Феникс: Тени Империи

Часть вторая: Лабиринт Минотавра

Сцена первая: Кровь под Тогой

Сенатор Квинт Цецилий, известный подагрой и любовью к мальчикам-рабам, получил письмо, пропитанное маслом аконита. «Ваш сын жив. Он в Александрии. Приходите к храму Весты. Один».

В полночь, среди колонн, где весталки хранили огонь Республики, его встретила не тень сына, а Эдомиус с факелом.

– Твое имя в списке Союза. Кто следующий?

– Я старик! Что тебе?

– Имена всех, кто финансировал убийство Цезаря. Или завтра твой сын узнает, как отец продал его матери честь за должность.

Сцена вторая: Маска Анубиса

Тем временем Лисия, проникнув в храм Исиды под видом жрицы, нашла в алтаре ларчик с папирусами. Среди них – договор между Клеопатрой и Данглариусом: 300 кораблей в обмен на яд для Октавиана.

– Египетская амбиция и римская подлость – гремучий нектар, – прошептала она, услышав шаги. Жрец в маске Анубиса преградил путь.

– Мертвые не носят секретов, – его кинжал блеснул.

Лисия бросила в факел пудру из ларца. Взрыв пламя ослепил жреца, а она скрылась в потайном ходе, высеченном для любовных утех Калигулы.

Философский диалог: Тень Власти

– Почему ты не бежишь? – спросил Луций, чей призрак явился Эдомиусу в винных парах. – Рим сожрет тебя.

– Я уже часть его, – Эдомиус разложил на столе карты с именами: Брут, Кассий, Октавиан, Антоний. Все были связаны нитями Союза. – Они убили отца, чтобы украсть Республику. Но я верну им ее – как труп.

Сцена третья: Пляска Смерти

На гладиаторских играх в честь «победы над тиранией» Эдомиус устроил спектакль. Вместо рабов на арену выпустили львов с нашитыми на гривах знаками змей. Толпа онемела, когда звери, рыча, легли у ног сенаторов из Союза.

– Посмотрите, как ваши боги преклоняются! – крикнул Эдомиус с трибуны. – Или это демоны?

Хаос стал его оружием. Пока стражники рубили львов, он похитил Кассия, заковав его в цепи в каморке под Колизеем.

– Ты хотел Республику? Получай! – на стене горела надпись кровавым мелом: «Senatus Populusque Romanus».

Конец главы: Река Стикс

Данглариус, плывя в Александрию с договором Клеопатры, не заметил, как трюм наполнился водой. «Феникс», теперь под черно-золотыми парусами, таранил его корабль, словно левиафан.

– Это не месть, – Эдомиус стоял на носу, глядя, как квестор тонет. – Это эпилог.

Но в Риме, где Октавиан уже примерял корону, Антоний читал письмо: «Твой сын от Фульвии жив. Он в Сирии. Спроси у Клеопатры». Меч, пронзивший пергамент, был ответом.

А Лисия, разбивая амфору с ядом в источнике Антония, шептала: «Даже Феникс умрет, если выпьет свой пепел».

«Рим не пал. Он просто научился носить маски», – писал Эдомиус в дневнике, готовя корабль к плаванию в Испанию. Но в его сундуке уже лежал пергамент с новым именем – Секст Помпей, последний волк Республики.

Война только начиналась.

Глава VI: Игра Теней

Часть первая: Мастер Кукол

Луна, словно золоченая монета в кошельке Юпитера, освещала крыши Рима, где Эдомиус, скрытый в тени акведука, наблюдал за виллой Октавиана. Мраморные стены, обвитые плющом, скрывали больше тайн, чем катакомбы под Аппиевой дорогой. Внутри юный наследник Цезаря, бледный как восковая маска, строил империю из пергамента и яда.

– Он слаб, но умён, – шепнул Луций Варрон, чей призрак стал тенью совести Эдомиуса. – Он читает Платона, но спит с кинжалом под подушкой.

Эдомиус сжал свиток с именами. Список «Союза Двух Змей» теперь включал легатов, банкиров, даже поэтов. Среди них – Гай Меценат, друг Октавиана, чьи пиры славились на весь Рим. «Кто контролирует искусство, тот правит умами», – говорил Меценат, подливая вино в кубки заговорщиков.

Сцена первая: Ужин с Харибдой

Под видом богатого сирийского купца Эдомиус впервые переступил порог дома Мецената. Зал, украшенный фресками с изображением Орфея, усмиряющего зверей, оглашался смехом философов и звоном кифары.

– Луций Эмилий Бруттий! – Меценат обнял его, как брата. – Говорят, ты скупаешь долги сенаторов… Или их души?

– Души – товар ненадежный, – ответил Эдомиус, замечая, как вздрогнул сенатор Фуфий, чье имя красовалось в списке. – Я предпочитаю… молчание.

За десертом из груш в меду Меценат неожиданно поднял тост:

– За нового Цицерона! Пусть его речи сокрушат тиранов!

Все взгляды устремились на Эдомиуса. Ловушка. Кто-то донёс. Но вместо страха он рассмеялся:

– Цицерон мертв. А я предпочитаю действовать.

В тишине зала зазвенел звон разбитого кубка. На пороге стояла Лисия, в платье цвета заката, с ожерельем из слез Афродиты. Ее глаза встретились с глазами Эдомиуса – в них не было страха, только предупреждение.

Сцена вторая: Код Персефоны

В саду, где фонтаны шептали на забытых языках, Лисия прошептала, целуя его в щеку:

– Они знают про список. Меценат служит Октавиану, но мечтает о Республике. Используй это.

– Ты свободна? – спросил Эдомиус, замечая следы цепей на ее запястьях.

– Свобода – иллюзия, – она сунула ему шелковый платок с вышитым акростихом: «Ищи в храме Весты то, что не гаснет».

Пока Эдомиус разгадывал послание, в Риме случилось непредвиденное: храм Весты вспыхнул, как факел. Весталки, охваченные пламенем, бежали, прижимая к груди священные реликвии. Среди пепла нашли тело старшей весталки – в ее руке был обгоревший свиток с единственной уцелевшей фразой: «Огонь Республики живёт в сердце волчицы».

Философский диалог: Тень Логоса

– Ты сжег храм? – Эдомиус схватил Лисию за плечи в подвале виллы Бруттия.

– Огонь – лучший союзник истины, – она высвободилась, разворачивая черный сверток. Внутри лежала золотая статуэтка волчицы с рубиновыми глазами. – Это ключ к казне Помпея. Её спрятали в гробнице Сципиона.

– Зачем тебе богатства?

– Чтобы купить то, что не продаётся, – она улыбнулась. – Время.

Часть вторая: Лабиринт Мидаса

Сцена третья: Пляска Смерти

Гробница Сципиона, забытая в запустении, скрывала под алтарём ходы, ведущие в подземный город. Стены, испещренные рунами, светились в темноте, как глаза кошек. Эдомиус, Лисия и двое наёмников-нубийцев спустились в бездну.

– Здесь ловушки Минотавра, – предупредил один из нубийцев, но было поздно. Каменная плита под ним провалилась, и крик оборвался в колодце с копьями.

У алтаря, где лежал скелет в доспехах Республики, они нашли сундук. Вместо золота – глиняные таблички с именами: рабов, солдат, женщин, чьи доносы погубили Помпея. Среди них – имя отца Эдомиуса.

– Он служил Помпею, но предал его ради семьи… – Эдомиус упал на колени. – Вот почему его убили.

Сцена четвертая: Суд Аида

Возвращаясь, они попали в засаду. Люди Мецената, одетые как гладиаторы, окружили их.

– Отдай волчицу, – потребовал вожак. – Она принадлежит Октавиану.

Эдомиус бросил статуэтку в пропасть, но Лисия выхватила её на лету:

– Рим заслуживает правды, а не легенд!

Схватка была короткой. Когда последний гладиатор рухнул, Лисия прошептала:

– Октавиан планирует стать Августом. Его коронация – через месяц. Мы должны убить его.

Философский диалог: Тень Феникса

– Убийство создаёт мучеников, – Эдомиус разглядывал статуэтку. – Но что, если мы подарим Риму его прошлое?

– Прошлое мертво.

– Нет. Оно спит в сердцах тех, кто помнит.

Конец главы: Река Леты

На рассвете Эдомиус вошёл в лавку писца у Форума. За золото он заказал сотни копий списков Союза. На следующий день свитки, как вирусы, расползлись по Риму: их находили в термах, тавернах, даже в спальнях патрициев.

Октавиан, слушая доклад, раздавил виноград в кулаке:

– Найти Бруттия. Я хочу его голову в золотой клетке.

Антоний же, смеясь, пил вино из черепа Данглариуса:

– Он превратил Рим в театр. И мы все – актёры без масок.

Лисия, стоя на мосту через Тибр, бросала в воду таблички с именами. «Река забвения смоет ложь», – думала она. Но Эдомиус уже знал: вода несёт слова к морю, где их подхватят корабли.

– Завтра начинается война, – сказал он, глядя, как закат красит Рим в пурпур. – Но не мечами, а правдой.

А в храме Весты, среди пепла, юная весталка зажгла новый огонь. Пламя лизало древние камни, словно пытаясь оживить тени тех, кто верил в Республику.

**Глава VII: Пламя Памяти**

**Часть первая: Тени Реторики**

Луна, словно бледный щит Минервы, отражалась в водах Тибра, когда Эдомиус и Лисия, скрытые в трюме рыбацкой лодки, слушали перебранку стражников на мосту. Воздух пах дегтем и страхом – Октавиан объявил награду за их головы, равную годовой казне Египта.

– *Они ищут призрака,* – прошептала Лисия, разворачивая шелковую карту с отметками тайных ходов под Капитолием. – *Но мы станем пламенем, которое сожжет их иллюзии.*

Эдомиус провел пальцем по шраму на щеке, оставленному кинжалом Данглариуса. В его глазах мерцало холодное пламя, зажженное в катакомбах под Неаполем.

– *Нет. Мы станем водой. Тихим течением, подтачивающим фундамент их трона.*

**Сцена первая: Игры в Пенатах**

В доме вольноотпущенника Гая Лентула, торговца мрамором, собрались «Дети Республики» – тайный круг поэтов, рабов и разорившихся патрициев. Эдомиус, в маске мима, бросил на стол мешок с копиями списков.

– *Каждый, кто прочтет это, станет факелом. Распространяйте их в термах, театрах, даже в лупанариях.*

Молодой поэт Марк Валерий, чьи стихи когда-то восхваляли Цезаря, поднял свиток дрожащими руками:

– *Это смерть. Но… прекрасная смерть.*

– *Смерть – лишь начало,* – Лисия зажгла первый свиток от масляной лампы. Пламя, пожирая пергамент, вывело невидимыми чернилами новую фразу: *«Истина живет, пока живы те, кто помнит»*.

**Философский диалог: Тень Эха**

– *Зачем ты дал им надежду?* – спросила Лисия позже, когда они пробирались через канализацию Клоака Максима. – *Они умрут.*

– *Свобода стоит смерти,* – Эдомиус остановился, услышав вдали лязг железа. – *Но память – бессмертна. Ты разве не ради этого сожгла храм Весты?*

– *Я сожгла ложь,* – ее голос дрогнул. – *Но что, если правда окажется страшнее?*

**Сцена вторая: Пир Калигулы**

Октавиан, облаченный в тогу цвета заката, принимал гостей в перестроенном дворце Цезаря. На столе, среди блюд из павлиньих языков, лежала отрубленная голова главаря «Детей Республики».