Региум Метрополис. Часть 1

Оруженосец сильно хлопнул ладонью по крупу Зевса, укрытому кольчужной попоной, а всадник решительно вонзил шпоры в бока. И они двинулись в путь, покидая уютную лощину и выходя на горную кручу, освещённую солнцем.

Доблесть рыцарю предстояло добыть в бою, а вот блестящим он и его конь стали уже. Их доспехи блестели и переливались на солнце, ослепляя высоко и одиноко парящего ястреба, высматривающего то ли добычу в расщелинах скал, то ли следящего своим зорким глазом за рыцарем, чтобы сообщить кому следует.

Оруженосец-папа тоже был вынужден прикрыть глаза, на которых проступили крупные слёзы. Что ждёт рыцаря на самом верху и в будущем?

Глава 3

Белоснежный автомобиль «Тесла» плавно остановился возле двухэтажного особняка под номером 44 по улице Пенсильвания-авеню. Задняя дверь открылась и из салона вышел седеющий мужчина в очках, с крупным бриллиантом в золотом перстне на левой руке и с золотой тростью в правой руке. Выпрямившись, поправил экстерьер одежды и бодро зашагал по парковой аллее из серого мрамора, небрежно постукивая по плитке наконечником трости.

Поднявшись по ступеням из оникса к входной двери, остановился и нетерпеливо, даже чуть раздражённо сообщил:

– Сэр Уильям Третий.

Створки дверей мгновенно разъехались в стороны, а голос из динамика сверху пропел:

– Добро пожаловать, величайший из людей сэр Уильям. Почётный гражданин мира и славный житель лучшего города этого мира Элизиум-Сити. Ваш сын вам всегда рад – пройдите сразу в сад.

Мужчина поморщился и вошёл в холл.

– Сэр, позвольте принять у вас меч и шлем.

Навстречу ему с протянутыми руками шла совершенно голая девушка, широко улыбаясь. Сэр Уильям, мимоходом легонько ударив девушку тростью по лбу, вежливо спросил:

– Где находиться мой сын Уильям Четвёртый? – И иронично добавил. – Неужели в саду?

– Никак нет, Ваше Величество, – ответила девушка, отходя в сторону и продолжая улыбаться. – Ваш сын, принц Уильям, находиться в бассейне. С Ракель.

Последнее слово заставило мужчину остановиться.

– А ты кто? – спросил он.

– Я Моника, – сообщила та, сделав глубокий реверанс. – Я сегодня дворецкий и бармен. Желаете, сэр, что-нибудь выпить?

Сэр Уильям продолжил путь. Стуча каблуками и ритмично постукивая тростью по каррарскому мрамору, знатный вельможа вошёл в помещение бассейна.

«Принц Уильям», стройный мускулистый шатен, облачённый в плавки, сидел в шезлонге и держал в руке бокал с прозрачной жидкостью. Его взор был направлен на энергично плавающую обнажённую девушку. Та, меняя плавательные стили, старалась вовсю.

– Здравствуй, сын, – сказал Уильям Третий и, подойдя к столику, взял со стола бутылку.

– Здравствуй, папа, – ответил Уильям Четвёртый и поднял в знак приветствия бокал. – Будь здоров.

– Ты с ума сошёл, – спокойно сказал отец, ставя обратно бутылку и присаживаясь в другой шезлонг. – Я же вчера просил тебя воздержаться.

– Воздержание приводит организм к гормональному сбою, – невозмутимо парировал сын. – И только сойдя с ума, можно в этом мире оставаться в здравом рассудке.

– Если пить с утра «Макаллан» каждый день, рассудок тоже перестанет быть здравым и помутиться. Можешь быть в этом уверен, сын.

– Можешь быть на этот счёт спокоен, папа. «Макаллан», это редкое исключение, сделанное по случаю твоего визита. Обычно по утрам я пью «Романе-Конти».

– Что тоже не прибавляет ни ума, ни рассудка, – вяло огрызнулся Уильям Старший. – Через два часа заседание клуба. Надеюсь, не забыл? Как память?

– Я помню главное, – успокоил и обнадёжил Уильям Младший. – В любом состоянии я помню, что ты мой отец. – Отец удовлетворённо кивнул, а сын внёс поправку. – И не заседание клуба, а заседание правления клуба. А я не только не член правления клуба, но и вообще не член клуба. – И, ехидно ухмыльнувшись, резюмировал. – Чему несказанно рад. Вот что делать нормальному парню среди членов? Мериться членскими взносами? Я пас.

Отец тираду сына пропустил мимо ушей.

– Может хватит ей с реактивной скоростью бороздить просторы бассейна?! – сказал он, кивнув головой в сторону девушки, продолжавшей энергично и высококлассно плавать. – Пусть отдохнёт.

Уильям Младший указал пальцем на электронное табло, висевшее над бассейном и крупно показывающее скорость, время, расстояние и ампер-часы.

– Готовлю Ракель к Олимпийским играм, – сказал он.

– Подобное баловство может быть оправдано в пятнадцать лет, но не в тридцать, – жёстко возразил Старший, недовольно глянув на сына-недоросля. – Я прекрасно понимаю, что твоё бунтарство коренится не столько в извечном противостоянии отцов и детей, сколько в нереализованных амбициях. И это нормально. Плохо, если амбиции отсутствуют. Да и когда эти амбиции слаборазвиты, тоже нехорошо. Особенно для моего сына.

– Да я полон амбиций, – утешил отца непутёвый сын. – Мы с Ракель планируем взять «золото».

– Но ещё хуже, продолжил прерванную мысль Уильям-отец, – когда амбиции зашкаливают. Амбиции должны соответствовать возможностям и обстоятельствам. Ну и, естественно, амбиции без действий ничто. Сегодня тот момент, когда все необходимые факторы совпали, и тебе представился шанс вытянуть счастливый билет.

Сын грустно посмотрел на отца и глухо сказал:

– Счастливый билет, папа, это хорошо. Но я раздваиваюсь. Амбивалентность мыслей и желаний на грани шизофрении. Чаще, конечно, мне хочется бездельничать и получать удовольствия. Но иногда я жажду разрушений. Мне хочется разнести этот город вместе с его респектабельными жителями вдребезги! А иногда я не менее страстно жажду великих благородных свершений, подвигов и славы. Да, я жажду подвига, папа! А какой подвиг может быть в стоячем болоте? Разве что, подвиг Герострата? Взорвать к чёртовой бабушке Белый Кремль во время вашего очередного заседания клуба «Клятва Д».

Уильям Старший рассмеялся:

– В нашем прекрасном и ухоженном городе ты не найдёшь даже камень, чтобы бросить его в окно Белого Кремля. – Посерьёзнев, предостерёг. – Однако, сын мой, ты эти мысли на всякий случай выбрось. В окно. На ветер. Где самое место всем ветреным мыслям. Многие поколения теоретиков и практиков приложили максимум усилий, чтобы создать не только этот город, но и этот мир. Мечту человечества: справедливый мир без кровопролитных социальных потрясений. Объединив мир под началом избранных, мы избавили его от многовековой раковой опухоли – от войн, революций и менее масштабных социальных бунтов. Мы построили рай.

В глазах сына блеснул огонёк.

– Справедливый мир? – переспросил он с издевкой. – Рай? А разве можно построить Рай без Любви? Я говорю о Любви именно с большой буквы! Где она?

– Билли, – сказал отец спокойно, но жёстко. – Я не желаю тратить время на обсуждение темы, которую ты досконально изучал в Академии. Ты говоришь о мифическом, сказочном Рае, я же говорю о реальном – земном Рае. И ты сейчас говоришь то, что диктует тебе твой скрытый враг – бунтарь. Если ты его не победишь, то будущего себя лишишь. Сын, ты никогда не должен забывать, что принадлежишь к касте Правителей. Да, не по праву личных заслуг, а по праву рождения. Но доказывать это право тебе придётся делом! И надеюсь, что очень скоро. Я далеко не последний человек в Элизиум-Сити, и мне не хотелось бы, чтобы мой сын превратился в благородного и знатного «трутня». Как многие твои друзья-бездельники. И я допускаю, что мои соратники по клубу будут этому только рады. Рай раем, но зависть, сплетни и дворцовые интриги никто отменить не в силах. Они спят и видят, как свалить меня с пьедестала. Билли, мы должны укрепить наши позиции.

– Ты можешь мне конкретно, как любящий отец любящему тебя сыну, сказать, для чего ты берёшь меня с собою на ваше строго закрытое заседание? – наигранно беззаботно спросил Уильям-сын.

Уильям-отец ответил быстро:

– Не могу. Есть тайны, которые я не могу открыть даже собственному сыну. – С делав театральную паузу, продолжил. – До определённого момента. Который, кстати, может наступить именно сегодня. Вот так обстоят наши дела.

Уильям Старший стоял, заложив руки за спину, и смотрел на неугомонную пловчиху. По лицу пробежал нервный тик. Несвойственное ему раздражение нарастало.

– Да прекрати ты уже это безобразие! – раздражение выплеснулось в крик.

На этот раз просьбу отца сын исполнил быстро и беспрекословно. Он взял со стало пульт, нажал кнопку и скомандовал:

– Ракель, милая, достаточно на сегодня. Вылезай.

Когда обнажённая пловчиха предстала перед мужчинами, тренер дал следующую команду:

– Дорогая, пойди к той стенке и там отдохни.

Девушка безропотно выполнила приказ, а Уильям Четвёртый нажал другую кнопку на пульте. Глаза спортсменки потухли и закрылись.

– И хватит, может, уже спать с роботами?! – всё так же раздражённо сказал сэр Уильям.

На этот раз сын возразил:

– Папа, это удобно по трём причинам. Девушка-робот невероятно темпераментна и неутомима. Секс с девушкой-роботом самый безопасный. И, наконец, девушка-робот никогда на наставит по доброй воле партнёру рога.

– Что за вздор, – сказал отец, вновь поморщившись. – Все и всем наставляют рога. Это нормально. Нет рогов, бивней и когтей у слизней и мокриц. И дети, к твоему сведению, это тоже нормально. Естественные дети, рождённые нормальным половым актом. Нужны полноценные наследники. И по поводу отцовства повода для беспокойства нет. В детском питомнике сделают тест, проведут тщательное обследование и выложат данные в нашу локальную городскую базу. Кто отец, тот и заберёт сына. Обычная практика. Пора уже решительно и окончательно подумать о будущем.

Сын стал серьёзным и грустным.

– Я об этом думаю давно, – сказал он. – И пришёл к выводу, что мне хочется детей не только в результате нормального полового акта, но и в результате настоящей человеческой любви.

Уильям Старший тяжело вздохнул:

– В тебе, сын мой, слишком много человеческого. Негативное генное наследие матери. Теперь-то такие ошибки уже невозможны. Прогресс.

– Значит, я ошибка? – зло возмутился Уильям Младший. – Генетический урод?

– Я этого не говорил, – пошёл на попятную отец. – В любом случае, на сегодняшний день и в данной сложившейся ситуации, это твой крупный козырь.

Глава 4

Сын был слишком возбуждён первой тирадой отца, чтобы задуматься над второй.

– Неужели человеческое в человеке плохо? – воскликнул он.

Сэр Уильям снисходительно, но не оскорбительно улыбнулся:

– Все люди без исключения состоят из человеческих качеств. Только когда-то эти качества разделили на хорошие и плохие, на добрые и злые, на полезные и вредные. И ты это знаешь не хуже меня. Это же фундаментальные академические знания.

– Я не это имел в виду, – как-то вяло сын попытался объяснить свою мысль. – Я имел в…

– Я знаю, что ты имел в виду, – перебил отец. – Всякие глупости в виде сострадания к ближнему, заботы о страждущем и, конечно, в виде глупой романтической любви. Напоминаю тебе прописную истину. Для нашей касты все эти глупости в совокупности и по отдельности не просто плохо, а трагично и катастрофично для планеты в целом. Но мы их используем, но ими лично не пользуемся. Это не гигиенично. Любя человека и заботясь о человечестве, ты ставишь под удар стабильный мировой порядок и само человечество. Вот такой парадокс. Мы рискуем превратить планету людей в человеческую свалку. Это уже было. Ты это знаешь из уроков социальной эволюции, а я это помню лично. Как сказал один хирург: «Я делаю человеку больно, чтобы потом ему было хорошо». Мы причиняем отдельным людям и группам людей боль, чтобы человечество в целом меньше страдало.

Уильям Младший сжал губы и промолчал. Сэр Уильям, посчитав свой довод убедительным, вернулся к текущим делам:

– Общее собрание клуба мы пропустим. Демографические и культурные вопросы они решат и без меня. Спикер Лони правильно понимает ситуацию, а убедить в нашей правоте всех этих самодовольных «масленичных» котов не составит особого труда.

– И о чём там суть? – без всякого интереса поинтересовался сын.

– Да так, пустяки, ничего особенного. Сократить хотя бы пятикратно численность населения Южной и Юго-Восточной Азии, ускорить уплотнение населения в Сибири и на Севере, ну и превратить весь центральный регион континента Африка в строго охраняемый планетарный парк.

– Да, такие мелочи не достойны твоего пристального внимания и непосредственного участия, папа, – саркастически поддержал Уильям Младший.

– Но может они заинтересуют тебя? – в ответ предложил Уильям Старший. – Могу показать прения и дебаты в прямом эфире.

И полез во внутренний карман пиджака. Сын жестом остановил отца:

– Не утруждай себя, папа. Мне эти дебаты тоже неинтересны. Как, впрочем, и сами дебатчики.

И вдруг сэр Уильям, повысив голос ровно на одну октаву, резко спросил:

– Билли, а что тебе вообще интересно? Если отбросить амбивалентную шизофрению и спортивно-эротические занятия с девушками-роботами. Чего ты хочешь?

И Билли, напрочь позабыв о недавнем страстном желании настоящей человеческой любви, не менее резко ответил:

– Я хочу совершить великий подвиг! Я хочу стать настоящим рыцарем! Я хочу сразиться с драконом! – И уже менее резко. – Ну и, конечно, хочется его победить.

Уильям Старший громко рассмеялся.

– Вот это я понимаю! – воскликнул он с блеском в глазах. – Вот это настоящее желание настоящего высокородного джентльмена! Последний раз ты этого сильно хотел в семнадцать лет. Теперь тебе уже тридцать. – Сделав паузу, закончил. – Пора бы и поумнеть.

Сын недоуменно и растерянно посмотрел на отца.

– Не понял? – спросил он. – Что в этом глупого?

Сэр Уильям вернулся в шезлонг.

– Глупость состоит в том, – ответил он, повернувшись лицом к сыну, – что только несведущий глупец может желать битвы с истинным Драконом. С Драконом в сути своей.

Уильям Четвёртый пришёл в недоумение ещё больше. Он приподнялся, опёршись локтем о поручень, и посмотрел отцу в глаза.

– Но ведь ты тоже сражался с драконом?! – сказал он внезапно осипшим голосом. – И даже победил его?! Или всё это сказки? Бред сивой рыцарской кобылы?

Уильям Третий многозначительно посмотрел на сына, а потом не менее многозначительно ответил, понизив голос до шёпота: