Литерный особой важности

– Сашка…Успел…

Я хромал навстречу ей, позабыв о всем своем головокружении, периодически припадая на правую ногу. Успел…

– Юляш…

– Саша…Товарищ капитан…

– Я…

– Как вы?– мы стояли в шаге друг от друга, не в силах сделать его и признаться самим себе, что влюбились.

– Ничего…

– Ничего, это мягко сказано,– следом за мной к нам выдвинулся доктор – мой спаситель, чуть насмешливо, по-отечески нежно поглядывая на нас,– если быть точным, то ваш ухажер еле стоит!

Лавоченко улыбнулась ему.

– Я…

– Ничего не говори,– она прижала свой тоненький пальчик к моим губам и впилась в них долгим поцелуем. В ушах зазвенело теперь не от контузии, а от этого незабываемого чувства полета, которое мне подарило мне это прикосновение.

– Молодые люди…Поезд отправляется!– повысила голоса проводница, готовая поднять подножку вагона и закрыть двери.– Девушка вы едете или нет?

– Оставайся!– горячо попросил я ее, прижимаясь к Лавоченко всем телом, утопая в ее объятиях, как последний пионер, влюбившийся в свою одноклассницу и наконец-то получивший заветный поцелуй.– На день, на два…

– Будете его в больнице проведывать каждый день…– подхватил стоявший рядом доктор.– Ибо я его с такой контузией не выпишу!

– Оставайся!– я не слышал брюзжание старика, глядя в эти карие глаза, светящиеся искренней нежностью.

– Не могу…Сашка…

– Прошу…Юлечка…

– Молодые люди!– заворчала проводница.

– Сорвете стоп-кран, если что!– рассмеялся я.– В конце концов я комендант этой станции, если что спишем все на учения…Юляш, оставайся со мной…

– Стоп-кран нельзя, позади литерный!– улыбнулась Лавоченко, целуя меня в щеку. Ее ладошки нежно холодили кожу. Кажется, у меня еще поднялась температура.– Мне пора…Спасибо тебе!

Литерный…Словно в замедленной съемке перед ее глазами мелькнул тот парень, случайно толкнувший на перроне, а затем пазл сложился. Эта картинка наложилась на другую…Гостиница Центральная насмешливый голос «молдаванина» и удар по голове. Совпадало все, голос, фигура, даже походка, чуть прихрамывающая. Вот откуда Юлька ее помнила! Это был несомненно он! Тот самый, на след которого они напали в самом начале своего расследования. И голос…

– Литерный…– упавшим голосом пробормотала она вслух, заставив меня испуганно вздрогнуть.

– Что такое, милая моя?– встревоженно спросил я, поглаживая ее по роскошным черным волосам, спадающим чуть ниже плеч.

– Литерный идет…Он нас всех сделал!– Лавоченко бросила короткий взгляд на пост ЭЦ, где было сосредоточено все управления стрелками Чуйка пассажирская.– Он всех обманул…

– Да что такое?– гудок трогающегося локомотива вывел и меня из оцепенения, в которое привело меня ошарашенное бормотание девушки. Пассажирский медленно тронулся, звякнув сцепкой.

– Вы едете или нет?– уже зло бросила проводница.

– Сашка, он нас всех сделал!– пробормотала Юлька, не обращая внимания на призывы уезжающей в своем вагоне проводнице.

– Да кто?

– «Молдованин» из гостиницы! Именно его мы и не нашли после спецоперации! Я еще решила, что он лишь организатор акции, а он просто подставил нам этих глупых молодых чеченцев, чтобы мы успокоились, а сам…Надо бежать! Иначе нам всем конец!

– Да что случилось?– встревожился я.– Куда бежать-то? Ты можешь объяснить толком?

– Ему, девушка, бегать категорически противопоказанно!– покачал головой доктор, с открытым ртом слушавший наш разговор неподалеку.

– Этот «молдованин», он столкнулся со мной пару минут назад на перроне,– начал объяснять Юлька, оправившись от шока,– это был точно он, и направлялся он к посту дежурного по станции!

Мысль ее я ухватил почти мгновенно. Что делать террористу на посту ЭЦ? Если у него есть связи внутри, то его скорее всего спокойно пропустят внутрь, а там…Там в его распоряжении останутся все стрелочные переводы станции и право управления ими. Длинный гудок, заходящего на второй путь локомотива, тянущего цистерны с пропаном, заставил меня вздрогнуть. Если он сумеет перевести маршрут литерного на второй занятый путь, то столкновения не избежать, от удара пропан сдетонирует, а от взрыва произойдет сумасшедший выброс радиации, после которой не только в Чуйке, но и радиусе сотни километров вряд ли найдется что-то живое.

– Ты уверена?– быстро спросил я, все еще потерянно замершую помощницу.

– Я…

– Надо бежать! – принял решения я, ухватил ее за руку и двинулся к посту ЭЦ. Позади вяло попытался меня вразумить доктор, но сейчас мне было не до него. Миг от вселенского счастья, до почти такого же по масштабу ужаса был слишком короткий.

23

станция Чуйка

Семь минут до прихода Литерного

Пост ЭЦ

Жизнь напоследок подкинула удивительную штуку…На перроне, перед самым последним заключительным аккордом великолепно сыгранной пьесы, Богдан столкнулся с той самой молодой девчонкой, которая пыталась его задержать в гостинице «Центральная». Пришлось убегать от нее подальше, старательно пряча лицо под черными очками и низко надвинутой кепкой, которую раньше он терпеть не мог. Девчонка, слава Богу, его не узнала. Продолжала думать о чем-то своем, поглядывая на часы.

Гончаренко по пути на них тоже взглянул. Если литерный будет идти по расписанию, до громких фанфар останется несколько минут. Нужно было многое успеть сделать.

В дорожной сумке у него, перекинутой через плечо, лежал аккуратно сложенный ОЗК – костюм химической и радиационной защиты, приготовленный заранее и купленный у все тех же безалаберных российских военных, тянущих с базы все, что можно утянуть. Он великолепно провел эту операцию! Был, несомненно, доволен собой, но настроение портила Маринка. Как ни крути, а за это время он успел привыкнуть к ней, даже полюбить, будет грустно убивать ее. В сущности она баба неплохая…

Богдан поправил заткнутый за пояс пистолет с глушителем. Всю свою жизнь он предпочитал надежное австрийское качество. Тяжеленный «Глок» приятно холодил кожу и успокаивал.

Дверь, по идее, должная быть на магнитном кодовом замке на посту ЭЦ, распахивалась от легкого рывка. По-нашему славянскому обыкновению чинить ее было всем лениво, а открывать и закрывать каждый раз, когда кто-то хочет зайти, еще больше странно. О ней ему в прошлый его приход рассказала именно Маринка. Жаль ее…Жаль…

Легко перепрыгивая через ступеньку, Гончаренко поднялся на второй этаж. Пожарный выход, опять же по нашей всегдашней безалаберности был надежно заварен. Сквозь мутное, давно немытое окно виделся пешеходный мост, по которому сновали люди.

Перед черной металлической дверью он остановился, восстанавливая дыхание. Сверил часы и постучался.

– Кто?– из-за широкого простенка голос Маринки казался каким-то чужим, что подарило хоть мимолетное, но облегчение.

– Милая, это я…– Богдан постарался, чтобы голос его звучал, как можно беззаботнее.

– Подожди!– защелкали запоры на двери. Она скрипнула и открылась. В проеме показалась Маринка, выглядевшая еще более сексуальной в своей форменной парадной рубашке, застегнутой лишь на две средних пуговицы, не скрывавших ее прелестей, а наоборот подчеркивающих. Помимо воли Гончаренко ощутил жгучее желание, то самое, какое он испытывал всегда при виде этой женщины.

– Начальника совращаешь?– подмигнул он ей, справившись с собой.

– Он побежал на перрон встречать литерный вместе с ШЧ! Какой-то серьезный груз везет.

– Можно?– кивнул он ей, протискивая вместе с сумкой внутрь поста. Огромное табло светилось красными, желтыми и зелеными огнями, будто детская новогодняя игрушка. Никто не мог бы и предположить, что это сердце управления всеми перевозками по такому огромному узлу, как Чуйка.

– Ты как здесь? Что-то случилось?– Маринка бросила встревоженный взгляд на сумку, брошенную Богданом у порога. – Уезжаешь? Куда?

– Я об этом, собственно, с тобой и хотел поговорить…– замялся Гончаренко.– Но давай для начала кофе?– предложил он, вяло улыбнувшись.

Маринка кивнула, взглянула на пульт, и только убедившись, что поезд далеко, двинулась в маленький тамбурочек, гордо именуемый охраной труда комнатой приема пищи.

– Только закипел! Секунду…– прокричала она оттуда, мало обращая внимания на Гончаренко и давая ему возможность достать оружие.

– Тут вчера…– оборвала она свою речь на полуслове, уставившись на руку Богдана с направленным на нее пистолетом.– Сережа…Это шутка такая?– нерешительно спросила она, боясь сдвинуться с места.

– Боюсь, что нет!– покачала головой Гончаренко, нажимая на курок. Глухо ухнул «Глок» три раз выплевывая смерть. Тело дежурной отлетело обратно в тамбур, обрушив какую-то полку. На идеально белой рубашке расплывалось широкое алое пятно. Он не хотел ее мучить, слишком любил для этого, потому контрольный выстрел в голову был актом милосердия с его стороны.

– Прости меня…– Богдан мгновенно подобрался, лишь на долю секунды позволив себе погрустить над убитой им же любовницей.– Прости…

Время шло неумолимо. В голове настойчиво тикал бездушный хронометр, отсчитывая минуты до прихода литерного, и ему было наплевать на переживания участников этой драмы. Богдану необходимо было торопиться. Быстрыми движениями он начал облачаться в приготовленный комплект защиты. Отработанные еще в армии действия, он повторял с механической точностью, понимая, что от него зависит его жизнь и здоровье.

Когда не осталось ни одного участка неприкрытого тела, он сел за пульт, уложив перед собой пистолет. Несколько минут смотрел внимательно на табло, ища нужные кнопки.

– Так…– легким движением пальца он сумел привести огромный стрелочный комплекс станции Чуйка в движения. Где-то там, далеко внизу, на поле натужно загремели привода стрелок, застучали замыкатели, делая автоматически новый маршрут литерного. После этих манипуляций с пультом, Богдан удостоверился в том, что все сделал правильно и взял трубку поездной радиосвязи.

В ответ оттуда раздалось шипение, треск, но отдельные слова можно было разобрать. Большего ему нужно не было…

– Машинист поезда восемь четыреста четвертого следующего на станцию Чуйка у предвходного сигнала!

Сквозь непрерывные помехи машинисты, ведущие литерный особой важности через пару секунд отозвались.

– Принимаетесь на второй свободный путь с остановкой, светофор на выход Ч2 закрыт. Дежурная по станции Чуйка Семенова!– Гончаренко бросил грустный взгляд на тамбурок, из прохода которого торчали лишь ноги убитой им любовницы, мысленно попросил еще раз прощения.

– Понятно, дежурный! Принимаемся на второй свободный путь, литер Ч2 на выход закрыт! Машинист Рябчиков.

– Все верно! Выполняйте!– Богдан выдохнул и удовлетворенно откинулся в кресле. Все! Теперь задание выполнено. Дома ему заплатят огромные деньги, на которые он сможет безбедно жить несколько сотен лет. Пора…

Уже на пороге обернулся на Маринку. Немного помялся, но все же вернулся назад. Пальцами закрыл ей глаза с удивлением и укоризной смотрящие ему в след, оставляя жуткое впечатление.

– Прости…– прошептал он еще раз, рывком направляясь к двери.

24

станция Чуйка

Три минуты до прихода Литерного

Пост ЭЦ

Если честно, то никогда так не бегал. Даже во времена курсантской юности, когда из нас хотели сделать чемпионов мира по легкой атлетике, я отлынивал от этих занятий. А тут рванул так, как только позволяло пошатнувшееся здоровье. Следом торопилась Юлька, которая умудрилась уже снять шпильки и лететь босиком. Мысль о том, что все же надо было пустить ее на горловину, чтобы остановить литерный до стрелок, как всегда у меня бывает, пришла с опозданием.

У запертой двери мы затоптались. Несколько раз нажали кнопку вызова, но бесполезно. Сверху из стрелочного поста никто не отвечал. То ли «молдаванин» был уже там, то ли…Что то ли, мне додумать не удалось. Позади меня раздался настороженный голос милиционера, патрулирующего перрон.

– А ну-ка, вы кто такие?

Только этого нам не хватало! По инерции я потянулся за удостоверением, но вспомнил, что еще бегаю по городу в медицинской пижаме. Более странной парочки Чуйка еще не видела! Девушка яркая и неместная и псих в байковых подштанниках. Неудивительно, что ломовец обратил на нас свое пристальное внимание.

– Так, что вам там надо?– повторил свой вопрос постовой, поигрывая дубинкой.

– Понимаете, там террористы!– горячо заверила его Юлька.– Точнее один! Он захватил пост ЭЦ, чтобы пустить под откос литерный с радиацией. Надо спешить…

– Террорист…хм…– ухмыльнулся полицейский, посчитавший нас, верно, сумасшедшими.– А я Дональд Трамп тогда! А?– он весело подмигнул Юльке, легонько хлопнув ее по заднице.

Господи…лучше он бы этого не делал. Сильнейший удар в промежность заставил его сначала охнуть, потом зареветь, как раненного носорога, а потом всем телом рухнуть на асфальт, держась за поврежденное хозяйство.

– Твою…мать…да я вас…

– Как открыть дверь?

– Сейчас я вас…

– Дверь!– прокричала Юлька, показывая мне куда-то за спину.

Пост ЭЦ открылся сам, без нашей помощи. Дверь распахнулась от хорошего пинка, и на крыльце появился…Сначала я подумал о космонавте, потому что его одеяние было похоже на скафандр для космических полетов, потом я, словно в замедленной съемке, разглядел у него трубку противогаза и мгновенно все понял.

– Ложись!

«Молдаванин» среагировал быстрее. То ли опасен был он, как гремучая змея, то ли более опытен, то ли я со своей контузией потерялся в пространстве…Скорее все вместе. Пистолет он держал в руках с взведенным курком, два раза выплюнувшим смерть. Ломовец, лежащий на асфальте, даже не понял почему его сердце вдруг остановилось. Пуля пробила грудь, прервав отчаянный крик боли. А вот Юлька все же среагировала, но на долю секунды опоздала. Мощная пуля «Глока» бросила ее худенькое тело, как детскую игрушку в сторону, она дернулась и затихла.

Все это я наблюдал со стороны, не участвуя в происходящем. Время для меня, будто остановилось, став тягучим, словно варенье. Не знаю, почему бандит не стрелял в меня первым. Скорее всего виной тому стала дурацкая пижама, в которой я сбежал из больницы. Только сочтя меня самым безопасным противником, он сделал крупную ошибку. Испуг за Юльку. Страх смерти сделал свое дело. Я бросился вперед очертя голову, забыв о том, что когда-то давно учился рукопашному бою. Опрокинул террориста в ОЗК на пол и принялся с ним бороться, не давая возможности выстрелить. В голове работал таймер, отсчитывая последние секунды жизни Чуйки. Где-то далеко на пределе слышимости, я уже слышал гудок локомотива, тащившего на станцию самую настоящую смерть.

– Сука…– голос террориста из-под противогаза звучал приглушенно, но я легко разобрал его по интонации. Сильный удар в челюсть чуть не отправил меня в нокаут. В голове вспыхнули мириады звезд, заставляя зажмуриться от ощущаемой боли. – Сука!

Удары сыпались один за другим, и пока единственное что меня спасало, так это то, что нормально попасть сидящему на мне бандиту мешали резиновые перчатки.

– Сука!

За забором, на привокзальной площади собирались люди, кто-то истошно просил вызвать полицию, кто-то снимал на телефон.

Они умрут первыми…Мелькнула мысль. Что с Юлькой? Почему я ее остановил? Зачем? Надо было ее отпустить в Москву…А теперь, теперь что?

Я уже даже не мог уклоняться и защищаться. Разбитая в кровь голова болталась под пружинистыми ударами врага, смирившись со своей незавидной участью. Даже тут я умудрился не успеть…

Неожиданно «молдаванин» на мне покачнулся. Раздался звонкий треск, словно лопнул резиновый шарик. Тело террориста обмякло, сползая на меня. С трудом я смог перевалить его в сторону, выползая наружу.

– Как?– разбитые синие губы не слушались, выдавая вместо слов какое-то невнятное шипение.

– Беги, пациент, беги…– рядом с нами стоял встревоженный седой доктор из городской центральной больницы в руках его торчал обломок стеклянной бутылки из-под пива.

– Юля…

– Беги!– отмахнулся он, склоняясь над моей раненной помощницей.

Собрав остатки сил, я с трудом поднялся и побрел, держась за побеленную стенку. Бегом это не мог назвать, даже самый неисправимый оптимист. Все тело горело огнем, но я не мог опоздать.

В посту ЭЦ царил беспорядок. Из соседней комнаты, торчали ноги убитой дежурной. Из рации на столе доносились отчаянные крики машинистов литерного о помощи.

Успеть… Ноги подкосились, но я усилием воли сдержался, чтобы не потерять сознание.

– Чуйка! Дежурный! Машинист Рябчиков! Что вы делаете, блядь! Вижу впереди себя хвост наливного! Вижу хвост поезда! Второй путь занят! Принимайте меры…– в кабине литерного истерика. А как бы я вел себя на их месте?

– Чуйка! Дежурный! Машинист Рябчиков! Вижу впереди себя хвост наливного! Вижу хвост поезда! Второй путь занят! Принимайте меры…– твердил он сквозь помехи радиосвязи.– Вижу хвост наливного! Это п..ц!

– Сейчас, Рябчиков…Сейчас…– глаза, залитые кровью, с трудом разобрали нужные кнопки. Пальцы слушались плохо и пришлось приложить почти титанические усилия, чтобы нажать нужную комбинацию. Перед самым носом машинистов стрелки, ведущие по маршруту на второй занятый путь Чуйки, увели литерный на третий, более короткий, проходной, но без столкновения.

– Дежурный! Чуйка!

На пульте мелькнула красная линия, обозначающая то, что поезд занял третий приемо-отправочный путь. Все…

– Твою мать же!– отборный мат машиниста Рябчикова слышала вся линия, наверное, до самой Москвы. Я облегченно выдохнул. Поезд заехал на станцию, разминувшись с хвостом наливного…

– Твою ж мать…– повторил я за Рябчиковым, теряя сознание, счастливый от того, что в очередной раз сумел выжить.

Эпилог

Очнулся я от боли. Засохшие ссадины на лице стянули кожу так, что она напоминала теперь маску какого-то супергероя. Заплывшие от синяков глаза видели с трудом, но все же видели. Я был жив и, судя по всему, опять находился в Центральной районной больнице города Чуйки. А значит все было не зря! Мы спасли город, проводили Литерный, поймали террориста, только…

Я с трудом повернул голову вправо, откуда слышался приглушенный шепоток двух голосов. На соседней от меня кровати полулежала с телефоном в руках моя Юлька, а рядом с ней наш добрейший доктор. Левая сторона груди у помощницы была перевязана, но умирающей она не выглядела. Довольная грызла яблоко, о чем-то беседуя с доктором.

– Ну, наконец-то!– обрадованно воскликнул врач, заметив мой взгляд.– И здоровы же вы спать, молодой человек. Юлька улыбнулась мне так, что выздоравливать мне категорически не захотелось.

– Сколько я спал?– спросил я. Пить хотелось ужасно, но это я оставил на потом. Сначала надо было все точно узнать и войти в курс событий.

– Да сутки, если не больше,– бросил короткий взгляд на часы доктор,– вот ваша девушка уже и от наркоза отошла и операцию перенесла…А вы все дрыхните и дрыхните…

– Как ты?– глядя только на нее, уточнил я.

– В рубашке она у вас родилась…– вместо с Юльки ответил доктор.– Пуля плечо на вылет пробила. До свадьбы заживет!– он залихватски подмигнул мне, намекая на наши отношения.

– Что с Литерным?

– Ушел со станции, согласно графика!– кивнула Лавоченко.– Уже прибыл в пункт назначения, так что все в порядке.

– Это хорошо…

– Как вы решились мне помочь?– спросил я у врача, попытавшись встать, но тело отказывалось слушаться, намекая на то, что ему необходим отдых.

– Я еще с Афгана не очень люблю, когда при мне избивают русского офицера,– усмехнулся мужчина, вставая с Юлькиной кровати и направляясь к двери. – Ах да,– остановился он на пороге, обращаясь уже непосредственно ко мне,– хотел попросить вас, товарищ капитан, если вы в следующий раз захотите оставить вашу девушку рядом с собой, то выберете, пожалуйста, более мирный способ,– он подмигнул нам, оставив наедине. Мудрый человек…Ведь нам так много еще друг другу с Юлькой надо будет сказать.