Одноклассники смерти

Горбенко поднял удивленно глаза на Марину, пытаясь поймать ее глаза и определить насколько правдива та информация, которую она ему преподносит. Глаза, ярко коричневые не говрили ничего…Кроме темной водицы ненависти ко всему окружаещему миру, там была абсолютная пустота. И это то и пугало больше всего.

–Что ты имеешь ввиду? Какие друзья?

–Ну не думаешь же ты, мой милый Андрюшечка, что ты такой единственный и неповторимый для Харламова? Насколько мне известно из достоверного источника, Сашка разорвал все отношения с Аленкой. Старшенькая заявила после расправы, что в бойне учавствовать не намерена, развернулась и громко хлопнув дверью ушла. Теперь Харламов отчаянно пытается найти человека на ее пост. На Севостьяновой многое держалось в штабе Саши… Теперь ему будет трудно не только завоевать пост президента, но и вообще продержаться в предвыборной гонке. Думаю, он сдасться через недельку, другую…

–Харламов никогда не сдается,– глухо, задумавшись буркнул Горбенко.

–Ну это мы еще посмотрим…– улыбнулась Марина.– а пока…Что мой милый будущий муж? Ужинать мы собираемся или как?

–Или как…– ответил грубо Андрей и пошел в прихожую, быстро, на ходу натягивая на себя кожаное пальто.

–Ты куда это?

–Мне надо увидеть Аленку… И как можно скорее!

Стукнув входной дверью, Горбенко сбежал по лестнице, не став дожидаться даже лифта. Марина долго слушала мерно удаляющийся стук его шагов. Улыбалась чему-то своему. Чему? Что она хотела сделать, привязав к себе Горбенко это несуществующей беременностью? Она сама не знала, по наитию действовал, шестым чувством понимая, что так будет правильно… Да, так будет правильно.

__________________________________________________________________________________________________________________________

Харламов задумчиво пил кофе, посматривая в окно на проезжающие мимо автомобили. Времени до выборов оставалось совсем немного. Шансов выйграть и того меньше. Нужно было выбирать…Только из чего? Где правда, а где ложь. Где, то как надо делать, а как нет…Бред…Саша медленно встал и налил себе на два пальца коньяка. Залпом выпил. Он теряет друзей. Медленнно, но очень уверенно он их теряет. Одного, за другим…Сначала Миша, потом Карагодин, Леша, Андрюха, теперь вот Аленка…От кого кого, а от нее такого шага он не ожидал, и не был к нему готов.

В дверь постучали. Стучали несильно, больше для проформы, потому Саша и не стал отвечать. Вошел Роберт. Адамович был как всегда гладко выбрит, причесан, дорогой пиджак. Рубашка и бриллиантовые запонки из идеально белой рубашки. Кивнув Харламову, он прошел к столу и нацедил себе остатки выпивки. Ослабил галстук и уселся в кресло.

–Ну и наделал ты шороха, Саша,– покачал он головой, внимательно посмотрев на друга после минутной паузы.

–Что такое?

–Все журналюги будто с цепи сорвались. Криком кричат о твоей персоне. Наши за такого сильного правителя, остальные резко критикуют и советуют заняться тобой ФСБ.

–Руки коротки, пошли они все…– Саша сплюнул и отвернулся от стола к бару, где леденилась хорошая финская водка.

–Как скажешь…

–Роберт, ты о чем-то хотел поговорить? Давай не темни! Дрогнули…– холодная фодка мягко полилась в горло, согревая внутренности.

–Да…Сашка, тут такое дело…Понимаешь…

–Ты тоже выходишь из игры?– резко повернулся к нему Александр, и его глаза сами собой налились пьяной яростью.

–Нет, не в этом дело. Просто может ну его это все, эти выборы, этих президентов. Пускай делят там свои кресла, мандаты или еще что-то. Нам все равно.

–Нам нужен Интеркрайт,– заметил Харламов немного успокоившись.

–Да, но не такой ценой.

–Плевать! Плевать на эти цены,– Саша подскочил со своего места и одним движением сбросил все бумаги на пол, Вместе с отсчетами вниз полетел торшер, монитор от компьютера и колонки. Раздался жуткий треск и грохот. Однако Роберт даже не пошевелился, спокойно пережидая вспышку ярости своего друга и шефа.

–Саша перестань…

–Да пошел ты, знаешь куда…– зло сквозь зубы бросил Харламов.– Идиот проклятый.

Адамович молча встал со своего места и прошел к выходу, даже не обернувшись. Настроение его было подкреплено стойким ощущением лекости и полета, навеяным очередной дозой кокаина, который он продолжал нюхать несмотря на все запреты Харламова. Он не расстраивался, потому что знал, что сегодня пойдет в казино, нюхнет порошка, замутив пару другую дорожек, будет проигрывать деньги всю ночь, заниматься делом, которое любит намного больше чем все эти проблемы и голловные боли. А Саша в котрый раз в жизни останется один. так как это было после развода с Мариной, отъезда Варвары учиться в Англию, после потери Андрюхи.

___________________________________________________________________________________________________________________________

Машина, дорогой серебристый "мерседес" последней модели, пригнанный прямо из Германии остановился прямо на входе в Казино. Сегодня Адамович не стал дожидаться вечера, а рванул туда сразу прямо из офиса. Чесалась правая рука, что было по всем признакам и приметам к деньгам, но еще больше его сюда тянуло состояние азарта, веселья, какой-то легкости и независимости. Он играл, будто в иллюзорном мире, глядя на себя со стороны и наслаждаясь полученными ощущениями, будто не он проигрывал миллионы рублей, спускал на рулетки тысячи баксов, не из его кармана сыпались евро на кокаин и элитных шлюх.Едва он заходил в полумрак неонового царства, как время становилось, деньги превращались в пыль, а Роберт вершителем судеб многих, но на самом деле, он ломал здесь исключительно свою, сам того не замечая.

На входе его встретили, приняли пальто и встретили, как дорого гостя. Он снял со счета все свои наличные деньги и прошел в темноту помещения.

Народу в это время дня не было. Лишь за парой столов сидели взлохмаченные каталы, которые на последние деньги из дома шли сюда, в надежде сорвать большой куш. Таких Адамович презирал, хотя сам относился к такой же категории людей, разница была лишь в размере ставок.

Роберт выбрал рулетку в самом темном углу. Его встретила приветливая девушка-крупье. Кивнула, как доброму знакомому. Предложила чай, кофе…Но Роберт отказался. Он достал небольшую шкатулку и сделал себе две дорожки, с наслаждением вдохнул. Потер десну остатками и сделал ставку.

–Двадцать два черная.

–Ставки сделаны, ставок больше нет, – пропела крупье.

Колесо рулетки закрутилось, и Адамович нервно закурил, ожидая резльтата. Шарик несколько раз подскочил и упал на желанную цифру.

–Двадцать два черная,– подтвердила девушка, улыбнувшись.– Играть еще будете?

–Да, да…Конечно. Все,– Роберт сгреб фишки в конец стола на зеро.

–Все?– вопросительно посмотрела на него крупье.

–Да…да…да…– потирая руки, Адамович ждал решения своей судьбы.

Однако на этот раз фортуна повернулась к нему своей самой эротичной частью тела. Выпало двадцать один и Адамович разочарованно схватился за голову. Он умел и любил рисковать. Прекрасно умел схватить удачу за хвост, но имел одно очень плохое для профессионального игрока качество. Он совершенно не мог остановиться. Азарт захлестывал его, переливался через край. Заставлял искать новые способы зарабатывания денег. Вот и сейчас появился знакомый шум в ушах, и голова заработала быстрее. Налички больше не было…Не было ничего. Только дома в сейфе лежала заначка в триста баксов на черный день. Ехать за ними бессмысленно. Все равно с помощью их все проигранное отбить не удасться. Адамович растроенно схватился за голову, в то время как девушка-крупье терпеливо ждала его решения о продолжении игры. Ее бестрастное лицо ничего не выражало и было чем-то похоже на восковую маску. Это раздражало Роберта, и он в конце-концов резко вскочил из-за стола, опрокинув стул.

–Так вы играть больше не будете?– спросила она осторожно.

–Пока нет…-буркнул в ответ Роберт и побрел медленно к бару, где для клиентов заведения была бесплатная выпивка.

Около барной стойки стоял мужчина средних лет, с небольшой залысиной и густыми бровями, напоминающие брежневсие. Он кзалось не замечал никого вокруг и был целиком поглощен питьем коктейля малинового цвета. Роберт бросил пиджак и сел рядом. Мужчина на него взглянул, но промолчал.

–Виски,– заказал Роберт и повернулся к незнакомцу. В нем неожиданно проснулось жгучее желание поговорить. Никто на работе не понимал его пристрастия к рулетке, не одобрял его игры, а он и старался не афишировать это, а тут…Неизвестно, что его подтолкнуло к незнакомцу. То ли его строгая отцовская молчаливость, то ли какая-то уверенность излучавшая тепло, однако едва заказ был выполнен он повернулся к нему.

–А вы не играете?– спросил он, дабы завязать как-то разговор, в котором очень нуждался.

–Нет,– улыбнулся незнакомец, и улыбка у него оказалась довольно милой и приветливой, несмотря на строгий вид,– хотя может быть вы и правы…Я играю, но только не в казино. К сожалению в рулетку мне не везет, так же как и вам…

–Это случайность,– пожал плечами Роберт,– обычно я не оказываюсь в минусе, а тут бес какой-то попутал. Все сразу поставил и продул.

–Зато в моей игре никогда нет проигравших,– загадочно улыбнулся мужчина, потягивая сладковатый коктейль через тонкую соломинку.

–Что же это за игра?

–Это игра жизнь…Я играю своей и чужими жизнями,– спокойно ответил собеседник Адамовича.

–Постойте, но и в жизни можно проиграть и по-крупному. в ней тоже есть победители и проигравшие…

–Нет, мой милый друг,– покачал головой незнакомец незаметно для Роберта приближаясь поближе.

–В жизни нет проигравших…Есть только мертвые.

Стилет тонкий, как хирургический скальпель мягко вошел в тело по самую ручку. Незнакомец для уверенности провернул его слегка и подался на Адамовича. Тот вдруг захрипел, глаза поползли вверх и начали вылазить из орбит. Тело сотрясло последней судоргой раз, другой, третьей. Бармен спокойно продолжал протирать стаканы, глядя, как у Роберта горлом идет кровь. Она тонкой струйкой вытекла из уголка губ и спустилась по подбородку. Адамович последний раз глубоко вздохнул, агонически дернулся и подался вперед, уронив голову нас стол.

–Скажешь охране, пускай приберут здесь и выкинут его куда-то на свалку городскую, если собаки с бомжами не съедят, то через пару дней от него мало что останется. да так чтобы без глупостей,– обратился незнакомец к бармену,– нам она заплатила не для того, чтобы мы напортачили.

Бармен сухо кивнул. Спокойно поставил стакан на место и снял фартук. Вышел в подсобное помещение, звать охрану, а мужчина тем временем поднялся. Аккуратно вытянул стилет из раны, стараясь не запачкаться кровью. Опрокинул тело Роберта на пол, брезгливо пнул ногой, как только что пристреленную бешеную собаку. Удовлетворенно хмыкнул и вышел и казино через главный вход.

___________________________________________________________________________________________________________________________

Аленка Севостьянова быстро собирала вещи. Хватит, думала она, хватит с меня этих кошмаров, этих трупов, этих ужасных людей с глазами убийц. Мне надоело хоронить своих друзей.

Она ловко и быстро \складывала дорожную сумку. Билет до Парижа, до милого Максима Савельева мирно покоился в сумке. Сегодня вечером она уже будет далеко отсюда. Забудет весь этот кошмар…Конечно не сразу, должно пройти время, но все же…Она искренне надеялась, что наконец обретет свое счастье рядом с любимым человеком, что наконец сможет не шарахаться от каждого стука в дверь, сможет спокойно жить и вести домашнее хозяйство, воспитывать детей.

Решила брать вещей по-минимуму, чтобы быстрее выехать в аэропорт. Много шмоток там и не надо, к тому же уезжала она на время командировки Максима, а потом планировала вернуться на Родину. Огляделась, на секунду остановившись в поисках того, что еще забыла уложить. Вроде ничего…

В дверь настойчиво позвонили. Потом постучали. Аккуратно, буто боялись нарушить покой соседей. Севостьянова вздохнула и пошла открывать, бурча себе под нос:

–Кого это нелегкая принесла…

Дверь отворилась легко. На пороге стоял приличного вида мужчина средних лет, начинающий уже стареть, как видно было из проступающей залысины, в дорогом пиджаке, с букетом цветов.

–Я никого не жду, -неприветливо буркнула Алена, пытаясь захлопнуть перед носом неизвестного дверь, но тот вдруг закричал.

–Постойте! Прошу вас…Я от Максима.

Если бы не эта фраза, брошенная мужчиной, то Алена закрыла бы дверь и спокойно уехала во Францию. И история наша повернулась бы не так, а совершенно по-другому, но слова про Макса вдруг подействовали на Севостьянову магически. Она остановилась и вопросительно поглядела на гостя, который как известно хуже татарина.

–Я от Максима, Максима Савельева,– мужчина поклонился и затоптался в нерешительности, получилось как-то напыщенно,– он просил передать, что уезжает сегодня в Лилль по работе, что не сможет вас сегодня встретить. Просил извиниться и подарить букет. Вот…– мужчина застенчиво сунул ей в руку розы и поспешил отойти на достаточное расстояние, будто боялся, что Алена его укусит.

–А кто вы Максу?

–Я с ним работаю,– застенчиво улыбнулся незнакомец,– так получилось, что у меня приболела в Москве тетя, и наш с Максимом начальник отпустил меня на пару дней, хотя в Лилль должен был ехать я. В извинение, Савельев попросил меня, как только я приеду отвезти вам цветы и его слова. Вот я только с самолета и к вам…– мужчина помялся у двери, почесывая голову. Сейчас он напоминал школьника, который избегает смотреть на учительницу, которая ему нравится.

–Ой, простите,– всплеснула руками Аленка,– а я как дура набитая вас на пороге держу. Может чаю? Проходите…

–Не откажусь,– улыбнулся мужчина, заходя в прихожую и плотно прикрывая за собой дверь.

Севостьянова обернулась и засмеялась.

–Вон мы сколько уже общаемся, а так и не познакомились. Как вас хоть зовут?

–Бек,– улыбнулся незнакомец.

–Какое странное имя…Вы турок?– чайник на плите начал медленно закипать, пока пара мило беседовала.

–Нет, что вы…Давайте я вам помогу,– Бек подошел к плите и помог разлить ароматный чай в чашки.

–А кто же вас так назвал?

–Я сам…

–Почему…Эй…

Однако ничего дальше сказать Севостьянова уже не смогла. Горло перехватила тугая удавка и сжала все так, что не было сил дышать. Пытаясь, хоть чуть-чуть вдохнуть Аленка задергалась, но сделала еще только хуже…Легкие обожгло, а уши заложило тугими пробками. Севостьянова посинела и мягко опустилась на пол. Бек снял удавку и прикрепил старую бельевую веревку на люстру. Потом откинул кухонный стул в сторону, подвесил в петле Алену. Удовлетворенно хмыкнул, оглядев дело своих рук. Теперь убийство будет очень похоже на самоубийство. В свете последних событий, ничего удивительного…Подчистив места, где могли остаться отпечатки его пальцев. Бек спокойно вышел из квартиры и прикрыл слегка, так чтобы была видна полоска света из кухни. Вызвал лифт и спокойно уехал, напевая, сделав заказ на отлично.

___________________________________________________________________________________________________________________________

Горбенко приехал к дому, где квартировала Аленка довольно быстро. До час пика было еще далеко. Транспорт ходил нормально, а не стоял в нескончаемых пробках. Тем более от обиталища Марины до квартиры Аленки было пару остановок на метро и киллометр пешочком. У входа в подъезд он столкнулся с человеком, который спокойно насвистывая какую-то популярную мелодию спускался вниз. Вид у того был довольно беззаботный и счастливый. Андрей даже ему немного позавидовал, удивившись, насколько человек может чувствовать свободным от окружающих проблем.

Поднялся к лифту. Нажал кнопку. Где-то вверху загремело, но железное архаичное чудовище времен перестройки из недр многоквартирного дома, так и не появилось. Бросив бесполезное дело, ждать застярвший лифт, Горбенко быстрой рысью начал подниматься на третий этаж, благо идти было недалеко.

Здесь жила Аленка до того момента, как перехала к Савельеву. Оставила большинство вещей здесь, так как в минуты горечи, находила здесь покой и уют. Андрей был просто уверен, что Старшая здесь сейчас. В доме было тихо, несмотря на его ужасную и безалаберную планировку. Не стучали дверьми соседи, не был слышен звук голосов пьяной парочки, нигде не пахло борщем и прокисшей капустой. Дом, как дом…Как в сказке про красавицу и чудовище. Вымерший замок… Хотя чего ждать. Рабочий день в разгаре. Все жители усиленно заколачивают денежку. На третьем этаже было тихо. Назойливая песенка незнакомца все-таки влезла в голову, и Горбенко напевал ее про себя, как вдруг увидел, что дверь в квартиру Севостьяновой немного приоткрыта, а в прихожей горит свет. По коже побежали неприятные мурашки. Андрей буквально кожей почувствовал, как повеяло опасностью, а этому он привык доверять еще со времен Афгана, когда вот такие же мурашки спасали его от пули снайпера. Он аккуратно надел кожанные весенние перчатки и вытянул пистолет. Осторожно подошел к двери и прислушался. Из квартиры не доносилось не звука, кроме тихо играющего радио. Модный нынче диджей желал всем доброго дня и тому подобную ерунду. Ни шагов, ни голосов…Ничего…Странно? Еще как!

"Может Старшенькая спит"?– подумал про себя Андрей. Но почему тогда открыта дверь.

Он потянул ручку и толкнул металлическую бронированную дверь чуть чуть вперед. Та не скрипнула, хорошо смазанные птли сработали на отлично. В коридоре пусто…Андрей переступил порог, держа на готове свой пистолет. Ощущение чего-то непоправимого все усиливалось…У порога стояли мужские тапочки, аккуратно поставленные около полочки. На вешалке болтался пустой тремпель. Тихо щелкнул предохранитель. Андрей решил позвать Аленку. Если в квартире есть кто-то чужой, то он выскочит и моментально напорется на Горбенко, и тогда Андрей не промахнется.

–Аленка! Ты дома? Это я Андрей, -повысил он голос.

Ни ответа ни привета. Тихо, как в склепе. Андрей сплюнул и обругал себя за такое сравнение. Ни дай Бог! Музыка неслась из кухни. Видимо приемник стоял именно там.

–А сейчас на волнах нашего радио музыкальный подарок для Вована из Воркуты. Вован мы тебя очень любим и ждем. Откидывайся скорей. И в подарок от любимых друзей Кнопы и Душика звучит песня под названием "Братва не стреляйте друг в друга", слушаем мелодию и наслаждаемся блатной романтикой. Поехали!

Зазвучала музыка и первые ноты вступления. Горбенко все-таки переборол себя и решился. Пинком распахнул ведущую в кухню стеклянную дверь и прыгнул ногами вперед, уходя с возможной линии огня. Перкатился и тут же вскочил на ноги.Стрелять было не в кого…Поздно было вообще что-то делать. Все было слишком поздно! Враз побелевшими губами Андрей только и смог прошептать:

–Господи, за что…– и съехал вниз по стене, стараясь вообще не бухнуться в обморок. Ноги сами собой подкосились. В левой стороне груди впервые в жизни что-то перехватило и закололо. Больно…Глупо…Слезы горячим потоком хлынули из нас. Андрей сдерживался чтобы не зареветь не завыть на весь белый свет. Впереди, почти напротив окна висела Аленка, точнее то что от нее осталось. Жалкая, бездушная, уже начинавшая застывать человеческая оболочка. Она висела на люстре, на бельевой веревке, перехватившей ей шею и врезавшейся в гортань. Рядом валялся стул. Спасать Старшую было уже поздно. безвольные руки, плетями вокруг тело, посиневшие губы, ни вздоха, ни хрипа…Аленка умерла. В этом сомнений не было. Слишком много смертей видел за свою жизнь Горбенко, чтобы ошибиться. Поэтому он и сидел на своем месте в угоке кухни, глупо смотрел на ее тонкий силует и размазывал по лицу горькие слезы.

–Господи, за что?!– как заклинание повторял Андрей.– За что нам все это?

Сил вставать не было. Кое как по стенке он умудрился подняться, несколько раз падая и уронив пистолет, который с пугающим стуком падал на пол.

–Надо уходить…-уговаривал он сам себя. Прекрасно понимая, что в любой момент сюда может нагрянуть доблестная милиция, и тогда хлопот не оберешься. Он уговаривал себя, но уйти просто так не мог. Не мог предать свою подругу, свою одноклассницу, свою Старшую из тех кто родился в апреле. Теперь вообще остались одни с Сашкой. Он не мог бросить ее так…Андрей был должен для нее что-то сделать. Собравшись с илами Горбенко подошел поближе. Глаза Аленки были открыты, сильно выкатившиеся из глазниц.

"Асфексия,"– отметил профессионально на уровне подсознания Горбенко. Она мучалась. Она не сломала себе сразу шею. медленно и мучительно жутко умирала в агонии. ладонями он прикрыл ей, висящей, глаза. Навсегда…И тут его взгляд упал на шею подруги. Там поверх бельевой веревки краснел багровым шрам, который был больше чем та петля на которй висела Севостьянова. Мысль, пришедшая Горбенко в голову, чуть не сбила его с ног, но с фактами не поспоришь…

–Тебя убили, сестренка…-прошептал Андрей, отходя от трупа подальше.– Тебя убили. И я даже знаю кто убил, но не переживай, Аленка, я тоже его убью…убью…убью…убью…

И твердя это как заклинание. Горбенко вылетел из квартиры. Он был уверен, что знает кто убийца. Только один человек был зол на нее, только один он мог так отомстить. Тем более Маринка сказала, что крышу у него снесло напрочь…Ай да Харламов, как же ты мог.

Не представляя чем он будет платить в такси, Горбенко прыгнул в машину и назвал адрес Мельник. Вот и появилась у него в жизни новая цель.

__________________________________________________________________________________________________________________________

Марина уже спала, мирно подложив под голову согнутую руку и зажав одеяло между ног, когда Горбенко ворвался в квартиру словно растерянный ураган, снося все на своем пути. Он громко ругался и кричал что-то нечленораздельное. Единственное, что Мельник удалось разобрать в этом сплошном потоке ругательств это то, чтоХарламов законченная сволочь и негодяй.

–Что случилось, милый? Откуда такой ты явился? неужели Севостьянова тебя так разозлила?– спросила она сладко потягиваясь, при этом бретелька чисто символической ночнушки съехала у нее с плеч, оголив грудь. Она и не подумала закрыться, медленно встала, протирая глаза.

–Аленки больше нет,– хмуро произнес Андрей, без сил падая на кровать рядом. – Харламов ее убил, исценировав самоубийство, будто Старшая могла бы повеситься…

–Вот так дела…– совершенно спокойно произнесла Марина, одевая халат.– Жалко конечно дурочку. Ей надо было раньше бросать вашего разлюбезного Харламова, пока у него окончательно крышу не снесло. Теперь видишь как вышло…Жаль…Кофе будешь?

–Водки,– устало произнес Андрей и только сейчас заметил, что не снял перчатки.

Марина хмыкнула и пошла медленно к холодильнику, ступая босыми ногами по линолеуму. Зевнула. Достала бутылку, налила в стакан и отнесла Андрею. Тот залпом выпил, даже не поморщившись и не почувствовав вкуса, проглотил, словно воду. Лишь только опустившись, напиток тепло обжег желудок.

–А теперь рассказывай…– Марина бросила на стол пачку сигарет, сама закуривая и предлагая сделать тоже самое Горбенко. Андрей устало и как-то обреченно потянулся за пачкой.

–А что говорить…-пожал плечами Андрей.– Аленка мертва. И виноват в этом никто иной как твой муж и мой начальник, друг Харламов Александр Сергеевич, ныне проживающий в Москве под именем Насонова Александра Сергеевича.

–С чего такие выводы?– удивленно спросила Марина, но даже сквозь ее длинные ресницы, проскользнула что-то вроде насмешки.– Почему ты думаешь, что Севостьянова не сама в петлю полезла. Тут же тоже может быть много вариантов. Савельев позвонил и сказал, что разлюбил, вот она и подставила под ножки стульчик…Да мало ли…Опять же расстроилась, что Харламова оставила в такой сложной ситуации. Если честно это вообще смахивает на предательство. я имею ввиду ее побег с поминок.

–Аленка была сильная…Нет, ее убили. Это сто процентов,– покачал отрицательно головой Горбенко. Тем более след от веревки, на которой она висела, совсем не совпадает со следами удушения. Нет, ее убили…убили.

–Да что ты все заладил!– возмущенно вскинулась Мельник.– Убили! Убили! Караул! Ну убили и пусть ей земля будет пухом. Кесарю кесарево, как говорится. Ты-то что будешь делать теперь?

–Убью…– зло, сквозь крпеко сжатые губы проговорил Андрей.

–Вот заладил!– всплеснула руками экс-Харламова.– Убили, убью…Другие слова что ли забыл?

–Я…Марин, я обязан отомстить этому гаду. Раздавить его, растоптать. Уничтожить любое упоминание о нем. На нем уже столько трупов, что удивительно, как его земля-то носит.

–Удивительно! А сам-то давно таким же был?– спокойно спросила Марина.– Нашелся праведник тоже мне…Ангел света, бл…ть. На тебе жмуриков побольше, чем на Сашке. Ты буквально ими себе на кусок хлеба зарабатывал. Тут нужны доводы малость повесомее.

–На его совести,– процедил зло Андрей,– смерти Карагодина, Миши, Леши, Аленки, наконец…Вот за них он должен ответить по полной. Из-за него наше братство одноклассников распалось, превратилось в черт знает что. Из-за него и его денег мы так изменились.