Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III

– Император Рион хочет сделать меня министром, – эта часть истории сейчас была наиболее безопасной. – Твой отец и принц Глианн приехали, чтобы сообщить мне это.

– Вот это новость! – воскликнула Аэринн, и на лице её отобразились самые смешанные чувства. – Значит, ты опять уезжаешь в Кидую?

– Я ещё не решил…

– А у тебя есть выбор?

– Кажется, да… Насколько я понимаю – решать мне.

– Очень мило со стороны его величества, – лицо Аэринн понемногу разгладилось. – Значит, он не обидится, если ты откажешься?

– Не имею понятия, – немного нервно ответил Драонн.

– Ты хочешь туда?.. – Аэринн вновь нахмурилась. – Ты собираешься принять приглашение?

– Всё очень сложно… – принц сдавил виски ладонями, словно пытаясь собрать разбегающиеся мысли обратно в черепную коробку. – Мне нужно подумать.

– Что ж, думай, – кажется, Аэринн слегка обиделась. – Надеюсь, ты не забудешь сообщить мне о том, какое решение примешь!

– Не дуйся, – попросил Драонн. – Просто всё действительно очень сложно. И это решение я должен принять один, хотя мне страшно хотелось бы попросить твоего совета…

– Да не дуюсь я, – усмехнулась Аэринн.

Видя, каким несчастным выглядит Драонн, она действительно тут же забыла обиды. Вместо этого она подошла и обняла его, уныло облокотившегося на стол.

– Главное, чтобы всё было хорошо, – проговорила она.

– У нас будет ребёнок, – напомнил Драонн. – У нас уже всё хорошо.

– Ну значит – главное, чтобы не было хуже, – прозвучало это несколько мрачновато, и оба они это поняли.

– Я постараюсь сделать всё правильно, – пообещал принц, постаравшись придать голосу максимум уверенности.

***

Была уже глубокая ночь, но Драонн не мог уснуть. Он не знал – спала ли сейчас Аэринн; хотелось надеяться, что – да. Сам же он сидел в своей любимой библиотеке и размышлял.

Ещё вечером принц приказал отправить мальчишку в голубятню, чтобы тот сразу же предупредил его, пусть даже посреди ночи, если прилетит голубь. Но уже спустя час он послал слугу, чтобы тот отослал парнишку. Драонн понял, что ему нужно время, что ему нужна эта ночь, и что самым глупым будет опрометью бросаться к письму и тут же писать ответ.

Потрескивали свечи – воск оплыл уже достаточно, и фитили, скрутившись, почти плавали в расплавленных лужицах. Ещё полчаса, быть может – час, и свечи вновь придётся менять. Только это и давало ему некий отсчёт времени – он знал, что этих свечей хватает примерно на три часа.

Небольшой камин почти погас, оставив лишь жаркие угли, озаряющие угол комнаты багровым светом. Заворожённо глядя на танец теней в колышущемся свете свечей, Драонн пытался найти ответ. Он нутром чувствовал, что этот ответ, возможно, станет самым важным в его жизни, а потому ошибиться было нельзя.

Однако мысли отскакивали от этой проблемы, словно стрелы от крепостной стены. Вместо этого Драонн никак не мог отделаться от другого вопроса – как Гайрединн попал в эту странную организацию с глупым названием и ещё более глупыми целями? Принц Кассолейский всегда слыл весьма разумным и осторожным илиром. Что повлияло на него, что он так резко переменился?

Или же он и раньше был себе на уме? Драонн вдруг понял, что никогда, собственно говоря, не разговаривал с тестем на политические темы. Даже тогда, когда они вместе заседали в нелепом совете, созданном Делетуаром, их общение редко касалось его деятельности. Драонн списывал это на то чувство беспомощности, что испытывал и он сам, но, быть может, дело было совсем в другом.

Нет, конечно же угадать мотивы старого принца не представлялось возможным. Быть может, когда-нибудь они поговорят об этом. Собственно, Драонн не сомневался, что Гайрединн расскажет ему всё хоть завтра, но пока спрашивать не хотелось. Он испытывал определённую опаску, словно боясь отдёрнуть этот полог, чтобы не увидеть чего-то неприятного для себя.

Усилием воли принц вернул свои мысли к главной проблеме. Нет, он однозначно не станет исполнителем воли никакого общества Лианы. Более того, он не станет иметь с ним ничего общего и запретит Гайрединну даже упоминать о нём. Если, конечно, он вообще согласится на приглашение императора.

Новый император действительно слыл человеком, готовым на сближение с лиррами. Даже сюда, в медвежий угол империи, эти слухи доходили довольно давно. Возможно, перед Драонном действительно открывался уникальный шанс окончательно перевернуть страницу и положить начало новому миру – миру, в котором люди и лирры наконец заживут без взаимных претензий. Если такой шанс есть, пусть даже и мизерный – имеет ли он право его упустить?

Такой мир должен существовать. Наверняка он будет существовать столетия спустя – рано или поздно и люди, и лирры станут достаточно цивилизованны, чтобы прийти к согласию. И если первый шаг можно сделать уже сейчас – разве это не замечательно?! Конечно, Драонну очень комфортно и уютно жилось в их тихом Доромионе, рядом с женой и дочерью; конечно, вскоре у них должен появиться малыш, который привнесёт в их жизнь новый смысл. Но иногда нужно уметь пожертвовать чем-то ради достижения более великой цели.

Нет, смущало Драонна не это. Разумеется, он понимал, насколько тяжело будет пережить расставание с родными (ведь не тащить же через половину заснеженной империи слепую дочь и беременную жену!), но к этому он мог подготовиться. Опасение стать пешкой в чужой игре – вот чего он боялся больше всего!

Мысли пошли по новому кругу, и от этого становилось почти физически тошно. Свечи почти догорели, и принц зажёг новые, поставив их прямо на стол, накапав на столешницу расплавленного воска. Полночь осталась далеко позади, всего через несколько часов наступит поздний зимний рассвет. Голова была тяжёлой, словно доверху набитой ветошью, в глазницах всё сильнее разгорался пожар. Драонн потёр глаза, но стало лишь хуже – он словно растёр под веками крупный речной песок.

Нужно ложиться – всё равно в таком состоянии он не сможет принять взвешенное решение. Он вдруг понял, что подобные решения вообще можно принять лишь по наитию, спонтанно, именно в тот самый миг, когда он будет наконец поставлен перед выбором. Лишь тогда чаша весов явно качнётся либо в одну, либо в другую сторону. Принц решительно задул только что зажжённые свечи, а также те, что окончательно оплывали в подсвечниках, оставив лишь одну, чтобы осветить себе путь.

Уже поднимаясь по лестнице, Драонна внезапно охватило непреодолимое желание проверить – прилетел ли голубь. Почему-то он был почти уверен, что птица уже здесь. Повинуясь порыву, он, небрежно набросив на себя меховой плащ, не потрудившись даже завязать все шнурки, вышел из дома и направился к голубятне, которая прижималась к одной из крепостных стен.

Драонн не стал никого будить, да это было и ненужно – дверь голубятни запиралась на простой засов. Войдя внутрь, он долго вглядывался в непроглядную тьму, лишь едва-едва разгоняемую тусклым светом умирающей свечи. Недовольно заворковали встревоженные голуби – всего с полдюжины птиц, которые держались здесь скорее по привычке, чем по нужде. Давно уже перестав быть государственным чиновником, Драонн не имел необходимости рассылать срочные депеши.

Наконец он увидел то, что искал. Крупный сизый голубь, явно не знавший недостатка в пище, сидел совсем недалеко от слухового оконца, через которые влетали птицы. Из-за того, что голубь сидел, нахохлившись от морозного воздуха, принц поначалу и не разглядел лёгкого медного кольца на его лапке. Что ж, Гайрединн и Глианн были правы – вот оно, послание от императора Риона.

Подойдя к голубю, Драонн протянул руку. Хорошо вышколенная птица даже не сделала попытки отстраниться, легко давшись в руки. Осторожно сняв полое внутри кольцо, принц прямо здесь, трясущимися от волнения и холода руками вскрыл его, чтобы извлечь небольшой клочок тончайшего пергамента. Не имея сил потерпеть, он стал читать прямо здесь, при неверном свете мерцающего огонька.

Послание оказалось кратким и сухим, что вполне естественно для голубиной почты. Всего две строчки мелким, идеально ровным почерком.

«Принцу Драонну Доромионскому от императора Риона. Предлагаю лорду Драонну занять пост министра по делам лирр с наделением широкими полномочиями. Ответ послать незамедлительно с тем же голубем.»

Всё как и говорил Гайрединн. Значит, при дворе действительно есть кто-то весьма приближенный к императору, кто имеет сношение с этим обществом Лианы. И очень похоже, что этот кто-то – маг. То есть, став министром, он окажется под пристальным вниманием этого человека, а возможно, что тот станет постоянно вмешиваться в его дела. Но что же это за человек, настолько благоволящий к лиррам, что согласился помогать илирам, болтающим всякую чушь о деревьях и лианах?

Теперь, когда послание было у него в руках, лихорадка внезапно отпустила принца. Он по-прежнему не знал, что ему ответить, но решил, что это подождёт до утра. Потому что ему вдруг очень захотелось спать – настолько, что, казалось, он вот-вот рухнет прямо здесь же, на небольшие горки замёрзшего голубиного помёта.

Осторожно сложив тонкий листочек, он сунул его глубоко в карман штанов, а затем направился в спальню. Измученный Драонн уснул, кажется, ещё до того, как его голова коснулась подушки…

***

Утром Драонн встал уже довольно поздно. Голова всё ещё была тяжела – сон его был тревожным и больным. Тем не менее, он встал и, не завтракая, направился к гостям.

– Кто тот человек, что послал вам сообщение? – первым же делом спросил он.

– Мы не знаем его настоящего имени, – признал принц Гайрединн. – Вейезин знает лишь то, что он – весьма высокопоставленное лицо при дворе, кто-то из ближнего окружения императора. Судя по всему, именно он воспитал в Рионе уважение к нашему народу.

– Но ведь он – человек. При дворе нет ни одного лирры!

– Да, он – человек. Вероятно – человек весьма широких взглядов.

– Или же он использует вас в каких-то своих целях! – возразил Драонн.

– Полагаете, мы не думали об этом? – усмехнулся Гайрединн. – Может и так. Но это – наш шанс, и нельзя упускать его из-за излишней осторожности. Уж не глупее же мы какого-то там человека!

– Я думаю, что он – маг, – заметил Драонн.

– Мы в этом практически убеждены! – подтвердил Гайрединн. – Вейезин знает его под вымышленным именем Ворониус.

– И вы готовы стать марионетками в руках какого-то неизвестного человеческого мага?

– Вы смотрите на ситуацию лишь под одним углом, друг мой, – вновь заговорил Глианн. – Взор ваш застилает подозрительность, которая окрашивает всё в мрачные тона. Но представьте на секунду, что этот Ворониус действительно хочет того же, чего и мы – мира, в котором люди и лирры будут жить рядом, ничего не деля. Представьте, что он вынужден действовать инкогнито, поскольку его взгляды чересчур радикальны для нынешних людей. Он сделал благое дело – воспитал наследника должным образом. Он, видя, что наш народ угнетён и разобщён, создал общество Лианы. И сейчас именно он, я уверен, способствует тем благотворным переменам, что происходят в государстве.

– Но если теперь сам император повернулся лицом к лиррам – к чему же этому Ворониусу по-прежнему скрывать себя. Почему бы не раскрыться, хотя бы перед теми, кто ему доверился? – продолжал гнуть свою линию Драонн.

– Возможно, он ждёт именно вас, друг мой. В послании, что было прислано нам, было чётко сказано, что необходимо добиться вашего согласия… – ответил Гайрединн.

– Любой ценой? – криво усмехнулся Драонн, договорив то, что само напрашивалось на язык.

– Вы – надежда нашего народа, – избежав ответа, произнёс Гайрединн.

– Надежда на что? – не удержавшись, воскликнул Драонн. – Никогда ваша пресловутая лиана не высосет соки из белого дуба! Никогда нам не возвыситься над людьми и не подчинить их! Если иметь такие планы – лучше вовсе не начинать, поскольку сама идея обречена на провал! Если мы хотим жить в мире с людьми, нельзя начинать с попыток уничтожить их государство!

– Возможно, до этого и не дойдёт… – начал было Глианн, но молодой илир тут же оборвал его.

– Хватит! Довольно лицемерия! Впредь, милорды, я попрошу вас более не возвращаться со мной к этому разговору! Решение принято! Голубь из Кидуи прилетел сегодня ночью, и теперь я точно знаю, что ответить императору. Пусть этот ваш Ворониус ищет себе другую марионетку!

С этими словами Драонн решительно развернулся и направился вон из комнаты.

– Милорд! – окликнул его Глианн, но принц даже не обернулся.

***

Драонн вернулся примерно десять минут спустя – взбешённый и растерянный одновременно.

– Где голубь, что прилетел вчера? – рявкнул он, слишком близко подходя к своему тестю.

– Я пытался сказать вам, друг мой, но вы слишком быстро ушли, – старик пытался говорить спокойно и с достоинством, но было видно, что он струхнул. – Голубь уже на пути в Кидую.

– Что??? – Драонн не вскричал – он взревел, словно раненый зверь. – Что вы натворили? Как вы посмели?

– Вы не оставили нам выбора, милорд, – заговорил Глианн, и Драонн тут же понял, что это была именно его идея. – Мы не могли рисковать.

– Я немедленно пошлю другого голубя императору и всё объясню! – прорычал взбешённый принц, тыча дрожащим пальцем едва ли не в глаз тестю.

– Ваш голубь прилетит слишком поздно, когда о вашем согласии будет уже объявлено. Выйдет огромный скандал.

– Какое мне до этого дело? Не я заварил эту кашу!

– Но вам придётся её расхлёбывать, – резонно заметил Гайрединн. – И потом – неужели вы доверите объяснение с императором клочку пергамента? Вам необходимо ехать в Кидую, друг мой. Простите за эту вынужденную меру, я понимаю, что мы поступили подло. Но у нас есть оправдание – мы сделали это во имя общего блага.

– Какую только гнусность не оправдывали в разные времена этими самыми словами! Если вы думаете, что этим заслужите моё прощение – вы жестоко ошибаетесь. То, что вы сделали, милорд, нельзя простить! Вы нанесли удар в спину не только мне – вы так же обошлись и со своей дочерью!

Лицо старого принца передёрнуло, словно от болезненного удара, но он промолчал.

– Я хочу, чтобы вы покинули мой дом как можно скорее, – отчеканил Драонн. – То, как вы поступили, освобождает меня от всяческих законов гостеприимства.

– Могу я увидеться с дочерью перед отъездом? – Гайрединн кусал нижнюю губу, пытаясь скрыть волнение.

– Более того, я оставляю за вами возможность объяснить ваш скорый отъезд. И делаю я это не ради вас, а ради неё, – жёстко добавил принц.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Ещё одно, милорд, – остановил его голос Глианна.

Драонн нехотя повернулся и пристально, почти не мигая, уставился прямо в глаза принца, заставив его отвести взгляд.

– Я понимаю, какую чудовищную подлость мы совершили… Я совершил, – после заминки продолжил Глианн. – Признаю, что это – целиком моя идея, и принц Гайрединн пытался меня отговорить. Итак, я понимаю, что совершил подлость, а потому я не смею ни о чём просить вас. Я и не стану этого делать, целиком отдавшись на вашу волю. Вы можете рассказать всё императору, если пожелаете. Только хочу отметить, что тем самым вы обвините меня и принца Гайрединна в государственной измене. Да, именно в измене, поскольку здесь имел место не простой подлог. Нас схватят и будут судить. Будут пытать, и возможно приговорят к казни. Молодой император – пока ещё тайна для всех, а потому сложно предугадать, как он с нами поступит. Более того, это вновь бросит тень на лирр, всколыхнёт старую муть со дна. Подумайте об этом, милорд.

– Я простил вам смерть своего отца, лорд Глианн, – помолчав немного, тяжело проговорил Драонн. – Я простил вам, поскольку вы были в ней неповинны. Но теперь запомните: за это я вас не прощу никогда! Надеюсь, мы с вами больше не увидимся. Прощайте, господа!

И не сказав больше ни слова, он стремительно вышел из комнаты.

***

– Что произошло? – встревоженная и огорчённая Аэринн вошла в библиотеку, где молча, глядя на огонёк единственной свечки, сидел Драонн. – Что у вас произошло с отцом? Почему он уехал?

– А он не объяснил? – апатично спросил принц, не отрывая взгляда от свечи.

– Ничего такого, что могло бы меня удовлетворить. Я же вижу, что между вами что-то случилось. Это точно связано с твоим возможным назначением, я это знаю! Ты должен объяснить мне всё.

– Айри, мне придётся уехать…

– Ты согласился на предложение императора? – воскликнула Аэринн с горестным потрясением в голосе. – Я всё же думала, что ты откажешься.

Драонн наконец сбросил с себя апатию и, вскочив с кресла, бросился к жене, крепко обняв её.

– Я собирался, но потом кое-что случилось, и… – принц не находил слов, поскольку объяснить всё так, как оно было на самом деле, он, естественно, не мог. – Теперь мне нужно ехать. Быть может ненадолго, а может… Прости, я не могу тебе объяснить… Поверь, я не говорю ничего потому, что хочу тебя защитить…

– Защитить от чего? Что за странности творятся тут в последнее время? Это связано с моим отцом? Поэтому он так внезапно уехал? Между вами явно что-то произошло. Что он сделал?

– Он ничего не сделал, – и Драонн почти не кривил душой. – Но обстоятельства сложились так, что я не могу не ехать в Кидую, не рискуя навлечь при этом гнева императора. Я постараюсь вернуться как можно скорее. Вы останетесь здесь с Биби и нашим сыном. Скучать тебе не придётся!

– Всё будет хорошо?.. – жалобно спросила Аэринн, на глазах которой стояли слёзы. Весь её запал куда-то вышел, осталась лишь беспомощность и тоска.

– Всё будет просто замечательно, – пообещал Драонн, целуя её мокрые от слёз щёки.

Глава 24. Министр

Драонн въехал в заснеженную Кидую с глубоким вздохом, вырвавшимся из груди помимо его воли. Город встретил его не как старый друг, а как ростовщик, помнящий о том, что за ним остался ещё непогашенный долг. Много раз за это нелёгкое путешествие принц горько сожалел об оставленном позади замке и его обитателях. Немного облегчал боль тот факт, что на сей раз рядом с ним был постаревший, но по-прежнему верный Ливейтин. У Доромиона теперь была хозяйка, которая могла следить за замком, и которую слушались едва ли не более беспрекословно, чем старого ворчуна.

Ливейтин впервые был в столице, но держал себя с великолепным холодным презрением ко всему. Он ехал, глядя только перед собой, ни разу не повернув голову, чтобы разглядеть что-то. Справедливости ради нужно отметить, что в этот холодный и даже немного вьюжный день Кидуа действительно выглядела не особенно презентабельно.

Драонн понятия не имел о судьбе своего бывшего особняка – числился ли он всё ещё за ним, или же был передан кому-то ещё. А потому он направил своего коня прямиком во дворец.

На протяжении всей долгой дороги в молодом принце боролись две мысли, и ни одна из них не могла окончательно победить другую. Признаться ли императору, что ответная депеша была послана не им, наплевав на судьбу, которая, возможно, ждала Гайрединна и Глианна? Или же принять предложенную должность, постаравшись завершить то дело, что начали они с Делетуаром?

Почему-то Драонн вообразил себе, что ещё по приезде в столицу с ним обязательно постарается связаться тот самый Вейезин, формальный главарь общества Лианы. Принц уже заочно невзлюбил этого илира, представляя себе этакого порочного пройдоху, который станет, отвратительно тыкаясь губами почти в самое ухо, шептать какие-нибудь гнусности и призывать к перевороту. В мыслях Драонна Вейезин очень походил на Лейсиана, только был гораздо отвратительнее.

Однако, вопреки ожиданиям, ни Вейезин, ни пресловутый Ворониус не попытались перехватить своего протеже до встречи с императором. Это вселяло некую надежду на то, что и впредь они не станут пытаться пасти его подобно зримым или незримым пастырям.

Подсознательно Драонн готовился к встрече с неким двойником императора Родреана, хотя он и знал, что внук совсем не похож на деда. И тем не менее первое впечатление вполне можно было назвать шокирующим. Тщедушный юнец, тонущий в троне своих предков – болезненно худой, бледный с большими тёмными глазами, которые казались ещё больше оттого, что были подведены чёрной краской. Это было нечто новенькое. Драонн знал, что палатийские вожди наносят краску на лицо, но никогда ранее не видел ничего подобного в империи – до сих пор это было прерогативой исключительно женской.

Это было заметно сразу – император Рион старался максимально походить на лирру. Искусственно прямые чёрные волосы (скорее всего – тоже подкрашенные, поскольку оба известных Драонну предка Риона имели каштановые, уходящие в рыжину, патлы), искусственно увеличенные глаза, и даже строгость наряда – тёмные тона, ткань плотно облегает тело, тогда как люди предпочитали свободный покрой. Вряд ли подданные императора были в восторге от всего этого.

Хотя здесь же, в тронном зале, кроме нескольких чинных немолодых людей было трое хлыщей того же возраста, что и сам император, выряженные и накрашенные так же, как и он. Драонн с неким неприязненным опасением подумал было, что это – новые канцлеры империи, но вскоре понял, что ошибся. Судя по всему, это были всего лишь друзья государя, его фавориты, миньоны. И эта традиция также была необычна для того двора, который он когда-то знавал.

– Принц Драонн, как я рад видеть вас! – тонким неприятным голосом воскликнул император.

Однако же, он именовал Драонна принцем, что было совершенно невозможно при его предшественниках, когда к главам лиррийских домов официально обращались лишь как к лордам, и это лучше многих других слов говорило о переменах в империи. По крайней мере, о переменах в отношении власти к лиррам.

– Благодарю вас, ваше величество, – изящно поклонившись, ответил Драонн. – Для меня было невероятной честью получить приглашение от вас.

– Вот, болваны, полюбуйтесь, какая грация! – чуть гнусаво проговорил Рион накрашенной троице. – Рядом с принцем я ощущаю себя богомолом с переломанными конечностями. Нам так недоставало лирр при дворе! Но теперь всё будет иначе, не так ли, принц Драонн?

– Всё это лишь в воле вашего величества, – осторожно ответил Драонн, краем глаза поглядывая на немолодых придворных, пока сидящих молча.

Илир догадался, что это, судя по всему, и есть канцлеры империи, а потому не хотел сказать или сделать нечто, что будет неоднозначно ими трактовано. Пока он видел лишь, что за видимой бесстрастностью их лиц прячется тщательно скрываемое недовольство. Никого из этих людей Драонн не знал – совершенно очевидно, что все те, кого он мог видеть во время своих прошлых визитов ко двору, давно уже гнили в земле.

– Я считаю, что пришло время убрать все препоны на пути к объединению наших народов, – пафосно заговорил император. – И потому я объявляю о создании нового и чрезвычайно важного министерства по делам лиррийского народа, возглавить которое согласился принц Драонн Доромионский. Хочу отметить, что эта должность даёт ему право заседать в Малом совете.

Драонн понял, что черта невозврата пройдена. Разговор пошёл совсем не так, как он ожидал – почему-то он рассчитывал на личную аудиенцию, во время которой он, возможно, и признался бы во всём императору. Но то, как всё внезапно повернулось, делало невозможным подобное признание. За Драонна вновь приняли решение. Теперь он точно стал имперским министром…

– Благодарю за честь, ваше величество, – только и смог поклониться он.

– Вы не слишком устали в дороге? – поинтересовался Рион. – Мы могли бы провести ваше представление двору сегодня же.

– Простите, ваше величество, но я действительно очень устал и хотел бы привести себя в порядок, – Драонн понял, что Рион – не тот император, который не терпит отказов. – С вашего позволения, я бы хотел просить вас дать мне день на то, чтобы отдохнуть.

– Разумеется, милорд! – тут же согласился император. – Представим вас завтра. Будьте у меня в полдень!

Драонн вновь против воли покосился на находящихся здесь канцлеров. И, конечно, заметил, как те поморщились, когда Рион титуловал его милордом. Кажется, ещё не приступив к работе, он уже успел нажить себе врагов благодаря политической неуклюжести этого юнца… И тем не менее он вновь изящно поклонился:

– Я буду у вас, ваше величество.

– Хорошо, а теперь можете идти, – милостиво кивнул Рион.

– Спасибо, ваше величество. И в связи с этим хотел бы спросить вас. Когда я служил вашему славному деду, у меня был особняк на Щитовой улице. После того, как я уехал, я больше не знаю его судьбы – принадлежит ли он мне ещё, или нет.

– Право же, не знаю… – растерялся Рион. – А почему бы он не должен более принадлежать вам?

– Дело в том, что вообще-то это был не совсем мой особняк. Он принадлежал бывшему второму канцлеру Делетуару, который любезно предоставил мне его.

– С вашего позволения, ваше величество, – откашлявшись, заговорил один из тех, кого Драонн счёл канцлерами. – Думаю, что я могу ответить на этот вопрос.