скачать книгу бесплатно
Снаружи сгущались лиловые сумерки и в поле начал скапливаться туман, однако силуэт существа, находившегося метрах в ста от корабля, был вполне отчётлив. Многоногое, похожее на гигантскую гусеницу, оно неторопливо удалялось. И странно: хотя существо старательно перебирало всеми ногами, казалось, что оно не идёт и не ползёт, а подобно туману стелется по-над травою.
На следующее утро, как только космонавты покинули посадочный модуль, гусеница появилась вновь. Двигалась она всё так же неспешно, словно давая получше рассмотреть себя. Всё тело и три десятка лап двухметрового существа покрывала густая, но короткая коричневая шерсть, тускло отблескивающая на солнце. Поравнявшись с людьми, гусеница повернула к ним голову, где обнаружилось лицо, отдалённо напоминающее человеческое.
– Привет, – сказала она по-русски и продолжила путь.
Придя в себя спустя несколько минут, космонавты бросились вслед за гусеницей, но за это время она успела уже добраться до близлежащего леса и каким-то непостижимым образом там спрятаться – отыскать загадочного инопланетянина в тот день так и не удалось.
Шли дни, а гусеница всё не показывалась. От усиливающихся сомнений в собственном здравомыслии космонавтов спасала только работа, благо экспедиция предполагала большой объём исследований.
Наконец, инопланетянин объявился – Константин случайно столкнулся с ним, собирая в лесу образцы местной флоры. Увидев человека, гусеница флегматично поздоровалась. На сей раз Константин не растерялся и последовал за ней, задавая на ходу вопросы.
– Кто ты?
– Я это я, – ответила гусеница. – Я тот, кто приходит, когда хочет, и тот, кто уходит.
– Почему ты от нас прячешься? Ты боишься?
– Я не прячусь, как не прячешься ты. Сейчас наши «когда» пересеклись, и мы встретились. А теперь, извини, мне пора. Ступай своим путём, и мы ещё увидимся.
Константин остановился.
– Откуда ты знаешь русский? – крикнул он вослед гусенице.
– Ты сам меня научил, – инопланетянин скрылся за кустами.
Говорящая гусеница не обманула – отныне исследователи часто встречали её то в лесу, то в поле возле посадочного модуля, но всякий раз встречи были мимолётны. Шуршание за спиной, две-три реплики от вечно движущегося инопланетянина – и вот он уже уползает, прося не следовать за ним. Не зная или не желая раскрывать своего имени, он просил называть себя Гостем, на вопросы отвечал всегда уклончиво, хотя на контакт шёл охотно.
– Почему ты никогда не останавливаешься? – поинтересовался как-то Константин.
– В таком случае ты меня не увидишь, – туманно ответствовал Гость.
Где он живёт, чем питается, как так получилось, что он в сотни, если не в тысячи раз крупнее любого другого животного на планете – выяснить не удалось. А расспросы о его народе и вовсе ставили инопланетянина в тупик.
– Народ, соплеменники… – задумался он. – Я есть народ, народ есть я.
Мировосприятие Гостя не допускало множественного числа. Евгения и Константина он считал двумя ипостасями одного существа, некоего панземлянина, который распространялся по Вселенной, оставаясь единым целым. И поверить в обратное он не мог. В его представлении Константин был вопрошающей частью, а Евгений – отвечающей. Поэтому вопросы Евгения Гость игнорировал, зато сам пытался за время коротких встреч узнать как можно больше. Его мало волновала история или политика, но вот зачем человечество строит дома или добывает металлы, зачем оно отправляется в космос – всё это особенно интересовало инопланетянина.
Недели сменяли друг друга, и вскоре ожидалось прибытие базового корабля и окончание экспедиции, но люди и инопланетная гусеница так и не стали понимать друг друга лучше.
За несколько дней до отлёта Константин встретил Гостя, находясь в паре сотен километров от корабля. Задумавшись о чём-то, инопланетянин с запозданием отреагировал на приветствие. Достигнув человека, он, не останавливая хода, приподнял переднюю часть туловища и выпростал в направлении Константина конечность, отдалённо напоминающую руку. Выглядело это так, будто он развернул рулон плотной бумаги – похоже, в руке не было костей. В «ладони» обнаружился прибор явно земного изготовления.
– Спасибо, – сказал Гость, отдав устройство землянину. – Теперь мы можем разговаривать.
Прибор оказался электронным самоучителем земных языков для негуманоидных рас. Хотя такие самоучители входили в обязательное снаряжение всех экспедиций к новым мирам, никому до сих пор не пришлось ими воспользоваться – разработчики не учли, что надо ещё умудриться объяснить негуманоиду, что это и как им пользоваться. Поэтому среди космонавтов бесполезное устройство воспринималось исключительно как повод для шуток.
Вернувшись на корабль, озадаченный Константин показал прибор Евгению.
– Знаешь, а ведь это я дал ему самоучитель. Час назад.
– Час назад Гость вернул его мне!
– Значит, он может находиться в двух местах одновременно. Либо же мы оба сошли с ума, и гусеницы ползают у нас в голове…
– Зачем ему прибор? Он же и без него неплохо болтает.
– Он сам попросил, причём на редкость чётко сформулировал, что он хочет.
– Но хоть как-то он это объяснил?
– Сам знаешь, как он относится к моим вопросам. Сказал лишь: «Самоучитель мне нужен вчера». И мирно уполз прочь.
В последующие дни земляне так и не добились от Гостя, как он оказался сразу в двух местах. «Я тот, кто приходит, когда хочет, и тот, кто уходит», – отделывался он своей дежурной максимой. Они преследовали инопланетянина, когда тот просил его оставить, но он просто полз и полз, не меняя скорости и не реагируя на оклики.
Настал последний день экспедиции. Перед самым отлётом Гость появился возле корабля.
– Вы навсегда останетесь со мной, – сказал он на прощанье.
– Не думал, что гусеница может быть сентиментальной, – произнёс Константин, когда корабль покинул атмосферу планеты. – Или это он нам угрожал?
– Да нет, здесь другое… – ответил Евгений. – Он действительно считает, что мы остались. И в его мире это так.
– О чём ты?
– Смотри, – Евгений вывел на экран карту планеты. – В последнее время мы много наблюдали за Гостем, подолгу шли за ним. Я нанёс траектории его движения на карту, и это навело меня на определённые мысли.
– Не вижу системы. Дуги как дуги.
– В том-то и дело, что не просто дуги. Посуди сам: для него нет ни вчера, ни сегодня, есть только всегда, он передвигается только по дугам и появляется одновременно в разных местах…
– Хочешь сказать, Гость четырёхмерен?
– Именно. Более того, я предполагаю, что он живёт на поверхности четырёхмерной сферы. В каждый момент времени её проекция пересекается с поверхностью планеты, естественно, по эллипсу. И в каждой точке эллипса может появиться Гость, вернее, его трёхмерная проекция.
– Так вот почему он всё время полз – остановившись, он покинет настоящее.
– Конечно. Радиус – константа.
– Погоди. Но ведь планета движется по орбите. За месяцы, что мы там провели, она должна была выйти из сферы Гостя, разве нет?
– Возможно, центр сферы перемещается вместе с планетой, либо же она и вовсе гелиоцентрическая. Пока не знаю.
– Что ж, значит, нам будет, чем заняться на пути домой.
08—09.07.2018
В клетке
Гудок.
Пауза.
Снова гудок.
Я открыл глаза. В темноте комнаты растворялись очертания предметов. Пять утра.
Очередной гудок пронзил сознание. И кому я понадобился в такую рань? «Всё! Меня нет, я сплю», – решил я и закрыл глаза. Гудки продолжались.
Пролежав так минуты две, я не выдержал и сжал челюсти, надавливая на искусственный зуб, в который был вмонтирован телефон. Тут же в сознание ворвался раздражённый голос шефа:
– Белов! Почему опять виз-сеть не работает? Через полчаса чтоб был на рабочем месте, иначе можешь считать себя уволенным!
Не желая слышать никаких возражений, шеф отключился.
С трудом заставив себя встать, я медленно побрёл в ванную в тягостном предвкушении очередного муторного дня.
Две недели катастрофического недосыпания сказывались – то, что смотрело на меня из зеркала над умывальником, лишь отдалённо напоминало человеческое лицо. И всё из-за этой чёртовой виз-сети. Зачем только она понадобилась нашей фирме?
Умывание холодной водой не прогнало сонливость, а лицо, к тому же, приобрело какое-то жалкое выражение. Пришлось создавать иллюзию бодрости с помощью голограммы.
Дешёвой голокамере требовалось около десяти минут для работы над моей внешностью, но пользовался этой возможностью я не часто, и обычно мог позволить себе подождать. Разглядывая царапину на мониторе голокамеры, я мечтал, как бы было хорошо хотя бы на пару дней избавиться от звонков в пять утра, от офиса с его вечными проблемами и вообще от техники.
Если в двадцатом веке прогресс носил преимущественно технический характер, то в двадцать первом столетии он всё больше проникал в сферу биологии. Первым шагом стал искусственный зуб-телефон, появившийся в начале века. На этом развитие технологии не остановилось, и впоследствии появился целый ряд вживляемых в организм устройств. Всякие экзотические приборы вроде инфракрасного третьего глаза вымирали так же быстро, как и рождались, некоторые более осмысленные устройства прижились и вошли в жизнь (и организм) многих людей.
Так что в наши дни каждый может изменять себя, как он только захочет, были бы деньги. Не скажу, что я любитель подобных преобразований, но многие находят в них какое-то удовольствие. Правда, зачастую это выглядит смешно. Вот наш шеф, например. Не знаю, что он там себе имплантировал, но на вид он – двухметровый атлет с рекламного плаката, хотя самому ему уже лет семьдесят, и реальный рост – метр с кепкой. То ли он считает, что такая внешность помогает ему при общении с клиентами, то ли он таким образом даёт выход своим комплексам… Впрочем, это его личное дело.
Я же привык использовать минимум технических примочек к своему организму – только те, которые необходимы для нормальной жизни в современном обществе и, к тому же, предписаны законом. Волновой модулятор, зуб-телефон и идентификационный чип в правой руке – вот и всё, что мне нужно. Модулятор у меня простенький – он был вживлён в мозг, когда мне было пять лет, и служит лишь для поддержания лицевой голограммы в течение дня и для транслирования информации из телефона непосредственно в сознание.
Голокамера издала резкий звук, и на мониторе появилось сообщение: «Создание голограммы завершено успешно». Я выключил питание и подошёл к зеркалу.
Подглазины исчезли, и бледность стала не такой явной. Обычные черты обычного лица двадцатипятилетнего жителя большого города. В общем, в таком виде можно спокойно идти на работу.
В свой отдел я пришёл только около шести. Шеф к тому времени дошёл до той стадии бешенства, когда волны гнева уже практически ощущаются кожей. До моего появления он в ярости мерил шагами комнату, не находя выхода своей злобе. Увидев меня, он тотчас подошёл, если не сказать подбежал, и сразу же вылил на меня поток упрёков, отчаянно жестикулируя.
Из его слов я понял, что не проходили какие-то транзакции, которые должны были завершиться ещё ночью. И виновником этого вопиющего безобразия назначили, конечно же, меня. Речь шла о сделках на крупные суммы, и фирме грозила потеря ценного клиента. В общем, на этот случай шеф уже придумал мне штук пять страшных кар.
Словоизлияния шефа заняли минут пятнадцать столь драгоценного для него времени. Наконец, его запал иссяк, и я смог пройти в техническую комнату.
В технической комнате находился центр управления виз-сетью.
Визуальная сеть, или виз-сеть представляла собой альтернативу обычной компьютерной сети. В виз-сети было удобней работать, функциональных же отличий не было, либо их очень хорошо спрятали. Да и соединялись её узлы обычными кабелями.
Работа в виз-сети осуществлялась с помощью специального шлема, подключаемого к системному блоку – узлу сети. После надевания на голову шлем связывался с волновым модулятором оператора, создавая оптические и тактильные иллюзии.
Перед оператором появлялось изображение сети в виде попарно соединённых линиями узлов. Если это было ему позволено, то, дотрагиваясь до узла, пользователь входил внутрь него и мог использовать его функции. Все необходимые данные вводились с обычной клавиатуры.
Не знаю, зачем нашей фирме, занимающейся оптовыми поставками за рубеж всего, что только можно, вдруг срочно понадобилась виз-сеть. Технология была совсем новой и не до конца отлаженной, в чём я уже имел возможность многократно убедиться.
Виз-сеть просто не поддавалась нормальной настройке! Следование инструкциям разработчиков приводило к тому, что любой пользователь имел доступ к любому узлу сети. Это приводило к постоянным сбоям, и в рабочем состоянии система находилась не более полудня после наладки.
В этот раз повторилась уже привычная ситуация: надев шлем, я увидел, что больше половины узлов светятся красным, провозглашая свою неработоспособность. Наверняка опять какой-нибудь складской умник из ночной смены решил поэкспериментировать с сетью.
В общем, фронт работы был налицо, и мне ничего не оставалось, кроме как приступить к ней.
Настройка виз-сети отняла достаточно много времени. Я бы мог управиться и быстрее, но с девяти часов на меня обрушился шквал звонков от пришедших на работу людей. Некоторые были недовольны, кричали и требовали поторопиться, другие же, наоборот, весёлыми голосами («Так можно сегодня не работать?») интересовались, как у меня идут дела.
Когда я наконец закончил, время обеда уже прошло. Позавтракать я не успел, и голод жгутом скручивал пустой желудок.
Я пришёл в столовую в третьем часу, и там уже почти никого не было. В приоткрытое окно задувал свежий зимний ветер, остужая и разгоняя душный воздух помещения. Залетавшие на хвосте ветра снежинки садились на стоявший у окна стол, превращаясь в маленькие капли, тускло поблёскивающие в искусственном свете.
Столовую обволакивала сонная атмосфера: неторопливо ели немногочисленные посетители, медленно передвигались раздатчицы у стойки, зевала, не прикрывая рта, толстая кассирша.
Взяв себе какой-то остывшей еды, я, стоя с подносом в руках, обвёл взглядом помещение в поисках знакомых. За одним из столов у стены я увидел Вику из соседнего отдела и подсел к ней. Она была невысокого роста и миловидной внешности, с тёмными, длинными, слегка волнистыми волосами медного оттенка и с ясными глазами, смотрящими внимательно и дружелюбно. Мы немного поговорили о том, о сём, и, пользуясь моментом, я пригласил её вечером поужинать в одно неплохое кафе. Она, улыбнувшись, согласилась, и мы до вечера расстались, вернувшись каждый в свой отдел.
В отделе царила всегдашняя суета – все куда-то бегали, с кем-то разговаривали, что-то выясняли, стараясь нагнать время, упущенное из-за проблем с виз-сетью. Мне же, наоборот, было совершенно нечем заняться, и я, найдя самый незаметный, на мой взгляд, угол между шкафом и окном, клевал носом, периодически задрёмывая.
Ближе к вечеру в наш отдел вновь наведался шеф. На этот раз он выглядел куда более весёлым, нежели утром, и даже улыбался. Поговорив что-то для виду, он отпустил весь отдел раньше времени домой – не иначе тот клиент, которого он так боялся потерять, простил шефа.
На улице начинало темнеть и заметно потеплело. С неба падали крупные мягкие хлопья снега, настилая пушистый ковёр, который не успевали счищать автоматические уборщики. Снег надевал белые шапки на яркие вывески увеселительных заведений и более строгие – фирм и госучреждений. На улице было мало прохожих – час пик пока не наступил, и люди ещё трудились в муравейниках своих организаций.
Когда я пришёл домой, до встречи с Викой оставалось два часа, и я решил немного вздремнуть, чтобы прояснилась голова, гудевшая после рабочего дня. Чтобы не проспать, я завёл будильник в телефоне.
Разбудил меня, однако, очередной звонок шефа. Его весёлое настроение уже успело куда-то улетучиться. Говорил он спокойно и беззлобно, но этот его тон меня особенно настораживал.
– Олег, – начал он, – у нас опять проблемы с сетью. Второй раз за день, между прочим.
– Опять? Но когда я уходил, всё было нормально…
– А сейчас нет. Начались проблемы на каком-то узле в бухгалтерии, они там что-то попытались сами исправить. В общем, теперь ничего не работает. Так что ты сходи, посмотри, разберись.
– Да я и так с пяти часов на ногах. Неужели нельзя до завтра подождать?
– Нельзя.
– Но не могу же я работать двадцать четыре часа в сутки, в конце-то концов! И вообще, у меня свидание.
– Да начхать мне на твои свидания! – внезапно заорал шеф. Я так и представил, как побагровело его лицо. – У меня тоже своих дел по горло, а тут ещё с вами, недоумками, возиться! Уговаривать. Чтоб к десяти часам всё сделал, иначе выгоню к чёртовой матери! Да ещё в личную карту такую характеристику впишу, что тебя даже в магазин продавцом не возьмут.
С этими словами шеф отключился. Неуравновешенный он всё-таки тип. И лезть не в своё дело любит – половина отделов, наш в том числе, под его прямым руководством находится. Эта боязнь шефа поручить часть работы кому-нибудь другому напоминала паранойю, и удивительно, как под таким чутким руководством вся фирма ещё не развалилась.
Тем не менее, надо было возвращаться на работу. Как бы ни хотелось обратного, но обстоятельства оказывались сильнее. Автоматизация ряда производств выгнала на улицы толпы людей. Многих сразу засосала в свои недра бурно развивающаяся сфера услуг. Те, кто поспособней, получили образование и тоже нашли себе нишу, так что повальной безработицы не случилось. Однако найти теперь приличное место практически невозможно, поэтому мне бы не хотелось исполнения угроз шефа.
Перед тем, как уйти, я позвонил Вике:
– Вика, привет, это Олег.
– Привет. Что-то?..
– Слушай… Извини меня, мы не сможем сегодня встретиться… Шеф взбеленился совершенно… Орёт, грозится с потрохами меня съесть, если сейчас же не приду.
