скачать книгу бесплатно
Ментальные шахматы
Александр Смирнов
В сборнике Александра Смирнова «Ментальные шахматы» представлены фантастические рассказы и лирические миниатюры, не связанные сюжетно, но объединённые сквозными темами и настроениями. Где бы ни разворачивалось действие, на Земле или на другой планете, игры разума и игры с разумом проникают почти во все рассказы.Как и в шахматной партии, в сборнике три части – дебют, миттельшпиль и эндшпиль, – в каждой из которых свой повествовательный ритм.Итак, доска разложена, фигуры расставлены. Сыграем?
Ментальные шахматы
Александр Смирнов
Дизайнер обложки Александр Смирнов
© Александр Смирнов, 2024
© Александр Смирнов, дизайн обложки, 2024
ISBN 978-5-0062-8825-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Клеточки
Первая страница не предвещает ничего хорошего. Буквы прыгают, и точки пляшут с запятыми, а рука пишущего то и дело застревает в нагромождении причастных оборотов.
Попавший под обстрел бессмысленных слов звездолёт добирается до цели искорёженным куском металла, ни на что более не пригодным. Мгновение – и скомканный лист клетчатой бумаги летит прочь, унося космический корабль прямиком в корзину.
А может… Утро, солнце, прекрасная ганимедянка с раскосыми глазами рядом… Стоп. Какая ганимедянка? Они же роевые существа! Очередной сюжет отправляется в компанию к звездолёту.
Дракон взирает гордым зраком на гладь весеннего Днепра. Однако и ему не удаётся избежать корзины.
Капают секунды, размывая и без того зыбкие строки, и истончается тетрадь. С каждой новой страницей бумага становится всё более рыхлой, и ручка проваливается глубоко в пустоту, цепляясь лишь за тонкую ткань клеточек.
Наступает момент – рука по локоть уходит внутрь, и неведомая сила тянет рассказчика вслед, не отпускает.
Вот он – в сером тумане, не в силах вдохнуть, с липкой паутиной клеточек на лице. Но эластичные нити отклеиваются сами собой и медленно уплывают по воздуху, исчезая в тусклом рассвете. Пейзаж проясняется, и приходит ветер.
Рассказчик в растерянности оглядывает незнакомую местность. На востоке клубится пыль, слышен шум и лязг – это армия инопланетных захватчиков. Нужно бежать, но неудобная одежда сковывает движения, делает их неуклюжими.
Он останавливается и осматривает себя, ощупывает звёзды и эполеты. На нём мундир генерала армии Сириуса.
14.10.2018
Часть 1. Дебют
Хомятка
В большом доме жил Хомятка. Целыми днями бродил он по этажам, заходил в комнаты, наполненные невиданными диковинами, смотрел и удивлялся. Он никогда не покидал дома и даже не знал, есть ли из него выход. Хомятка прилетел сюда на самолётике настолько маленьком, что тот пролез в открытую форточку. Однако, как он попал в самолёт, откуда летел и чем он там занимался, Хомятка, как ни силился, вспомнить не мог.
Верхний этаж этого необычного дома никак не сообщался с остальными. Там, среди скудной мебели, ничего не ведая о происходящем внизу, двое вели долгий разговор. Начался он давно и совершенно случайно.
– Ты когда-нибудь слышал, – сказала она, – такое стихотворение:
Когда Изольда, изо льда
Воздвигнув странные скульптуры,
Задумалась о смыслах бытия…
– Изольда изо льда? – прервал он.
– Скульптуры изо льда, – поправила она.
Но слово произнесённое оказалось материально, и в тот же миг в одной из бесчисленных комнат на нижних этажах дома возникла Изольда, прекрасная и неподвижная в своей ледяной наготе, окружённая причудливыми, пугающе холодными скульптурами.
А разговор продолжался.
– Погоди, ты не дослушал, там ещё есть:
Когда отправленные письма
Отравленными стали вдруг,
Когда пушистая, как вьюга,
Из леса рыжая зверюга
На поле вышла в час полночный…
– А дальше?
– Дальше?
– Да. Если есть «когда», должно быть и «тогда».
– Возможно. Я не помню. Только эти три строфы…
– Давай тогда придумаем продолжение сами.
Так началась их словесная игра, своеобразный пинг-понг, в котором каждый пытался переоригинальничать другого, и остановиться они уже не могли. Любая метафора, удачная или не очень, тут же воплощалась внизу.
Месяц за месяцем, порождая сущности, продолжалась игра, прерываемая лишь ежедневным чаепитием. В одну из таких пауз, заметив, что он уплетает печенье, не дождавшись, пока вскипит чайник, она спросила: «Как ты думаешь, что такое „сухомятка“?»
– Ну, хомятка – это небольшой зверёк, – ответил он.
– А «су-»?
– Самолёт, наверное.
Так появился Хомятка. Возможно, потому, что создан он был во время перерыва в игре, Хомятка обладал большей свободой, нежели остальные диковины, и мог перемещаться по дому. Выйдя из комнаты, где пылился не работающий более самолётик, пройдя по стеночке коридор стремглавного стремени, Хомятка попадал в помещение, где кактус пиковой масти, как туз нацепивший картуз, гордо рос в своей кадке. Оттуда вели три пути: к задумчивой ледяной Изольде, в чулан лани и на лестницу, где перила скрипели и пели. Наверху, сидя на заваринке – скамейке из чайных листьев, одержимый почтальон ставил штемпель за штемпелем на отравленные письма, а окна круглой комнаты все выходили на восток. Внизу весёлое вино кипело в бурдюках, и алела лампочка заката в маленькой глухой каморке.
И всюду – лестницы, переходы, виражи, ведущие из фантазии в мистерию, из мистерии в кошмар. Не зная, что он творение той же фантазии, бродил Хомятка по дому, словно по снам безумца, и сам всё чаще ощущал себя слегка безумным.
Когда впечатлений становилось слишком много, чтобы их усвоил разум, Хомятка приходил в комнату Изольды и сидел среди её безмолвных скульптур, странно умиротворявших его. В один из таких дней в душе Хомятки зародилась смутная тоска по родному дому, совершенно не фантастическому, дому, где живут такие же хомятки, как он, дому, которого он никогда не видел и которого у него, на самом деле, никогда и не было. Однажды зародившись, эта мысль постоянно напоминала о себе тихим зудом и постепенно превратилась в навязчивую идею, и теперь Хомятка плутал по коридорам лишь в поисках выхода, но не находил его.
А игра на верхнем этаже всё длилась. Подачу за подачей отправляли двое друг другу, и каждая фраза начиналась со слова «когда», и каждая порождала сущность внизу.
Когда в доме стало тесно, он начал трансформироваться. Пространство искажалось и обрастало измерениями – там, где раньше была одна комната, теперь умещалась целая их анфилада.
«Когда» следовало за «когда», в основном в стихах, но порой и в прозе. Мастерство игроков росло, и сущности всё усложнялись, однако никому из двоих не удавалось настолько превзойти другого, чтобы наконец выкрикнуть финальное «тогда». Игра стала бесконечной.
В лабиринте смыслов блуждал тоскующий Хомятка, а по ночам глядел в окно. Каждую полночь из близлежащего леса выходила рыжая зверюга и печально смотрела в ответ…
29.10.2017
Алфавит
Август выдался тёплым и дождливым.
Бескрайние леса стояли чисто вымытые, с нарядной, словно в мае, листвой и строгой тёмной хвоей.
Волки доели всех зайцев ещё в прошлом веке и ушли в соседнюю область. Теперь в лесу рыскали лишь грибники, вынюхивая лакомый белый.
Григория грибы не любили и искусно прятались от него под травой и листьями.
Даже в будний день, проплутав несколько часов, он набрал едва ли треть корзины. Отчаявшись, Григорий собрался повернуть домой, но вдруг услышал неясный далёкий гул.
Едва различимый звук, быстро приближаясь, усиливался и перерос в настоящий грохот.
Ёлки закачались от внезапно налетевшего вихря, и удивлённая белка свалилась с ветки в кусты.
Железное нечто пронеслось над головой и, ухнув, приземлилось где-то неподалёку. Вибрация прошла по земле и затихла.
Заинтригованный, Григорий бросился к месту посадки. Продравшись сквозь поросший крапивой подлесок, он выбрался на опушку, посреди которой возвышался смахивающий на котелок корабль стального цвета. В центре котелка откинулся люк, превратившись в пандус, и по нему спустилось-скатилось существо.
Инопланетянин больше всего походил на осьминога, серо-зелёного, с многочисленными глазами и щупальцами, а также внушительным клювом. Каждое щупальце заканчивалось острым когтем.
Йодистый запах разнёсся по лесу, когда осьминог помахал несколькими щупальцами, приветствуя Григория.
«Кажется, он дружелюбный», – подумал Григорий.
Левой рукой он махнул пришельцу в ответ, правой продолжая сжимать корзину.
Медленно он шагнул к инопланетянину. Тот так же медленно отодвинулся назад к кораблю.
Не поворачиваясь к пришельцу спиной, человек вернулся на исходную позицию.
Осьминог уставился на Григория десятком глаз, словно чего-то ожидая.
– Привет, – сказал Григорий. Пришелец что-то коротко прощёлкал.
– Рад видеть тебя на Земле, – и снова щелчки, теперь более длинные.
«Странно, он как будто повторяет мои слова». Григорий произнёс ещё несколько незначащих фраз. Инопланетянин старательно повторял их щелчками, но вскоре ему это надоело.
Тогда Григорий попытался на грибах определить общие понятия, такие как круг или треугольник, и даже собрал из шляпок модель Солнечной системы, но только зря изрезал свой улов.
Убрав нож в корзину, человек отошёл на несколько шагов.
Фигуры из грибов остались лежать на земле. Осьминог их по-прежнему игнорировал.
«Хорошо, пусть сам объяснит, что ему нужно – он же сюда прилетел, а не я», – решил Григорий.
Целых полчаса пришелец и человек наблюдали друг за другом.
Что-то наконец сообразив, осьминог шевельнул щупальцами.
Шипение, свист.
Щелчки клювом. И – длинный речитатив на неведомом языке, который Григорий воспринимал примерно как:
– Ъъъъъ.
– Ыыыыы.
– Ььььь!
Эта речь, однако, уже похожа на попытку диалога. Но как ответить?
Юг-север, тепло-холодно – слишком абстрактно, чтобы объяснить. Но тут Григория осенило: надо рассказать пришельцу о самом простом – о себе.
– Я… – начал Григорий, но предостерегающий жест щупальца остановил его. Отрицательно покачав тем же щупальцем из стороны в сторону, инопланетянин направился к ближайшей берёзе и нацарапал что-то когтем на коре. Повернувшись к Григорию, осьминог торжественно воздел щупальце вверх. На берёзе было начертано: «А».
21.05.2019
Старая легенда
Каждый вечер племя собиралось вокруг костра. Разожжённый в самом центре большой пещеры огонь горел круглые сутки, однако воздух оставался довольно чистым – трещины и полости в горной породе, соединяясь, образовывали естественный дымоход с хорошей тягой. Снаружи почти всегда шёл дождь летом и снег зимой, но в пещере было тепло и сухо.
С наступлением темноты приходил старый шаман. Он наскоро обсушивался, устраивался поудобней на своём излюбленном месте возле стены и начинал ежевечерний разговор. Этот человек был намного старше соплеменников – даже вождь племени не помнил его молодым – и мудрость его помогала людям выживать. Он знал, какими травами лечить хвори, когда и на какого зверя нужно вести охоту, как и в каком объёме заготавливать дрова и мясо на зиму, чтобы пережить сезон больших снегов, во время которого долина внизу становится недоступной. Но больше всего он любил рассказывать о временах, которые помнил он один.
Он говорил, что звёзды – это далёкие солнца, и можно подняться в небо, и лететь долгие годы, и добраться до другого солнца, и найти возле него новый мир, почти такой же, как этот. Среди сотен таких миров есть один под названием Земля. Там люди живут в городах из камня, там нет голода и почти нет болезней, тяжёлую работу выполняют за людей машины. И даже дождь там бывает реже. Когда-то земляне отправили экспедицию сюда, за которой должны были последовать другие. Но видно что-то пошло не так, и первая экспедиция осталась единственной. Потомки космонавтов сидят теперь возле костра, закутавшись в шкуры, и только шаман помнит прежнюю жизнь, в которой он звался первым помощником капитана.
Слова шамана звучали для людей как сказка, а «город», «машина», «экспедиция» казались скорее магическими заклинаниями, чем конкретными понятиями, но убеждённость, с которой старик год за годом рассказывал одни и те же истории, заставляла соплеменников верить ему. Шаман считал, что земляне обязательно прилетят, и люди с надеждой смотрели в небо, когда оно ненадолго очищалось от туч.
Старик уходил перед рассветом, и до следующего вечера племя его не видело. Он жил выше по склону, в маленькой пещере. В своём жилище он не разжигал огня, но, несмотря на это, дикие звери никогда не пытались проникнуть внутрь. Путь сюда был заказан и для большинства людей – приходить к шаману разрешалось только тем, кто желал учиться, а таковых даже в сытые годы набиралось не более пяти. Стремясь сохранить в племени хотя бы остатки цивилизованности, шаман нагружал своих учеников сведениями из различных областей, бессистемными и зачастую обрывочными, однако в долгие зимние месяцы полученные знания быстро забывались, вытесненные насущными проблемами. Как правило, ученики не задерживались надолго, меняясь каждую весну.
* * *
То лето выдалось на редкость дождливым даже по местным меркам. Травы в долине поднялись в человеческий рост, скрывая и без того немногочисленное зверьё. Племя вело полуголодное существование, сопровождаемое болезнями, которые вызывала постоянная сырость. В эту пору практические советы шамана по выживанию отнимали у него большую часть вечернего времени, и к рассказам о Земле он обращался лишь изредка.
Рангл, единственный ученик, посещал старика едва ли раз в десять дней. От того, чтобы бросить занятия, его удерживала лишь захватившая его магия букв – ему казалось, что, складывая буквы в слова, он приобщается к высшему знанию, доступному лишь избранным.
В один из дней в самом конце лета Рангл поднялся в пещеру шамана и застал там странную картину. Учитель сидел, застыв в неестественной позе с поднятой вверх левой рукой, а в дальнем углу жилища незнакомец, одетый в странную, лишённую меха шкуру, рылся в скудных пожитках старика. Услышав пришедшего, человек обернулся. Рангл отступил из пещеры и подобрал лежащий у входа камень.
– Спокойно, я ничего тебе не сделаю, – сказал незнакомец и шагнул по направлению к Ранглу. Тот предупреждающе поднял руку с камнем.
