Фальшивые боги. Часть 2. Трудный путь изгоя

Когда Ойо замертво рухнул на помост, Уэ уже ничего не соображал. Под осуждающие крики толпы он лишь оторопело пялился по сторонам. После стольких усилий по розыску бывших регентов и защите Ойо его же и обвинили в убийстве наследника. Это было нелепо, но охранники сразу надели ему наручники, и никто даже не усомнился, что он преступник.

По версии следователя, Уэ специально убедил Совет управляющих Бтрк перенести церемонию с площади Тавакана во Дворец правительства, где намеревался убить наследника. А строгий приказ охране никого не подпускать к будущему трейму, на суде трактовалось, как удаление посторонних лиц от Ойо, чтобы никто не мешал ему подсыпать яд.

Использование спецподразделений в розысках погибших регентов инкриминировалось Уэ, как подготовка общественного мнения к задуманному им преступлению.

На поспешно устроенном суде, состоявшемся через пару дней после смерти Ойо, было прямо указано: только глава Совета мог отравить будущего трейма. В кармане его парадного плаща якобы нашли остатки яда, который он и подсыпал в церемониальный напиток. А тех, кто нёс к сцене ёмкости, словно и не существовало. Но Уэ ведь не убивал и знал, кто подставил его.

Он рассказал в суде о своей беседе во дворце Фусси с Ыу и Яэ, состоявшейся после трагедии на материке Нуэр, и обвинил бывших регентов в убийстве будущего трейма. Но странное дело – подсудимого не слышали. Уэ обозвали спятившим лгуном и инкриминировали ему наговор на погибших уважаемых членов общества. А все его попытки обвинить регентов в отравлении Ойо, судья рассматривал только в одном ключе – желании злоумышленника выгородить себя.

На слушаниях Уэ пытался доказать, что, замысли он убийство, то не стал бы устраивать его публично. Всё можно было сделать тихо ещё во дворце Эгель, где Ойо жил в одиночестве.

Но, лучше бы он этого не говорил. Во-первых, его высказывание сочли признанием в подготовке убийства. А во-вторых, управляющий контрразведки обозвал Уэ предателем, в угоду йкутсам специально устроившим публичную казнь трейма, чтобы лишить СНМ единственного защитника и посеять панику. И теперь, из-за злонамеренных действий предателя, государство эониев было обречено.

По словам того же офицера, со дня избрания Уэ на высший пост за ним велась пристальная слежка. У контрразведки якобы имелось множество улик, подтверждавших его встречи с посланниками Мировой Федерации, где оговаривались планы уничтожения Содружества. Но ни одного доказательства не было предъявлено. Офицеры спецслужбы заявили: «это конфиденциальная информация, не подлежащая разглашению, поскольку ещё ведётся оперативная работа по выявлению всех контактов предателя Уэ».

Это был несомненный наговор с целью очернить перед эониями бывшего главу Совета. Никогда он не замышлял ничего подобного и ни с кем из Федерации не встречался ни в официальной обстановке, ни в быту. А вся жизнь первого лица действительно проходила под неусыпным контролем государственных служб. Поэтому в обвинение о его измене могли поверить лишь граждане, далёкие от правительственного окружения.

Но никого из тех, кто по долгу службы отвечал за жизнь главы Бтрк и мог снять с него это нелепое обвинение, не допустили к даче показаний. Адвокаты настаивали на их участии в разбирательстве и отсылали повестки тем, кого лично знал и помнил Уэ. Но должностным лицам запретили давать показания на основании возможного сговора с предателем, а также недопустимости разглашения секретной информации.

Заседания верховного суда над главой управляющих Бтрк широко освещались на всех планетах Содружества. На них присутствовало множество эониев. Но это судилище не подразумевало беспристрастное разбирательство, а было настоящим избиением. На любые доводы Уэ и его адвокатов мгновенно находились веские контраргументы, лишь усугублявшие положение подсудимого. Стоило обвиняемому привести новые доказательства своей непричастности к убийству, его упрекали в искажении фактов и постыдной изворотливости. А затем оглашались новые, более тяжкие статьи преступлений, к которым Уэ вообще не имел никакого отношения, а любое из них требовало тщательного расследования. Но судебный дознаватель преподносил обвинения как неопровержимые доказательства.

Хорошо поставленное и срежиссированное зрелище создавало впечатление, что Бтрк управлял бандит, занимавшийся грабежом и убийством сограждан, а также, продавшись Федерации, планировавший в СНМ переворот. Весь срок своего правления Уэ якобы вовсе не думал о благе народа и процветании Бтрк, а с утра до вечера планировал и совершал преступления, которые ему удавалось скрывать с помощью неких весьма коварных подельников, которых ещё предстояло раскрыть.

Уэ понял: его намеренно сделали козлом отпущения и навешали столько вымышленных злодеяний, чтобы он никогда не обелился. Даже несмотря на отсутствие улик и непризнания им вины, верховный суд приговорил его к смертной казни.

С самого начала политической карьеры Уэ стремительно рос, достигал новых высот и трудился на благо государства. И он не мог смириться с таким неожиданным финалом.

Но вот прошёл месяц его заключения в одиночной камере с пожизненным приговором без возможности обжалования. Уэ лишили имени, положения в обществе и всех прав. Как рецидивиста, совершившего несколько самых тяжких преступлений, его поместили в тюрьму с жёсткими условиями содержания. Пока лето, здесь было терпимо. Но каково тут будет зимой, если заключённому не положено одеяло, а отопление и электроснабжение в камере не предусмотрено? К тому же на единственном крохотном окошке под потолком не было стекла. За всем этим явно прослеживался чей-то злой умысел.

Непривычно громко лязгнул дверной замок. Как же давно слышал Уэ этот звук. В последний раз – когда хотел повеситься. С адвокатами и дознавателями он общался через крохотное окошко, в которое дважды в день ему давали еду. Странно, что к заключённому «ноль один» вообще кого-то пустили, ведь в приговоре особо указано: преступник ограничен в общении с кем бы то ни было, даже с родными и близкими. Он умер для остального мира.

«Почему меня не убили? – порой спрашивал себя узник. – Разве это не проще?»

Но его берегли. Когда после суда он хотел совершить самоубийство, эту попытку сразу пресекли. Значит, за ним постоянно велась слежка.

Лениво, с надрывом, скрипнули петли давно не открываемой двери, и в тёмную камеру ворвался свет. Заключённый невольно закрыл глаза, привыкшие к тьме. Когда же он смог поднять веки, то увидел стоявшую в проёме огромную фигуру посетителя.

«Разве такое здесь возможно? – подумал Уэ. – Я даже с адвокатами общался через окошко».

Впрочем, после балаганного суда он уже ничему не удивлялся.

Надзиратель услужливо подал фонарь посетителю, ведь в камере не было освещения. Гость неспешно прошёл к узкому столу, привинченному к стене, и уселся на единственный металлический табурет, вмонтированный в пол. Дверь сразу закрыли, и все звуки смолкли.

Глаза заключённого подмечали любые мелочи, и он невольно проникался к гостю. Его интриговала личность, к которой даже неподкупные тюремные стражи относились с почтением. Уэ был полон неясных предположений и надежд. Ему ведь осталось лишь мечтать, что справедливость восторжествует и его, наконец, освободят.

– А у тебя здесь неплохо, Уэ, – раздался голос, который узник не ожидал услышать. – Сухая камера, много времени, чтобы обдумать свои неблаговидные поступки и, как я убедился, хорошая еда.

– Здесь должен сидеть ты вместе с братцем! – с ненавистью прорычал Уэ, узнав в таинственном посетителе бывшего регента Ыу.

– Это ты так считаешь, – усмехнулся гость, стянув с головы шарф. Инкогнито уже не требовалось. – Я тебя понимаю, заключённый «ноль один». Но как видишь, просто фантазировать мало. Нужно ещё иметь возможность реализовывать свои замыслы.

Уэ затрясла нервная дрожь. Он едва сдерживался, чтобы не броситься на пришедшего издеваться над ним наглеца. Хорошо ещё, камера была тёмная, и со стороны незаметно волнение заключённого. Каждый день Уэ придумывал самые ужасные козни и мысленно убивал Ыу и его братца Яэ. Но вот, встретившись с одним из них, он почему-то испугался. Что-то сдерживало эония от, казалось бы, естественного шага – расквитаться с тем, кто буквально растоптал его.

– Уэ, мало быть просто хорошим чиновником, даже самым главным, – продолжил Ыу. – Настоящий хозяин жизни имеет мозги, смелость для исполнения задуманного и, конечно, талант.

– Зачем ты пришёл? – хриплым голосом осведомился Уэ. Слова Ыу больно задели его за живое. – Для вас с Яэ мало, что посадили меня за преступления, которые я не совершал? Так ты решил и тут поиздеваться надо мной?! – голос узника перешёл в визг, сорвавшись на самой высокой ноте.

Ыу не ответил, и в камере повисла напряжённая тишина.

Дав выход эмоциям, Уэ обессиленно рухнул на твёрдое ложе. За месяц, проведённый в заключении, он привык к спокойной, размеренной жизни и не мог долго волноваться. А его душа за столь короткий срок ещё не успела зачерстветь и озлобиться. Может, на это и рассчитывал Ыу, не отвечая на эмоциональное возбуждение заключённого. Лишь когда дыхание узника выровнялось, гость снова заговорил:

– Уэ, буду честен: ты был хорошим исполнителем, но хозяин из тебя никудышный. Когда не понимаешь сути происходящих событий, то не в состоянии правильно на них реагировать. Вот что подвело мудрого Уэ. Мы с Яэ придумали весь этот план ещё у тебя в Фусси, когда ты пренебрёг гостеприимством и попытался нас арестовать в своём дворце. А ведь мы предвидели и такой исход встречи. После катастрофы на Нуэре слишком шатким было наше положение, и любой дурак попытался бы тогда убить нас, чтобы воспользоваться влиянием на бестолкового гордеца Ойо…

– Да мне плевать, что вы там предвидели!… – взорвался узник и запнулся. А ведь даже сейчас, когда разжёвывали его ошибки, он не мог понять их суть. Уэ увидел, кем был, и ему стало горько.

«К сожалению, истины порой доходят слишком поздно, когда уже ничего изменить невозможно. Братья просчитали мою реакцию и предугадали действия, а затем сделали ходы. Я же увлёкся собственной игрой и не смог защитить себя и Ойо. Я им не соперник» – вынес Уэ вердикт.

Ыу выдержал паузу после вспышки гнева заключённого и, когда тот остыл, продолжил:

– Я ведь не случайно пришёл к тебе. Эта встреча была запланирована. И уже давно. Настало время ей состояться, – произнёс Ыу как-то по-особенному. – Заметь, мы пока не трогали твою семью.

Тон гостя заставил узника насторожиться:

«Что Ыу имел в виду, произнося это? Какую новую подлость задумали братья?»

– Сейчас я расскажу тебе, Уэ, одну правду, – неспешно выговаривал гость, взвешивая каждое слово. – И ещё предоставлю выбор. А от принятого тобой решения будет зависеть, как сложатся судьбы: твоя и жителей Фусси.

– А ты не боишься, Ыу, что, кроме меня, всё услышит ещё кто-нибудь? У этих стен, как я убедился, есть не только уши, но и глаза.

– Да, ты прав, – усмехнулся толстяк, – у камеры действительно имеются некоторые из перечисленных тобой свойств. Но, дело в том, что стены тюрьмы принадлежат мне.

– Как? – изумился узник.

– Всё просто. Я владею Бтрк. А по нашим законам хозяин земли распоряжается всем, что находится на ней.

– Но материк Ру почти весь в собственности Гра…

– Нет. Видишь, Уэ, насколько ты некомпетентен даже в самых важных вопросах, – гость покачал головой. – Чтобы не возникало недопонимания, так и быть, расскажу: мы позволили Гра взять часть континента в долгосрочную аренду. Но это к делу не относится.

Теперь Уэ понял, кого намеревался посадить в тюрьму. Любые его действия против хозяев планеты были обречены.

– Продолжим, – сказал Ыу. – После нашей последней встречи такое развитие событий было ожидаемо. Мы изучили твой психологический портрет и знали, какие шаги будут тобой сделаны. Ты предсказуем.

– Я не ошибся, – прошептал Уэ. – Вы засадили меня сюда.

– Опять неверно мыслишь, – возразил Ыу на бормотание узника. – Мы стёрли тебя. Бывшее первое лицо в государстве – сейчас никто. Это важнейший жизненный урок: не стоит пренебрегать гостеприимством. Впрочем, он тебе, возможно, не понадобится. Хотя, как знать. Всё зависит от твоего выбора. Если ты правильно оценишь ситуацию и примешь верное решение, то всё может волшебным образом измениться.

– Хочу спросить, – произнёс заключённый, – теперь-то уже всё равно, ведь я в тюрьме. Но мне интересно: где ошибся? Почему проиграл?

– Расскажу, – задумчиво кивнул гость. – На этом часто спотыкаются чиновники, быстро возносящиеся на вершину власти, как ты, например. А забравшись на самый верх, вы неверно оцениваете истинное положение вещей и думаете, что уже неуязвимы. Но это, сам видишь, не так.

Заключённый тяжело вздохнул, признавая истинность услышанного. А гость продолжил:

– Уэ, ты мнил себя везунчиком. Скажи, а задумывался ли хоть раз, почему твой путь к вершине напоминал лифт? Вот смотри: быстро получив новую должность, но, даже не успев освоиться на ней, ты уже двигался к следующей.

– Я хорошо работал, – начал Уэ и осёкся.

– А разве вокруг не было других талантливых политиков? Тебе просто везло? Ты думаешь так? А я хочу спросить: какими гениальными способностями был наделён хозяин Фусси, которые позволили ему всех обскакать? М? А ведь мало кто из управляющих Бтрк мог бы похвастать столь быстрым взлётом к высшей должности на планете. Но вот у тебя, Уэ, прямо как в сказке: победа на всех выборах начиная с первых, состоявшихся сразу после окончания учёбы. Ни единого прокола. Удивительно, правда?

– Я думал над этим, – признался Уэ. – Но, что ты хочешь сказать? Кто-то мне помогал? Не замечал. Да и зачем кому-то было меня толкать?

– Так и быть, открою тебе эту тайну. На высшем посту нам требовался умный одиночка, и потому амбициозного, с неплохой родословной эония вели по карьерной лестнице на самый верх, но так, чтобы наш ставленник ничего не замечал. Так было нужно. Уэ, ты не мыслитель, а практик. А жизнь меняется не за один день. Но стремительно ворвавшемуся в политический мир новичку было невдомёк, что ключевые посты в государстве занимают члены клана Уисл. А его руководители… – Ыу сделал паузу.

– Вы, – закончил Уэ недосказанную мысль. И затем прошептал: – Значит, я был обречён.

– Ты единственный из Совета управляющих Бтрк не входил в клан. Это делалось намеренно. Да и сейчас на твоё место мы поставили эония со стороны, чтобы соблюсти определённый баланс политических сил.

– Кто занял высший пост?

– Яо.

– Мы были знакомы. Но он ведь ещё молод.

– Его готовили тебе на смену. Сам знаешь: политику невозможно пожизненно оставаться на одном посту. Этот эоний достаточно амбициозен и умён, но не будет конфликтовать с нами. Твой пример, Уэ, наглядно показал, что грозит тому, кто свои желания ставит выше блага государства.

– Почему вы вели меня к вершине? – Для Уэ стало откровением, что не сам был творцом своей судьбы.

– Не скрою, тебя ценили. А все твои якобы чудные везения случались потому, что мы увидели потенциал в молодом способном эонии. Как исполнитель, ты справлялся отлично. Но сделал ошибку, когда выступил против нас, и за это наказан.

– Но… Кланы… Они были в древности. – Уэ встал с топчана и принялся ходить по камере. – Мы ведь живём не в доисторические времена…

– Ошибаешься. Впрочем, это из-за твоего быстрого взлёта. А основ ты не знал, вот и проиграл. Эонии всегда жили кланами. Ведь достичь цели легче, если рядом единомышленники. Только они поддержат тебя и помогут. Конечно, за всё нужно платить, и за свой успех в том числе. Но именно этот способ даёт лучшие результаты.

Вот скажи, Уэ, кто помог тебе на суде? А? Ответ известен. А почему? Всё просто – ты был один, и в трудную минуту, несмотря на прежние заслуги, оказался изгоем. Впрочем, хватит об этом. Мы отвлеклись, а время уходит.

– Да, – согласился Уэ. Над услышанным ему требовалось подумать. Но сейчас он не мог собраться с мыслями. А ещё было обидно услышать о себе такую правду, ведь ему казалось, что поднялся на самый верх благодаря собственным способностям. Но ошибался.

– Итак, – после небольшой паузы Ыу опять взял инициативу. – Как и обещал, я расскажу тебе одну правду. Уэ, ты согласен выслушать меня?

– Да, – тяжело вздохнул узник, остановившись напротив гостя.

– Хочу предупредить: сейчас от твоих решений зависит собственная жизнь. Даже несмотря на то, что ты в тюрьме.

– Зачем эти разговоры? У меня просто нет выбора, – сказал узник. – Вы уже всё давно решили и теперь запускаете новый проект, в котором хотите использовать заключённого. Но я не представляю: зачем вам арестант, приговорённый к пожизненному сроку? Что я сейчас могу?

– Не соглашусь с тобой. К примеру, назло мне возьмёшь и откажешься выслушать моё предложение. Ты же ненавидишь нас, и я тебя понимаю. Но подумай вот о чём: жизнь многогранна и в ней бесконечное множество дорог. Может ведь так случиться, что на одной тропинке мы враги, а на другой партнёры. Надеюсь, не нужно тут растолковывать азы политики. Ты всё-таки занимал высший пост на Бтрк. Либо мы ошибались в тебе с самого начала.

– Говори. – Заключённый вновь сел на топчан.

– Хорошо, – кивнул Ыу. – То, что я скажу, останется между нами. Запомни: больше никто это не услышит. Можешь дать мне обещание хранить тайну?

– Да.

– Предупреждаю, – грозно пророкотал бас Ыу, – если когда-нибудь ты нарушишь данное тобой слово, то будешь убит вместе с теми, кому проболтаешься.

– Я тебя услышал.

Ыу перевёл дыхание и вновь заговорил:

– Я должен сделать ещё одно предупреждение. Это, поверь, очень важно. Уэ, если ты скажешь мне «нет» после того, что услышишь сейчас, то до утра не доживёшь. Это не угроза, а констатация. Да, я таким образом вербую тебя. Но я хочу быть честен с самого начала, поскольку лишь на таких условиях мы сможем договориться. А если я не расскажу всего, ты не поймёшь, насколько важна предстоящая миссия. Эту информацию нельзя разглашать.

Уэ задумался: «Сейчас передо мной откроется волшебная дверь, за которой начнётся другая жизнь. Она будет не такой, как раньше, но к ответственности я привык, и работы не боюсь. Приходилось постоянно вкалывать, зато у меня почти всё получалось. Что бы ни говорил Ыу, но я сделал успешную карьеру. Но лишь мне известно, чего это стоило.

Итак, сейчас передо мной три варианта развития событий. Первый – не слушать ненавистного Ыу. Ожидаемый итог – медленное угасание в одиночке. Вероятно, я сойду с ума, и на том всё закончится.

Следующий вариант – узнать, что хотят братья и отказаться. Это путь к самой быстрой смерти. Ыу ведь сказал – до утра я не доживу. И, наконец, третий – принять предложение врага и стать его партнёром. Эта тропинка, возможно, самая длинная по сравнению с другими. Но смогу ли я сотрудничать с теми, кто растоптал меня? Нелёгкое решение. Если подумать: умереть можно по-разному. А вот за жизнь надо побороться. Что я теряю? Да, в общем, ничего. К тому же, по словам Ыу, от сделанного мной выбора зависит будущее семьи. Так имеет ли право муж и отец рассуждать?»

– Я готов тебя выслушать, – произнесли губы узника, а его мозг ещё размышлял и сомневался.

– Итак, Уэ, мы пришли с тобой к соглашению, – подытожил Ыу. – И ты понимаешь, насколько всё серьёзно. Ну а теперь главное. Слушай внимательно: бывший правитель Уюя жив.

Гость больше не произнёс ни слова.

– Ты ждёшь, что отвечу? – спросил узник. – Меня уже ничто не удивляет.

Ыу хорошо изучил Уэ и знал, как тот отреагирует.

– Да, Уюя по-прежнему жив, – повторил толстяк. – Но он сейчас далеко от Бтрк. Признаюсь тебе ещё в одном преступлении. Мы намеревались заменить Уюя послушным юношей. Была мысль, что Ойо, ничего не зная о своей истинной роли в мире, будет покорной марионеткой в наших руках. Но мы просчитались. Уэ, поверь, с его смертью эонии больше выиграли, чем потеряли. Это он устроил то землетрясение на Нуэре, погубившее миллионы граждан Бтрк.

– У вас нет доказательств! – эмоционально заявил Уэ. – Я провёл расследование и убедился…

– Мы говорили с матерью Ойо. – Спокойный тон гостя осадил заключённого. – Она нам рассказала, что открыла сыну тайный проход в Башню власти. В ту же ночь случилось землетрясение. Тебе ещё нужны доказательства?

– Но там нет никакого тоннеля, – не отступал Уэ. – Мне не говорили…

– Он и называется тайным, – заметил Ыу, – потому что никто о нём не знает. А когда мы спустились в тот коридор, то увидели следы в вековом слое пыли, ведущих к Башне. Нам хватило этих доказательств. А после нашей беседы с матерью Ойо та неожиданно умерла от сердечного приступа, хотя накануне была здорова.

Уэ, ты понимаешь, о чём я рассказываю? Мы устранили весьма ловкого и жестокого маньяка, одержимого жаждой власти и самопочитания. Для него жизнь эониев, и даже родной матери, ничего не значили. А ты представляешь, каких бед он натворил бы, став треймом?

– Что вам нужно от меня? – прохрипел Уэ, поражённый откровенностью Ыу. Услышанное шокировало его. Ему докладывали о внезапной смерти Дуа, очень удивившей врачей. Ничто не предвещало её сердечный приступ, но женщина скончалась. Теперь её смерть получила логическое объяснение. А ещё он сам кое-что подмечал за Ойо.

– Уэ, – голос Ыу звучал торжественно, – мы хотим предложить тебе свободу.

Узник «ноль один» не мог поверить ушам. Он уже смирился с приговором и готовился провести остаток дней в камере. А ему вдруг предложили то, о чём он мог лишь мечтать. Неужели это действительно был шанс вырваться из тюрьмы? Но тут Уэ вспомнил поговорку: бесплатный корм только в ловушке.

– Смотря какую цену вы запросите за мою свободу, – гордо произнёс бывший глава планеты.

– Уэ, твой разум ещё блуждает впотьмах, – с сожалением выдохнул Ыу. – А вроде бы взрослый эоний с таким большим жизненным опытом. Не в твоих интересах торговаться со мной. Подумай сам: после услышанного сейчас ты – либо с нами, либо труп. Что предпочитаешь?

– Честь! – В Уэ всё ещё говорил политик.

– Ну и подыхай со своей честью, – бросил Ыу и встал с табурета. – А вместе с тобой сгинет и вся твоя семья. Ты всё сделал для её гибели. Разговор закончен.

Гость направился к двери.

А Уэ испугался. Даже когда оказался в тюрьме, он не был настолько подавлен. Как и любое разумное существо, приговорённый ещё надеялся: на удачу, на торжество справедливости и ещё много на что. Но сейчас Уэ нутром чуял: вместе с Ыу от него уходила сама жизнь.

«Если этот эоний уйдёт, то мои дни сочтены» – осознал узник.

Как политик, он хорошо понимал: теперь невозможно остаться в стороне. Уж слишком взрывоопасную информацию сообщил ему Ыу.

– Так что вы хотите от меня? – задал Уэ вопрос, желая вернуть прервавшийся по его неосторожности разговор в благоприятное русло. Он встал и сделал пару шагов к выходу.

«Я пойду на любые унижения, лишь бы всё нормально было с семьёй, – решил узник. – Ведь угроза уже высказана».

Ыу прислонился к двери. Мудрый политик мог сломать Уэ, но не это ему требовалось. Не для того было потрачено столько времени на бывшего главу правительства.

А узник напряжённо смотрел на эония, от которого зависела его жизнь. «Хоть бы он не уходил» – молил несчастный.

Ыу играл с Уэ. Тот должен был прочувствовать, насколько важна предлагаемая ему миссия, а затем его душе надлежало принять её в качестве подарка судьбы. Ведь очень большая разница между личностью, которая сама решает, и той, что действует по принуждению. А Ыу сейчас требовался эоний, способный со всей ответственностью взяться за исполнение порученного.

Ночной гость пару раз ударил по двери, будто собираясь уйти.

Уэ не выдержал, поскольку воочию увидел ту роковую черту, за которой больше нет жизни. А по словам Ыу, он всё сделал, чтобы оказаться за ней.

– Я буду сотрудничать. – С дрожью в голосе произнёс заключённый. – Ты же хорошо знаешь: я могу добиться результата там, где другие сдаются.

Ыу ещё немного постоял у двери и затем вернулся к столу.

– Сядь, Уэ, – сказал толстяк. – Думаю, ты всё хорошо взвесил. Запомни и прими – мы с тобой больше не враги. Старая игра закончилась. Каждый может совершить ошибку. Но мудрая личность извлекает из неё урок и движется к следующей цели, а глупая продолжает биться головой в запертую дверь. Если ты отбросишь свои обиды и внимательно меня выслушаешь, то для тебя откроются новые перспективы.

Узник сел на своё ложе. У него в душе произошёл перелом. Теперь он по-другому смотрел на Ыу, ведь ему действительно сделали выгодное предложение. Значит, следовало настроиться на работу, а не копаться в обидах и ныть от жалости к себе.

– Уэ, я хочу предложить тебе послужить на благо своему народу. От этого сейчас зависит судьба государства. Нужно срочно вернуть Уюя. Содружеству жизненно необходим трейм.

– Невозможно! – отрезал Уэ. – О смерти юноши знает весь СНМ. Его похоронили…