Яна

Протерев свои туфли от грязи, Яна бросила тряпку под ноги, прошла, осмотрелась.

– Эх, печурка, печурка, родная моя, что же ты так постарела, облезла… – Яна с грустью похлопала старую русскую печь и, чтоб не расплакаться, крепко взяла себя в руки.

– У меня мало времени, – тихо, но твердо сказала она.

Лесник покопался в шкафу, вытащил пачку цейлонского чая.

– Ничего, ничего, сейчас чаю заварим, мы мигом. – Он вдохнул аромат и насыпал измельченные листья в заварочный чайник.

– Ты хоть знаешь, что свиньи у вас прямо по лесу гуляют? Я чуть не… это… честное слово. Кошмар!

– Так ферма ж сгорела. Хорошо хоть ворота успели… Да там и свиней-то… разбежались. Мужики вроде ловят. Мы с тобой сейчас чаю…

– Пап, у меня мало времени, – повторила Яна.

– Ты присаживайся, я сейчас…

Он включил электрическую плитку, поставил на неё кастрюлю с водой и накрыл крышкой.

– Пап, не надо чаю, я же тебе говорю, у меня мало времени, совсем нет, понимаешь?!

– Что ты, что ты! – сказал он. – Это у меня мало, у тебя ещё есть, есть ещё…

Яна брезгливо присела на краешек стула, открыла портфельчик.

– Пап, сядь, послушай, у меня к тебе дело, – сказала она, выкладывая на стол документы.

– Давай-давай, рассказывай! – Лесник с интересом присел к столу. – Как ты? Как Евгений? Вы поженились? – с надеждой в голосе спросил он.

– Слушай, всё это ваше хозяйство… и поселок, и всё остальное – всё снесут.

– Значит, не поженились… – с грустью сказал он.

– Ты слышишь меня? У вас всё отберут.

– Как это?

– Неважно, – сказала Яна и достала из портфельчика шариковую ручку с логотипом банка, на красном фоне которого угадывался стоящий на задних лапах лев. – Сейчас есть возможность, – оживленно говорила она, – пока ты как бы председатель, я от банка, в общем, есть возможность получить триста миллионов. Всё согласованно, то есть оформляем кредит, залог и всё!

– Что всё?

– И мы получим деньги!

– Кто мы?

– Мы с тобой, папа. Я их еще покручу, умножу, решим все проблемы и… всё о'кей!

– Мы с тобой? А лес, а пайщики, а мужики-то как? А потом… Кредит-то отдавать надо и с процентами! А проценты-то сейчас – не дай бог!

– Ничего не надо отдавать, – сказала Яна. —Получим деньги и… – она указала рукой определенное направление.

– Взять и сбежать? Яна, я же не жулик.

В кастрюле закипела вода. Лесник выключил плитку и залил кипяток в чайник для заварки.

– Значит, не поженились… – со вздохом повторил он.

– Ты не жулик, поэтому всё отберут, – обреченно произнесла Яна.

– Как это отберут? – сказал он, поставив на стол тарелку с пряниками. – Ружье видела? Сейчас покажу.

– Видела, видела… Боже мой, ружье, сядь, папа, не тупи! Пойми…

– Да понял я, понял. Людей побоку, лес побоку, деньги в карман, и… – он повторил жест Яны в определенном направлении. – Это же как? А в глаза смотреть? Мужикам, людям… как?

– Каким людям? Поселок пустой. Нормальные люди все уехали.

– Нормальные остались, – сказал Лесник, разливая чай по кружкам. – У нас планы, Яна, кой-какие наметки по бизнесу, – деловито сообщил он, поставив кружки с чаем на стол. – Давай с пряниками, вот… А бумаги убери, лишнее это.

– Не подпишешь? – растерянно спросила Яна.

– Нет, не надо это, убери.

Яна откинулась на спинку стула и снова подалась вперед.

– Пап, не валяй дурака. Я не знаю… пап, хватит гнить в этой дыре! Ты же ещё не старый, папа! Новый дом, новая жизнь, поживешь по-человечески, может, и жену какую… Короче, подписывай! Другого шанса не будет, пойми же ты, наконец!

– Знаешь, я же здесь, – сказал он. – Я ещё нужен, понимаешь, лесу нужен, людям, природе…

– Ты о чём? – Яна склонилась к столу и схватилась за голову. – Кругом слякоть, грязь, грубость и хамство. Кругом свиньи в прямом и переносном. Что ты возишься в этой безнадеге? Здесь всё сравняют с землей и глубже. Ты не понимаешь? Ферма сама сгорела? Её же сожгли! Неужели непонятно? Всё сожгут! Папа, у тебя проблемы! У меня долги, да, мне нужны эти деньги. Я покручу, умножу и помогу тебе – это же так просто! Папа, пойми… Я тебя очень прошу, давай, папуля, заживем как люди!

– Были ведь здесь уже люди, – сказал Лесник, – с бумагами вот с такими же…

– Короче, не морочь мне голову, – теряя терпение, перебила Яна, – или ты подписываешь, или… Я не знаю… У меня нет времени, пап, пожалуйста!

– Знаешь, – сказал Лесник и замолчал.

Вспоминая угрозы, погромы, пожары, он нахмурился, лицо его стало суровым и жестким.

– И другие, было дело… – едва слышно сказал он, – тоже приезжали…

«Да, председатель сбежал, и дома погорели, и люди разъехались – всё это так, и, скорее всего, дочь права, всё снесут, всё сравняют с землей. Но не все же разъехались, есть ведь ещё и патроны, и ружья, и от бандитов можно бы отбиться, и какая-то надежда ещё есть, и люди, и вера, значит, мы ещё живы и будем стоять за своё, – думал он, – потому как иначе нельзя». Лесник решительно вздохнул, словно сбросив тяжелую ношу, вскинул голову и высоко поднял брови.

– У нас задумка, Яна, – сказал он, – мы всё поправим, у нас планы… Мы…

– Да нет никакого «мы»! – перебила Яна. – Мы, мы… Каждый сам, понимаешь? Триста лямов, как с куста! Через неделю будет шестьсот! Выбирай место в лесу, в горах, у моря – где хочешь! И живи нормально, для себя, с комфортом, по-человечески!

– А я как?! Я всегда по-человечески… Яна, я прожил честную жизнь.

– Боже мой, прожил. Что ты видел в жизни? Пахал, как проклятый, угробил всё здоровье, и чего добился? За всю свою жизнь… чего достиг? – Яна положила ручку на договор. – Последний раз говорю, подписывай!

Лесник отвёл взгляд, с грустью посмотрел то ли в окно, то ли рядом, туда, где стены смыкаются в угол, то ли ещё куда…

– Что? – спросила Яна. – Не подпишешь?

Лесник едва заметно покачал головой.

– Ладно, – раздраженно сказала Яна. – Хорошо. Хорошо, о'кей.

Она рывком поднялась и собрала бумаги в кучу.

– Я, как дура, рву когти, еду, ночь-полночь… к отцу еду…

Она хотела засунуть бумаги в портфельчик, но со злостью бросила их обратно на стол.

– Ну и чёрт с тобой. Больше никогда к тебе не приеду. Слышишь? Никогда!

Яна решительно направилась к выходу, открыла дверь и обернулась к отцу:

– Ты даже ума не нажил! – прокричала она и вышла, изо всех сил хлопнув дверью.

Дверь, ударившись о косяк, со скрипом подалась назад. Подбежавший пес сунул морду в щель и оглянулся на хозяина. Лесник молча склонил голову и, глядя в пол широко открытыми глазами, погрузился в былое.

Яна росла удивительным ребенком. Её жизнелюбие поражало всех. Она радовалась солнцу, дождю, ветру, костру, снегу – всё, что попадалось ей на глаза, вызывало бурный восторг. Она светилась, она дышала радостью. Казалось бы, чего ещё желать отцу и матери, но когда Яне исполнилось шесть лет, мать решила начать новую жизнь, бросила мужа и забрала её с собой в город.

Через два года чумазая и голодная Яна каким-то чудом вернулась домой. Где мать, что с ней и как? Яна не знала.

Когда их выгнали из съемной квартиры, мать оставила её на вокзале, сказала ждать и ушла. Яна ждала несколько дней и затем, сама не зная как, добралась до дома. Лесник ездил, искал, писал заявления… – пропала мать.

В школе Яна училась хорошо, вот только математика, физика, химия… а так четверки, пятерки. Жаль, школу закрыли, вернее, сначала перенесли в Марьино, правда, потом и там закрыли, но Яна успела получить аттестат, поехала в столицу поступать, и поступила. Навещать отца она стала всё реже, а потом и вовсе перестала.

Удивительная была девочка. Выйдет из дома: «О, – солнце! – радуется. – О, – дождь!» – радуется, всему радуется.

Вспоминая былое, Лесник с опущенной головой сидел на табурете и тихо улыбался своему давно прошедшему счастью.

***

На крыльце, зажав сигарету в зубах, Яна долго копалась в своей сумочке, никак не могла найти зажигалку, наконец, нашла и прикурила. Триста миллионов… такой шанс!

– Идиот! – сказала она, бросила сигарету и вернулась в дом.

Глава 4

Несмотря на то, что вчерашний день не дал результата, Пётр всё же не терял надежду отыскать пропавшего свидетеля и с утра продолжил поиски.

Из холдинга «Интер групп» с должности вице-президента по финансам свидетель был уволен ещё накануне, и коллеги молча пожимали плечами.

Друзей обнаружить не удалось, словно и не было у него друзей. Жил он один и не то чтобы скрытно, но ни с кем не общался, соседи даже не знали, как его зовут.

По фотоснимку две бабули во дворе опознали и сообщили, что давеча, три дня назад, вот этот самый, что в очках на фото, мрачный нелюдимый тип, всегда торопится куда-то и всё молчком, молчком, а они, между прочим, его уже давно подозревали, так вот, он вышел утром из подъезда и, как обычно, зашагал в ту сторону, они показали руками и, как будто по секрету, понизив голос, пояснили, что там машина у него стоит за деньги под охраной.

До парковки он, как видно, не дошел – исчез. У престарелой матери с тех пор не появлялся, но тревогу она не поднимала, говорила, что сын её пока что очень занят, хотя, по её же словам, до этого приезжал каждый день, навещал регулярно.

По этой совокупности причин заявлений о пропаже ни от кого не поступало, то есть получалось, что он как в воду канул.

Просматривая сводки криминальной жизни, Пётр обратил внимание на один неопознанный труп. Обгоревшее тело мужчины обнаружено после пожара в леспромхозе поселка Марьино.

Поехать туда Пётр не мог, машина в ремонте, позвонил по телефону и запросил фотографию. Сотрудники из Вышегорского УВД пояснили, что труп обгорел очень сильно и по внешнему виду опознать невозможно, скорее всего, это какой-то бездомный бродяга забрел в деревянный свинарник, разжег костер, уснул да и сгорел вместе с этим сараем.

От безысходности Петру осталось лишь предположить, что этот якобы бродяга есть не кто иной, как пропавший свидетель. Конечно, необходимо провести генетическую экспертизу, сравнить с ДНК матери, которая была почему-то уверена, что сын её уехал далеко по работе и сейчас очень занят, поэтому никак не может даже позвонить. Ну, тут всё ясно, каждый день звонил и приезжал, а сейчас очень занят, значит, провести экспертизу, сравнить ДНК, а потом возбудить уголовное дело о покушении на убийство, следствие, в конечном счёте, приведет к заказчику, то есть к Павлу Яновичу. Наивно, да, конечно, но не сидеть же сложа руки.

Когда Пётр излагал эту версию Сергею, он отвлекался на погоду, на рыбалку, на ремонт машины и нехватку запасных частей, говорил что-то ещё и, похоже, так и не закончил свой рассказ и план мероприятий не огласил.