скачать книгу бесплатно
Ты, может быть, для легковерных вечно,
Но для неверных позволенье мук.
Ты гонишь волн безопытную прихоть,
А опытной снедаешь берега
Бесчеловечных лет и их же вихрить
Пытаешься в советника-врага.
Ты почему-зачем и есть ли души
У не коснувшихся твоих железных рук,
Они умеют бессердечье слушать,
Его, как твой, непохоронный стук.
Его незримые, не божеские ласки
И в темя-время страшный поцелуй,
Когда ты рвешь прижившиеся маски
И шёпотом скрежещешь, – «Не балуй».
Твоя абстракция «неверны» мне знакома,
Ты тень несостоявшихся богов,
Готовая уйти и вечно дома,
Любительница адовых кругов.
Но ты ли дух подводишь под распятье,
Но ты ли крестишь, – «Боже, им прости»,
Когда роняешь смертные проклятья
На временно кончаемом пути.
Ведь нет тебя! И кто божествен больше,
Последний вздох, распнувшийся молчать
Иль небеса живых, их не бывает горше,
Когда клеймит их мертвая печать.
Распятый стих
Что мне делать с твоим телом,
Между делом,
Между делом,
С нерасцвеченной душой,
Рисовать задачки мелом,
Где и в частности и в целом
Выбор, в общем, небольшой.
Что мне делать в перерывах,
Где на ивах,
Где на ивах
Сон туманов над рекой,
Где на стихотворных нивах,
В исжеланных переливах
Сердце светится строкой.
Что мне делать на бестелье,
Где на мелье,
Где на мелье
Бьётся одинокий чёлн,
И дрянное пустомелье,
Будто раковин безделье
Не вылюбливает волн.
Что мне делать не с тобою,
Не любою,
Не любою,
Виноватой без греха,
Расставаться меж собою
Не рабом и не рабою
До распятого стиха.
Живая и мертвая
Поэт, поэт… ты пуст и малоценен,
Ты на поверку брошенности слов,
Ты для себя и потрошён и венен,
А для других воспоминанья снов.
Необязателен, не грозен, не практичен,
Ты сотрясаешь terrости пустынь,
В которых умерла людская стынь
Душ, чей посыл и нагл и эпичен.
Ты кажешься, а им бы быть потреб
И спелно и насытно и утробно,
Каких ты служишь непотребных треб
Иль приторных иль вовсе несъедобных.
Ты сам в себе рождаешь эпохал
Вселенных дней, не звездами рождённых,
Ты чаще слов густых язвительный нахал,
И этим оживляешь утомлённых.
Но есть иная, бедная стезя,
В ней путь наверх почти умалишённых,
Там с истиной не согрешить нельзя,
И собственно, посты там отрешённых.
Но только там касание огня
Иль вод живых, словами только мёртвых,
Ночей там нет и не бывает дня,
Но как там много правд, больных и черствых.
Открытое мгновенье
Есть неприятие открытий… мир суров,
Рядится в тоги пурпурных надежд,
И затмевает день мираж воров,
Которым по сердцу заношенность одежд.
И первый вор, – наивная судьба,
Как под копирку писаная вязь,
Там к месту и приходы и мольба,
И не претит пути земная грязь.
Второй всегда на заданной тропе
Готов и подстеречь и обмануть,
Там бестолку изведывать толпе,
И очень сильно там сжимает грудь.
Вор третий… очень горек, нелюдим,
Частенько бьёт тебя исподтишка,
Он будто бы не женщиной родим,
И сразу с сердцем получил грешка.
Но есть и хуже… горя бытия,
Там где-то падший ангел побывал,
Прозрения собачьего чутья,
Который человеком изнывал.
Какой он, дух… не тронут, не избыт,
Пока не обратится в откровенье,
Пока не будет временем забыт,
И не отверзнется в открытое мгновенье.
Матрешкин грех
Я себя ли не знаю наветом,
Я тебя ли не выдумал сном,
Всё проходит зимою и летом,
Терпких лет неиспитым вином.
Ты дотронешься губы смакуя,
Я сниму этот грех языком,
Чтобы с музой о вечном воркуя
Вновь сказать, – я с тобой ли знаком.
Чтобы вновь потерять не жалея,
Чтобы вновь обрести не тая,
Одиночеств глухая аллея
Пусть поплачет слезой янтаря.
Но не рощам же богу молиться,
Человечнее будет печаль,
Если насмерть бедой не убиться,
Паутиной не станет вуаль
Неприученных прегрешений,
Незабытых со временем слов,
Этих новых любви подношений,
У которой юродивый кров.
Ей ли быть до слащавости верной,
Ей ли слыть проматрешкою клятв,
В полуистинах дурой манерной,
В полулжи искусителем яств.
Тебя нет… ты далёко так близко,
Я стараюсь уже не дышать,
Разве так превозносятся низко,
Разве так на судьбе не решать.
Разве это земное виденье,
Разве тронуть рукой божество,
Кто не камень, брось грехопаденье,
Кто живой, во плоти естество.
Утренний рулетик
Я не люблю слащавость мужиков,
И женская претит мне благоверность,
В которых бес безнравственных коров
Гоняет как свою закономерность.
И перезрелость «качества» любви
Томит таких присяжным отреченьем,
Вареное полезней, а печеньем
И черт без чувств утопится в крови.
Ну, где же ты, златая серединка,
И пониманий и судьбы сурдинка.
Тебя ведь не злословием сыскать.
Ты льдина дней или смешная льдинка,
На языке моем не расплескать
Твоих касаний, скользкая невинка.
Раз битый час
Из неосознанных невед
Слагаю быль скоромных лет,
И бдению дней отрывных
Бросаю пепел чувств срамных,
Освобождаю не мораль
От слов, закрученных в спираль,
И оживаю не живя
В себе двуличное давя,
Преисполняюсь не беря
Вчерашний писк календаря,
А на сегодняшний гляжу,
И в общем, смысл не нахожу
Закономерный, не пустой,
В котором замер на постой,
Не потому и не подчас,
А просто он не ноль, а раз
