скачать книгу бесплатно
– Вы это… поаккуратнее. Тут же люди ходят, а вы дерётесь, – пробормотал я, ещё раз осмотрев сражающихся. Подумал. И махнул рукой: – Не обращайте на меня внимание. Я тут просто мимо пролетал. Продолжайте. Не отвлекайтесь.
После дела с Кошмаром я старался вкладывать большую часть личной Веры в защиту разума. И если против пылающего старпёра я без труда выступлю, то вот кибер-бабка почти гарантированно сомнёт меня мощью. А уж без Феникса и напарника лезть в драку – чистое самоубийство. Потому я решил поступить наперекор себе – благоразумно отойти в сторону. Хватит с меня на сегодня самоубийственных затей.
Старик вновь собрал силы и запустил полдесятка огненных стрел в старушку. М-да, с фантазией у деда не очень! Бабка от снарядов ловко увернулась, даже не скажешь, что пенсионерка. В ответ, если так можно выразиться, старушка свернула вкладку пространства – кусок мира стал схлопываться, причём в центре оказался дед. Тот попытался сдвинуться, но его буквально затягивало в эпицентр, так что ему не оставалось ничего иного, как принять на пламенную ауру удар земли, осколков купола, а также всякой мелочёвки, оказавшейся в зоне “сворачивания”.
Я вновь скользнул взглядом по старушке: “ИВ: 7 ед. БВ: 85 ед. МВ: 78567589 ед.” Мой гениальный план взять ослабевших врагов с треском проваливался. И как только при использовании столь мощных способностей показатель Веры бабки лишь растёт? Она там часом не стримит?
Жгущий дед собрал остатки Веры и воплотил пламенеющий меч. С утробным рыком престарелый воин очищающего пламени бросился на бабку. Особого впечатления это на старушку не произвело: мановением руки нападавшего развернула на 180 градусов, словно использовала функцию “Отразить по…” или “Отразить на…”. Старик растерялся лишь на миг, затем полыхнул и вновь устремился к цели. Но бабка повторила фокус. И вновь. И вновь. И вновь… Старая металлюга издевалась над противником, не используя и половину силы. Финальным аккордом дед был развёрнут и отправлен в лужу грязи и обломков на месте бывшего помоста.
А затем старушка развернулась к нам и недобро прищурилась.
– Я хороший! Вот, вашей внучке помог, – кивнул я на девушку, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее. – Если что, могу даже сумки донести.
Бабка просканировала меня таким взглядом, словно не уверена, буду я шкодничать или нет. Но всё же быстро переключилась на внучку, которая уже сумела подняться на ноги, и запричитала:
– Милая, ты как? Как… В порядке? Хорошо? Плохо? Как? Они тебе не навредили? – девушка не успевала ничего отвечать, а судя по совершенно ошалевшему взгляду, даже не совсем понимала, жива она или нет. Бабка же продолжала, запинаясь и словно пытаясь ухватить мысль или переспорить кого-то: – Милая, нам нужно уходить… Да, уходить! Точно! Нас уже ждут… Ждут они на нижних уровнях! Меня отпустили… Отпустили, я помню, ненадолго…
Повинуясь жесту старушки, пространство вокруг внучки исказили воксели, и та воспарила. После чего они на пару взмыли к провалу в пространстве, всё так же сиявшему зеленоватым светом. Ещё пара секунд, и на площади я остался одни.
– Зашибись прогулялся… – буркнул я в пустоту. – И как теперь домой прикажете добираться… да ещё с одержимым старпёром?
Глава 2. Или почему опасно возвращаться из командировок? (Часть 1)
– Мальчики, вы совсем страх потеряли? – тёплый голос моей непосредственной начальницы, мисс Спектр, раздался в сознании, стоило лишь принять вызов, пришедший на наруч. – Что за сказочный бред приходит в ваших отчётах? Будете любезны выступить с докладом лично! Немедленно.
Я поморщился. От вложенной в голос участливости и заботы, захотелось ускорить шаг и поскорее добраться до тюремного блока Критиков, куда я и так направлялся, после чего забраться в одну из камер. С учётом того, что они предназначены для сдерживания одержимых и преступников с большим количеством Веры, имелся шанс, что и от мисс Спектр защитят. Призрачный шанс…
То, что начальство будет недовольно, я не сомневался. Хотя чем именно, не имел ни малейшего представления. На то оно и начальство, чтобы находить косяки! Потому решил подстраховаться и после прибытия на базу набросал предварительный отчёт не только про “царское” дело, которым мы занимались официально, но и про “деревенские разборки”. Выбрал лучшие моменты, которые записала Система с глазного нерва, и приложил комментарии в выгодном мне ключе. Отправил заранее, чтобы мисс Спектр к нашему прибытию немного успокоилась… но не прокатило.
– Мисс Спектр, прошу уточнить, какая часть отчёта вызывает вопросы? – робко влез я, ибо надеяться на Глагола в переговорах не стоило. Отметка о присутствии напарника в конференции лишь подчёркивала глобальность проблемы. Достанется всем.
– Так значит, вы утверждаете, что ваши действия полностью соответствовали должностной инструкции? – вкрадчивый, почти ласкающий слух голос плохо сочетался с интонацией, отдававшей скрипучим морозцем, от которой пот у меня на затылке застыл. Гвозди-слова вбивались в сознание, с каждым звуком вгоняя меня всё глубже в отчаянье: – Когда я поручила вам следить за Шапкой Мономаха, чтобы выйти на похищенную “принцессу”, как её обозвал Несуществующий, то предполагала, что это может привести к разрушению антикварной лавки, где хранился артефакт. Догадывалась, что возможны локальные погони с перестрелками. Опасалась, но была готова к уничтожению других видов частной собственности вроде разгромленного отеля… – мисс Спектр пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть, прежде чем закончить мысль. – Я знала, кому поручаю работу. Но, по-вашему, устроить крушение частного самолёта в полусотне километров от столицы – это нормально? И развесить несколько трупов на шпилях церкви?
Со стороны Глагола раздалось невнятное сопение, которое я охарактеризовал как виноватое. Он опять изображал помехи в эфире. Шикарная поддержка! Возникает ощущение, что когда-нибудь Глагола так же подключат к конференции или совещанию. И уже после его окончания узнают, что всё это время тот с кем-нибудь дрался, уходил от погони или находился в плену… И всё это в полном молчании. Поэтому сомнительное удовольствия оправдываться – и тем самым закапывать себя – ложилось на меня.
– Нами были предприняты все необходимые действия для сохранения жизни и здоровья как "принцессы", так и задействованного личного состава при нанесении минимально-допустимого ущерба гражданским. Всё имеется на записи! – максимум пафоса, минимум фактов. Может и выгляжу, как дурак, но зато честный дурак.
– Я видела записи. Вы честно вытащили “принцессу”… – я было выдохнул, но мисс Спектр ещё не закончила: – При этом умудрились напиться и потерять табельное оружие.
Мы с Глаголом одновременно судорожно сглотнули. Я открыл рот, чтобы возразить, но был моментально заткнут повышением голоса на полтона:
– И если ты, Несуществующий, попытаешься оправдаться, то лишишься премии ещё и в этом квартале, – я медленно закрыл рот. Мисс Спектр продолжила спокойно: – В данный момент меня больше интересует, как в этот бесподобный сценарий вписывается бой в центре захолустной деревни между одержимым “пылающим старпёром” и “кибер-бабкой” с невозможным количеством Веры, в котором вы даже не принимали участия?!
– А должны были? – изобразил непонимание я.
– Боя вообще не должно было произойти! – елейным тоном, словно маленькому ребёнку пояснила мисс Спектр, заставив ощутить, как мой интеллектуальный уровень приравняли к стулу на колёсиках, а полезность и того ниже. – Мне нужны подробности по деревне. Кто сражался? Что там произошло и почему? И где вы, в конце концов, ходите, почему до сих пор не в моём кабинете?!
Вот тут я чуть выдохнул. Тут я знал, что сказать! Тут я действовал строго по уставу.
– На данный момент Глагол проводит обыск и следственные действия по месту проживания потенциальной жертвы одержимого святого отца, а так же её “кибер-бабушки”, – бодро отрапортовал я. – Так сказать, по свежим следам.
– А ты, Несуществующий? – мисс Спектр удалённо активировала голопроектор на моём наруче в полную мощность, не жалея батареи. Рядом в полный рост зависла невысокая уже немолодая женщина со стальной выправкой, уверенным взглядом и в выглаженной военной форме.
Я вспомнил, как буквально через пару минут после исчезновения бабки появился Глагол. Как он обвёл взглядом разрушенную площадь, меня, изгвазданного грязью с ног до головы, с ещё дымящимся старикашкой на закорках и сумкой с Шапкой Мономаха через плечо! Сил не было даже материться, так что оставалось только выразительно смерить взглядом идеально чистый костюм напарника, на плече которого уютно дрыхла принцесса, и лишь фыркнуть. На этом разговор закончился. Мы знали, что делать.
– Я прибыл на базу Критиков, где передал “принцессу” под охрану, а “пылающего старпёра” сдал в зону содержания задержанных. В данный момент направляюсь в тюремный блок Критиков для последующего допроса “пылающего старпёра”, – выдал я как на духу.
Факт того, что почти полчаса после сдачи подопечных и до вызова мисс Спектр я радовался горячему душу и свежей форме, деликатно оказался за скобками. С развитием способностей одежду приходилось менять гораздо реже, но зато теперь её требовалось стирать… часто стирать и латать. Пятая часть бюджета на нитки со стиральным порошком уходит. Это не упоминая о счетах за электричество!
Шаг – и мир картины «Живописец Жак Стелла в тюрьме» Гране Франсуа Мариуса остается за спиной. Здравствуй реальность тюремного блока! Вернее, та её часть, что предназначалась для допросов. Правила доступа к заключенным отличались особой строгостью.
Как только я оказался в помещении, меня начала сканировать целая куча систем. Протокол безопасности запускал как стандартную проверку – сигнатуры наруча, сетчатки глаза, отпечатков, ДНК – так и доступные лишь Критикам параметры: сканирование артефактами ментальной, духовной сфер и физического тела. Данные параллельно обрабатывали нейросеть и человек, и лишь когда оба подтверждали, что я тот, за кого себя выдаю, активировались экраны с трансляцией из камеры заключения и остальные функции комнаты.
Происходящее считалось упрощенной версией проверки, ибо мы находились на дополнительном пункте наблюдения за заключенными. Чтобы попасть к самим узникам или хотя бы узнать, где они расположены, моего доступа не хватало. Собственно, как и ко многим другим данным.
Увеличив одно из изображений, удалось в деталях рассмотреть четыре голые бетонные стены, стул в центре, к которому и прикован до сих пор бесчувственный “пылающий старпёр”. Умытый и переодетый, скованный по рукам и ногам, подключённый к куче датчиков, провода от которых уходили куда-то вглубь стен, плюс с воткнутыми в вены капельницами. Внутри могло быть всё что угодно: от укрепляющего раствора до яда или чего-то уникального, нацеленного на способности старпёра – на случай, если пленник попытается взбунтоваться.
Антураж дополняла картина за бронированным стеклом, которое открывалось удалённо. Произведение искусства выступало в роли двери, ибо допросная находилась в отрыве от базы, где-то на глубине десятков километров в скальной породе в глубине скальной породы, чтобы допрашиваемым было сложнее использовать воплощения. Если бы заключённый пробовал сбежать, взрывчатки вокруг камеры вполне хватило бы на то, чтобы сравнять с землей целый квартал. Мир картины – лабиринт, преодолевать который можно почти бесконечно. При попытке побега изображение-вход уничтожалось. Да и выход картины тоже охранялся.
Хотя, по-настоящему сильных творцов или людей с уникальными способностями так легко не сдержать. Не запирать же геоманта под землёй? Или мастера зеркал рядом с отражающей поверхностью? Для них у Критиков имелись особые апартаменты. Усиленных камер имелось всего три, ибо защитные меры подбирались для каждого заключённого индивидуально. И судьба этих "особых" узников была не завидна: после следственных действий и признания вины или выдачи статуса "особо опасен" единственным вариантом конца оставалась казнь. Без жалости. Чёрный месяц научил, что порой не стоит рисковать.
Что-то я отвлёкся, уважаемый читатель. Голограмма Мисс Спектр выгнула бровь, мягко намекая на степень разочарования моей неподготовленностью и бесполезной тратой драгоценного начальственного времени. Можно подумать, это не она мне позвонила! И я был бы рад вколоть что-то старпёру для ускорения пробуждения, но моего доступа хватало лишь для включения и выключения камер, а также звука.
– Транслирую, – разбил тишину голос Глагола, как всегда лаконичный и максимально своевременный.
Вместе со словом Глагола наруч создал голограмму не только мисс Спектр, но и напарника, а после и местности вокруг него. Пейзаж получился чуть просвечивающий, но довольно чёткий и красочный. Чёрт, это не личный девайс, а какой-то проходной двор! Нужно у Артефактора обновить прошивку системы безопасности.
Зато теперь мы во всей красе сумели различить дымящие развалины деревянного дома, от которого остались лишь чёрные, не прогоревшие балки да обугленная каменная печь по центру с растрескавшимися от жара кирпичами. До меня запоздало дошло, откуда исходили облака дыма, которые я видел на окраине посёлка во время падения.
– Глагол, только не говори, что последние полчаса ты любовался на эти развалины, – мисс Спектр уточнила это вежливо, но чуть отстранённо. – Я надеялась, что хотя бы ты не поддашься раздолбайству Несуществующего. Не разочаровывай меня.
– Брауни, реконструкция, – новая команда Глагола.
Пейзаж начал двигаться, словно кинопленка, в обратную сторону: на месте углей и обломках вспыхнуло пламя. Вот пламя сократилось всего до трёх очагов: факела на деревянной крыше веранды, ещё одного в доме у разломанного окна и разбитой о стену бутылки зажигательной смести. Вот на место встала выбитая дверь, а тени людей вошли и вышли из здания спинами вперёд. На этом проекция остановилась.
На голограмму сожжённого дома наложилась проекция целой версии строения. Местами чуть более чёткая, местами крайне расплывчатая – похоже, так показывалась достоверность нахождения и формы того или иного объекта в том или ином месте.
Брауни – питомица Глагола – не переставала удивлять. Я работаю с напарником почти месяц, а о новых способностях кибер-змейки узнаю с завидной периодичностью. Фениксу бы брать с неё пример… Или моему наручу. Тот явственно нагрелся, не выдерживая поток данных.
Глагол без лишних комментариев прогуливался по воссозданному дому, позволяя нам осмотреться. Если верить проекции, то это было стандартное жильё пенсионерки со средним достатком и уютными советскими замашками: югославская стенка и прочая мебель прошлой эпохи, но при этом ухоженная и чистенькая, даже накрытая вязанными кружевными салфеточками. Однако в комнатах вещи не только старушки, но и молодой женщины, любящей пощеголять красивыми нарядами. Кроме вазочки с конфетами на одном из столов находились и книги, которые воссоздать Брауни не смогла. Вот только рядом лежали очень размытые тетради. В той же комнате чётко отображались несколько системных блоков, соединённых в локальную сеть с выводом данных на пару широкоформатных экранов – это на фоне оплавленной горки пластика и металла в реальности Глагола. Очевидно, все это принадлежало внучке, которую пытались сжечь.
– М-м-м… – сквозь созерцательную задумчивость донеслось до нас. Я вздрогнул и заозирался. – М-м-м… – повторилось, и только со второго раза я понял, что звук идёт из реальности от экрана, на котором показывался пылающий старпёр.
Дед священник соизволил прийти в себя и теперь пытался хоть как-то двинуться и вновь обрести голос. Челюсть старика двигалась с трудом, похоже, немного свернутая на бок кибер-бабкой.
Глава 2. Или почему опасно возвращаться из командировок? (Часть 2)
– Што вы творите, окаянные? Отпуштите меня! Отпуштите, кто бы ни были! Я шеловек боший! – пленник пытался кричать, но получалось скомкано и шамкающе.
Слушать проповеди, а тем более проклятья не имелось ни малейшего желания. Того и гляди подхватишь на ауру какую-нибудь заразу, потом замучаешься избавляться. Потому я припечатал во всю мощность громкоговорителей:
– Внимание, вы задержаны Критиками за отсутствия наруча, превышение полномочий по использованию Веры и временную одержимость. Вы находитесь в камере временного содержания. До окончания проведения расследования и вашего лечения от одержимости вы не сможете покинуть данную камеру. О вашем местоположении не будет известно никому. Вы не сможете ни с кем связаться.
– Да как ше так?.. – дед выглядел растерянно, но всё ещё пытался возмущаться. – Да, што ше я такого сделал? Это проишвол! Вы не имеете права! Я буду шаловаться! Я ше слушитель Бога! Я ше только блюду шиштоту душ своих прихошан…
Я игнорировал этот лепет. Ещё работая Редактором Веры, я привык слушать, как задержанные взывают к своим правам, матерятся, угрожают, плачут и кучей других способов пытаются разжалобить служителей Веры. Вот только в отличие от обычных преступников, попавшие под власть Веры теряют все права. Спасение – опционально и по возможности. Уничтожение – стандартное решение. После Чёрного месяца никакой жалости.
Вместо этото я выделил время на изучение данных на одном из экранов, где Информаторий уже собрал сведения о нашем набожном госте:
“Козлов Юрий Алексеевич. 56 лет. Не женат. Детей нет.
Работа: Священник села Дырькаево.
Судимость (23 года назад): незаконный оборот наркотиков.
ИВ: 15 ед. БВ: 425 ед. МВ: 720 ед.
Творческое развитие: Психик – коррекция Веры”.
– Для ускорения проведения расследования, Юрий Алексеевич, вам предлагается сотрудничество. Необходимо ответить на ряд вопросов. Вы готовы? – казённо уточнил я.
– Я буду шаловаться! – не унимался старик, лишь раздражая нытьём и возмущением. – Я шнаю высших сановников церкви. Они не оставят без внимания подобный проишвол. Они вас всех приструнят…
– Если бы он только знал, сколько из них побывало в этих камерах, – задумчиво протянула мисс Спектр, наблюдавшая за представлением.
Я лишь покосился на начальницу и, сделав вид, что ничего не услышал, продолжил в микрофон заранее заготовленную речь, которую в меня вбили при обучении:
– Если вы не готовы к сотрудничеству, то останетесь в одиночестве на ближайшие сутки. Питательные вещества будут вводиться внутривенно, удаление отходов жизнедеятельности осуществляться посредством механизмов.
На этом моменте старик заткнулся. Угроза была правдива и очень неприятна. Даже до самых тупых доходило на вторые-третьи сутки одиночества. А старик явно не дурак. Более того, он имел судимость, а значит, знаком с концепцией “одиночки”, а то и “карцера”. И проверять на себе не хотел.
Вот только мне бы не хотелось затягивать, тем более потерявший всю Веру старик теперь не представлял опасности. По тому я уже прикидывал, какие пытки стоит применить, если угроза не подействует.
– Шего вы хотите, волки пошорные? Да проштит меня бог и швятой дух, – выдавил старик.
Казённая одежда не могла скрыть пусть и старческой, но поджарой и жилистой фигуры. А главное, взгляд. Пусть он и раздражал непреклонностью, но одновременно вызывал и уважение. Ещё в этом взоре пылал огонёк фанатичной Веры и ненависти… И вот от это по-настоящему бросало в дрожь.
– Нам нужна информация о произошедшем на главной площади деревни Дырькаево, где находится ваш приход. Почему вы пытались сжечь гражданку Гришину Елену Александровну? И что вы знаете про её бабушку Гришину Марию Дмитриевну, известную также под никнеймом Lenin Hard, с которой у вас произошёл конфликт по выше указанной причине?
– А что про эту семейку знать? Они дьявольские отродья, заточку мне в печень! Ведьмы. Что бабка, что внучка – одно семя. Потому и нужно вам облавы устраивать не на мня, а на эти порождения тьмы, которые простому народу жить мешают. Я лишь пытался сделать вашу работу, очистить проклятые души огнём во славу божью!
Я проверил показатели жизнедеятельности старика. Среди множества цепей, датчиков и капельниц имелись и те, что отслеживали по параметрам ложь. Не врёт. Старик искренне верил в то, о чём говорил! И его совершенно не смущало, что ведьмы… собственно, как оборотни, вампиры, а также другая “нечисть” после прихода Вера составляли немалый процент населения. Да что там, я слышал, у вампиров целый анклав под Питером. А у меня девушка – природный маг. В такие моменты я даже уважаю религию Последней Книги. Однако и переубеждать старика не собираюсь – нет смысла попусту сотрясать воздух.
– То, что вы делали, называется самосудом. Это карается по закону, – я добавил в голос стальные нотки. – Но мне необходимо знать, что вы подразумеваете под понятием “ведьма”? Какие признаки и действия заставили вас прийти к подобным выводам? И что побудило вас решиться на убийство?
Закреплённые на старике датчики показали, что он пытается применить воплощения. Запоздало, но ожидаемо. Вот только вся Истинная, да и большая часть Бытовой Веры выгорели, так что он не мог ничего сделать. Да и само помещение изолировано клеткой Фарадея – это помогает от элементарных воплощений.
– То, што старая Маришка – ведьма, исвестно исдавна, – старик насупился, когда понял, что воплощение заблокировано. – Смолоду была крашива, шмара. Да и с годами не потеряла крашоту. Мушик у неё был непьющий, не гулящий, работящий. Дом – полная чаша, хоть и на окраине. И это ещё при Шоветах. Даше дети, когда вырошли, в город уехали и уштроились. Не ведьма ли? – старик грязно выругался. – Но то было ещё до моего прихода. Да проштит господь людей за шлухи! Но шато я шам видел, што Маришка никогда не ходила в церковь. Шнал, што кроме пенсии полушала расные “девайсы”… – последние слово он произнёс как ругательство. – И не только от родных! Шнаю, что шила лучше, чем хосяйштвенные семьи. Видел, как к ней приходили дети и уходили с игрушками, которых у неё быть не могло. И ведь не шухарилась!
Глагол без лишних слов двинулся по дому, выискивая то, что могло подтвердить или опровергнуть слова священника. И, как ни странно, находил и фокусировался на тех или иных объектах: от компьютера шли провода к объёмному и, судя по виду, часто используемому 3D принтеру – пожар расплавил корпус, и наполнитель расплескался бесформенной затвердевшей массой.
– Но вшё бы нишего. Её терпели. Бабка была мирная, потому её не трогали, што грех на душу брать? Пока к ней в авгуште не приехала внушка, – продолжал рассказывать священник. – Дьявольшкое семя прикатило учиться проклятым снаниям у швоей бабки. Но што хуше всего, эта дрянь крашенная приехала для того, штобы в шошеднем селе, в школе, куда ходят дети со вшех окрештностей, преподавать богомерзкую “информатику”. Не в масть нам это! А пошледние нешколько недель в доме у бабки штал появляться странный самогильно-селёный свет, доношились свуки непонятные и проишходили прочие штрасти. Такие же, как когда ведьма пришла за швоей ученицей.
Обыск Глагола привёл к ещё нескольким находкам. Стоило ему покопаться рядом с принтером, убрать несколько слоёв обгоревшего мусора и остатков компьютерной литературы – даже после пожара остались обрывки обложек – как показался оплавленный пластиковый сейф для хранения дискет, флешек, внешних жёстких дисков и других носителей информации.
– Доставить в научный отдел в лабораторию Артефактора, – бросила мисс Спектр, хотя судя по потёкшим и вспузырившимся стенкам, внутри всё должно было сплавиться в единую массу.
– Но што хуше всего, от их ушёбы по деревне штала рашползаться зараза. Одни шивотные умирали – их души ишпольсовали для ритуалов. Другие штали мутировать… Мерские уродцы, которых приходилось забивать при рошдении. Да и наш они прокляли: фарт у всей деревни пропал! Никакие дела не шпорились.
Я едва сдержал удивлённый мат. Это же как деревенские ненавидели кибер-бабку, что Вера отразилась на животных. Собственно, чего ожидали – то и получили. Вера во всей красе. Но на всякий случай нужно отправить группу для проверки данных слухов. Но вот в то, что это действия IT-ведьм, я совершенно не верил.
– И вы решили устранить первопричину? Схватить ведьм и сжечь. А когда прибыли, то нашли только внучку. Поймали бедняжку. Дом сожгли. И пошли вершить самосуд! – подвёл я итог, с трудом сдерживая брезгливое презрение. Хотя нет, всё же не выдержал: – А обратиться в полицию? К Редакторам веры? В конце концов, просто пошевелить мозгами и попытаться поговорить – не судьба?
– Несуществующий… – строго, но без укоризны, даже с лёгкой грустью протянула мисс Спектр.
– Она ведьма! Её душа проклята. И лишь швященное пламя…
Я отключил звук. Общее представление о произошедшем у меня сложилось. Селяне не знали о своей соседке ровным счётом ничего. А то, что знали, интерпретировали абсолютно неверно, потому данных о том, как на самом деле жила кибер-ведьма, не найти. В лучшем случае повезёт, и местный дрон что-то заснял, или Критики с ментальными способностями что-нибудь извлекут из памяти жителей. Но на это надеяться не стоит.
А о судьбе старика я и думать не хотел. Домой ему не вернуться – это точно. В лучшем случае отправят куда-нибудь в дальние дали, где его никто не знает. В худшем, осудят, и наравне с другими неудачниками и преступниками, у которых не слишком много Веры, он будет работать на государство в тюрьмах – генерировать Веру, возможно, даже для меня, просматривая множество часов и строк материалов.
– Значит, у нас вновь ничего, – задумчиво протянула мисс Спектр. – Печально. Я надеялась, что хотя бы по свежим следам удастся что-то выяснить.
– Вновь? – вкрадчиво уточнил я, чтобы не вызвать гнев начальства.
– Вы не первые, кто за последние месяцы встречает подобных личностей. Если быть точнее, то пятые, – всё так же задумчиво и оттого протяжно ответила мисс Спектр. – И выжили…
– Ш-ш-шь? – прошелестела робко, но отчётливо-вопросительно Брауни с плеча Глагола. Даже она говорит больше, чем её хозяин, хоть и жутко стеснительная!
– По тем случаям ещё меньше информации. В первый раз ограбление хранилища одной довольно крупной IT-корпорации в Японии. Местные Редакторы Веры подоспели к моменту, когда парень лет шестнадцати неформальной внешности – с пирсингом и ирокезом – исчез в зелёной вспышке. И нет, подробности отсутствуют: жильё парня оказалось уничтожено, – мисс Спектр обвела нас голографическим, но от этого не менее пристальным взглядом. – О втором случае известно только со слов свидетелей: мужчина средних лет с избыточным весом, неухоженный, лысоватый, как выразился свидетель: “задрот, не вылезавший из-за компа годами”. Устроил разборку в школе в Норвегии – много погромил, кого-то ранил, но никого не убил. Зачем? Почему? Непонятно… Затем ещё два ограбления технологических концернов США и Тайваня. Данных нет! Корпорации не хотят разглашать, что у них украли, да и власти стран не спешат откровенничать – проводят внутренние расследования. И вот, теперь проблема добралась до нас.
– И у всех большое количество Мимолётной Веры? – на всякий случай уточнил я.
– Неприлично большое, я бы сказала. Опасно большое. Неестественное… и всё это без малейших признаков одержимости, – мисс Спектр начала сухо вбивать слова-приказы: – Все случаи имеют общий подчерк. Технические, даже программистки-компьютерные воплощения. Зеленоватый ореол. Согласно расследованиям на местах, все участники – одиночки без семьи, друзей и любимых – работали и жили в сети. В одном из случаев также упоминались “нижние уровни”. С этим нужно разбираться. Вам.
И почему я не удивлён? Хотя ситуация любопытная. “Нижние уровни” может означать практически что угодно: начиная от нижних этажей в каком-нибудь древнем храме и заканчивая сленговым понятием в области квантовой физики… хотя в последнем я немного разбираюсь, как-никак “физик” по образованию. Но сочетания термина “нижние уровни” с областью компьютерных технологий отсылает нас к легендарным, а потому практически не достижимым “нижним уровням” интернет-сети. Вот только это никогда не было моей областью, потому придётся консультироваться!
– А что говорят предсказатели? – на всякий случай уточнил я.
– Предсказатели? Несуществующий, ты помнишь уровень Веры той бабки? Даже у самых сильных наших предсказателей едва ли наберётся и десятая часть. А чем больше разрыв в Вере между предсказателем и объектом предсказания, тем более бредовыми становятся данные. Так что у нас ничего, – обрубила мечты о быстром расследовании начальница. – Завтра с самого утра к Артефактору, он вас проконсультирует по началу расследования.
– Почему не сегодня? – не смог сдержать я удивления. – Впереди ещё полдня!
– Потому что у Артефактора личные дела и он отпросился, – и увидев мои округлившиеся глаза, с тенью улыбки пояснила: – То, что он арестован и находится на содержании, не значит, что у него нет личной жизни. Мы не звери. Если хочешь подробностей, то зайди к нему пораньше и спроси. Ему не помешает поддержка товарища. Вы вроде бы сработались: за последний месяц пытались убить друг друга всего пару раз. Вам же с Глаголом сейчас есть чем заняться – я всё ещё жду от вас полноценного отчёта. Такого, который сможет оправдать ваши кульбиты в деле с монархистами и “принцессой”.
Глава 3. Или где лучше всего обсуждать спасение мира? (Часть 1)
– О! Несуществующий! Наконец-то ты пришёл! А ну, подваливай скорее! – радостно, даже с панибратскими нотками воскликнул человек за столиком в дальнем конце помещения, стоило мне только пересечь порог бара “У Семёныча”.
