Повесть о Верочке

Он бросил свою диссертацию в дальний ящик стола. Без сожаления покинул аспирантуру КИСИ и пошёл в большой институт, который занимался лишь проектированием. Парень устроился туда разработчиком строительных железобетонных конструкций и трудится в этой ответственной области, по сегодняшний день.

В свободное время, Денис заходит на сайт в интернете, посвященный специальным проблемам. Там обсуждаются компьютерные модели строительных схем крупных зданий и расчёты сложных конструкций.

Совершенно бесплатно, парень отвечает на вопросы других инженеров. В первую очередь тех, что не могут решить те большие задачи, которые им поручило начальство.

– Надо же чем-то занять свою «тупую» башку. – говорит он со вздохом себе.

Доброе сердце

На кафедре архитектурно-строительных конструкций всё было устроено точно так же, как в любой научной или проектной конторе. По тогдашнему законодательству, в течение дня, у них было три перерыва.

В десять утра, перекур пятнадцать минут. В двенадцать, обед длинной в три четверти часа. В пятнадцать, имелась ещё одна пауза, того же размера, как первая. В полдень все бежали в столовую или по каким-то делам. Например, в магазин.

Два остальных промежутка в напряжённой работе люди сидели в каком-нибудь небольшом закутке, где пили свежезаваренный чай или кофе. Кому что больше нравится.

Общительная Верочка легко познакомилась со всеми сотрудниками маленькой кафедры и без всяких проблем влилась в небольшой трудовой коллектив. Особенно тёплые отношенья у девушки сложились с преподавательницей по имени Валя Артюхина.

Она была женщиной лет тридцати, имела более значительный жизненный опыт и часто делилась с юной подругой своими смешными историями. Впрочем, среди них встречались и достаточно грустные байки.

Валя жила вместе с мужем в двадцати километрах от «старого» центра Самары, в городке Новокуйбышевск. Поздней весной, она отпросилась у шефа и с утра не пошла на работу. Вместо этого, она двинулась по каким-то делам, в ближайшую городскую контору. Ей было нужно взять какую-то справку.

Она вышла на улицу и увидела женщину, уныло бредущую метрах в десяти от неё. Приглядевшись, Валя вдруг поняла, что впереди идёт её дорогая подруга по общеобразовательной школе.

– Зина! – закричала она.

Женщина остановилась и с недоумением посмотрела назад. Она увидела бывшую свою одноклассницу. Встрепенулась и радостно рванулась навстречу. Две дамы обнялись так пылко, словно когда-то прошли большую войну, случайно расстались и не встречались долгие годы.

– Тыщу лет тебя не видала! – затараторила Валя: – Ты где сейчас трудишься?

Зинаида сразу нахмурилась: – В администрации города. – тихо сказала она: – Завод, где я работала после окончанья КИСИ, прихватизировали какие-то бывшие зеки. Откуда у них, только деньги взялись? В общем, производство закрыли, отдел капитального строительства разогнали, к чертям. Работы нет никакой, хорошо хоть эта попалась.

– Что там очень плохого? – спросила Валя подругу.

– Да! – вздохнула печальная Зина: – Платят гроши, а гоняют в три шеи. Каждое утро я должна оббежать весь район. Мне нужно составить подробные акты на все площадки помойных контейнеров. Особенно выделить те, где на асфальте валяется мусор. Потом, целый день заполнять тупые бумажки и разносить их по другим кабинетам. Одним словом – тоска!

Дальше пошёл тот разговор, который называется девичьим. То есть, болтовня о себе, о мужчинах, о тряпках. Постепенно настроенье у Зины улучшилось, и она рассказала коротенький случай из своей повседневной работы:

– Недавно, я подошла к одной из помоек и увидела такую картину. Возле мусорных баков валялся в усмерть пьяный бродяга. Он лежал на спине. Руки привольно раскинулись в разные стороны.

Одна нога была сильно согнута, стояла на грязном асфальте и торчала коленкою к небу. Другая, небрежно закинута сверху, словно мужик сидел на шезлонге у тёплого моря. Только бокала с коктейлем ему не хватало.

Вокруг валялась разная дрянь. Я стояла возле него и писала акт на плохую уборку. Тут подошла ко мне знакомая дама лет сорока и сказала со смехом: – Смотри Зинаида, какого классного мужика отнесли на помойку. Мы с тобой женщины давно одинокие. Давай заберём человека себе. Отмоем и будем пользовать его через день.

Она подошла к лежащему пьянице. Наклонилась и потрясла его за плечо. Тридцатилетний мужик замычал, открыл мутные зенки и просипел: – Тебе чего надо? – потом всмотрелся в лицо женщины и заявил: – Иди-ка отсюда! Ты слишком старая!

Тут из-за контейнеров появилась бомжиха, совершенно убитого вида, и начала громко орать: – Это мой муж! Нечего зариться на чужое добро! – она схватила какую-то палку и бросилась к нам.

Зина вдруг рассмеялась: – С огромным трудом ей объяснили, что мы только шутили.

Валя выслушала дорогую подругу и усмехнулась в ответ. Вот только улыбка у неё получилась совсем невесёлой: – У меня тоже была похожая драма! – она помолчала и тихо продолжила:

– А всё это случилось из-за моего доброго сердца! За два дня до Нового Года я побежала забрать своих малых дочек. На улице было уже очень темно, мороз трещит, минус двадцать, не меньше, началась сильная низовая метель.

Возле детского садика я встретила одного мужика. Он был так пьян и так мотался в разные стороны, что мне пришлось шагнуть в глубокий сугроб, чтобы он меня не задел.

Я прибежала в младшую группу и стала одевать обеих девчонок. Напялила на них всю их одежду: валенки, шубы, шапки и варежки, а сверху повязала платками. Затем, посадила на одни детские санки и повезла их домой.

Пока мы одевались, на улице похолодало ещё на несколько градусов. Метель разыгралась уже не на шутку. Все дорожки вокруг совсем замело. Северный ветер дул мне прямо в лицо. Тащить санки на горку мне было удивительно трудно. Я совсем выбивалась из сил

Ты же знаешь, что перед нашей «хрущёвкой», находится огромный пустырь. Я почти добралась до дома. Внезапно увидела, что в глубоком сугробе лежит тот пьяный чудак, которого я недавно встречала.

Снежинки так густо облепили его с головы и до пят, что мужика почти и невидно. Ещё полчаса полежит и замерзнет тут насмерть. Потом, занесёт бедолагу порошей и не найдут его до прихода весны.

Я остановилась возле того алкаша, подошла и стала толкать. А он спит, словно дохлый. Лицо совсем белое и снег на нём даже не тает. Я, конечно, подумала, что нужно его отвезти в ближайший подъезд. Там хоть немного согреется.

Ссадила девчонок на землю. Подтащила салазки к пьянчуге и стала ворочать его. А он совсем не шевелится, лежит себе, словно бревно. Кое-как погрузила того мужика на салазки, головою вперёд. Уместилась лишь его дурная башка да толстое тело. Ноги так и волочились по снегу. Но делать-то нечего, так и потащила его к нашему дому.

Мои дочки закутаны, как качаны свежей капусты. Они увязают в снегу по колено и еле-еле идут впереди. То одна споткнётся и упадёт носом в снег, то другая. Я их поднимаю по очереди. Ставлю на ноги, возвращаюсь к салазкам и тащу идиота, который, в такие морозы, пьёт до потери сознания.

Пока мы добрались до дороги, с меня сошло десяток потов. Хорошо, что санки стало тащить значительно легче, чем на том пустыре. Тут нам навстречу попалась старушка. Мужик шевельнулся и вдруг заорал в полный голос: – Ой, мороз, мороз! Не морозь меня!

Представь себе Зинаида такую картину – я, как усталая лошадь тащу за собою салазки. Рядом еле-еле бредут две малышки, закутанные в большие платки по самые глазки. На санках лежит пьяный мужик и во всю луженую глотку орёт народные песни.

Понятное дело, что проходившая мимо старушка подозрительно осмотрела меня и поспешила уйти. Мы кое-как подошли к первому дому. Тут нас догнала какая-то тётка, и закричала на всю нашу улицу: – Ты куда потащила моего мужика?

– В подъезд! – говорю: – А то замёрзнет на улице!

Оказалось, что старушка, которая встретилась нам на дороге, была соседкой пропойцы. Она зашла к его благоверной, и сказала, что её дорогого супруга увозит какая-то баба. Жена тут же оделась и примчалась за своим драгоценным сокровищем.

Мне разъярённая дама не сказала даже спасибо. Зато пинками подняла своего муженька, поставила его на нетвёрдые ноги и с матюками и повела к соседней «хрущёвке».

Уставшая до изнеможения, я добралась до родного подъезда. Там, взяла санки в левую руку, младшую дочку посадила на правую, и потащилась к себе, на пятый этаж. Хорошо, что старшая девочка поднималась сама.

Забор

Некоторые профессора и доценты КИСИ жили в те годы довольно неплохо. Нагрузка на кафедрах летом была совсем небольшая. Поэтому, много рабочего времени уделялось шкурным делам.

Инфляция тогда уже сильно ускорилась. Поэтому, наличные никто не откладывал впрок. Заработав деньжат на «халтурах», преподаватели тотчас пускали их в дело. Они занимались ремонтом личных квартир и строительством дачных домов для себя и родных.

Каждый хотел казаться очень богатым. Все часто рассказывали, что, как и за сколько они что-то сделали в своей замечательной «трёшке» или на престижном земельном участке. По их словам выходило, что у них там некое наподобие Кремля, а то и Версаля.

Более бедным сотрудникам оставалось лишь слушать их похвальбу. Подчинённые делали большие глаза и выражали восхищенье оборотистостью «гениальных» начальников.

Вместе с Верочкой, трудился молодой человек двадцати с чем-то лет. Звали его Витя Обуткин. Он был из простой неполной семьи. У него имелась любимая мама и сестра, на пять лет старше него. Она жила у супруга.

Не очень давно, парень женился на такой же бедной студентке, как он. Жила их семья удивительно скромно. Денег всегда не хватало. Чтобы свести очень бедный бюджет, днём парень учился в КИСИ, а вечером подрабатывал лаборантом на кафедре. Хоть и совсем небольшая, а всё же прибавка к доходам.

Наслушавшись баек профессоров и доцентов, Витя печально вздохнул и сказал: – У моей мамы тоже есть дача за городом. Но у нас не хватает ресурсов, чтобы там что-то строить. К тому же, в последнее время от неё одни неприятности.

Делать Верочке было особенно нечего. В последнее время, в её личной жизни не случалось ничего необычного. Поэтому, она внимала тому, что происходит с другими. Она отложила какую-то неинтересную книгу и повернулась к печальному парню. Заметив, что девушка его внимательно слушает, Витя начал рассказывать.

– Как вы, наверное, помните, март в том году, выдался удивительно тёплым и солнечным. Зимний покров в городе стаял почти весь целиком. Кругом стояли глубокие, мутные лужи. Мама уже несколько раз напомнила мне, что нужно наполнить снегом металлический бак.

В садово-огородном товариществе «Малые дойки» водопровод включали лишь в мае. Поэтому, в конце апреля нам приходилось поливать той водой, которую самим удалось запасти.

Наконец, я собрался и отправился в путь. Дачный массив находился за городком Управленческий. Он стоял в окружении большого лесного массива. Погода там всегда отличалась от той, что в весною стояла в Самаре.

В тот день, там было морозно и сухо. Снега в лесу оказалось ещё очень много. Он только-только начал подтаивать и оседать, а сверху стал сильно крупитчатым, словно кристаллы крупной каменной соли.

Судя по девственной гладкости местности, я, как дурак, самым первым приехал туда. Тропинок нигде никто не наметил. Белый покров был глубиною выше колен. Двигаясь по целине, я кое-как добрался до нужного места.

Снега на земельном участке лежало так много, что открыть калитку не имелось возможности. Пришлось перелезть через полутораметровый забор. Увязая до середины бедра, я побрёл в дальний конец нашей дачи. Туда, где стоял большой металлический бак.

Идти было очень неудобно и трудно. Не желая потерять равновесие, я сосредоточил внимание лишь на ходьбе. Добравшись до середины участка в шесть соток, я почему-то замер на месте.

Продолжая смотреть себе под ноги, я краем глаза заметил, что на даче кое-что изменилось. Подняв голову, я открыл рот от изумления. Только через пару секунд я всё-таки понял, в чём дело? Оказалось, что не было деревянного домика, который лет двадцать стоял в углу нашей «фазенды».

Искрящийся на солнышке, снег лежал кругом ровно, как скатерть. И только в том месте, где осенью стояла наша избушка он слегка опускался. В центре той котловины чернело пяток головешек разной длины.

Возле домика стояли молодые деревья. Деревянный забор примыкал к нему с двух сторон. Всё это сгорело дотла. Как раньше писали в романах, моё сердце тоскливо заныло. На память пришли строчки замечательной песни: – Враги сожгли родную хату…

Только тогда и дошёл до меня ужасающий смысл выражения: – …стоять на родном пепелище.

Чужих следов вокруг не было видно. Похоже, что их хорошо замело последней мартовской вьюгой. Скорее всего, жилище сожгли не очень давно. Всего за пару недель до того, как я приехал на дачу. И не поленились же гады, тащиться сюда по пояс в снегу.

Домик у нас был очень маленький, одноэтажный, три метра на три. Имелась там и веранда два на три. Прошлой осенью, перед закрытьем сезона, я перекрыл толем двускатную крышу и отремонтировал рамы, разбитые жителями ближайших районов.

Электричества в нашем товариществе тогда ещё не имелось. Никто из хозяев участков не оставался там ночевать. Поэтому, после того, как стемнеет, везде было пусто и тихо.

Так что, хулиганы никого не боялись. Они с фонарями постоянно бродили по дачам, тащили всё, что попадало под руку, и ломали там всё, что не могли унести. Но раньше они хоть не сжигали дома. Видимо, скучно им стало. Вот и дошла у них очередь и до таких развлечений.

Постояв над кучей золы, я начал думать, как собирать теперь снег? Весь инструмент сгорел в нашем маленьком домике. Вспомнив, что кое-что находилось за металлическим баком, я отыскал там совковую лопату без ручки.

Кое-как приспособил к ней искривлённую палку, которую мама использовала, вместо подпорки, и принялся за работу. Набил бак, а сверху насыпал горку из снега, высотою в полметра. Когда он растает, глядишь, будет ещё ведёрко воды. Потом постоял над большим пепелищем и поплёлся домой.

Всю весну и жаркое лето мы, с мамой приходили на дачу, и не знали, где нам приткнуться? Не то, что слегка отдохнуть, даже сумку с едой и водой положить было негде.

В то время, мама работала в государственной автоколонне диспетчером. В конце концов, она купила на работе железную будку со списанной в металлолом хлебовозки. Затем договорилась с водителем грузовика, и заплатила ему. Тот человек привёз «кунг» к нам на дачу.

С тех пор, та железная будка и стала носить гордое звание «дачного домика». Используя всяческий хлам, я восстановил сгоревший забор. В дело пошли столбы разной кривизны и диаметра, а так же старые доски и брусья.

Шло время. Забор нашей дачи ветшал всё больше и больше. Столбы все подгнили и покосились в разные стороны. Слеги сильно провисли. Местами штакетник сам оторвался, местами его проломили хулиганы и воры. Вымоченное непогодою, старое дерево обрело серый безрадостный цвет.

Соседи справа и слева не выдержали такого положения дел и заменили свои ограждения. Сосед сзади оказался более сдержанным. Он не ударил и пальцем о палец. Мы с мамой решили, что ждать больше нечего. Нужно нам обновить и задний забор и ту ограду, что выходила на проезжую улицу.

Ближе к концу жаркого лета мама вдруг заявила: – На лесоторговую базу привезли столбы, брусья и рейки. На субботу я наняла грузовую машину. Купим нужные материалы и отвезём их на дачу.

Ранним утром мы были на базе. Столбы мы решили взять двухметровой длины. Знакомый кладовщик посоветовал маме брать только те, что потолще и, как можно смолистей.

Я залез на огромный штабель из брёвен, начал выбирать и спускать вниз те колоды, которые мне больше понравились. Отобрав, сколько нужно, я погрузил их в грузовик.

Туда же сложил купленные бруски и рейки. Напоследок, кладовщик сообщил, что дерево очень сырое. Так что, забор в этом году лучше не ставить. Пусть дерево хорошенько просохнет.

Мама тотчас созвонилась с моей «милой» тёщей, и договорилась о том, что до самой весны, наши дрова полежат в их пустом гараже. Теща не возражала. Мол, пусть себе сохнут сколько угодно.

Водитель привёз меня и дрова к гаражу. Я всё сгрузил и аккуратно сложил вдоль длинной стены. Помещение оказалось довольно большим, метра четыре на шесть. В нем стоял лишь «Запорожец», проржавевший насквозь. Да и лесоматериалы не заняли много пустого пространства.

В первые дни ноября, ударили небольшие морозы. Снега пока ещё не было. Из низких, мрачно чернеющих туч, изредка сыпались крупинки белого льда. Сильный порывистый ветер гнал «крупу» по земле.

Вдруг позвонила «любимая» тёща и приказала немедленно очистить гараж. Она заявила, что её лучшему другу негде хранить дорогую машину, а наши дрова ему сильно мешают.

Я не стал спорить с мамой жены, себе же выйдет дороже. Дав отбой, я сразу набрал номер младшей сестры, жившей на окраине города. Она согласилась приехать к гаражу моей новой родственницы и привести своего мужа с собой.

Уже через час, мы с зятем освобождали полупустое помещенье от дров. Работа шла под бдительным присмотром весело улыбавшейся тещи. Чем её ублажил старый друг, неизвестно. То ли деньгами за аренду её гаража? То ли каким-то другим хитрым способом?

Сестра поймала грузовичок, который тогда назывался «газон», и попросила водителя отвезти лесоматериалы на дачу. Ехать было не так далеко. Всего два или три километра. Поэтому, мужчина тотчас согласился.

Мы погрузили дрова. Я с шофёром и зятем втиснулись в небольшую кабину, рассчитанную на двух человек, и мы втроём двинулись в путь. Сестра пошла следом за нами.

На огромном дачном массиве «Малые дойки» не было ни единой души. Освободив древний «газон», мы уложили все лесоматериалы в нашу железную будку, заперли её на замок и разъехались с сестрою и зятем в разные стороны.

Всю зиму я хорошо себе представлял, как ярко горит наш «дачный домик», доверху набитый смолистой сосной. К счастью, в тот раз, Бог нас почему-то помиловал. Ни хулиганы, ни шофёр, подвозивший нас осенью, до дров не добрались.

Скорее всего, первые ничего не знали о них, а второй поленился за ними приехать. Возможно, водитель решил, что мы запомнили номер машины. Хотя, кто его знает? Вдруг он просто был честным мужчиной?

Наступила весна. В конце апреля, мы с зятем, разобрали жалкие остатки дачной ограды, сложили труху в огромную кучу и сожгли её без остатка. В тот год, на Первое мая выпало четыре праздничных дня.

За это долгое время, мы врыли столбы, прибили к ним слеги из брусьев и сколотили забор из купленных реек. Штакетник, который получше, я оставил для забора, выходящего на проезжую улицу.

Для входа с дороги я сколотил неплохую калитку. За три светлых дня всё было сделано. Забор получился на загляденье. Свежее пилёное дерево радовало измученный взгляд. Усталые, но очень довольные мы пошли по домам.

На следующий день, прямо с утра я вернулся назад, чтобы покрасить ограду. Я вышел из небольшого проулка, повернул к своей даче и обомлел. Изгороди, как не бывало! Я бегом помчался к участку.

Красавец забор, сиявший вчера новизной, теперь бесследно исчез. Вдоль улицы торчали только столбы, глубоко врытые в землю. Ворюги аккуратно перепилили толстые слеги и утащили готовые звенья штакетника. Тоже было проделано и с другой стороны небольшого участка.

Весь день я потратил на поиски. Улицу за улицей я обошёл весь дачный массив «Малые дойки». Ни нового, ни свежевыкрашенного ограждения, с короткими звеньями я найти не сумел. Похоже, что наш чудесный забор переехал в другое садово-огородное общество.

Делать нам было нечего. Без изгороди в нашей стране жить невозможно. Народ хорошо понимает, что замки и ограды удерживает от воровства только честных сограждан. Однако, люди настойчиво продолжают ставить заборы.

Всё очень надеются, что хоть честные люди не впадут в искушение, а их у нас, пока тоже немало. Но если и они начнут воровать, тогда только держись. Пропадёт вся страна.

На следующее воскресенье, мы с зятем снова были на нашем земельном участке. Из остатков стройматериалов мы сколотили ограду средней паршивости. Она размещалась вдоль улицы.

На заднюю сторону дачи свежего леса уже не хватило. Штакетник там получился удивительно редкий. Кошка пройдёт, не заденет, а ворюгам достаточно выбить одну тонкую рейку, и дорога перед ними свободна.

Зять заканчивал прибивать сучковатые корявые рейки, а я уже взял малярную кисть и зелёного цвета эмаль, которую привёз утром из города. Хоть мы и сильно устали, но всё же, до наступления вечера, покрасили изгородь.

К концу ударной работы, на улице появилась сорокалетняя женщина. Представившись агентом «Госстраха», она громко спросила: – Дачу застраховать не желаете?

– А можно застраховать наш забор? – поинтересовался я у неё.

– Причём здесь забор? – удивилась она: – Оформим только ваш домик!

– Домик у нас сожгли этой зимой, а неделю назад украли ограду. Так можно застраховать забор или нет?

– Нет! – заявила возмущённая женщина и, что-то ворча, двинулась дальше. Наверное, дама решила, что я над ней насмехался.

Витя недолго умолк, печально вздохнул и продолжил печальную повесть: –Недавно, в компании старых друзей я отмечал «день строителя». Постепенно наш разговор добрался до дачных участков. Я поведал товарищам всю эпопею с забором. Все надо мной посмеялись.

Я давно уже понял одну интересную вещь. Если человек рассказывает о личной трагедии, то слушатели очень стараются проявить к нему, хоть какое сочувствие. Правда, не всегда и не у всех получается.

Если же речь заходит даже об очень больших неприятностях, окружающие громко смеются. Люди не могут сдержать свою радость от ощущенья того, что это случилось не с ним, а с кем-то другим.

Не хохотал лишь один из друзей. Когда я закончил рассказ, он продолжил необычную тему: – В прошлом году, у меня на работе, раздавали участки под дачи, по десять соток на брата. Садово-огородный массив был совсем новый. Он находился в чистом, не паханном поле, недалеко от широкой шоссейной дороги.

В нашей конторе, набралось всего восемь желающих. Мы взяли землю, расположенную рядом друг с другом. Посовещались и дружно решили, что будем делать забор все одновременно. Так будет быстрее и намного красивей.

В общей сложности, длина ограждения выходила чуть больше, чем один километр. По гос.цене мы купили столбы, брусья на слеги, штакетник, гвозди, заказали грузовые машины. Все вместе, взяли отгулы.

Четыре дня мы жили там в армейской палатке и работали с утра до темна. Огородили участки общим забором и разделили их изгородью между собой. Два или три садовода, даже успели там кое-что посадить. Один мой приятель привязал к саженцам, небольшие бумажки. На них он написал, что это за дерево и, как называется сорт.

Прошло чуть больше недели. По каким-то делам я проезжал по дороге, проходящей недалеко от нашего садово-огородного общества. Снег в ту пору ещё не упал. Я думал увидеть наш новый забор на фоне увядшей, жёлтой травы.

К моему удивлению, ограды там не было. Не веря глазам, я остановил машину, вылез из грузовика на обочину и посмотрел ещё один раз.

На твоей даче хотя бы торчали столбы. – сказал парень повернувшись ко мне. Он чуть помолчал и тихо закончил: – На наших участках не осталось совсем ничего. Не только забора, но и столбов и деревьев. Всё какие-то мерзавцы украли.

Дальше всё произошло именно так, как обычно бывает в такой ситуации. Все, с кем не происходило чего-то подобного, стали громко смеяться. Только я и рассказчик сидели с грустным лицом.

Сахар

Мама у Верочки была из детдома. Отец тоже родился в 1945 году, в самое тяжёлое время для нашей страны. Совершенно естественно, что он оказался единственным ребёнком в семье. У него имелся лишь двоюродный брат, которого звали Евгений. Поэтому у девушки было на удивление мало родных. Впрочем, так же, как и у её любимого мужа.

Дядя Женя работал инженером на крупном заводе. Он был там на очень хорошем счету. Его даже к ордену обещали представить. Однако, всё вокруг вдруг изменилось.

После «приХватизации» его предприятия, мужчину внезапно уволили. Причём без выходного пособия и без объяснений причин. От большого расстройства у него случился обширный инфаркт.

Человеку весьма повезло. Карета скорой помощи оказалась недалеко от его пятиэтажного дома. Минут через десять после сердечного приступа, мужчину уже погрузили в машину. Ещё через четверть часа, больного доставили в кардиологический центр.

Три месяца сорокапятилетний мужчина находился на излечении в клинике. После чего, был отправлен домой, выздоравливать. Срок реабилитации приближался к концу. Молодой «инвалид» чувствовал себя хорошо. Тем более, что наступала очередная весна и пробуждала природу к активизации жизни.