Дело случая

– Ну вот, вроде бы и все. Теперь надо проверить, как все это работает, – сказал он.

В этот момент в дверь позвонили. Марина принесла готовые салаты, бутылку вина и сок. Наскоро перекусив, я было собрался уезжать, оставив влюбленных вдвоем, но, к моему удивлению, Юрка тоже засобирался.

– У меня тоже сегодня дел по горло, да и Маришке надо разобраться с вещами. В общем, я с тобой, Сань!

Я не уверен, но мне показалось, что на лице у Марины на мгновение появилось облегчение. Может, она действительно устала, и ей хотелось побыть одной?

Попрощавшись, мы с Юрой спустились вниз и сели в машину.

– Слушай, Юр, – заведя двигатель, обратился я к другу. – Мне кажется, что тебе надо было остаться. Марина вино купила…

– Возможно, – перебил меня он. – Только я очень хочу послушать, как работают «жучки». Саня, давай скорее отъезжай! – От нетерпения Юрка начал ерзать на сидении. Не дождавшись, пока я отъеду от дома, он включил свой самодельный приемник, вмонтированный под магнитолой.

Я припарковался с торца дома и заглушил двигатель. Мы оба замерли. Из динамиков доносилась тишина. Минуту мы прислушивались, и, как только я хотел съязвить, тишину разорвал звук спускаемой в унитаз воды. Юрка подскочил от неожиданности и, открыв рот, уставился на меня.

– Обалдеть!..– только и смог выдавить из себя мой приятель.

– Обалдеть – что? – Вытирая выступившие от смеха слезы, спросил я. – Ты, мой друг, не догадывался, что твоя любовь тоже писает? – Меня жутко забавлял придурковатый вид Юрки.

– Да ну тебя! – Отмахнулся он. – Ты лучше оцени, какое качество звука!

Действительно, судя по шуму, доносившемуся из динамиков, Марина после туалета посетила ванную комнату и перешла на кухню. Потом послышались серии равномерных щелчков, похожих на радиопомехи во время грозы.

– Это она по городскому телефону номер набирает, – почему-то шепотом прокомментировал Юра. Я не успел ничего сказать, когда раздался четкий Маринин голос.

– Алло, Динуль, привет!.. Нормально, вот уже на новой квартире… Устала, а надо еще разобраться… Нет, не сегодня, давай завтра?.. Хорошо. Давай, записывай мой номер… – Марина продиктовала номер. – Ну все, до завтра! Целую! – Из динамиков полилась целая какофония звуков, видимо, Марина приступила к разбору вещей.

– Саня, я пойду кассету поменяю. Посмотрим, как аппарат работает.

– Смотри, осторожно, Марина тебя в окно может увидеть.

– Ладно, я вдоль стенки, под окнами… – Юра выскользнул из машины. Минут через пять он вернулся, и мы прослушали запись, сделанную устройством. Аппарат работал отлично, Юрка сидел и довольно улыбался.

На следующий день вечером я припарковал машину в метрах трехстах от подъезда Марины. Юра остался слушать, а я отправился прогуляться по Бульварному кольцу. Вскоре мне на мобильный телефон позвонил Юрка и сообщил, что Марина уехала на встречу с подругой и что мы можем уезжать. Пока я возвращался к машине, Юра поменял кассету в записывающем устройстве и успел ее прослушать.

– Ну и что там? – сев в машину, поинтересовался я.

– Ничего интересного. По городскому Марине звонила только Дина, и были еще два звонка бывшим жильцам, сама она звонила маме в Волгоград и хозяйке квартиры… Пока ничего…

– Вот видишь, ревнивец! У тебя нет причин для ревности, – я сам себе не поверил.

– Саня, прошел всего один день, и еще никто не знает, что она переехала, – сказал Юрка неуверенным тоном.

– Ладно. Допустим, что у нее есть… приятель, – я чуть было не сказал любовник, но вовремя осекся, иначе нанес бы травму нежной и ранимой душе друга. – Наверняка первому, кому бы она позвонила, так это ему. Согласен?

Юра лишь кивнул в ответ.

– А позвонила она подруге. Так что для успокоения подождем еще недельку, а там тебе надо будет начать активные действия, – хоть я и сказал все это уверенно, мне с трудом верилось, что такая шикарная девочка ведет уединенную монашескую жизнь. Следующие три вечера подряд мой друг как профессиональный шпион прослушивал квартиру своей подружки, а я присмотрел себе неплохое летнее кафе неподалеку и коротал время там. Честно говоря, меня тяготила роль праздношатающегося бездельника, но отказать Юрке я не мог, по крайне мере, вот так сразу. Может, моего терпения и хватит еще на пять или шесть вечеров, но потом придется снижать темп. Для начала график прослушки изменим на вечер через вечер, после доведем его до одного раза в неделю.

Прошло еще два дня. Официантки в кафе стали мне улыбаться как старому знакомому. Я уже собирался поговорить с Юркой на обратном пути об изменении графика, как вдруг он сам позвонил мне на мобильный телефон.

– Саня, приходи, поехали домой, – голос моего друга был спокоен.

– Иду, – не было смысла расспрашивать его по телефону о том, что произошло.

Через десять минут я садился в машину. Юра сидел на пассажирском сиденье и протирал очки.

– Ну, давай рассказывай, что случилось, – я тоже нервничал.

– Все, Саня, больше мы сюда не будем ездить, – Юркиной интонацией можно было бы в жару обкладывать мороженое, чтобы не растаяло.

По большому счету, я так и думал, что рано или поздно все этим закончится. С одной стороны, пусть лучше так, сразу и больно, убить любовь, чем медленно и нудно душить ее; измучаешься сам и других измучаешь. А с другой стороны, мне было жалко Юрку.

Я завел двигатель и стал выезжать со двора. Мой друг молча достал кассету и воткнул ее в магнитолу.

– Не хочешь послушать? – Не дожидаясь ответа, Юра нажал кнопку воспроизведения записи. Из динамиков раздался голос Марины:

– Привет, Динуль, как дела?

– Нормально. А у тебя? – Голос Дины был похож на голос двенадцатилетнего мальчика-подростка, страдающего гайморитом.

– Да грустно что-то, – Марина вздохнула. – Все думаю, ничего не придумаю. Устала от неопределенности, неизвестности…

– Что это с тобой, подруга? Это когда же ты была не уверена в себе? Кому-кому, а тебе грех жаловаться! Ты себя в зеркало когда последний раз видела?

– Да нет, Динуль, не во внешности дело. Что-то происходит внутри меня. Я тут уже неделю живу, и мне все нравится, а все равно на душе как-то не так. Вчера поймала себя на мысли, что боюсь выходных, боюсь остаться одна… Я ведь с переездом обрубила старые связи. У меня остались только ты, мама и Юра… – Марина тоскливо вздохнула. Дина молчала. Из динамиков доносился тихий треск и шелест. Я уже было подумал, что магнитола зажевала пленку, как раздался подростково-болезненный голос Марининой подруги:

– Мариночка, твоя мама и я у тебя будем всегда, – она всхлипнула. – А таких, как Юра, у тебя будут сотни!

– Нет, не будут! – В голосе Марины послышалась детское упрямство. – Таких больше нет! – Она всхлипнула. – Я же рассказывала тебе о нем. Все, кого я знала до этого, и рядом не стояли. Я сама не знаю, что со мной творится, но я постоянно думаю о нем. За мной так никто, понимаешь, никто никогда не ухаживал! Всем от меня нужна была только постель, я для них была просто красивая кукла. Он единственный, кто интересуется мной как человеком… – Параллельно с Марининым голосом из динамиков стали доноситься всхлипывания ее подруги.

Юрка остановил запись. Не глядя на меня, он спросил:

– И что ты думаешь по этому поводу?

Я и сам не знал, что думать. Конечно, в жизни происходят всякие странности, не поддающиеся логическому объяснению. Совершенно естественным было то, что Юра влюбился в красивую и неглупую девушку, но вот то, что она влюбилась в него, худого, сутулого очкарика, повернутого на микросхемах и процессорах, у меня в голове не укладывалось. Но не мог же я все это взять и выплеснуть своему приятелю?

– Ты счастливый человек, Юра, – это было единственное нейтральное, что мне пришло в голову.

– Сань, а делать-то мне что? – Юра напялил свои очки и доверчиво, как теленок, уставился на меня.

«Обмануть такого ничего не стоит», – вот что промелькнуло у меня в мыслях. Честно говоря, я и не знал, что ему посоветовать. В любом случае, давать совет – дело неблагодарное.

– Юрок, мне кажется, что сейчас тебе постепенно нужно переходить на сближение. Бояться и стесняться тебе уже нечего, тебя любят, и это главное.

Мой друг снял очки и начал их протирать.

– И вот еще что: заведи себе контактные линзы и займись каким-нибудь спортом. Будь поувереннее в себе, ты теперь не мальчик, о котором заботится мама. Ты – мужчина. Будь сильным!

– Понятно, – Юра только вздохнул.

– Короче, расходимся по домам. Завтра позвони Марине и пригласи куда-нибудь. Приближайся постепенно и помни, что если ты вдруг проболтаешься о том, что прослушивал ее телефон, то знай – это будет сделан шаг за черту, разделяющую любовь и ненависть. Этого она тебе никогда не простит.

– Понял… Может, выпьем по бутылочке пива?

– Можно. Иди пока покупай, а я еще раз запись прослушаю, – Юра пошел в магазин, а я перемотал пленку и заново прослушал разговор. Откровенно говоря, каким-то десятым чувством я ощущал, что это был хорошо инсценированный, грамотный спектакль. Великий режиссер Станиславский на репетициях, когда актеры играли не совсем убедительно, говорил: «Не верю!» То же самое мне хотелось сказать и Марине: «Ну не верю я тебе, девочка, не верю!»

Глава 3

Прошел месяц. Я сдал сессию и перешел на следующий курс. Отдохнув на даче, вернулся в Москву и стал разыскивать своего друга. Несколько вечеров подряд я прогуливался с собакой у нас во дворе, не выпуская из вида Юркин подъезд. Но он как в воду канул. То, что его мама, как и моя, летом живет на даче, это понятно. Но вот куда он сам делся? Несколько раз набирая номер его мобильного телефона, я слышал один и тот же ответ: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны обслуживания сети». Я начал волноваться за друга и уже собирался поехать к его маме на дачу, как вдруг он объявился.

– Саня, привет, рад тебя видеть! – Юра подошел ко мне, когда я, открыв капот, копался в двигателе.

– Привет, Юрка! Ты куда делся? – Я вытер руки и поздоровался с другом. – Ищу тебя целую неделю!

– Сань, я с Мариной у нее на квартире живу.

Мой вид, видимо, рассмешил его, но я ничего не мог с собой поделать – так меня поразила новость.

– Молодец! И как тебе семейная жизнь?

– Нормально. Привыкаю помаленьку… – Юра выглядел хорошо. Только вот глаза, как мне показалось, были немного грустные. – Слушай, Саня, а давай пойдем в наше кафе и выпьем по кружечке пива!

– Отлично! Только я домой поднимусь, умоюсь и переоденусь, – я захлопнул крышку капота.

– А я пока цветы полью у мамы… Жду тебя здесь через десять минут! – Мы разошлись по домам.

Переодеваясь, я стал потихоньку приходить в себя. Надо же, Юрка и Марина живут вместе! Насколько я знаю своего друга, только у одной женщины хватит терпения жить с ним под одной крышей – это у его мамы. Другого такого рассеянного неряхи свет не видывал: у Юры постоянно все терялось, суп выкипал, ванна переливалась… Только на моей памяти он десяток раз терял ключи от дома. За ним, как за ребенком, нужен был глаз да глаз. В детстве даже случай был такой: он после уроков остался в своем радиокружке и так увлекся, что, когда пришло время идти домой, надел шапку и пальтишко, а про обувь (а дело было зимой) позабыл. Так и пришел домой в сандаликах. Самое интересное, что обнаружилось это только утром, когда он собрался идти в школу…

В кафе Юра рассказал мне историю своего переезда к Марине. Жить они собираются до осени, так как за квартиру уплачено было вперед за три месяца, а потом переедут сюда, к Юркиной маме. Как оказалось, мой друг уже сделал предложение Марине, но она попросила его повременить немного.

– Ты счастлив, Юра? – Я задал этот вопрос и стал внимательно наблюдать за реакцией друга.

– Наверное, – он не сразу мне ответил. – Понимаешь, Саня, она довольно жесткий человек, и против ее давления мне не устоять.

– Не понял, что это значит?

– Например, она запретила мне работать дома – видите ли, запах канифоли ее раздражает, – он снял очки и принялся их протирать. – Или вот еще, она общается со старушкой этажом выше, так та на пару недель уехала к своей сестре в другой город и попросила Маринку свои цветы поливать, пока ее самой дома нет. А Марина ленится. Я с утра в институте, вечером у меня работа, прихожу в десять-одиннадцать, а она меня гонит наверх, мол, цветы погибают. А сама за целый вечер не могла выбрать времени, чтобы полить…

– Так скажи ей об этом! – Эта ситуация, описанная моим приятелем, казалась мне дикой.

– Не могу! Не знаю, что со мной творится, но как только я вижу Маришку, так прямо немею…

Я ничего на это не сказал. Лезть в чужую жизнь – так это, по крайней мере, глупо. Что бы ты ни посоветовал, все равно будешь не прав. Уж лучше пусть сами разбираются!

Мы поболтали еще немного о том, о сем и разошлись по домам, предварительно договорившись встретиться через неделю, когда Юра приедет сюда поливать мамины цветы. Под самый конец, когда мы уже прощались, я спросил Юру:

– Совсем забыл: а что у тебя с мобильным телефоном? Сколько бы я ни звонил, у тебя всегда «абонент не отвечает»?

– А, – Юра отмахнулся. – Пока денег нет.

Его ответ заставил меня задуматься. За все время, что у Юрки был мобильник, не было случая, чтобы он был не оплачен. Да, видимо, сложна у моего приятеля семейная жизнь. А вот насколько она сложна, я узнал только в конце осени…

Остаток лета я провел на даче. В сентябре начался новый учебный год. Юра с Мариной переехали. Несмотря на это, виделись мы с другом редко, и то мельком. Если он и выходил во двор прогуляться, то рядом была Марина, а если мне удавалось поймать его одного, то он вечно торопился.

Прошли сентябрь и октябрь. Я учился и работал. Все в жизни у меня оставалось без изменений. Дни, мелькающие как кадры кинопленки, были серые и тусклые. Моя жизнь стала напоминать скучный документальный фильм.

Изредка во дворе мелькал мой друг Юрка, слишком занятый для того, чтобы подойти и перекинуться парой слов.

Однажды я увидел его гуляющим с Мариной. Она о чем-то бурно рассказывала Юре. Со стороны могло показаться, что девушка пересказывает какой-то остросюжетный фильм. Судя по жестикуляции, это был боевик. Мне не хотелось нарушать идиллию семейства, но тут Марина закончила повествование, резко повернулась и торопливо направилась к дому. Юра же, как стоял, так и остался стоять на месте. Похоже было на то, что они поругались. Возможно, мне не стоило в тот момент подходить к Юре. Но я очень переживал за своего друга, поэтому, подозвав собаку, направился к нему.

– Юрка, здорόво, дружище! – Я поприветствовал его бодрым голосом.

Но Юрка как-будто меня не видел. Взгляд его был отсутствующим и потухшим. Поразительно было видеть его в таком состоянии: он сильно похудел, на лице была сероватая бледность. Без очков Юрка выглядел беспомощно. Он посмотрел на меня с такой тоской, что мне стало не по себе.

– Юрка, что случилось? – Мне захотелось обнять его.

– Саня, пойдем в нашу кафешку?.. Я так устал… – Говоря это, мой друг не шевельнулся, не изменил позы. Он стоял, ссутулившись и опустив руки. И такая тоска сквозила в его словах.

– Конечно, Юра. Жди меня здесь, я только собаку домой отведу и вернусь.

За то время, что меня не было, заморосил дождь. Юра ждал меня у подъезда. Он даже не зашел под козырек, чтобы укрыться от непогоды. Серый вечер, голые, без листьев деревья, моросящий дождь и осунувшийся человек с опущенными плечами составляли единое целое. Я подошел к нему, тронул его за плечо.

– Пойдем?

В кафе мы просидели больше двух часов. За это время я произнес не более пяти фраз, остальное время говорил мой друг. Как выяснилось, его семейная жизнь не заладилась с самого начала. Несобранному Юрке часто попадало за разбросанную одежду, не ополоснутую чашку или не вывешенное на просушку банное полотенце. Но все это было мелочью по сравнению с тем, что Марина оказалась, как сказал Юра, транжиркой. Ей вечно не хватало денег, но она не экономила ни на чем. Были случаи, когда до зарплаты оставалась неделя, но Марину это не смущало, она могла взять и потратить последние деньги на косметику, которой, опять же, по словам моего друга, «было как в небольшом парфюмерном магазинчике», или провести вечер с подругой в баре, или вытащить Юру на премьеру нового модного фильма.

– Саня, я перестал обедать в институте, экономлю на проезде – хожу до метро пешком. А она, совершенно спокойно, имея в кармане последнюю сотню, без зазрения совести едет на такси! – То ли от выпитого, то ли от нахлынувших чувств Юрка раскраснелся. – А знаешь, сколько стоит мороженое «Мувен Пик»?

– Я даже не слышал о таком…

– Сто восемьдесят рублей! И покупает она его довольно часто. Я на эти деньги могу три дня обедать!

Мне нечего было сказать другу. Юрка любил Марину и то, что он мне рассказывал, было просто всплеском эмоций. Он готов был идти на любые жертвы, лишь бы его любимой было хорошо.

– Она говорит: «У меня нет зимних сапог», – продолжал мой приятель. – Хорошо, я занимаю двести долларов, но этого мало! Сапоги, оказывается, стоят триста с лишним. Да Бог с ними, с деньгами: как потом оказалось, сапоги у нее были, почти что новые, просто они вышли из моды! – Юрка в упор смотрел на меня, ожидая, видимо, что я тоже возмущусь. Но я лишь сочувственно киваю головой.

Юрка еще долго приводил мне примеры неразумных, с его точки зрения, трат денег, а я сидел и думал о том, что ничем не могу помочь другу. Ясно было, что нищий Юра скоро надоест Марине. Мне вообще казалось странным, что их союз до сих пор держится.

– … Саня, помнишь, на старой квартире оставался приборчик, записывающий телефонные разговоры? – вывел меня из задумчивости Юркин голос.

– Да, конечно, помню.

– Поедем, заберем его! Он новый стоил двести долларов. Я попробую его за сто пятьдесят продать.

– Ладно. Когда?

– Давай завтра?

– Договорились! – Мы посидели еще чуть-чуть и разошлись по домам, договорившись, что я заеду за Юрой вечером на его подработку.

Дома я еще раз прокрутил в голове историю друга и пришел к выводу, что, несмотря на то, что любовь требует жертв, Юрка поступает неправильно. Он позволил Марине вить из него веревки. Но этому было объяснение: он любит ее. А вот любит ли она его – это еще вопрос…

На следующий день вечером мы припарковались у подъезда бывшей съемной Марининой квартиры. В окнах на четвертом этаже свет не горел. Юрка ушел и вернулся через пять минут, неся в руках записывающее устройство. Еще через пять минут я влился в поток машин на Садовом кольце. Шел снег с дождем, дорога была скользкой, поток машин двигался медленно.

– Юрец, а в вашей бывшей квартире кто-нибудь сейчас живет? – Я задал этот вопрос просто так, лишь бы не молчать. На самом деле мне было абсолютно наплевать, живет там кто или нет.

– Не знаю, Сань, но можно послушать кассету. Если есть разговоры с чужим голосом, значит, там живут.

– Валяй! – Мне было все равно, что слушать. Лишь бы побыстрее оказаться дома.

Юрка извлек кассету из записывающего устройства и вставил ее в магнитолу. В динамиках сразу же раздался голос Марины. Она очень ласково разговаривала с какой-то женщиной.

– О, это Мариша с Анной Аркадьевной разговаривает. Я тебе говорил про нее: у нее не квартира, а настоящий сад. Кстати, надо бы ей ключи отдать от квартиры, а то я, на всякий случай, сделал дубликаты…

– Юр, постой, – перебил я приятеля. – Как же так получается, что, поставив кассету, мы услышали не тишину, а разговор? Ведь запись разговора должна быть сзади. По идее, надо было бы перемотать пленку назад, чтобы что-то услышать.

– Логично. Но этот аппарат с автореверсом, а кассету я не менял с конца весны. Все это время он записывал разговоры по кругу, стирая предыдущие записи. Понял?

– Да, понял. Значит, отмотав немного назад, мы услышим последнюю запись?

– Да, – Юра молча стал мотать пленку, периодически включая запись. При очередном включении в динамиках захрипел незнакомый мужской голос. Юра опять стал перематывать.

– Погоди, вот же запись новых жильцов!

– Да, но я хочу найти на кассете тот момент, когда закончатся наши разговоры и начнутся их, то есть с самого первого дня, – он еще помотал пленку, пока не нашел нужное место.

Из динамиков раздался хриплый мужской голос с небольшим кавказским акцентом:

– Здравствуй, Игорь, это Аслан!

– Здравствуй, Аслан, я узнал тебя! Как ты поживаешь? – Мужчину, ответившего на приветствие по голосу, охарактеризовать, естественно, было невозможно, за исключением одного момента – он был русский.

– У меня все хорошо, слава Аллаху! Сегодня переехал на новую квартиру.

– Я знаю. Муса мне уже сказал. Как квартира?

– Жить можно. Главное, что про нее никто не знает и что снята она через посредников.

– Это точно, – Игорь помолчал немного. – Когда делами займемся?

– Я послезавтра уезжаю в Нальчик. Вернусь через десять дней. Еще через пять дней сюда придет товар. Так что готовь деньги к двадцатому ноября. Я как вернусь, свяжусь с тобой, мы встретимся и обговорим детали.

– Хорошо, Аслан. Будь осторожен!

– И ты, брат, да поможет нам Аллах!

Следующие два разговора, записанные на пленке, велись на непонятном нам языке, а потом в динамиках снова зазвучал голос Игоря.

– Алло, Аслан, здравствуй!

– Здравствуй, Игорь!

– Хорошо, что я застал тебя. У меня возникла небольшая проблема: покупатель расплачивается не долларами, как было первоначально обговорено, а еврами. Я решил тебя заранее предупредить.

– Это большая проблема, уважаемый! Мы разговаривали с тобой за доллары! Эти европейские фантики и у нас дома никто не возьмет, так что меняй их на доллары, у тебя есть время.

– Послушай, Аслан, я могу их поменять, но на этой операции я теряю один процент от суммы! А я не настолько богат, чтобы потерять двадцать пять тысяч долларов!

– А почему такой большой процент?

– Потому что деньги я получаю на руки за два часа до сделки, это раз, официально я никак не смогу провести конвертацию, это два, следовательно, чтобы сделать все быстро и неофициально с меня потребовали такой процент. И я тебе скажу, это еще по-божески…

– Ладно, я вернусь, мы обсудим это. У тебя еще есть время, может, сам что придумаешь…

– Понял, Аслан, счастливого тебе пути!

В динамиках прозвучал сигнал, означающий конец разговора, и через некоторое время Марина снова заговорила с соседкой сверху, нежно и ласково. Кассета пошла по кругу.

Я выключил магнитофон и закурил, Юра молчал.

– Юрик, родной, а какой будет вся сумма, если один процент от нее —двадцать пять тысяч? – Я знал ответ, но он не укладывался у меня в голове.

– Саня, это два с половиной миллиона… – Голос моего друга был глухим, как из бочки.

Так мы ехали еще несколько минут. Каждый из нас переваривал полученную информацию.

– А сегодня какое число? – И на этот вопрос я знал ответ, но боялся даже представить, что сделка, о которой говорили Аслан и Игорь, еще не состоялась.

– Тринадцатое… Саня, ты это о чем? – Юра внимательно посмотрел на меня.

– Я это о том, дружище, что Аслан еще не возвратился из Нальчика, и поэтому нам надо вернуться и поставить твой записывающий аппарат на место, – на удивление, голос мой был тверд, как будто я уже принял решение.

– Постой, постой! Что ты задумал? – Мой друг всем телом развернулся на сиденье и уставился на меня. Мы оба понимали, что этот вопрос абсолютно лишний. Мой приятель – умный малый и прекрасно понимал, для чего я хочу вернуть прослушку на место. Это и ежу было понятно.

– Юрка, что мы будем делать потом, я пока не знаю. Послушаем, подумаем, а там видно будет, – я уже развернулся и ехал обратно к Марининому бывшему дому.

– Саня, что будет видно? Не держи меня за дурака! Думаешь, я не понимаю, что ты хочешь забрать эти деньги? – Юра вытаращился на меня.

– Юра, пока я не знаю. Давай просто послушаем… Подумай сам? Два с половиной миллиона долларов на дороге не валяются! Такой шанс бывает раз в жизни, и то не у каждого. Может, мы все же сможем не упустить его и провернем это дельце!

– Как ты собираешься это провернуть? Ворваться с автоматами и всех перестрелять? – Юра заерзал на сиденье и стал энергично протирать очки.

– Ну, во-первых, я не смогу убить человека. А во-вторых, у нас с тобой нет автоматов, дружище. Давай поглядим, что будет происходить со сделкой, хотя бы ради любопытства! – Я очень боялся, что Юрка заартачится и не захочет возвращать записывающее устройство на место.

– Ладно, давай послушаем, ради любопытства, – Юрка уговаривал сам себя.

Через час записывающее устройство было установлено обратно. А еще через пару часов я парковал машину в нашем дворе. Весь обратный путь мы с Юрой не разговаривали. Я обдумывал, что можно поиметь от полученной информации. Ясное дело, что если мы решимся завладеть деньгами, то можем получить кучу проблем. Но в случае, если дело выгорит, то я согласен в дополнение к деньгам получить и проблемы.