Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III

– Всё так, друг мой, но вы не учли одного. Бейлан ни за что не сделает ничего такого, что могло бы стоить ему жизни. Сейчас он крепко напуган и думает, что его в Кидуе ожидает арест, но всё же ему не хватит духу бежать, ведь он знает, чем это обернётся и для него, и для его близких, и для его имущества. Он не убежит, даже если его попытаются отбить сообщники. Даже если бы кто-то из конвоя предложил ему бегство, он бы отказался. Так что в данном случае мы можем быть совершенно спокойны. Но если потребуется, я, конечно, усилю конвой для других ваших гостей.

– И скольких из них мы ещё должны пригласить лично?

– Немного, хвала богам. Не более десяти. Большинство из них проживает не слишком далеко, и дороги должны быть неплохими. А уж как доберёмся – проблем никаких ждать не приходится. Этот прохиндей Суассар придумал действительно стоящую штуку с вашей свадьбой!

– И я ему этого не забуду! – пообещал Драонн, хотя угроза в его голосе была явно наигранной.

На сей раз евнух не делал вид, что дремлет, поэтому растянул свои тонкие губы в ухмылке, однако промолчал. Вообще в присутствии Драонна он почти никогда не произносил ни слова. Очевидно, что с Делетуаром он был куда более велеречив, раз уж давал такие советы, но при юноше, как правило, помалкивал. Драонн подозревал, что саррассанец вообще презирает его, либо просто не считает достойным собеседником. И, признаться, его это задевало.

– Кажется, будет дождь, – поглядывая на нахмурившееся небо, проговорил Делетуар. – По счастью, впереди пока лишь хорошая мощёная дорога.

Вскоре, как и предсказывал канцлер, первые капли застучали по стенкам кареты, а ещё через несколько минут небеса разверзлись, и на землю хлынул настоящий ливень. Глядя на струи дождя, бегущие по стеклу, Драонн внезапно ощутил приятное чувство уюта и покоя. Экипаж мчался, слегка покачиваясь на неровностях дороги, внутри было тепло, но не жарко, приятный шум дождя убаюкивал.

И юноша вдруг понял, что ему ужасно нравится находиться именно здесь, и что досада на канцлера и императора, так нежданно придумавших эту поездку, полностью исчезла. Хотелось ехать и ехать вот так вот, прислонившись лбом к прохладному стеклу; хотелось, чтобы этот восхитительный дождь никогда не заканчивался, чтобы его мерный стук и ровный шелест сопровождали их всю поездку. Правда, у скачущих позади экипажей и промокших до нитки кавалеристов наверняка было на сей счёт собственное мнение, но юный принц о них, признаться, даже и не вспоминал.

***

Нет большого смысла описывать всё путешествие. Даже для жадного до знаний и новых впечатлений Драонна оно постепенно слилось в некий непрерывный поток. Замки ревийских принцев были похожи один на другой, равно как и сами принцы, при всей их несхожести, имели между собой что-то общее. Сцены, разыгрывавшиеся в замке Бейлана Таргорского, с достаточной степенью точности повторялись и в других замках.

Очевидно, что все принцы Ревии, имеющие стальной хребет и твёрдость взглядов, в решающий момент оказались либо в воинстве Лейсиана, или же столь же твёрдо заявили о своей поддержке короны, а потому те, кого навещали теперь посланцы императора, были илирами того же сорта, что и Бейлан. Так что и разговор вёлся всегда примерно один и тот же, и выражение их лиц, и затравленность взглядов были очень похожими.

В целом Драонну неожиданно понравилась такая вот кочевая жизнь, когда почти весь день проводишь в экипаже и ночуешь на постоялых дворах или в замках лиррийской знати. Месяц бесогон17 приближался к концу, и до свадьбы оставалось всего около пяти недель. Время летело приятно и незаметно, несмотря на некоторые дорожные неудобства, комаров и постоянный тяжёлый смрад от неделями немытого тела Делетуара.

И с каждым днём Драонн всё больше скучал по своей невесте. Сейчас ему казались нелепыми те мысли, с которыми он покинул Кидую. Как глупо и смешно было дуться на Аэринн, обвинять (естественно, не вслух) её в эгоизме и вздорности. И иной раз юноша ловил себя на том, что не может поверить в то, что именно так всё и было – что он едва ли не бежал из столицы, размышляя при этом о том, стоит ли вообще ему жениться.

Да, Делетуар был прав, назвав эту поездку свадебным подарком. Она многое прояснила в его голове, многое расставила по местам. И теперь он точно знал, где в его душе находится место Аэринн. Там, откуда её уже не изгнать безболезненно. Теперь Аэринн можно было лишь выдрать из его души – с кровью, с корнями, с ошмётками мяса. И ни малейшего сомнения в необходимости для него этой свадьбы больше не оставалось.

Конечно, иной раз Драонн задумывался над тем, что все эти мысли, возможно, являются продуктами его долгой разлуки. А иногда он называл это ещё честнее – они появились лишь тогда, когда успокоились его разбережённые ссорой чувства, и не факт, что подобное благодушие мыслей сохранялось бы у него, если бы он остался в Кидуе и ежедневно выбирал столовое серебро для банкета и цвет свечного воска. Но эти размышления юноша гнал от себя прочь безо всякого стеснения.

Вообще читатель, кажется, уже понял, что никаких происшествий во время их путешествия по примирению не происходило – оголтелые повстанцы не пытались атаковать многочисленный и хорошо вооружённый кортеж, не горели деревни, причём как человеческие, так и лиррийские. Если в Ревии действительно было так неспокойно, как говорил Делетуар, то это, по крайней мере, совершенно не бросалось в глаза.

Правда, при всей своей сердобольности на словах, канцлер ни разу даже не заикнулся о том, чтобы заехать в одно из тех селений, что пострадали от войны. Более того, он тщательно избегал любых мест, которым был нанесён существенный урон, ведь это, в свою очередь, могло сказаться на его личном комфорте, а подобного Делетуар допустить никак не мог.

В общем, Ревия выглядела вполне себе мирно – добропорядочная, верноподданническая провинция империи, где никогда и слыхом не слыхивали ни о какой гражданской войне. Впрочем, Драонна это более чем устраивало.

***

Наконец, в десятый день месяца жаркого18 кортеж с членами совета вернулся в Кидую. До свадьбы оставалось три недели, и Драонн дал себе слово, что не упустит ни единой обязанности, что выпадет на его долю в оставшийся срок.

Увидев Аэринн, он ощутил такой прилив нежности, что едва совладал со своими эмоциями, однако слёзы всё равно навернулись на глаза. Девушка, завидев своего суженого, бросилась к нему на шею, покрывая его лицо поцелуями. Ни он, ни она в этот момент не помнили всех тех горячих слов, что бросали друг другу перед расставанием.

– Тебя так долго не было, мой принц! – приятно щекоча дыханием его ухо, шептала Аэринн, скрепляя поцелуем едва ли не каждое из произнесённых слов.

– Я так соскучился! – бормотал он, зарываясь пальцами в её волосы. – Прости, что так вышло.

– Всё нормально, – заверила она. – И ты меня прости. Не стоило говорить многое из того, что я сказала.

– Чепуха! Я уже и забыл, что ты говорила! – слегка покривил душой Драонн.

– Спасибо, мой принц! Но чтобы загладить свою вину, я хочу сказать, что сделала все необходимые приготовления к свадьбе, так что не потревожу тебя больше ничем!

– Жаль! А я собирался активно помогать тебе с этими приготовлениями!

– Даже проведя месяц в обществе канцлера Делетуара, ты так и не научился искусно лгать! – рассмеялась Аэринн.

– Ну это была не вина учителя, просто ему попался туповатый ученик, – Драонн рассмеялся в ответ.

– Ну пойдём скорее в нашу комнату! – Аэринн призывно потянула его за руку.

– А может мне сперва обмыться? Признаюсь, в последнее время мне нечасто удавалось принять ванну…

– Хвала богам, что ты это предложил! – рассмеялась девушка. – А то уж я боялась, что мне придётся обматывать лицо душистым полотенцем, чтобы не чувствовать этого ужасного запаха!

– Иди в комнату, я приду не позже, чем через полчаса! – пообещал Драонн, на ходу стаскивая с себя грязную одежду.

***

Последняя неделя выдалась просто сумасшедшей. В особняке Драонна, когда-то таком тихом и спокойном, теперь было постоянное движение – какие-то непонятные люди, изредка – лирры, то приходили, то уходили, то бродили по коридорам и комнатам, поднимая страшный шум. Сам Драонн начисто позабыл клятву, данную себе в день возвращения, и при всяком удобном случае сбегал в Канцелярию, где можно было провести несколько часов в тишине и покое.

Наконец из Кассолея прибыли госпожи Олива и Дайла. Появление последней вызывало определённую оторопь среди мечущихся по дому портных, бакалейщиков и столяров. Магиня, скрюченная в своём громоздком кресле, одетая во всё чёрное, походила на ворона, внезапно ворвавшегося в стайку воробьёв. Принцесса Олива же, напротив, внесла новое оживление во всё это собрание. Её властный голос то и дело перекрывал весь этот гвалт, а одна белошвейка и вовсе вскоре выбежала в слезах, получив нагоняй от принцессы Кассолейской.

Драонн, который почтительно подошёл, чтобы приветствовать будущих свояченицу и тёщу, тут же получил от последней ровно два вопроса, причём один хлеще другого.

– Изволит ли лорд Делетуар принять ванну перед церемонией, или гостям придётся дышать его вонью? – это был первый вопрос.

Признаться, он поставил юношу в тупик. Зная Делетуара, он не мог пообещать госпоже Оливе, что канцлер озаботится избавиться от запаха даже ради столь значимого события. Более того, он не мог даже представить себе, как вообще сможет задать подобный вопрос Делетуару. А зная неукротимый нрав Оливы, который в значительной степени передался и его невесте, бедняга не мог полностью исключить того, что та не отчитает второго канцлера империи за нечистоплотность на глазах пяти сотен гостей.

– Я вижу, вы затрудняетесь ответить на этот вопрос, – процедила Олива. – Что ж, тогда позвольте узнать – его величество уже подтвердил вам своё присутствие на церемонии?

Учитывая, что Драонн не имел случая даже пригласить императора, ответить на второй вопрос было не проще, чем на первый. Кажется, его будущая тёща решила, что коль уж непутёвый зятёк бросил невесту ради решения государственных дел, то, по крайней мере, добился при дворе такого положения, что позволяло ему ходить к императору Кидуи как к себе домой.

– Его появление возможно, – осторожно ответил он.

– Мне кажется, мы приехали слишком поздно, дорогая, – проговорила Олива. – Непонятно, чем они вообще тут занимались вместо того, чтобы готовиться к свадьбе!

– Что ж, каждый имеет ту свадьбу, которую заслуживает, – своим каркающим голосом произнесла Дайла, скривив рот в подобии улыбки.

– Какие глупости! – вскипела Олива. – Разве это свадьба Драонна и Аэринн? Нет, это свадьба Доромионского и Кассолейского домов, и она должна пройти так, чтобы вся империя поняла их мощь и влияние!

– Иногда свадьба – это всего лишь свадьба, мама. И иногда она бывает важна сама по себе, без дополнительных политических смыслов.

– Что ж, поздравляю, принц Драонн, вы завербовали себе ещё одного союзника! – нахмурившись, отчеканила Олива. – Пойду, пожалуй, к принцу Гайрединну. Быть может, у него найдутся ответы на мои вопросы!

И, резко повернувшись, она вышла.

– Не волнуйтесь, принц Драонн, – криво усмехнулась Дайла. – Мама сейчас слишком взвинчена предстоящей свадьбой. Позже, когда вы узнаете её получше, вы поладите!

– О, я нисколько не в обиде на вашу матушку, сударыня, – заверил Драонн. – Я её прекрасно понимаю. Более того, теперь мне окончательно ясно, в кого пошла Аэринн.

– Что, сестрёнка тоже успела уже показать свои зубки? – вновь раздался тот спазматический кашель, что заменял Дайле смех. – Предупреждаю, милорд, вам достаётся не пушистая домашняя кошка, а своенравная рысь!

– Не пугайте меня, сударыня, потому что я уже и так испуган дальше некуда! – рассмеялся Драонн.

Сегодня он впервые разговаривал с магиней, и был поражён тем, что она совсем не похожа на тот образ злой колдуньи, который обычно приписывала им молва. Было видно, что Дайла очень страдает, причём не только телесно. Кажется, именно сейчас её очень больно ранило, что ей самой никогда не испытать того, что дано Аэринн. Но, на удивление, это вовсе не обозлило её ни против сестры, ни против самого Драонна.

И внезапно юноша почувствовал к ней глубокую симпатию. Если ещё несколько минут назад его едва ли не кидало в дрожь при виде этой зловещей искорёженной фигуры, то теперь ему вдруг захотелось побольше пообщаться с магиней. Он неожиданно почувствовал себя вполне уютно в компании Дайлы. Во всяком случае, куда уютнее, чем в компании госпожи Оливы.

– Не бойтесь, милорд, всё будет хорошо. Я уже знаю про ребёнка, что носит под сердцем Аэринн. Свадьба эта скоро пройдёт, и тогда впереди у вас будет долгая и счастливая жизнь. Я так чувствую, а ведь я, как вы знаете, довольно сильная магиня, так что моим предчувствиям можно верить.

Очень много лет спустя Драонн с горькой и злой усмешкой будет вспоминать эти слова.

***

Драонн смутно запомнил саму церемонию. В голове хороводом проносились какие-то образы, отдельные фрагменты, которые никак не хотели потом складываться в единую картину. Кажется, всё прошло хорошо, и он, вроде бы, вполне достойно выдержал испытание. Он помнил, как перешучивался с принцем Перейтеном, как ловко подхватил кончиком шпаги прекрасный венок, подброшенный вверх невестой – ещё один добрый знак того, что супружеская жизнь молодожёнов будет долгой и счастливой.

Он помнил разодетого и благоухающего какими-то восточными благовониями Делетуара, который участвовал в церемонии и даже подавал Драонну первый бокал обрядового вина, коим тот угостил свою теперь уже не невесту, а полноправную жену Аэринн во время благословения Арионна.

Он помнил ободряющее карканье Дайлы, на которое он отвечал какими-то шутливыми словами, но какими –припомнить уже не мог. Он помнил слёзы на глазах принцессы Оливы, столь поразившие его, что он сперва даже решил, будто ему это почудилось. Он также помнил и гордое, довольное выражение лица принца Гайрединна, стоящего по левую руку от второго канцлера империи на глазах собравшихся гостей.

Кстати, о собравшихся. Как и планировал Делетуар, приглашения были высланы всем без исключения главам лиррийских домов, которые прибыли в Кидую вместе со всеми своими домочадцами. Были также некоторые представители знати из людей, но их было немного, и почти все они так или иначе имели отношение к совету.

Подавляющее большинство гостей Драонн видел в первый и, вероятно, последний раз. Каждый из них считал своим долгом лично поздравить молодого мужа, а также сказать несколько льстивых слов в его адрес и выразить восхищение невестой. И юноша, кажется, вполне достойно выдержал эту процедуру.

Во многом ему, конечно, помогала Аэринн. В платье невесты она была прекрасна как никогда, и вряд ли даже принц Бейлан Таргорский из Ревии или принц Телеонн Паэлийский из Сеазии смогли бы сохранить свои унылые мины при взгляде на неё. Кстати говоря, те из принцев, которые были приглашены Драонном лично, теперь особенно пресмыкались перед ним, кажется, до сих пор не веря своему счастью, что они сейчас находятся здесь, в этом зале, а не в казематах императора.

К слову, об императоре. Он хранил интригу до последнего дня, и даже Делетуар не брался с уверенностью предсказать – почтит ли он своим посещением данное мероприятие. Сам толстый канцлер приложил уйму усилий для того, чтобы это состоялось, и не только из личной приязни к жениху и невесте, а исходя из чисто политических соображений, но проблема заключалась в том, что Родреан довольно тяжело заболел. И хотя, как заверял Делетуар, жизнь его была вне угрозы, немолодой уже государь тяжко переносил болезнь, целыми днями проводя в постели.

И всё же он нашёл в себе силы прийти. Буквально на минуту, только чтобы обозначить своё присутствие. Родреан пробормотал несколько слов Драонну и довольно галантно поцеловал руку Аэринн, после чего тут же удалился. Но и этого было достаточно, чтобы принц Гайрединн и принцесса Олива разомлели от счастья, а все гости дружно разразились приветствиями и здравницами в честь своего императора, причём более всего надсаживали глотки опять же илиры, подобные Бейлану и его собратьям по несчастью.

Они, кстати говоря, естественно, так и не повидались до этого с императором, хоть Делетуар в своё время и убеждал их в горячем желании государя приветствовать своих славных подданных. Но, признаться, ни один из них не был за это в обиде. Они грели себя надеждой, что теперь, когда свадьба закончится, им разрешат наконец отправиться домой.

Само присутствие императора Родреана на этом мероприятии как бы подводило определённую черту под всеми случившимися событиями, и давало понять всем подданным империи, что лирры отныне вновь восстановили своё положение в государстве людей.

В общем, свадьба получилась ровно такой, какой её хотели видеть Аэринн и её родители, и какой совсем не желал сам Драонн – то есть шумной, помпезной и блистательной. Наверное, именно поэтому она и не запомнилась – юноша был просто оглушён и ослеплён происходящим. Даже их первая брачная ночь растворилась в его памяти среди множества других таких же ночей, бывших как до, так и после. Но всё же Драонн был счастлив. Теперь он был не один в этом мире, и будущее представлялось ему в самых радужных красках.

Глава 17. Биби

Супружеская жизнь оказалась совсем неплохой штукой. Это был тот золотой период, когда новобрачные ещё не могли насытиться друг другом, ища каждое мгновение, чтобы побыть вдвоём. Свадебная лихорадка Аэринн прошла, и отношения двух влюблённых уже не омрачались стычками из-за пустяков. Напротив – в их семейной жизни воцарился настоящий мир и покой.

Каждый день Драонн, сидя в кабинете Делетуара и давая ему какие-то советы, когда он их просил, всё-таки думал лишь о том, как бы поскорее вернуться домой. Туда, где его ждала любимая женщина.

Сразу после свадьбы канцлер распорядился выпустить опальных принцев обратно в свои владения, не упустив, однако, возможности поговорить с каждым из них лично и с глазу на глаз. На этот раз ему уже не нужно было маскировать свои намерения, так что разговор обычно получался довольно жёсткий и неприятный. Хитрый толстяк, казалось, отлично знал все болевые точки своих оппонентов, так что каждый из них выходил из кабинета канцлера с глазами, полными ужаса и одновременно благодарности Арионну и самому Делетуару, что судьба на этот раз смилостивилась над ними.

Канцлер всё чаще заговаривал с Драонном о вопросах, напрямую не находящихся в его компетенции. Кажется, Делетуар проникся к юноше неподдельным уважением, так что его мнение было действительно важно для него, причём не только в том, что было связано с примирением лирр и людей.

– Его величество планирует создать отдельный департамент по делам лирр при Императорской канцелярии, – как-то объявил Делетуар. – Я полностью разделяю эту идею, и уже предложил вашу кандидатуру в качестве главы этого департамента. Что скажете?

Драонн прекрасно понимал, что инициатором этой идеи был не Родреан – старик всё ещё не оправился окончательно от своей болезни, и ему было пока что наплевать на лирр вкупе со всей остальной империей. Сейчас именно канцлеры, и в немалой степени именно Делетуар были негласными правителями государства.

– В плане создания такого органа – я скажу, что это отличная идея, – осторожно заговорил Драонн. – При всём стремлении лирр быть добропорядочными подданными императора людей, нужно понимать, что некоторые особенности нашей расы следует более тщательно учитывать при планировании государственных решений. Но буду ли я достойным занять столь важную должность – вот тут я не уверен. Мне кажется, что будет куда лучше поговорить об этом с лордом Перейтеном. Я ручаюсь за него больше, чем за самого себя.

– Что ж, посмотрим, – неопределённо пожал плечами Делетуар, словно тут же потеряв интерес к разговору. – А не воспримут ли люди болезненно создание такого департамента? Ведь челядь и так ропщет на то, что у лирр всегда было много преимуществ в сравнении с людьми. Некоторые тупицы из окружения его величества до сих пор тычут мне в глаза Дейским эдиктом, который, по их мнению, грубо нарушается в отношении лиррийских подданных.

Канцлер любил подобный приём в разговоре – забросив какую-то мысль, он вдруг резко и без предупреждения начинал её критиковать, будто бы сомневаться в ней, представляя возможность собеседнику (будь то Драонн, Суассар или кто-то ещё) защищать эту идею так, будто бы она изначально принадлежала именно ему. То ли он таким образом выискивал слабые места, то ли проверял, насколько понравилась его идея на самом деле.

– Это настолько старая песня, что уже не хочется и говорить по этому поводу, – покачал головой Драонн, включаясь в игру. – Пресловутые нарушения Дейского эдикта остались лишь в головах твердолобых фанатиков. Имперский язык уже давно стал основным языком лирр даже в самых потаённых районах Лиррии. Звание принца сейчас уже не несёт в себе хоть сколько-нибудь серьёзной политической составляющей, и превратилось не более чем в один из дворянских титулов. А уж что касается налогов – те жалкие гроши, что перепадают главам домов из общего потока, направляемого в Кидую, могут вызвать лишь столь же жалкий смех. Лирры давно уже живут по Дейскому эдикту, но людям почему-то выгоднее этого не замечать.

– Вы говорите о жалких грошах, друг мой, но посмотрите-ка: ни один феодал из числа людей не имеет возможности припадать к этой благословенной реке налогов, что течёт прямиком мимо них в императорский карман. Они живут лишь ленными доходами, что часто ставит их в жёсткую зависимость от благосостояния и количества людей на их землях. Вы же берете себе по два оэра с каждых двенадцати, собранных для казны на вашей земле. Может быть, я не слишком хороший математик, но мне кажется, что это – не такие уж плохие деньги.

– Вы клоните к тому, чтобы лишить нас нашего права на удержание части налога, милорд? – нахмурился Драонн, понимая, что разговор принимает не самый лучший оборот.

– Что вы, друг мой, об этом речи не идёт! Пока что… Я просто хочу быть уверенным в том, что все лирры осознают те привилегии, что дарованы им империей, и что они будут более благодарными подданными, чем Лейсиан и его шайка.

– Вы только что беспокоились о том, как воспримут это люди, а теперь…

– Что мне за дело, как воспримут это люди? – презрительно фыркнул Делетуар. – Чернь додумается заговорить об этих вещах лишь в том случае, если о них заговорит знать. А уж со знатью-то я знаю, как обращаться, чтобы она не болтала лишнего.

– Подобное отношение может привести к тому, что следующий Лейсиан родится от человеческой женщины, – неодобрительно покачал головой Драонн. – Я, милорд, вижу нашу миссию в том, чтобы не раскачивать лодку ни в одну, ни в другую сторону, ведь, как ни крути, а с обеих сторон – вода, которая может вмиг заполнить трюмы. Пусть все наши решения будут взвешены на самых точных ювелирных весах, и взвешены не единожды.

– Вот почему я хочу, чтобы не лорд Перейтен, а именно вы возглавили этот департамент, если он будет создан! – с довольной улыбкой учителя, похваляющего способного ученика, произнёс Делетуар. – Если вы сумеете верно направлять лирр, а я – людей, империя забудет о склоках и получит наконец давно заслуженный покой.

– Хорошо, я посоветуюсь с женой, – засмеялся Драонн.

***

Когда настала осень, в облике Аэринн наконец-то стали заметны те перемены, что являлись обычными признаками беременности – животик округлился, а грудь стала наливаться. Одновременно с этим пришли и проблемы – девушку часто тошнило, то и дело накатывала слабость. Она часто жаловалась, что ей душно, просила открыть окно, несмотря на то что за окошком была уже осень – хотя пока ещё очень тёплая по меркам Сеазии, но всё же осень.

Ни медикусы, ни повитухи, ни маги-целители не могли толком объяснить причину происходящего. Чаще всего успокаивали – мол, все переносят беременность тяжело, нужно потерпеть. Но было видно, что они сами растеряны, и что происходящее с Аэринн ненормально. Будь тут госпожа Олива и Дайла, они бы ни на секунду не отходили от больной, но они уехали назад в Кассолей через неделю после свадьбы.

Аэринн пыталась скрывать своё самочувствие от Драонна, но это у неё плохо получалось. Она теперь всегда была бледна, а вокруг глаз запали глубокие тени.

– Мне душно, – то и дело повторяла девушка и требовала от служанки приоткрыть окно.

Та, в свою очередь, причитала о том, что барыня застудится и застудит дитя, но видя, как всё больше бледнеет её госпожа, как кожа её приобретает почти синюшный оттенок, в конце концов выполняла просьбу, впуская в комнату зябкий осенний воздух. Так Аэринн становилось немного легче, и она запрещала закрывать окно до тех пор, пока не начинала постукивать зубами.

Драонн страшно переживал за свою жену, а потому, конечно, поделился этими переживаниями с Делетуаром. Канцлер живо воспринял эту проблему и пообещал помочь чем сможет. Поскольку после этого разговора к теме болезни Аэринн они ни разу не возвращались, юноша решил, что старик просто позабыл о своём обещании.