Последний солдат королевы

–Если они вообще не разбегутся при виде такой армады,– довольно заметил Гор.

–Не нужно недооценивать рурцев. Эта армия не та , что была пять лет назад, когда напал на нас князь Валтасар. С того времени они многому научились. Регулярные тренировки, боевой опыт. Это очень много значит. Я тебя не пугаю, но сразу хочу предупредить, что легко не будет.

–Никакой боевой опыт не сравнится с Ареной,– ответил Гор,– тебе ли это не знать, мой дорогой друг.

–Мне ли это не знать, -задумчиво пробормотал Зубр, воспоминания нахлынули на него . Он вспомнил свой последний бой на Арене в Твердыне и тот момент, когда понял, что завоевал себе право на свободу. Большего счастья больше в своей жизни он не испытывал.

–Но не для этого ты меня вызвал?

–Нет, конечно,– усилием воли Зубр вырвался из омута памяти и вернулся к действительности,– наш покровитель определился с часом Икс.

–Да!– радостно воскликнул Гор.– И когда же это случится?

–В день весеннего солнцестояния. Это будет наш шанс. Второго такого может не предоставится.

–Я понимаю, Зубр, но что же делать нам?

–Вам необходимо скрытно выдвинуться на позиции подле Твердыни, так чтобы вас не заметили раньше времени, а по нашему знаку…

–Что за знак?

–Огонь на Башне Смерти. По сигнальному огню, вы должны войти в Твердыню.

–А как же Сама?

–Сама будет в это время в Креме, на церемонии жрицов Единого. Щенком и Колдуном мы займемся сами, а вам необходимо сразу навести порядок, блокировать в своих казармах Стражей Короны.

–Будет сделано!– Гор кивнул и довольно потер руки.– Может еще по пиву?

Зубр так посмотрел на своегго собеседника, что у того отпало любое желание просить еще выпивки.

–Ну нет так нет,– пробасил бывший гладиатр и вышел из-за стола.

************************************************************************************************************************************************************

Провинции всегда были беднейшими местами Рура. На самом деле, в относительном достатке жила в стране лишь только Твердыня. Остальные же маленькие города и села находились в состоянии такого ужасного кризиса, что напоминали бочку с порохом с подведенным к ней фитилем. Оставалось лишь только поднести к этой самой бочке зажженный факел и заряд недовольства сдетонирует и выльется в массовые народные волнения.

Это все прекрасно знал Редгорд, который и сам приложил руку к созданию такого бедственного положения, будучи главой Совета Старейшин. Коррупция на местах стала почти всеобщей. Народ голодал и естественно, что внутри него меделнно закипало возмущение. С приходом к власти королевы Виктории, обстановка немного выправилась, но в отдаленных провинциях приказы новой государыни исполняли неохотно, откровенно затягивая проводимые реформы. Народ беднел, умирал от голода и нищеты, готовый пойти куда угодно, сместить кого угодно, лишь бы ему пообещали беспроблемное светлое будущее. На этом и решил сыграть Редгорд, когда отправлял в дальние провинции с лекциями алхимика Маркуса Флеминга.

Самому появляться там ему было не с руки. В народе еще была жива память о нашествии князя Валтасара, и самый последний крестьянин знал, что виноват в войне во многом беглый старейшина. Его могли бы не то чтобы не послушать, а не услышать. А вот Маркус Флеминг со своим подвешенным ученым языком, да парочкой фокусов, мог заставить поверить необразованную деревенщину во что угодно, повести за собой, а как известно нет ничего страшнее бессмысленного и беспощадного деревенского бунта.

Редгорд отправился с ним, скрываясь под глубоким капюшоном, он следовал за ним по пятам. Маркус представлял его, как жертву правления режима королевы Виктории. Мол, это человек, который попробывал возмутиться вслух на площади завышенными ценами на товар, за что его Стражи Короны схватили и пытали, лишив речи и зрения. Только чудом удалось старцу спастись из Башни Смерти. Вообщем легенда оказалось кстати, а язык у Флеминга подвешен. Редгорд в который раз не пожалел, о том, что сделал на алхимика главную ставку. Оставалась последняя провинция со столицей в деревне Тагар. Именно туда ранним утром и зашли два странных путника.

На площади в деревне было пусто. Посреди главного ярмарочного пятачка окрестностей растеклась огромная грязная лужа, в которой с огромным удовольствием каталась розовая свинья. Редгорд еле слышно выругался, когда ему под ноги ринулся рыжий петух, получивший пару пинков от идущего рядом Флеминга. Поднялся куриный гвалт. Залаяли собаки соседних домов. Из пекарни выглянула розовощекая кондитерша. Ина порог цирюльне, обтирая опасную бритву о замызганное полотенце медленно вышел парикмахер, упер руки в бока, исподлобья глядя на пришельцев.

Деревня она и есть деревня, особенно такая маленькая, как провинция Тагар. И сарафанное радио здесь работает получше фельдъегерской службы Ее Величества. В течении пятнадцати минут в тагаре знали о том, что в провинцию забрели два незнакомца, а один из них целый профессор из Твердыни, который желает жителям рассказать о том, как правильно жить, чтобы не жить бедно.

Маркусу и Редгорду тут же соорудии помост из старого обшарпанного стола бургомистра, который и валялся здесь именно для такого случая.Подали руку, чтобы взойти. Впервые Редгорд почувствовал себя, как на эшафоте. Огляделся из-под низко надвинутого на лоб капюшона плаща. Ни бургомистра, ни Стражей Короны пока не было видно, а значит они приход двух нелепых бедняков , пусть и одного профессора, посчитали недостойным своего высочайшего внимания. Ну и хорошо!

–Друзья!– начал немного выспренно Маркус, слегка прокашлевшись, прочищая осипшее от долгих выступлений горло.– Я профессор, вполне себе обеспеченный человек, приехавший к вам из самой Твердыни. Зовут меня Маркус Флеминг. Вы спросите, зачем его принесло в такие далекие края, как Тагар,этого академика?Дел ли больше нет у профессора в его академиях? Спросите, и правильно сделаете… Нет у меня больше никаких дел вместе с этими крохоборами, взяточниками и бандитами, врагами своего собственного народа!

Люди на площади возмущенно загудели, но, если судить по глазам, то последняя фраза Флеминга им определенно понравилась. Старейшина всегда удивлялся, как правильно и точно Флеминг мог подобрать ключик к сердцу любого собеседника, а как известно, где включается сердце, там мозг работать перестает.

–Нет сил смотреть, как вы трудитесь, теряете последние силы и здоровье, ради прихотей этой малолетней вертихвостки!

Народ стих. За оскорбление королевской фамилии по законам Рура следовало бы вздернуть наглеца на дыбу. Оказаться там раньше профессора никто не желал.

–Боитесь!– закричал с надрывом Маркус так, что даже Редгорду стало стыдно , что он чего-то боится.– Бойтесь! Вас запугали! Стражи Короны преследуют инакомыслие. Вешают, казнят…А вы бойтесь! Сборщики податей забирают у вас последнюю крошку хлеба, вам нечем детей кормить, а королева жирует вместе со совим любовником на пирах, а вы не можете и слова поперек сказать бургомистру, чтобы не оказаться за решеткой. Бойтесь! Скоро вас забьют, как скотину и пустят на мясо, потому как колдун Алкасар питается лишь только человечиной! Бойтесь!

–Ты особо-то не пугай нас, милок…– вперед вышел кузнец, который в плечах был только, как три Флеминга вместе взятые.– Мы люди пуганые. За те слова, что ты нам говоришь, прямая дорога в Башню Смерти нам всем светит. Тебе за то что сказал, а нам за то что слушали…

–Вот так!– махнул рукой Флеминг. -Башни Смерти боитесь? Все мы там будем рано или поздно…А хотите посмотреть, что сделали Стражи Короны с человеком, который посмел отказаться платить непомерный налог на соль в этой самой башне?

Вперед выступил Редгорд и откинул капюшон, обнажив седую голову. Его глаза были закрыты, рот искажен ужасной гримассой, а лицо украшал страшный шрам от ожога. Народ испуганно ахнул и подался назад. Настолько был ужасен вид старейшины.

Кондитерша жалостливо всплеснула руками и подошла поближе. Ее мужа, когда-то давно арестовали по навету и отдали на растерзание в Башню Смерти. Оттуда он так и не вернулся.

–Видите! Не отворачивайте ваши лица! Не прячьте ваших детей! Пускай все знают ужасы, которые творят Стражи короны при попустительстве нашей королевы и его любовника колдуна. Бойтесь!– Маркус Флеминг сорвался на противный визг, но только усилил эффект от своих слов.

Редгорд поморщился, но крестьянам кажется нравилось. Все меньше стало недовольных и все больше людейь согласно закивали головами, соглашаясь с оратором. Вид старейшины их бзусловно впечатлил. Особенно шрам на щеке, оставленный после битвы у Великой реки, откуда Редгорд еле ноги унес, поставив все на Валтасара.

Наконец в конце улицы появился бургомистр, а сним чуть позади двое в темно-лиловых камзолах с длинными алебардами – Стражи короны. Бургомистр был чуть полноватый мужчина с уже появившимся пивным брюшком, длинными пшеничными усами, болтавшимимся двумя паклями вокруг шеи. Стражи выглядели посолиднее, но служба в провинции их разленила, и они мало напоминали волкодавов, которые рыщут по Твердыне и окрестностям в поисках Редгорда.

–Так…– протянул бургомистр, подойдя к собравшимся, медленно, будто ледокол, раздвигая своим пузом толпу.– Это еще что за митинг? Вы кто?– этот вопрос он уже адрессовал Редгорду и Флемингу, которые стояли на помосте.-Я спрашиваю кто вы, уважаемые господа?

–Маркус Флеминг – странствующий ученый! – представился алхимик, нарочито уважительно поклонившись.

–Флеминг…Флеминг…– бургомистр не заметил издевки в поклоне, принял важный и осанистый вид, будто пережевывая незнакомое имя.– Что ты забыл в наших краях?

–Я хотел рассказать правду…

–А что есть твоя правда?

–Правда в соблюдении законов! А они в нашем благославенном Руре повсеместно нарушаются.

–Да!

–Нарушаются!– загалдела толпа, уже подогретая должным образом.

–Взять его!– громко распорядился бургомистр, повелительно махнув рукой.

Но Флеминг был бы не Флемингом, если бы так просто дал себя схватить. Он решительно оттолкнул Стража, который поднялся на помост и отчаянно закричал.

–Люди! На помощь! За правду меня собираются запереть в Башне Смерти и пытать!

Народ возмущенно загудел и напряжение стало нарастать с каждой минутой. Оно уже висело синим клубком над головами собравшихся, готовое вот-вот разорваться яркой ослепительной вспышкой молниеносного разряда недовольства.

–Не позволим! Нет произволу!

Парочка особенно рьянных защитников бросилась на бургомистра, опасаясь открытого противостояния со Стражами, которые пока никакого особого участия в сваре не принимали. А Флеминг решил немного накалить ситуацию.

–Сегодня забрали меня! Завтра заберут вас,– закричал он, кидаясь в объятия Стража короны, который, как назло топтался на месте и не предпринимал никаких действий. Со стороны показалось, что сам Страж обхватил Маркуса, стремясь утащить с помоста.

Толпа возмущенно взревела и двинулась в сторону бургомистра с охраной.

–Смерть!– раздалось в непрерывном гуле голосов. Накаленная обстановка взорвалась ярким огнем и выплеснулась наружу огнем народного гнева. Толпа захлестнула помост, стражей и бургомистра, смешалась в кучу-малу, из которой еле успели вырваться Редгорд и Маркус Флеминг.

Никто уже на них не обращал никакого внимания. Действо все разворачивалось вокруг помоста, где уже особо активные жители Тагара связывали беспомощного главу и его соратников. Слова “Народная Казнь” слышались отовсюду.

Редгорд и Флеминг аккуратно вышли дворами с площади. Пересели на заранее приготовленную пару лошадей и вскоре скрылись в ночи. Лишь изредка до них донесились крики возбужденных сельчан и пламя костра, на котором окончили свою жизнь бургомистр Тагара и двое стражей короны.

–Куда теперь, Редгорд?– весело из-под низко надвинутого подмигнул Флеминг своему спутнику.

–Наша миссия выполнена. Из искры, да возгорится пламя! Эту искру мы поднесли. Остается ждать результатов. У нас есть более важные дела в Креме…

–Ты думаешь этого хватит, чтобы бедняки примкнули к нашему движению?– Флеминг подтянул уздцы и приостановил коня. Они достаточно удалились от Тагара, чтобы не спешить.

–Тагар провинция бедная, но довольно обширная, пользующая довольно большим влиянием на всем Юге Рура, так что если пожар вспыхнул здесь, будь уверен, Маркус, его разнесет далеко за пределы этого чертова мирка.

–Ну, а если королеве станет известно о волнениях на Тагаре? Тогда что?

–Ооо..это-то нам и нужно! Она пошлет себя либо самого Алкасара, либо Берстранда вместе со стражами короны и тогда…

–Тогда Твердыня окажется практически беззащитной и вступит в дело наш головорез Зубр?– догадливо кивнул Флеминг.

–Да, его центурия ждет своего часа недалеко от Твердыни.

–А если все же королева сама двинется сюда? В конце-концов она же всего лишь девчонка?

–Ни один правитель не пропускал праздник весеннего солнцестояния в Креме.

–А там наш Ситха…

–Правильно, Маркус, а там наш Ситха, который вместе с Орлинкой представляет собой гремучую смесь. Сети расставлены,– улыбнулся Редгорд,– осталась ждать, когда в них попадется наша королевская рыбка.

************************************************************************************************************************************************************

Алксара интуиция еще не подводила ни разу за всю его долгую жизнь. Вот и сейчас в области груди что-то подозрительно свербило, наводя на мысль что, что-то должно непременно случится, и их с Викторией спокойной жизни пришел конец. Это чувство пришло к нему примерно год назад и с тех пор не отпускало ни на минуту. Конечно, он старался ничем не выдавать своего волнения, но сегодня это ощущение усилилось многократно и сил терпеть уже не было.

Колдун налил себе немного вина и одним глотком осушил бокал. Редгорд – старейшина Рура занимал все его мысли. Неприятности, которые порой преследовали семью несколько лет, он связывал именно с его кознями. А теперь подозрения только лишь усилилилсь. Среди мертвых после битвы на Большой Реке его не нашли, среди пленных живых его тоже не было, да и стражи короны за столько времени так и не сумели напасть на след старейшны, что наводило на определнные размышления. Так как Редгорд не из тех людей, что умеют прощать или бояться, то можно со всей уверенностью предположить что готовится что-то опасное.

Двери распахнулись будто сами собой в комнату. Алкасар обернулся, а рука непроизвольно легла на рукоять палаша. Но беспокоится было нечего. На пороге стоял герцог Берстранд собственной персоной, который отныне заведовал Стражами Короны.

– Что-то последнее время вы стали слишком нервны, молодой человек? Может стоит съездить на воды?– старейшина улыбнулся и прошел в комнату. Вот кого не беспокоили никакие проблемы Рура. Он выполнял свою работу отлично, любил ее, а еще души не чаял в своем маленьком воспитаннике Эдварде младшем, который был так похож на его друга, практически брата, отдавал ему всего себя без остатка, и Алкасару порой казалось, что даже если мир рухнет, а рядом с Берстрандом будет маленький королевич, то старик все равно будет улыбаться и мягко журить Его Высочество за его проделки.

– Нет уж…– улыбнулся в ответ Алкасар.– Я уж по старинке пустырника сорву и заварю на ночь! А воды? Воды удел стариков…

– Рано ты меня в старики, да дядьки записываешь,– нахмурился Берстранд,– боюсь рано мне еще в запас.

Лицо герцога резко посерьезнело и он стал похож на себя самого пятилетней давности, времен битв с князем Валтасром, когда вся армия Рура была в его подчинении.

– Что произошло?– встрепенулся колдун, внимательно оглядев с ног до головы старейшину.

– Кажется у нас небольшие неприятности,– осторожно начал Берстранд.

– Что случилось?

– Только что среди нас появился гонец из провинции Тагар…Он принес недобрые вести. Может присядем, Алкасар?– предложил герцог и первым присел в плетеное кресло, наркытое пледом из овечьей шерсти.

– Не тяни…Хуже уже не будет,– колдун последовал его примеру и занял место напротив. Кажется, его последнии ощущения и подозрения начали сбываться. Что-то должно было случится в Руре. Он только не знал где. Теперь, как выяснилось, ЭТО началось в Тагаре.

– Гонец сообщил, что третьего дня в провинциии появились старец и молодой человек, которые ударили в набат…

– Набат?

– Да,это древняя традиция Рура, каждый кто хочет высказаться имеет право ударить раз в жизни в набат. Соберутся люди провинции на главной площади и выслушают его. Конечно это отголоски нашего демократического прошлого, но тем не менее это часто помогало при решении довольно спорных вопросов. На площади все были равны и имели право голоса.

– Значит, те кто ударил в набат прекрасно знали законы Рура?– Алкасар внимательно посмотрел на герцога, пытаясь по лицу старого лиса понять, что он сам думает по поводу этих событий.

– Да… Старик и парнишка прекрасно знали об этом. Тагар довольно отдаленная провинция. В ней сохранились обычаи и пережитки прошлого. К тому же, хорошей системы Стражей у меня пока там создано не было. Сидело два постовых и бургомистр, бывшие ветераны войны.

– Можно считать некого…– задумчиво проговрил Алкасар.

– Можно сказать и так…

– И для чего же эта странная парочка ударила в набат? Хотя, постой герцог, дай, я сам угадаю…Они кляли на все лады королеву Викторию, обвиняли ее в чрезмерной жестокости к своим поданным, ну и пожалуй, говорили, что муж ее оборотень заморочил ей голову настолько, что скоро такие провинции как Тагар будет уничтожаться сотнями. Верно?

– Именно что-то подобное они говорили…– растерянно ответил Берстранд.– а откуда тебе это известно?

– Наверное, что-то подобное я и ждал. Скорее всего старик это и есть наш давно пропавший старина Редгорд, а вот парень…Вероятно один из его приспешников.

– Ты считаешь их не двое?

– Неет,– протянул колдун,– Редгорд не настолько глуп, чтобы лезть в пасть дракона, ограничившись одним помощником. Уверен, что у него теперь слаженная команда, готовая отомстить. А что же твои ветераны Стражи короны? Что бургомистр Тагара?

– Они попытались вмешаться,– Берстранд виновато опустил голову,– но… Люди, провинция, практически полное отсутствие власти. Одурманенный народ сдержать они не сумели…

– Что?

– Бургомистра и двух Стражей короны четвертовали в тот же день на центральной площади…Прости, Алкасар.

–А тагарцы?

– Тагарцы по сведениям гонца собрали совет, который управляет провинцией, отказываются платить налоги, собирают свою жандармерию…Переходят на полное самоуправление…

– Беда…– задумчиво протянул Алкасар и замолчал, раздумывая над своими собственными мыслями. Вся голова его была занята Редгордом, но как не силился понять поступки и дальнейшие действия старца колдун, у него ничего не получалось.

Спустя несколько минут, прошедших в полном молчании Берстранд решился нарушить тишину. Он слегка кашлянул и обратил на себя внимание сильно задумавшегося Алкасара.

– Что делать с Тагаром?– спросил он.

– А что со стариком и парнишкой? Ну, которые ударили в набат на площади? Что с ними, герцог? О них есть какие-то сведения?

– Кроме того, что они исчезли в самом начале заварушки, ничего…Следы их теряются. Никто подорожные им не отписывал, а значит есть вероятность, что они еще в Тагаре.

– Почему это?– вскинулся Алкасар.– Неужели через пограничников так сложно просочиться по тропам ?

– Дорога в Тагар одна. Идет по самому краю пропасти. На этой дороги стоит наш пост, так что обойти его можно, только если умеешь летать…

– Это хорошо!– встрепенулся колдун и вскочил со своего места, заходил нервно по комнате. Хзначит есть надежда, что Редгорд все еще в Тагаре. Конечно! А если восстание пойдет не так и крестьяне не соберутся в поход против тирании Твердыне. Нет…Редгорд там, он должен контролировать, направлять…Только тогда его план выгорит. Иначе, все зря!

– Простите?

– Берстранд, подготовь мне отборную центурию Стражей короны. Я думаю, что я сам улажу дела в Тагаре.

– А как же праздник в Креме?

– Там обязана находится королева…Вот и пускай постится. Молится Единому, общается с Орлинкой, а я пока решу нашу главную проблему.

С этими словами он начал собираться в дорогу, а Берстранд, видя эти суетливые приготовления, тихо вышел за дверь, отдать указания насчет центурии.

************************************************************************************************************************************************************

Но едва за герцогом закрылась дверь, как туда сначала вбежал наследник престола, а следом за ним вошла королева Виктория. Эдвард с разбега запрыгнул отцу на руки и начал о чем-то рассказывать, в смысл его слов Алкасар вникнуть никак не мог. Мысли были заняты Тагаром и поисками Редгорда.

– О чем вы говорили с Берстрандом? – Виктория была одета сегодня в длинное в пол скромное платье, каштановые волосы туго перевязаны платком из тончайшего шелка, привезенного из Южных провинций. Лицо ее было строго и серьезно, такое , какое подобает иметь королеве. Она стала старше, опытнее и мудрее со временем и теперь мало напоминала ту девчонку, которая когда-то спорила со старейшинами на совете, а ее поднимали на смех.

– В Тагаре восстание бедноты…

Королева подняла удивленный взгляд на своего мужа. Переспросила:

– На Тагаре?! Почему я об этом не знаю? Что там произошло?

– Мы не хотели тебя беспокоить перед праздником Единого, дорогая. Да там и нет ничего опасного кто-то всбаламутил народ. Они создали свой совет управления, теперь не хотят платить налоги, казнили Стражей и бургомистра…

– И ты говоришь ничего страшного, Алкасар?!– вскинулась королева.

– Нет, родная,– колдун продолжал удерживать сына на руках, который внимательно слушал разговор взрослых и незаметно умолк, навострив ушки,– поверь, если бы было что-то важное, то я бы тебе обязательно сказал. Герцог уже отдал распоряжение подготовить лучшую центурию для подавления восстания.

– Берстранд сам поведет ее?

– Ее поведу я, Виктория…

– Ты с ума сошел! Не дело короля вести в бой солдат. На то есть полководцы,– гнев исказил лицо королевы. Слезы навернулись на изумрудные глаза,затрепетали на длинных ресницах, а страшное предчувствие беды сдавило сердце. Она не могла объяснить откуда появилось это чувство, но то что она чувствовала заставляло ее сильно тревожиться.

– Брось, дорогая,– он обнял ее одной рукой и прижал к себе,– я быстро управлюсь, как раз ко второму дню торжеств. А ты пока пройдешь все церемонии и обряды…

Алкасар нежно поцеловал жену в губы.Она ответила легким, как утрений солнечный луч, касанием губ. У колдуна закружилась голова от нежности к малышу Эдварду и Виктории. За них он поймает не только какого-то старейшину, да он весь мир перевернет с ног на голову, только лишь бы они были счастливы.

– Не волнуйся…

– Хорошо,– согласилась Виктория,– но учти, если ты не появишься через двое суток, то …То пеняй сам на себя!– она со смехом потрепала его по волосам и расцеловала, так как это делать умела только она.

– А можно мне тоже поехать в Тагар с папой?– подал голос молодой князь Эдвард. – Я тоже хочу на войну!

– Нет уж…– одновременно в унисон ответили родители.

– Папа едет в Тагар, я в Кремь на праздник Единого, а кто же останется править Твердыней, Ваше Высочество?– с улыбкой полной нежности Виктория посмотрела на своего сына.

– Дядюшка и останется,– упрямо надул губы княжич.

– Надо привыкать , Эдвард, что не всегда наши желания должны исполняться. Ты особа королевской крови,– пояснил терпеливо колдун,– ты обязан порой следовать голосу разума, а не голосу своего сердца.

Алкасар поцеловал сына в щеку и наконец опустил на пол.

– А теперь беги к дядюшке Берстранду и скажи, что управлять Твердыней вам придется вдвоем. По крайней мере ближайшие дня два.

Маленький Эдвард тут же забыл, что собирался вместе с отцом на войну. Рванул по коридору, забыв закрыть за собой дверь. По коридору неслось эхо голоса княжича:

– Дядюшка, дядюшка Бестранд! Мы теперь тут самые главные! Все уезжают и мы теперь можем есть пироженые сколько хотим!

Родители переглянулись и одновременно засмеялись. Они были счастливы…

************************************************************************************************************************************************************

Сборы много времени не заняли. Обо всем позаботился герцог. Центурия стояла подле стен Твердыни, готовая к выступлению уже к вечеру сегодняшнего дня. Колдун тоже долго не собирался. Захватил с собой старый меч. Надел кольчугу. В мешок сложил несколько лечебных снадобий из редких лекарственных растений, немного подумав, захватил с собой Око Поиска – древний артефакт, которым пользовались еще во времена прадедушки Виктории, случайно обнаруженный им в подвалах Твердыни. Редгорда правда найти он так и не смог. То ли потому что энергия вся вышла из него за долгие годы, то ли потому что у Око был ограниченный круг поиска. Алкасар, беря его в дорогу искренне надеялся на второе. Поцеловал жену, попрощался с сыном, надеясь, что через двое-трое суток увидит их.