скачать книгу бесплатно
где вторая половина —
так похожая на смерть,
но увидит снизу кольца
из прозрачных оленят,
и заплачет в это небо,
что назад не возвратят.
(2017)
Авиатор
Воздухоплаватель заходит в кабинет.
Становится всё выше. Свет нарушен,
как карта, на которую лёг путь,
который Бог и рукава от шубы,
где дирижабли света ночь сожгут
в кострах отсутствия,
в бездонном кислороде
покажется, что карты неба ждут
из черепашьей белой круглой кожи,
как будто срезы дерева, шуршат
и вырезают земли из под кожи,
и шьют созвездия и птиц, как будто вожжи
полёта их совсем ещё не ад.
Табачный дым, облапивший – как карту —
отсутствие простора и опор,
держащих вес отсутствия, однажды
становится дорогою в простор,
окном что закрывает своей жаброй
прогноз погоды, невозможность всю
его – теперь невидимую – кожу
в полёта полушубок распахнуть.
(03/02/2017)
«Бродяга, колокольчик, часослов…»
Бродяга, колокольчик, часослов,
что впитывает время с берегов,
как губка, свет, пролитый на столе,
берёт в не принадлежное себе:
чужую речь, лежащую в тени,
что колупает тень внутри стены,
лёд, легший в свет, похожий на сверло,
и птицы шар в игольчатое «ло»
ландшафт – нанизывает, словно высоту,
на каждую отдельную иглу.
(4/10/2017)
«Вот клюв огня, который мир склюёт…»
Вот клюв огня, который мир склюёт,
на жёрдочке любой из человека.
Кто дом построит, как свой оборот,
затем его сотрёт? там память бега
становится то камнем, то столпом,
что остановит, вынув, ночь из меха.
Вот клюв окна – под ним лежит река
вот – за рекой проложенная – неба
лыжня, что омут сомий изрекла.
Так спит воспоминание побега,
возможность дважды воды обогнать
и плыть, как лодка, из реки побега —
в подводном пузыре, внутри сома:
как сема мира, Бога, просто семя.
Затем – зима.
(3—4/02/2017)
«Снег начинается, пружиня…»
Снег начинается, пружиня,
как звук вокруг своей оси —
раскручивает полосатый
плод света, смятый до осы
восьмёрки, где вода ужалит —
пока ты слово соберёшь,
затем забудешь. Себе жало
ты вместо памяти возьмёшь,
идя по снегу, став им больше,
чем будет он когда-нибудь
стелясь, как снег перед собою,
который путь
(04—05/02/2017)
«Крестик бабочки в калитке …»
Крестик бабочки в калитке —
рыбаря дверной глазок,
приготовившийся к читке
меж последних своих строк.
Бесконечная в полёте
бабочка, хитин отбрось —
голенькой лети, как воздух,
с тонким временем поврозь.
Надорвав бумаги круглый
почерк до мороза и
из себя рисуя стужу, ужас,
радость и круги.
(04/02/2017)
«требуется зверь…»
требуется зверь
похожий на трубку
пробковую, на лунку
в которой варится небо
постная каша, невнятная речь наша
и этот январь-февраль одна из ипостасей календаря
который ипостась времени
которое ипостась вечности
которая часть невероятного Бога
похожего на лунку и трубку
а ещё на подвешенную – без всякой опоры – дорогу
(04/02/2017)
«Сдиравший землю самолёт…»
Сдиравший землю самолёт
летит за гладкою стеною —
её касается спиною
шершавою, как стрекоза.
О, горькая земля, солёны
твои глаза,
когда, раскрывшись человеку,
синеет плоть снеговика —
округлая в своём ознобе,
как тчк.
(04/02/2017)
Двоение
То отражение, что держишь ты,
пытаясь его – словно бег – упустить
в кадры, застывшего вдоль, кино —
остаётся тобой всё равно.
Скажем: ты говоришь, что оно
проговорило тебя – верно
и первое и второе, или
вся соль здесь в шиле,
в нитке, за шилом лежащей и
связующей края вашей пустоты —
твоей и того, второго —
совсем другого.
Так каждый раз повторяешь речь,
которую он так хотел сберечь
в молчанье своём – за которым грай
что изрекай
ты, как будто не одинок,
а ломоть из стаи тех сорок —
срок бы закончился прежде, чем помер
ты – и в том был номер,
что оставался бы лишь один
когда ты таял весной средь льдин,
в которых земля притворилась хлебом
и – где он не был
пока что ты отпускал синиц
лакать его все сто сорок лиц,
а он тебя охранял от смерти
как пёс от цепи.
(5/02/2017)
«Небо не огромно, но округло…»
Небо не огромно, но округло,
словно почерк из начала века
прошлого или зрачок испуга
человека что теперь без тела
дребезжит, как старая дрезина
посреди разомкнутой дороги,
где мир продолжается, как циркуль
голоса случайного сороки —
и конёк её любой фигуры
воздух чертит и /порезан в клочья/
человек лежит как мнимый выход
в пилотажи неба, где всё точно.
Смотрит вниз безбрежная сорока —
