Страсть и безумие. Сборник откровенных рассказов

– А я что делала?

– Да ладно, Ирка, не шуми, я просто так это сказала. Я вообще в картах ничего не соображаю, в дурака и то забыла, как играть, а ты расшумелась. Иди ко мне, моя дуреха, я же по тебе соскучилась… Эх, ты моя, взбалмошная… Пупсик ты мой…

Родственницы обнялись и затихли. Я сидел и молчал, глядя на них. Трогательная картина.

– Ладно, хватит! – вдруг дернулась тетя Поля, и я заметил, как она украдкой смахнула слезу. – Спать пора, а то Санек вон уже зевает. Я вам здесь постелю, в зале, на диване и на полу, а там, поди, сами разберетесь, кто где ляжет, – тетка хитро блеснула глазами, – а я уж в спальне…

Я лег на полу, мама на диване. Тетя Поля покряхтела, покряхтела, что-то бормоча, и скоро затихла.

– Ну как тебе тетка? – тихо спросила мама.

– Интересная женщина… правда, грубоватая, матерится много, – осторожно сказал я.

– Она добрая, я у нее по молодости часто бывала. Она же в сталинские времена на Колыму была сослана, там лет десять прожила.

– И за что ее?

– А вот за язык, за ее прямоту… Сашенька, ты хочешь спать?.. И мне тоже не хочется. Можно, я лягу с тобой… рядом, чтобы не шуметь, так хочется поговорить.

Мама легла рядом. Я почувствовал запах ее волос, жар ее тела. Мне почему-то стало не спокойно. Я вдруг отчетливо услышал удары собственного сердца. И какая-то тревога охватила мою душу.

– Сашенька, ты сильно переживаешь из-за Лены? – шепотом спросила мама, повернувшись ко мне боком.

– Да нет, – сказал я, с трудом вытолкнув слова.

– И правильно. Тебе обязательно надо переспать с другой женщиной, чтобы легче стало.

– Да мне и так не трудно.

– Нет, Саша, это ты поймешь тогда, когда … с другой женщиной…

– Так у меня кроме Лены и никого нет… не было… пока…

– Саша, а я… я же тебя люблю… ты мне так Родю напоминаешь…

– Так вы… ты… мама Лены…

– Ну и что… я же женщина… а-а, тебя смущает разница в возрасте?.. глупенький!.. А ты знаешь, что у Шекспира в 16 лет была любовница в возрасте 53 года! Да, у самой тети Поли муж был моложе на 14 лет, – говорила возбужденно мама, придвинувшись ко мне, – глупенький мой, глупенький…

Мама прижалась ко мне и начала осторожно гладить мою голову. Ее руки, нежные и ласковые, мягко поползли ладонями по моему телу, а вслед за ними и мои мурашки.

– Ты что, замерз? – удивилась мама. – Подожди, я сейчас.

Она быстро встала и зашлепала на кухню. Я лежал не живой не мертвый. Мой разум боролся с моей плотью, прихоть которой так бурно среагировала на женское тело. Да, мама была женщиной, и этот факт моя необузданная плоть осознала вперед моего разума. Боже мой, что делать? Как это возможно? Я нащупал свои брюки и уже вскочил, чтобы одеть их и постыдно бежать сломя голову, как появилась мама.

– Сашенька, ты куда? – ласково пропела она, неся бокал.

– Я… в туалет…, – растерялся я, – что-то живот… того…

– Болит?

– Да… что-то…

– Тогда это кстати, на, мой сладенький, выпей… Пей-пей, это бальзам, очень вкусный и полезный. Здесь редкие травы и ягоды, настоянные на спирте, тебе поможет.

Я сделал несколько маленьких глотков и мне, правда, понравилось. Я забыл про живот, и меня вдруг обуяла уверенность.

– Ну, как, вкусно?.. Легче стало? – спросила мама, внимательно наблюдая за мной. – Сашенька, а мне дай попробовать!

Мама немного пригубила и опять вернула мне.

– Допивай все остальное, а я пока схожу в ванную.

Она ушла. Скоро зашумела водопроводная вода. Я допил и поставил бокал на столик. Меня охватили смутные сомнения. Я начал терзаться. Тепло, возникшее в моем животе, быстро распространялось по всему телу: до моей головы вместе с теплом доходил легкий приятный дурман, а внизу, словно гриб, вырастал… о, Боже, я нащупал рукой и мне стало неловко. Пока я боролся с самим собой, опять появилась мама.

– Сашенька, сходи тоже. Там увидишь большое цветастое полотенце, оно свежее. Иди, мой хороший, я жду тебя.

Она дотянулась до моих губ и чмокнула меня, и я, оттопыренный, послушно пошел в ванную.

Я дрожал уже всем телом, когда возвращался обратно запахнутый полотенцем.

– Иди, иди, мой милый! Я жду тебя! – страстно звала она меня, протянув навстречу руки, и я оказался в ее жарких объятиях…

3. Любовный равнобедренный треугольник

Анна Кирилловна жила в Узбекистане. Когда от инфаркта умер муж, она вынуждена была покинуть насиженное долгими годами родное гнездо и переселиться жить к единственной дочери Марине.

Обменяв в Узбекистане трехкомнатную квартиру на машину, Анна Кирилловна подарила ее любимому зятю, и Александр был очень рад свалившемуся счастью. Он очень тепло принял моложавую тещу в семью.

Жена Марина, двадцатипятилетняя аморфная женщина, располневшая после рождения второго ребенка, превратилась в вечно недовольную зануду, став копией покойного отца. Анна Кирилловна же – полная противоположность: несмотря на свой возраст, она, как молодая девушка, постоянно носилась по квартире, затевая то уборку, то приготовление вкусного блюда, и щедро баловала внуков и любимого зятя. Разделив обязанности хозяйки со своей дочерью, она стала незаменимым полноправным членом семьи.

Марина и Александр работали по разным вахтам. Когда ночь проводили дома вместе, из спальни доносился недовольный голос дочери – она очередной раз отказывала любвеобильному мужу. Утром, когда зять уходил на работу, Анна Кирилловна доброжелательно журила дочь, давая ей поучительные советы:

– Мариночка, разве так можно? Надо всегда ласкать мужа, как только он захочет. Так он и на сторону будет смотреть. А вдруг и приберет еще какая! Нет, так нельзя…

– Мама, что ты несешь? – измученная прошедшей ночью приставаниями мужа, раздраженно говорила Марина. – Да пускай он заведет любовницу! А семью он никогда не бросит. Он очень ответственный и любит детей. И что с ним будет? Да и не люблю я это… Как животные какие-то… И так уже двое детей есть! Куда еще то?

Анна Кирилловна не соглашалась с дочерью. Сорокапятилетняя женщина еще горела неугасимой страстью. Она уже третий год жила без мужа. Иной раз, слыша возню в спальне, ее воспаленное воображение рисовало эротические сцены, а рука непроизвольно проникала под трусики и нащупывала твердеющий бугорок, тонкие пальчики раздвигали зудящую половую щель и мягко проникали вовнутрь. Она для этого случая даже держала под подушкой маленькое вафельное полотенце, чтобы после нахлынувших чувств вытереть влажную промежность.

Страсть с годами не унималась, а, живя с молодыми, разгоралась с новой силой. Природа как будто насмеялась над матерью и дочерью: живые глаза Анны Кирилловны буквально пылали страстью, когда молодое тело Марины дышало старческой медлительностью и равнодушием к жизни.

Александр, оставаясь наедине с тещей, испытывал томительное волнение и всякий раз, наблюдая за этой энергичной снующей по квартире женщиной, ловил себя на гадкой мысли, что она волнует его именно как женщина. И эта бесстыдная мысль мучила его и заставляла страдать от собственной борьбы с самим собой.

Однажды заболел младший сын, и Марина вынуждена была лечь с ним в больницу, где, опасаясь серьезного заболевания легких, малыша собирались тщательно обследовать.

Все произошло неожиданно и само собой.

Александр сидел в зале и смотрел телевизор, когда неожиданно зашла свежая пылающая страстью теща. Она, облаченная в короткую ночную рубашку и с распущенными волосами, излучала любовь. Теща кокетливо передернула оголенными плечиками и игриво сказала:

– Ну что, зятек, будем ложиться спать, а то тебе завтра рано вставать на работу? Внучка уже уложила, спит без задних ног, умаялся, маленький, за день…

А у него возьми и сорвись с языка:

– А что? Пойдем… Раз жены нет, то, может быть, с тещей…

Сказал так и тут же похолодел от страха.

– Да уж, думаю, сгожусь на что-нибудь!.. – неожиданно поддержала Анна Кирилловна.

То, что вытворяла в постели теща, Александр никак не ожидал. Эта истосковавшаяся по мужской ласке женщина доводила его до того, что он, кончая, заводился снова и снова, неистово набрасываясь на её сексуальное тело. Страсть усиливала та же когда-то постыдная мысль: он любит не просто чужую женщину, а мать своей жены, тещу.

Анна Кирилловна, испытывая сильный оргазм, страстно прижималась к зятю и скрипела стиснутыми зубами. Потом, когда впадала уже в безумие, тихо постанывала и, томясь в сладострастии, изгибалась всем телом.

Александр как будто сорвался с цепи: его взбешенный член, изливаясь соком, не спадал, и он, отдышавшись, сразу же набрасывался опять. Анна Кирилловна с радостью уступала, раздвигая дрожащие ноги, и умиленно похлопывала его по жарким подвижным ягодицам.

– Бедненький ты мой!.. Как тебя жена измучила!.. Вот мы ей!.. А-а-а-а-а!.. О-о-о-о-о!.. – сладко стонала она…

Теперь регулярно, когда жена работала в ночную смену, Александр спал с тещей.

Знала жена или нет, или догадывалась, но только в семье установилось полное согласие. Иногда Марина по привычке чувствовала, что ей чего-то не хватает, и Александр залезал на жену, исполняя свой супружеский долг, и Марина успокаивалась на целый месяц, а то и больше.

Зато с тещей была полная гармония. Он за короткий срок полностью определил свои сексуальные возможности и узнал столько сладостных поз, что ночь, проведенная с милой желанной тещей, была похожа на чудесную волшебную сказку, которую Сашенька так сильно любил в далеком счастливом детстве…

4. Неожиданная страсть

Меня впечатлил откровенный рассказ сослуживца, с которым мне пришлось побывать в командировке в далёкой Бурятии. Целыми днями мы проводили обследования на крупном энергетическом предприятии, где произошла крупная серьёзная авария. К счастью, по чистой случайности, в это время были праздничные выходные, всё обошлось без человеческих жертв.

Вечерами после работы, чтобы занять время, мы играли в шахматы или просто разговаривали не о чём, стараясь чем-то заинтересовать друг друга. Как-то заговорили о женщинах и затронули тему о тёще. Мой приятель заметно напрягся, и я почувствовал в нём некую борьбу. Тема о тёще его почему-то взбудоражила, и он, наконец, доверяя мне, раскрыл непростые отношения со своей тёщей. Вот его рассказ. Постараюсь изложить его со всеми подробностями от его имени.

Я только что закончил институт и возвращался домой, и в поезде познакомился с молодой студенткой, которая перешла на второй курс и тоже ехала в моём купе с каникул в мой же родной город, где жила и училась. Ну, ехали и ехали, мало кто с кем едет, познакомились, дружески пообщались о том о сём, она рассказала о своей студенческой жизни, о своей учёбе, я немного о себе. Словом, расстались без всяких намёков и предложений, как хорошие попутчики. Я даже помог ей донести вещи до машины, на которой её встречала мама. Тогда на неё, тем более на её маму я даже не обратил внимания. Женщина как женщина, средних лет, приятной внешности.

Приехав домой, я оказался в полной изоляции. Все мои приятели и друзья разъехались кто куда, знакомые девушки вышли замуж и успели родить. Меня обуяла тоска. Я вспомнил о своей новой знакомой. Нашёл её в институте, пару раз встретились, и как-то вечером, провожая её, я, как бы шутя, ляпнул, а не пошла бы ты за меня замуж… Вот так неожиданно я и попался, сам себя и женил, видно, оказался довольно длинный у меня язык, или, может быть, начался спермотоксикоз.

Она была единственная дочка. Жили в трёхкомнатной квартире. Поэтому после свадьбы поселились у них. Ты даже представить себе не можешь, как сложно мне было начинать семейную жизнь. Признаюсь, честно, у меня никогда не было женщины. Была один раз случайная связь с какой-то старшекурсницей и то, когда мы отмечали удачную сдачу очередной сессии и я немного перебрал. Меня, буквально, затащили на себя, и я кончил без всякого желания и удовольствия, так ничего и не поняв. Зато та девушка-женщина была горда, что из меня сделала мужчину. Вот и весь сексуальный опыт был у меня на то время. Да и, вдобавок ко всему, моя молодая восемнадцатилетняя жена чувствовала себя напряженно и всего боялась. Словом, пара была что надо, достойная друг друга.

У нас в первую брачную ночь вообще ничего не получилось. Я возбужденным членом тыкал ей куда-то в низ живота, пока, перевозбудившись, не кончил. И так у нас продолжалось почти неделю. Жена рассказала тёще, что у нас ничего не получается. Тёща стала переживать за нас. Она в беседе с дочерью успокаивала её и учила, что бы та не боялась и расслабилась, а на меня смотрела сочувственно и с пониманием. Я себя чувствовал как-то не ловко, даже несколько виноватым. Потом как-то тесть лёг на обследование в больницу, у него было что-то с сердцем, и мы остались втроём. Вечером на ужин тёща достала бутылочку хорошего вина, и мы её с удовольствием выпили. Было легко и приятно. Мы общались весело и непринуждённо. Потом перешли в зал и присели на диван смотреть телевизор. Там шёл какой-то концерт с участием известных артистов. Я обнял жену, и мы стали целоваться. Сначала робко, потом поувереннее. Тёща смотрела на нас и улыбалась. Я какое-то время стеснялся, а потом осмелел. Уже залез рукой жене под блузку и ласкал ей грудь.

Я тогда не знал, что тёща обещала жене помочь ей стать женщиной. Правда, я не представлял, как она собиралась это сделать. Только получилось так, что диван раздвинули, и мы с женой оказались в одних трусиках. Я, возбуждённый, целовал жене груди и привычно тыкал возбуждённым членом ей в бедро. Тёщу я уже, просто, не замечал, она ушла куда-то на второй план. Я только почувствовал, как кто-то уверенной рукой взял мой член и стал водить по горячему чреву. Я видел возбуждённую жену, её горящие страстью и желанием глаза. И я слышал откуда-то издалека приглушённый голос тёщи: «Доченька, расслабься, это же не больно, тебе будет приятно… расслабься, моя хорошая… вот так… умничка… вот ты и потекла, влажная стала… Давай, зятёк, ложись на жену… вот так, не спеши, зятёк, осторожно…»

И я почувствовал, как мой член стал погружаться в тесное горячее нутро, и я чувствовал, как он упёрся во что-то упругое и не податливое… Но я был спокоен и не думал об этом…

«Вот так, зятёк, вот так, молодец, – доносилось до меня, – Вот так!» – сказала она ещё раз и надавила на мои ягодицы. Жена ойкнула и дёрнулась, а мой член полностью погрузился во внутрь. Вот таким образом мы вместе с тёщей лишили девственности жену. Я был ей очень благодарен, её такту и выдержке…

Позже ещё раз произошёл один случай. Жена уже была на сносях, и её положили в роддом. В это время тесть опять лежал в больнице с обострением сердца. Я пришёл с ночной смены и лёг спать. И я уже уснул, когда на меня вдруг запрыгнула тёща и стало энергично прыгать.

– Сын у тебя родился, сын! – радостно верещала она, сидя на мне и неистово скача.

Я спросонку ничего не соображал, а, находясь месяц без секса, обхватил тёщу за ягодицы и со всей силы прижал к себе. Халат сбился, и я увидел, что она без трусиков. И я, ничего не понимая, быстро вошёл в неё. Мне было так сладко и уютно, что я кончил, стоная как раненный зверь, буквально, через несколько секунд. Я отпустил тёщу только тогда, когда полностью расслабился, и та в тот же миг умчалась из спальни…

Потом уже, когда пришёл в себя, я сильно переживал и не знал, как себя вести дальше. Мне повезло с тёщей, она всё поняла, и мы с ней договорились, что это всё останется между нами, и мы будем хорошими друзьями. Мы до сих пор уважаем друг друга и между нами хорошие доверительные отношения, а о произошедшем больше никогда не вспоминали.

5. Случайный попутчик

Заканчивалось лето. Я ехал от родителей в купейном вагоне к себе на службу. Мне повезло. Вагон был безлюдный, и я с самого начала в купе ехал один, а путь, надо сказать, не близкий, более двух суток, из уральского городка до центральной части Сибири, где я и нёс государственную службу, будучи чиновником среднего звена. Ко мне за долгое время никто не подсел. Ближе к ночи на одной из маленьких станций проводник привёл неопределённого возраста бородатого мужчину. Он молча зашёл в купе, поприветствовал кивком головы и ловко разместил свой багаж под нижнюю полку. Потом быстро заправил постель, и, не раздеваясь, вытянулся на полке. На удивление он скоро затих. И я даже не заметил, как уснул следом.

Утром, когда я проснулся, он уже сидел за столиком и пил чай с печеньем.

– Доброе утро! – произнёс незнакомец, окидывая меня внимательным взглядом. – Присоединяйтесь! Сейчас проводник принесёт ещё два стакана чая. Меня Сергей Николаевич зовут, – представился он, изобразив подобие улыбки.

– Владимир… можно, просто, Владимир, – неуверенно сказал я, подсаживаясь к столику. – Я сейчас быстренько схожу в туалет, почищу зубы и с удовольствием разделю с вами завтрак, – продолжил я, доставая зубную щетку и полотенце.

Попутчик оказался пенсионером, на редкость молчаливым. Но в целом, как мне показалось, был человеком не плохим. В прошлом работал энергетиком на крупной тепловой электростанции. Возвращался он с похорон своей тёщи. Дочь тёщи, то есть его жена не ездила. Меня это удивило. Но я расспрашивать не стал. Подумал, что, наверное, в силу каких-то обстоятельств не смогла.

В течение всего дня мы ехали молча, наблюдая мелькающие картинки за окном. Потом, ближе к вечеру Сергей Николаевич вдруг достал из сумки бутылочку коньяка и предложил выпить за знакомство и заодно помянуть тёщу. Я не отказался. В свою очередь достал палку копчённой колбасы, варёные яйца и что-то из зелени. Стол получился довольно завидный.

Стук колёс, мелькающие за окном картинки, легкий перезвон стаканов, то наполненных, то опустошённых, успокаивали и делали поездку приятным событием. Сергей Николаевич постепенно расслаблялся. Он рассказывал о своей жизни, о своей работе, о своей семье. Ему очень нравилась трудовая деятельность на объектах большой энергетики, где он всю свою жизнь большую часть времени проводил оперативником по вахтам.

Появилась вторая бутылка. Только водки. Под влиянием алкоголя мы расслабились настолько, что перешли на довольно близкие личные темы, такие, о чём вслух говорить не принято.

– Ты знаешь, Владимир, – вдруг осторожно сказал Сергей Николаевич, – вот похоронил тёщу, а на душе как-то не спокойно… пусто что ли…

– Да, это и понятно, – поддержал я, сочувствуя, – всё-таки близкий человек…

– Да… вот именно… близкий, – задумчиво повторил Сергей Николаевич, – мы же любили друг друга… по-настоящему, – осторожно он продолжил, глядя мне в глаза, – мы же были любовники… страстные, так любили друг друга искренне и нежно… прямо до безумия…

Честно говоря, до меня не сразу дошёл смысл его слов, поэтому он и не почувствовал сожаления и подвоха, что проболтался в столь интимном вопросе… Когда я осознал смысл слов, сказанных им, меня охватило дикое любопытство узнать подробности столь щепетильного обстоятельства. Но я молчал, ожидая добровольного признания от самого автора со всеми подробностями и откровенностями. И я в ожидании продолжал молчать, он плесканул в стаканы водки, и мы молча выпили. И вскоре Сергей Николаевич продолжил:

– Тут всё сложно… Сразу не понять… Я пришёл из армии и устроился на ТЭЦ обходчиком турбины в котлотурбинный цех. Она, моя будущая тёща, работала в топливном цехе… точнее, изначально, жена … Я как увидел её, так сразу влюбился… Мне было тогда 24 года, а ей – 32… Она, красивая разведённая женщина, проживала с 14-летней дочерью в однокомнатной квартире. Мужики смеялись надо мной и прикалывались, а я никого не слушал и сделал ей предложение… Скоро мы поженились. Я полюбил её дочку, как свою. И мы прожили три года душа в душу, а вот совместного ребёнка так и не нажили. А мне так хотелось своего ребёнка… Когда проверились у врачей, оказалось, что она не способна больше иметь детей, и отношения на этой почве стали ухудшаться, назревал развод… Тогда она и сказала на семейном совете, мол, раз такое дело, женись на моей дочери, ты мужчина хороший, правильный, да я и вижу, что вы друг другу нравитесь, тем более ей скоро будет 18 лет… Вот так она и стала тёщей, а её дочь мне женой, и вскоре она родила от меня девочку… Я стал заниматься грузоперевозками, чтобы заработать побольше денег, как-то увеличить бюджет семьи… Всё вроде бы ничего, но мне пришлось спать и с женой, и с тёщей, даже был своеобразный график, но не редко бывало, что приходилось спать сразу с двоими… Ты даже не представляешь, как это было тяжело, я бы сказал, сущая каторга… Купил я им четырёхкомнатную квартиру, обставил мебелью, одел всех с иголочки… Словом, выдержал так лет пять и сбежал… Это как в сказке о золотой рыбке… Всё им было мало… Давай им ещё, ещё и ещё… Потом уж я доучился, закончил, наконец, институт, стал энергетиком, всё больше ездил по командировкам, но им всегда помогал, дочь моя уже взрослая, закончила педагогический институт, но работает не по специальности где-то в торговле, даже успела замуж выйти за какого-то не русского, то ли за азербайджанца, то ли за таджика… Словом, жизнь пошла как-то на перекосяк… Да, было время, когда я был по-настоящему счастлив, живя с женой, то есть с тёщей, пока не связался с её дочкой… Вот тёщу похоронил, а дочь её так и живёт одна, спивается то с одним собутыльником, то с другим, и в этом я чувствую свою вину, что не любил я её никогда. Вот как сложилось всё, не проявил я настойчивости, уступил сложившимся обстоятельствам. Слаб в то время оказался…

Сергей Николаевич замолчал. Было видно, что, окунувшись в прошлые воспоминания, ему было тяжело, он душевно страдал и мучился, даже алкоголь не помогал, а, наоборот, обострил эти страдания. Я молчал и не знал, как реагировать. Человек высказался о самом сокровенном чужому временному попутчику в моём лице в надежде облегчить свою душу.

За окном наступила глубокая ночь. Колёса неумолимо стучали, ускоряя наше расставание. Я вышел рано утром, не попрощавшись, когда Сергей Николаевич ещё крепко спал.

6. Горемыка

В последнее время Сергея преследовали одни неудачи. Даже, казалось, незначительные жизненные мелочи и те, находя Сергея, превращались в достойные неприятности. Всё было на нервах, а нервные клетки, как известно, не восстанавливаются. Его всё тяготило. Особенно раздражало, когда наезжала жена, постоянно плача, что он не бывает дома и не бережет свое драгоценное здоровье. Жена безумно любила его и болезненно ревновала ко всем и ко всему. От этой ненормальной любви Сергей и страдал больше всего, постоянно нервничая и взрываясь по любому поводу. Сказать, что он не любил свою жену, будет не верно так же, как, если сказать, что он любил свою жену, то есть были какие-то странные отношения.

Но он очень тепло относился к своим детям. Когда Сергей появлялся дома, его смышленая пятилетняя дочурка не отходила от него ни на шаг, она была его отдушина в семье, а сын рос как-то сам по себе и ни к кому из родителей не привязывался.

Жена желала только одного, чтобы ее любимый муж сидел около нее и никуда не уходил, кроме работы. Пускай даже ничего не делал, а просто сидел дома, так спокойней и надежней. Временами, когда на этой почве возникали скандалы, он, разозлившись, ненавидел жену, срываясь и ругаясь с ней постыдно-нехорошими словами. А однажды даже подрались.

Как-то Сергей пришел с работы и, помыв руки, сел за стол перекусить, как к нему вдруг подскочила жена и впилась ногтями в лицо. От неожиданности он сильно дернулся и свалился со стула под стол, больно ударившись головой о столешницу.

– Ты что, с ума сошла, дура ненормальная?! – в сердцах закричал он. – Что я тебе такого сделал?..

Жена, вся бледная и трясучая, молча схватила его за волосы и стала таскать по кухне. Сергей не выдержал и, изловчившись, со всего размаха врезал ей в левое ухо. Жена вскрикнула и беспомощно плюхнулась задницей на пол, часто заморгав глазами, а потом громко разрыдалась, по-бабьи, навзрыд. Ухо прямо на глазах опухло и посинело, превратившись в настоящий экзотический лопух.

Сергей испугался своей резкости и, ничего не понимая, напряженно смотрел на рыдающую жену. Красные полосы на покарябанном лице делали его похожим на кровожадного индейца, пылающего жаждой мести, только глаза выражали замешательство и легкий испуг.

– Ладно… перестань, – начал он, сдерживая свой гнев. – Ты что, очумела что ли? Набросилась как сумасшедшая! Что я тебе сделал?..

Жена, кряхтя и охая, встала и, ничего не объясняя, бросила ему скомканный конверт. Сергей подобрал его и расправил. Он сразу понял причину внезапной ярости тихой жены. Письмо с любовными переживаниями было адресовано ему. Написала его студентка из Беловского техникума, с которой познакомился, когда та проходила практику в химическом цехе по его вахте. Она, высокая и стройная, впечатлила сентиментального Сергея, как только он увидел ее.

Двадцатилетняя девушка, чувствуя на себе мужские любопытные взгляды, превращалась в красавицу, знающую себе цену. Она игриво ходила по блочным щитам котлотурбинного цеха электростанции и всем улыбалась. У Сергея завязался с ней возвышенный роман, обожествляющий все земное. Выходные дни проводили вместе: ходили в кино, а в хорошую погоду прогуливались по улицам города и нежно ворковали, словно голубки, на разные философские темы. Сергей буквально молился на нее, боясь прикоснуться чисто физически. Он наслаждался возвышенными поэтическими чувствами, наполненными не только любовью, но и трогательной сердечной привязанностью. Он даже посвящал ей стихи, и они даже ей нравились, когда он, волнуясь, читал их дрожащим голосом. На протяжении всего романа он так и не прикоснулся к ней, не считая двух робких поцелуев при прощании после окончания практики. Она уехала, пообещав ему, что обязательно напишет. Коллеги по работе, видя, как Сергей затосковал после отъезда студентки, начали посмеиваться над ним, делая ехидные пошлые намеки, а один, отличающийся прямотой и откровенностью, честно сказал: