Да, вот так мы и забываем имена лучших представителей человечества.

В и к т о р и я. Я не думаю, что автор этой фразы настолько лучший представитель человечества, что его имя должно жить в потомках?!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ну, не скажи! Это большой мудрец! Только вдумайся: « только в созерцательной меланхолии рождаются глубокие философские мысли»?! А, каково? И кто же всё-таки родил такую глу-у-у…

В и к т о р и я. Что, заело?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Растерялся от философской антитезы – глубокую или глупую?

В и к т о р и я. Ну, почему же глупую? Скорее, всё-таки, глубокую.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Не хочу оскорблять неизвестного автора, но на мой взгляд, его мысль глубоко глупая.

В и к т о р и я. Это почему ещё?

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ну, потому, например, что я за полгода созерцательной жизни не родил ни одной философской мысли. Да что там не родил – даже не забеременел ею!

В и к т о р и я. Это частный клинический случай, требующий срочного реанимационного вмешательства. И я уверена, после этого ты сразу начнёшь беременеть и тут же рожать великое множество прекрасных, глубокомысленных острот, которые, объединившись, вырастут в новый литературный шедевр.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. (С улыбкой). Не увиливай. Я требую автора! Я должен запомнить этого проходимца и лжеца!

В и к т о р и я. (С ответной улыбкой). Папа, после такого несправедливого обвинения, автора я называть не хочу, но хочу со всей ответственностью заявить, что автор, может быть, и не очень авторитетный, но точно не проходимец и не лжец! И даже вполне нравственный человек. Ну, насколько может быть человек нравственным в нашем безнравственном мире.

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Мир не может быть нравственным или безнравственным, это привилегия людей. Но я, наконец-то, нашёл автора. Хотя подозревал уже давно. Быстренько придумала, в надежде вселить в меня надежду?

В и к т о р и я. Да, но ведь хорошо придумала?!

Р о м а н Р о м а н о в и ч. Даже исключив оторванность мысли от реальности, в этом афоризме нет ничего оригинального и остроумного. Извини, дочка, ты мне друг, но истина дороже.