И только смерть разлучит нас

Александр Разумов

И только смерть разлучит нас

1. Глава

2015г. Приозёрск

– Господин майор.

– Товарищ…

– Простите, я не совсем поняла.

– У нас принято говорить, товарищ. Простое, русское, а может и просто всеобщее слово, обозначающее: человека, в честности которого, ты уверен, а так – же готов доверить в его руки, всё самое дорогое, что у тебя есть. Вот поэтому, милая девушка – товарищ.

– Ой простите, я не знала. – Ирочка весело улыбнулась, товарищу майору. Ира вообще любила улыбаться. Вот за это качество, как казалось, её и приняли на работу.

Ирина Александровна Болкова; – девушка двадцати пяти лет отроду трудилась телеведущей на кабельном телеканале – ПТК. Девушка представляла собой образец классической скандинавской красоты: белые, пушистые, почти воздушные, как одуванчик – волосы. Глубокие, тёмно-голубые, как вода Онежского озера – глаза, делали Ирину украшением, провинциального, приозерского телевидения.

Вообще Приозёрск был не совсем севером. Это стандартный промышленно-заводской город с населением около полумиллиона человек, подобных городков разбросано по нашей бескрайней стране, бесчисленное множество.

Рассвет Приозёрска пришёлся, как сейчас говорят, на «времена ушедшей великой эпохи социального равенства и братства». В те далекие годы, люди, пытались победить природу. Природу вокруг себя и природу внутри себя. Если с первым выходило неплохо, то со вторым гораздо хуже. Великий социальный эксперимент призванный победить саму сущность человека, не протянув и столетья, внезапно для всех скончался, вернув людей в первичную точку отсчёта.

– Ничего, милая, ничего

– Виктор Семёнович устало улыбнулся в ответ, сказывался возраст, а может двадцати летний опыт работы в «органах». Это был сухопарый, жилистый мужчина с резко рублеными чертами лица.

Где-то в глубине съемочного павильона раздалось – «Тишина в студии, идёт съёмка.» Яркие прожектора слепили глаза Виктору Сергеевичу, создавая мрак пустоты вокруг круглого стола, за которым кроме него сидела девушка – репортёр. На столе, кроме двух огромных микрофонов, стоял ноутбук, весь покрытый какими-то чудаковатыми наклейками.

– Виктор Семёнович, на днях исполняется юбилей – двадцать пять лет отряду специального назначения «КАРАТ».

– Да, всё верно.

– А почему «КАРАТ»?

Виктор Семёнович, добродушно засмеялся. – Да всё просто. Первого руководителя «КАРАТ», звали Коротков, позывной у него был – «карат», но это было еще до того, как я вступил в отряд.

– А чем вы занимались до этого?

– Как и все в молодости, я учился. Учился и мечтал.

– Ходят слухи, что теперь вы возглавите подразделение.

– Посмотрим, а почему нет. – Виктор Семёнович заговорщицки подмигнул девушке.

– Виктор Семёнович, а как вы попали в отряд? Или это военная тайна?

– Да нет, какая тут тайна. Это было в далёкие и как сейчас принято говорить в «лихие» времена.

– А что послужило причиной, вы хотели с детства стать милиционером, так, по-моему, раньше называли полицейских?

– Да нет… Трагедия послужила… Лицо мужчины слегка нахмурилось.

– Какая трагедия?

– А тогда милая девушка, трагедия случалась каждый день… Прям, как в боевиках на «видике». Хочешь комедия, хочешь драма, но в основном трагедия… Действующих лиц той трагедии, к сожалению, уже, наверное, давно нет в живых. Я надеюсь. – По лицу мужчины промелькнула тоска, но через мгновение он взял себя в руки.

– Как это понимать – удивилась девушка.

– А так. Я ведь службу в органах начал рядовым «опером», в самом обычном районном отделе милиции. И как все думал, что именно я смогу сделать мир лучше. Но времена тогда были непростые что ли… Понимаете, когда вокруг нет порядка что ли, идеи может быть нет, так сказать. Тогда в людях, что-то меняется. Многие становятся крепче, многие наоборот слабее. Но главное, в некоторых из нас просыпается, что-то древнее, что то, что в обычные времена сдерживают правила. Правила которые нас делают людьми, обществом, так сказать. Всё вдруг перестает быть понятным что ли, все как-то меняется местами. Понимаете, меня? – мужчина взглянул на девушку.

– Да…, наверное, …

– В общем я решил, что я хочу, чтоб именно для меня всё стало понятнее. Вот я, а вот мои противник. И ушёл из розыска. Подал заявление о переводе в спецподразделение «Карат». Там всё стало просто.

– Ясно – девушка утвердительно кивнула.

– Ваше повышение можно связать со случаем в деревне Курижма?

– Да нет, там произошёл рядовой случай задержания.

– Но ведь преступник погиб.

– Да, так бывает. Он оказал сопротивление, мы открыли огонь на поражение.

2. Глава

Двумя неделями ранее…

– Сашуля, а ты в Болгарии была?

– Не а. А чего? – Саша перестала «клацать» по клавиатуре и оторвав взгляд от монитора посмотрела на Машу. Это были огненно-зеленые глаза, подчеркнутые черной, как смоль чёлкой. Маша часто завидовала Сашке: у неё и фигурка стройная и ножки длинные. А талия, боже, какая у неё была талия! Как в старых фильмах, у одной очень известной актрисы. Маша точно не помнила, как звали актрису. Помнила, что та, в одном из фильмов пела песню «пять минут, пять минут – это много или мало». А что имела она, Маша? Короткие ноги, овальное лицо, да бочковатую фигуру. Из достоинств только огромную грудь! А что эта грудь, когда всего остального нет! Дак ещё и старшая медсестра, их вместе с Сашкой в одну смену всегда ставит. А она Маша, на фоне этой Сашки, как трактор на фоне Феррари. Эх вот природа постаралась, а меня по-видимому, кто-то там наверху в перекур лепил».

– Ну что, ты историю болезни распечатала? Маша? Алло, ты тут? – Саша провела рукой перед глазами напарницы.

Маша вынырнула из невеселых мыслей, перед ней стояла Саша в вопросительной позе.

– Машуля, не спи, мне уже пора идти к нему на перевязку.

– К кому?

–Машуля, ну ты чего не выспалась, к Филипп Михайловичу, в третей палате.

– А ну да, прости Саша, на вот, я закончила, – Маша протянула «распечатку».

– А я пока тут «генералочку» начну. Суббота. Все разъехались. До понедельника, всего трое пациентов осталось, нам никто не помешает.

– Да и не говори Машуля, скоро сезон купальный, все на юга рванут, а желающих оперироваться, чего-то не густо.

Саша поправила белый халатик. Белизна халата приятно контрастировала с тёмно-коричневым загаром стройных, да и чего там греха таить, длинных ног. Саша знала, что она, как выражался пластический хирург Егор Геннадьевич Кормашев, «эффектная штучка». Да и не только с фигуркой повезло Александре: узковатый, слегка заостренный разрез ярко-зелёных глаз «по- карельски» выдающиеся скулы. Острый подбородок. Саша знала, что, проходя по разбитым улицам родного города, вызывала влажные мечты и похотливые желания, у местных мужиков, коих в Костомукше имелось превеликое множество. Многие работали на производстве бумаги, а многие просто шлялись по улицам весь день деньской, «стреляя» деньги у прохожих, или просто коротая собственную жизнь. Из-за этих глаз, мама так и называла Сашу: «моя лисичка».

Ещё в 80–х, папа Саши, Кречетов Владимир Егорович переехал в заснеженную Карелию из далёкого Таганрога. Здесь, в краю озёр и рек, он и встретил, северную красавицу, Симагину Наталью Николаевну. После непродолжительного «советского» романа, произошла шумная «Комсомольская свадьба». А через девять месяцев, как и полагалось крепкой «советской ячейке общества», родилась Александра.

Северный город Костомукша, в далёком «советском» прошлом был отличным развивающимся моногородом. Моногорода в прошлом, были оазисом счастья: магазины, переполненные дефицитным товаром, квартира от завода каждой семье, полноценная инфраструктура. В общем, «живи —не хочу!». Маленькая Саша, счастливая и беззаботная, бегала в школу, а родители Александры на Костомукшский горно- перерабатывающий комбинат.

Но союз закончился вместе с детством Александры – наступили 90е. Завод стало лихорадить, вообще всё вокруг, как-то быстро постарело что ли, состарилось: краска на домах облезла, на асфальте стали появляться ямы и трещины, мусор перестали убирать с улиц, лица горожан стали какие-то угрюмые. Даже небо, когда-то высокое, яркое, наполненное светом, вдруг упало на головы горожан угрюмой бетонной плитой. Облака из белоснежных превратились в серо-коричневые. В общем их некогда уютный, замкнутый и безопасный мирок исчез безвозвратно.

Саше, сразу стало понятно, что Костомукша не её уровень. Кем она может тут стать? Очередной «замухрышкой» в застиранном халате поверх «тренников». Сидящей на облезлой скамейке, во дворе не менее облезлой «заводской общаги», с сигаретой в одной руке и бутылкой пива, в другой. Наблюдающей за тремя детьми, копошащимися в грязи, что именуется «песочница». – «Нет уж спасибо» – подумала наша красавица и поехала, как тогда говорили, «поступать», в – Петрозаводск.

Петрозаводск, хоть и не Москва, но тоже столица: ночные клубы, торговые центры, дорогие дяди на дорогих машинах, всё это устраивало для начала нашу красавицу. После окончания медицинского колледжа, Саша нашла обалденное место: «Косметологическая клиника Озерки».

«Озерки» располагались на берегу волшебного озера – «Сямозеро». Всего в пятидесяти километрах от Петрозаводска. Сюда приезжали люди, чтоб вдали от городской суеты, провести небольшой «тюнинг». А провинциальные девчонки, устраиваясь на работу в «Озерки», мечтали влюбить в себя московского миллиардера.

Филипп Михайлович, был как раз таким, много денег и много лет. Саша уже привыкла к его сальным взглядам во время перевязок и к руке, нечаянно попавшей, на Сашин зад. Но, что делать или так, или Костомукша с её красотами.

Саша грациозно, как полагается истинной красавице держала контейнер с перевязочным материалом в левой руке, а правой вынула из кармана магнитный ключ.

– Тук –тук – тук, это я! – Саша провела ключом по замку, замок в ответ тихонько тренькнул – Это я, Филипп Михайлович. Саша зашла в приятный полумрак номера. В прихожей стояла пара дорогущих чемоданов. На резной, деревянной вешалке из карельской берёзы (вся клиника была стилизована под карельскую старину), висела ветровка. «Спит наверно, опять допоздна в ноутбук пялился» – подумала Саша. В номере приятно пахло дорогим парфюмом. Из спальной комнаты веяло летней прохладой, вообще на удивление лето оказалось тёплым, да ранним. Саша подошла к дверному проёму, ведущему в спальную комнату.

– Тук – тук, – Саша вновь постучала по дверному косяку, красивыми салатовыми ноготками. —Я вхожу.

Филипп Михайлович лежал на кровати. Махровый халат белого цвета был распахнут. Из-под халата виднелись бинты, смешно сочетаясь с полосатыми трусами – «да ну и вкус у него» – пронеслось в голове у Александры.

Скользнув, по впалой, дико волосатой груди, взгляд девушки остановился на опухшем от удушья, небритом лицо мужчины. Покойный ныне миллиардер, мечта провинциальных девчонок, смотрел на Сашу стеклянно- выпученными глазами. Правая рука мертвеца тянулась к разбросанным по кровати таблеткам.

Да, такого она не ожидала, она замерла, а точнее сказать застыла – «Вот и поработала, вот тебе и вышла замуж, вот теперь тебе Сашуля точно пиздец».

Воздух перестал поступать в легкие, но не из–за страха, а из – за латексной медицинской перчатки на красивом Сашином личике. Кто – то сильно обхватил её одной рукой за талию, второй зажимал рот. Саша стала вырываться, проклятый тальк душил её хуже, чем отсутствие воздуха, а рука на талии с каждым рывком всё сильнее сжимала стальную хватку.

– Не дергайся дура, а то шею сломаю, как курёнку – произнес обладатель проклятых перчаток (Саша ещё с учёбы ненавидела запах талька и хлорки).  Я тебя сейчас отпущу, а ты медленно повернёшься, и, если хоть слово вякнешь, или заноешь. Не вздумай ныть, дак вот если хоть чем-то шумнёшь, я тебе башку пулей снесу, а стреляю я, поверь быстро. Ты меня поняла? Если поняла и готова, то мотни головой и перестань брыкаться.

Саша медленно мотнула головой. Хватка постепенно ослабела, Саша на дрожащих ногах медленно повернулась и споткнувшись о тапки покойника стала заваливаться назад. Парень ловко поймал её за предплечье.

– Бляха, я же сказал не шуми – прошипел парень.

Это был человек в комбинезоне тех службы «Озерки», на голове убийцы имелась кепка с фирменным знаком клиники. Лицо парня ничем необычным не выделялось, разве, что очками и бородкой аля «шкипер». На вид парню было слегка за тридцать и судя по хватке, парень любил похаживать в спорт зал.

– Слышь родная, ты наверно поняла почему я тут, а он там лежит? – парень держал в руке пистолет – и ты наверно в курсе. Чего в таких случаях делают с свидетелями.?

Саша стояла молча, с дурацким выражением лица. Ей бы нужно паниковать, онеметь от страха. Но это всё так быстро и по-дурацки произошло, что она просто не успевала реагировать. В каких-то нескольких минутах ранее, она думала о будущем, строила планы.– «А теперь? Что? Вот так? И всё?»

– Но есть одно, но! Вот скажи, какого хера тебя принесло, я смотрел график, у него – парень мотнул дулом пистолета в сторону кровати – не было процедур.

Ответа не последовало: – Ты со страху молчишь или, ты дура?

– Вы сами сказали молчать – Саша постепенно приходила в себя.

– А, ну да, я чего-то тоже туплю с мальца – парень приложил дуло пистолета к левому виску.

– У меня теперь дилемма, профилактика ваших камер наблюдения уже кончилась, и система перегрузила их. Теперь они всё пишут, а я как видишь без маски. И вот главный вопрос, точнее даже два. Кто виноват, это понятно, – парень направил пистолет на Сашу.

– А вот чего делать, ну не понятно совсем. Я могу всех вас застрелить, прям сейчас и прям из этого вот пистолета и начать с тебя. Потом твою толстую подружку, а потом всех, кого найду, а судя по графику смен, мне одной обоймы хватит. Так, что думай красотка, как нам быть, ты тут работаешь, может подскажешь мне наименее кровавый вариант.

Вот чего не отнять с детства у Саши это молниеносного ума в экстренных ситуациях. В колледже, когда они проходили практику на «скорой», бывалые и матёрые фельдшера приходили в восторг, от скорости принятия решения.

– Да Саня, с такими навыками, ты ещё многих людей спасёшь, – говаривал старый фельдшер Кирилл Степаныч. И по-видимому, это время пришло: Саше надо было спасти жизни, и конечно, главное свою жизнь.

– Можно вам голову бинтами замотать, одеть халат и в таком виде в кресле каталки, по всей территории незаметно провести.

– Вот, точно говорят, жить захочешь, не так раскорячишься, давай свои бинты с халатом и помни, что, если воду начнёшь мутить, всем вам хана.

– Я поняла, вам нужно на кровать присесть – она несмело указала на кровать.

– Хорошо, чего не сесть, – парень сел напротив трупа – ты куда! – парень вскинул левую руку с пистолетом.

– Бинты в прихожей упали, когда вы меня схватили.

– Стой, я сам, парень, целясь в девушку прошёл в прихожую, и поднял оброненный контейнер.

Через пять минут парень сидел на кровати. Поверх комбинезона, он натянул взятый в ванной комнате, белый махровый халат, Саша, заканчивала обматывать бинтами голову.

– Всё, я думаю готова, – Саша клипсой закрепила конец бинта.

Парень встал и подошёл к огромному настенному зеркалу, в оправе из вездесущей карельской берёзы.

– Нормуль. Чё дальше?

– Саша выкатила из – за прикроватные ширмы кресло каталку.

– Прошу вас садится.

Парень сел в кресло. Левую руку с пистолетом положил на колени, а правой, взяв банное полотенце, накрыл пистолет сверху: – Погнали, мать, с богом. И не дури, а то пристрелю.

Саша покатила кресло к выходу; привычно и ловко развернулась вместе с креслом в маленькой прихожей, так чтоб «задом» выкатить кресло через дверной проём. «Щёлкнув» дверным замком, аккуратно, так чтоб её не заметили снаружи, выглянула в коридор, «лишь бы Машка, не вышла из процедурки!»

Машке в тот день крупно повезло на махавшись тряпкой, она решила, что она не робот и не мешало бы отдохнуть. Маша пила кофе, жевала вафельный торт обильно сдобренный пальмовым маслом и читала статью «как быстро похудеть к лету» ….

Саша катила кресло по служебной парковке; они без помех покинули территорию клиники.

– Главное, чтоб нелёгкая кого-то не принесла на безлюдную парковку, – думала девушка, а так если, кто и увидит, подумают, что клиент решил «проветрится», ну а Саша, выполняя свои служебные обязанности, помогает ему в этом, в качестве «тягловой силы».

– «Рено» серое в конце стоянки видишь? – прервал Сашины мысли молодой человек.

– Да.

– Ну вот и ладушки, подкатывай к нему.

Девушка выполнила приказ и «подкатила» к неприметной «Рено»: «Я могу идти?»

– Не, а. Я сейчас сяду за руль, а ты тихо – мирно на соседнее сидение и не дергайся, отъедем на безопасное расстояние, тогда отпущу. Парень ловко вскочил и открыл переднюю пассажирскую дверь – прыгай… не тени, дура, залазь я сказал, а то поедешь в багажнике, в разных пакетах, – прошипел парень, его серые глаза наполнились «злом».

«Зло», было ощутимо и больно кололо, ледяными иглами, девушку по всему телу. Наконец то, страх и паника начали охватывать девушку! Что –то внутри головы долбило железным молотом по железном рельсе! «Опасно, опасно! Беги! А куда и как? Дернешься и он нажмёт на спуск!»

Саша села в машину. Парень захлопнул дверцу и быстро обежал машину спереди. Подойдя к водительской дверце, немного поковырявшись, снял с себя халат и бинты.

– Вот и ладушки, – открыв дверцу, Митя закинул халат и бинты на заднее сиденье. – С собой забираем, не хорошо мусорить, – сказал он и сел на водительское место.

– Не ссы – сказал парень, заводя двигатель

– Нужна, ты мне больно – машина плавно покатилась в сторону разбитого просёлочного асфальта.

– Ремень пристегни, а то вдруг «менты» тормознут.

3. Глава

Клиника «Озерки». Несколькими часами позже.

В комнате Филипп Михайловича было непривычно людно; присев на стул у маленького кофейного столика, уже не молодой мед эксперт Сухопарный Леонид Соломонович привычно и нудно составлял отчёт. Усталое и небритое лицо Леонида Соломоновича, не выражало никаких эмоций. В прихожей стояли и скучали санитары, им предстояло каким-то образом вынести тело, через неудобную прихожую и погрузить на носилки в коридоре, а потом ещё и топать с этим телом по коридору, к боковому выходу. Руководство клиники видите ли попросило не создавать, как они выразились ажиотажа. Был бы жив Филипп Михайлович он бы устроил скандал, но он был мертв уже, как пару часов, а на его тело бесцеремонно пялился следователь – Кривов Владимир Егорович и ему тоже не очень нравился весь этот бардак.

– Лёня, ты с телом закончил, можно уносить?

– Да можно – сказал эксперт и аккуратно взял в правую руку хрустальный стакан со стола. Кроме стакана на столе стояла початая бутылка коньяка и хрустальная ваза с виноградом.

– А покойник то видимо был эстет, коньяк виноградом заедал – ухмыльнувшись и поправив огромные очки на носу, прокомментировал Леонид Соломонович.

– Да уж сомнительные мероприятия после операции, – ответил следователь.

– Красиво жить не запретишь – добавил один из скучающих санитаров.

– Личность покойного установили?

– Да, Володенька, но полную справку по усопшему получишь позже.

– Лёня, будь добр, когда здесь закончишь, подходи на пост охраны. Там какой-то дед на смене, мне руководство клиники поведало, понятно, что он все проспал, наверное, но я так понимаю у них здесь неплохая система видеонаблюдения стоит, вместе и глянем.

– Как скажешь Володя. – сказал эксперт продолжая задумчиво прокатывать роликом по хрустальному стакану.

В душной комнатушке, именуемой «серверная», едва хватало места двум человекам. Но каким-то магическим образом, кроме серверных шкафов, стола и двух офисных стульев, здесь поместился полноценный диван, видимо ложе местных охранников. Один из которых сейчас сидел напротив Владимира Егоровича. Владимир Егорович напряженно всматривался в монитор и пытался осознать, что же он видит.

– Это кто – он указал на изображение. На экране симпатичная девушка катила кресло каталку по парку. На кресле с замотанной головой, сидел некто.

– Это Сашенька наша, которая пропала – ответил пожилой, но как оказалось весьма сообразительный мужчина.

– А в кресле кто?

– Дак товарищ следователь то и оно, что непонятно. Все пациенты в клинике, весь персонал кроме неё, тоже на рабочих местах.

– Ну и кого же она катит?

– Вот, вот именно.

– Чего именно то.

– Именно то, что она катит Ваську.

– Какого бляха Ваську. Кстати, я так понял это ты мужик шум поднял.

– Да я.

– А какого лешего, ты вообще нас вызвал. Мы убийствами занимаемся. Ау вас тут, что? Мужик с сердечным приступом, да два дебила по парку катаются.

– Не совсем с приступом Володенька.

Владимир Егорович обернулся в дверях стоял мед эксперт. – Понимаешь приступ то приступом, но у покойного на кистях синячки небольшие имеются.

– Ии… – протянул следователь.

– И надо разобраться. Ладно, я поехал, мне тут больше делать нечего.

– Давай, до встречи.

– Следователь повернулся к мужчине: – «Что за Васька»?

– Василий, медбрат наш.

– Ты же сказали, что все на местах?

– Так-то оно так, но, когда Машка прибежала и начала орать, что пациент умер, а Сашка куда-то пропала, я начал камеры просматривать. Искать где же Сашка. Ну само собой, конечно скорую вызвал, вас вызвал.

– А медбрат то тут причём?

– Дак все же на месте, я и говорю вам, товарищ следователь.

– Ни хрена, я тебя мужик не понимаю.

– Меня Гриша зовут – обиделся охранник.

– Хорошо Григорий, причем тут медбрат Василий.

– Я начал думать «А кто мог быть в кресле» и нашел – охранник радостно вскричал.

– Я ходил, смотрел, машина его припаркована на стоянке, а жена его по телефону сказала, что Васька в клинику поехал по каким-то своим делам. Я поспрашивал, он на озере за клиникой порыбачить любит. Я туда сходил, там нет никого.

– Слушай мужик, у тебя прям талант, тебе бы в органах служить.

– Эх, да я хотел в молодости к вам, да по глупости в четырнадцать лет на угоне мотоцикла попался. Глупый был, молодой.

– Ладно, спасибо тебе, ты и впрямь помог, если что выяснишь звони, вот тебе телефон – Владимир написал номер сотового на листке бумаги.

– Из города, кстати тоже не уезжай. Ты кстати где живешь?

– В Приозёрске.

– Отлично ну давай Шерлок, до скорого. – следователь пожал руку Григорию.

4. Глава

В тоже время, примерно в 150 – ти километрах на север.

Парень беззаботно крутил рулём, слушал музыку, пил лимонад из пластиковой «баклажки», и по-видимому ни о чём «таком» не думал -ни дать, ни взять на пикник едет.

А вот Александре было о чём подумать: «Точно свидетель ему не нужен, и жить мне осталось может быть считанные минуты. За что! За что! Вот кому и чего я плохого сделала. Я и пожить не успела. Правду люди говорят; “Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах». Все всегда думают; "этого со мной не произойдет, я доживу до старости”. Я вот еду, а меня через неделю посиневшей из болота вытащат! Если вообще найдут. Мама с папой плакать станут, а похоронят меня в закрытом гробу. Я не хочу, я не сдамся, главное успокоится и сражаться. Сюрреализм какой – то, меня убивать везут, а я об этом знаю. Фиг ему! Боже, дай шанс один, хоть один, я всю жизнь в тебя верить буду! Может прыгнуть на ходу! Не получится, этот гад под сотню гонит!