Яков Брюс – московский колдун(издание второе, исправленное)

Подушка и узкий тюфяк благоухали свежей пшеничной соломой, привезённой недавно с гумна. Лежавшие в разных углах, ветки полыни наполнили воздух духом привольной степи и не давали назойливым блохам проникнуть в уютную комнатку.

Кровопийцы клопы, конечно, опять заведутся, но с этим нельзя что-либо сделать. Не может же он, попросить у хозяина тот порошок, что называют «персидским». Уж очень он дорогой, чтобы давать его разным холопам. Даже таким непростым, как «придворный» механик. Ничего, их присутствие можно терпеть, до костей не сожрут.

За пару часов, Прохор хорошо отдохнул. Механик поднялся с топчана и подумал о том, чем бы ещё, можно заняться? Идти в мастерскую и пытаться улучшить конструкцию Леонардо да Винчи? Но господин заявил, что это никак невозможно. Брюс приказал, повесить модель орнитоптера в его кабинете «куриозных» вещей и больше с ней никогда не возиться.

Обломки машины привезли из леса в усадьбу. Механик весьма аккуратно разобрал аппарат и отдал уцелевшие тонкие рейки краснодеревщикам барина. Лоскуты красивого шёлка тотчас разобрали молодые служанки. Кто-то из них сшил себе поясок, кто-то платочек для носа, как у господ, а кто-то, небольшую косынку.

Отдельные щепочки и небольшие обрывки обшивки растащили детишки крестьян, что в это время, оказались поблизости. Так и закончилась непростая история воздушной машины.

Не собираясь, далеко отходить от хозяина, Прохор вернулся в людскую и встретил лакея, который прислуживал за столом господам. Мужчина сел рядом с ним на длинную лавку, поговорил о том и о сём и быстро узнал, чем завершился шумный обед?

После того, как Прохор с Настасьей вышли из залы, барчук Николай стал мрачным, как туча. Он много пил, и что-то бурчал про себя. Когда всё поднялись из-за стола, молодой дворянин ушёл в просторную комнату, отведённую ему господином, и завалился в кровать.

Слуга, помогавший ему раздеваться, услышал, как Николай бормотал, что он всё равно, купит у Якова Брюса ту странную девку, что он смастерил для себя. Потом научит её флиртовать с господами и станет подшучивать над своими друзьями.

Вот будет потеха, когда его пьяный товарищ затащит в постель «брюсову железную бабу». Он стащит с неё сарафан и сразу увидит, это вовсе не женщина. Наверняка, он так испугается, что будет вопить, словно резанный кролик.

Узнав последние новости, Прохор вышел из тесной людской и пошёл к кабинету хозяина. Вдруг его призовут пред светлые очи хозяина? В проходном коридоре он наткнулся на Настю, остановил хмурую девушку и спросил напрямик: – Что случилось с тобой в обеденной зале?

– А со мной, что-то было? – искренне удивилась Настасья: – Я подала, господину вина. Он взял бокал и велел мне прочесть величальную здравицу. Я бы, конечно, всё прочитала, что в том такого, но хозяин сказал мне вчера в кабинете: – Не скалься, ни на кого не смотри, держи рот на замке. – вот я и молчала.

Потом, ко мне подошёл господин и сделал то, что вчера обещал. Он вынул заколку из моих заплетённых волос, вставил обратно и велел мне уйти из обеденной залы. Я и ушла вместе с вами. Вот, пожалуй, и всё.

– Больше ты ничего не запомнила? Как я сзади стоял, держал тебя крепко за плечи и не позволил упасть, когда пьяный гость сильно дёрнул поднос? – удивился механик.

– То, что ваши ладони лежали у меня на плечах, я отчётливо помню, но когда их туда положили, как-то выпало из моей головы. Да и зачем вы так сделали, мне тоже совсем непонятно. Вы мне вовсе не муж, не брат, не отец, так какое вы право имели, так со мной поступить? Зачем вы меня перед всеми позорили?

– Господин приказал. – отмахнулся механик и увидел, как побледнела Настасья.

– «Наверное, дурёха подумала, что хозяин решил выдать её за меня…» – понял вдруг Прохор. Мужчина совсем был не против венчания с юной девицей, но поспешил успокоить красавицу:

– Ты не волнуйся, барин не хочет нас поженить. – сказал механик, заметил, как она облегчённо вздохнула и, опасаясь, что девушка ничего не ответит, задал новый вопрос: – А что вчера Яков Брюс делал с тобой в кабинете?

Он ожидал увидеть краску смущения на её прекрасном лице. Так часто бывает после принуждения девушек к любовным утехам. К его удивлению, служанка ничуть не встревожилась. Её вовсе не тронуло то, что механик спросил о позднем визите в ту комнату, где был господин.

– Да совсем ничего. – спокойно сказала она: – После того, как вы вышли за дверь, он посадил меня в кресло для важных гостей. А оно такое покойное, мягкое, что я едва усидела с прямою осанкой. Так и хотелось немного откинуться и положить руки на подлокотники.

Господин достал из кармана свои золотые часы, что говорят, привёз когда-то из Англии. Он взял их за толстую витую цепочку и поднял на уровень моей головы. Потом, покачал перед моими глазами вправо и влево и приказал мне смотреть на блестящую крышку. Досчитав до пяти, он вдруг заявил: – «Вставай и отправляйся к себе». – ну, я тотчас поднялась. Поклонилась, как должно, и немедля ушла.

Вернулась в ту тесную комнату, где я живу вместе с другими служанками. Смотрю, в нашей конурке темно, а все крепко спят. Думаю: – «Чего это девки так рано в кровать завалились?»

Решила, что все они сильно устали, вот и не стала соседок будить. Легла на постель и сразу уснула. Утром вскочила, вместе со всеми. Ну, а что было дальше, вы знаете.

Поняв, что больше он ничего не добьется, Прохор кивнул на прощание растерянной девушке. Он двинулся к той части дома, где были апартаменты хозяина, и попытался понять, что же случилось в усадьбе за прошедшие сутки?

И самое главное, почему же, Настасья так мало запомнила, что было с ней в кабинете и в обеденной зале? Насколько он знал, никто из служанок никогда не страдал провалами в памяти.

А судя по её же словам, она пробыла в кабинете хозяина достаточно долго. Пока, все служанки уложили в кровати господских детей и их вельможных родителей. Пока прибирали вещи за ними, пока сами дошли к топчанам и благополучно уснули, прошло часа два, а то и побольше.

Значит, каким-то неведомым образом, наш господин заставил её позабыть то, что было вчера и сегодня. К тому же, он превратил её в неподвижную статую прямо у всех на глазах.

Прохор вдруг вспомнил ту книгу, где недавно читал об иноземном враче Уи́льяме Ги́льберте и о его удивительном «живом магнетизме». Мужчина вдруг понял, в чём же причина провалов в памяти девушки и слегка испугался.

Выходит, хитроумный хозяин проделал немыслимый трюк, который под силу лишь древним волшебникам. Таким чудотворцам, как святой Киприан, Парацельс, Моргана ле Фэй или прославленный англичанами Мерлин. К ним ещё можно причислить, и тех современных факиров, которые иногда прибывают в Европу из Индии.

Получается, что господин всё же проник в великую тайну, которую из себя представляет «hypnos». Он овладел ужасным искусством внушения людям своих пожеланий и может заставить всех окружающих, исполнить любую команду. Даже вдруг превратиться в подобие статуи. Страшно подумать, чем может всё это закончиться.

Нужно сказать, что Брюс владел многими сотнями душ. Он мог приказать крепостным всё, что захочет, а они, без лишнего ропота, делали всё, что умели. К сожалению барина, все его люди были простыми крестьянами. Поэтому, их обычные навыки не простирались так далеко, как хотелось хозяину.

А он, межу прочим, нуждался не в грубой физической силе, а в толковых помощниках, способных ему подсобить в изучении разных наук. Так что, ему приходилось, учить тех немногих холопов, что подавали неплохие надежды. Или же гнать их на обучение к немцам, в слободку «Кукуй» и платить иностранцам приличные деньги.

Благодаря причуде хозяина, Прохор владел не только родным языком, но ещё и немецким, английским и латинским наречием. Мало того, мог на них свободно читать и писать. Он знал математику, механику, физику и зело разбирался в сложных химических опытах.

Кроме того, Яков Брюс позволял крепостному читать все трактаты великих учёных, которые всегда привозил из путешествий по странам Европы. Вследствие этого, Прохор был образован не хуже, а может быть даже и лучше, чем многие профессора, что приезжали в Россию из соседних «развитых» стран.

«Придворный» механик пришёл к дверям помещения, где работал хозяин. Он приготовился ждать много часов, но всё пошло по-другому. Там его встретил личный слуга господина и сообщил: – Хорошо, что ты сам появился. Барин недавно хотел видеть тебя. Подожди в коридоре, сейчас сообщу о тебе.

Камердинер тихонечко стукнул в высокую створку и дождался ответа хозяина. Тот громко спросил: – Ну, что там ещё?

Аристарх Дормидонтович заглянул в узкую щель и доложил о приходе механика.

– Пусть подождёт, я его позову. – послышался голос и высокая створка снова закрылась.

Минут через десять, зазвонил колокольчик, висевший в тесной прихожей, перед кабинетом хозяина. Старый слуга нырнул к своему господину, тут же вернулся назад и прошипел: – Заходи.

Мужчина вошёл в просторную комнату и, старясь не встретиться с глазами хозяина, поклонился чуть ниже, чем делал обычно: – «Кто его знает, как он проявляет свой «магнетизм»? – с опаской подумал «придворный» механик.

– «Недаром во всех русских сказках, одним только взглядом колдуны подчиняют людей своей страшной воле». – вздрогнул вдруг Прохор, но тотчас себя успокоил: – «Хотя, Настя сказала, что он действовал совсем по-другому. Так, как написано в книге об Уильяме Гильберте. Держал перед ней золотые часы, что качались, как маятник у напольных часов, и размеренным голосом считал до пяти».

Прохор встал у высоких дверей и, глядя на подбородок хозяина, усиленно думал: – «Ну, с ней всё понятно, она никогда не слыхала про подобные штуки, а что делать мне, если он повторит этот опыт со мной? Поддаться или противиться его «магнетизму»?

Кто его знает, как он себя поведет, если почует, что я упираюсь? Вдруг зело осерчает, если не сможет меня покорить? Ещё велит высечь, чтоб другим не было повадно. Ладно, дойдёт до этого дела, там и посмотрим. Сделаю так, как мне Бог положит на душу».

К счастью смущённого Прохора, хозяин не стал на нём пробовать свою страшную силу. Вместо этого, он тихо спросил: – Что сейчас делает гость Николай? Надеюсь, он не надумал, устроить какую-то новую каверзу?

Механик облегчённо вздохнул и доложил Брюсу о том, что слышал от слуг. О том, что молодой дворянин хочет купить сенную девушку Настю, невзирая на то, что она неживая. Мол, пусть будет в хозяйстве, пригодиться ещё шутки с друзьями шутить.

– Передай барчуку, что через три с половиной часа, я ожидаю его у себя, в моём кабинете. – сказал Яков Брюс: – Но сначала, всё подготовь по этому списку. Вот тебе план твоих действий.

Он сунул механику лист плотной бумаги, исписанный чётким разборчивым почерком, немного подумал, и тихо закончил: – Доставь в лабораторию Настю. Потом, скрытно введи её в эту комнату и поставь в тёмном углу. Там поглядим, что делать дальше?

Семнадцатилетний молодой человек бодро вошёл в большой кабинет Якова Брюса. Он сделал пару шагов и застыл у порога, словно позволил хозяину себя хорошо рассмотреть.

Мол, полюбуйтесь, какой я красивый, высокий и ладный. Судя по здоровому внешнему виду и чётким движениям, он совершенно оправился от большого количества чарок, выпитых им за обильным обедом. Видно, его организм отлично справлялся с подобной нагрузкой.

Дворянин был одет в тщательно вычищенный и отглаженный новый костюм. Скорее всего, одежда пошита у очень хороших портных, приглашённых в Москву из богатой Европы.

Владелец именья отметил, что на обеде этот повеса выглядел совсем по-другому. Значит, кто-то из слуг успел съездить домой, за пять вёрст отсюда, и привезти новое платье. Взамен тех, что все уже видели.

Разодетый по англицкой моде, франт оказался одним из немногих, кто попадал в святая святых царедворца Якова Брюса. Нужно сказать, что никого почтения к тридцатилетнему «старцу» он никогда не испытывал.

Он ощущал себя более значимым, чем вельможный хозяин огромного дома. В последние годы, его ушлый отец был в великой фаворе у самодержца Петра. Не то, что эта «шотландская нерусь». Держится далеко не на первых, а на вторых или третьих ролях. Вот пусть и помнит, что он собой представляет сейчас?

Кабинет «чернокнижника» оказался чрезвычайно просторным, не менее трёх с лишним саженей в каждую сторону. Справа находилась стена с высоким «голландским» окном. Оно выходило на ухоженный сад, привольно разбитый у барского дома. Несколько рам были открыты. В комнату лился замечательный запах каких-то цветов.

От порога виденелся огромный двух тумбовый стол, заваленный книгами, старинными свитками, а так же приборами самого разного вида. Рядом стояло покойное кресло для важных гостей. С другой стороны, находилось рабочее место хозяина особняка.

За ним возвышался массивный многостворчатый шкаф, с широкими застеклёнными дверцами. В его глубине виднелись толстые книги всевозможных размеров. От самых больших, что зовут инкунабулой, до совсем уже крохотных, размером с девичью ладонь.

Многие из них оказались толщиною в кирпич. И как только можно их все прочитать? На полках лежали куски разноцветных камней и длинные витые ракушки, что привезли из далёких заморских краёв.

Мебельный монстр начинался почти у окна, тянулся вдоль всего помещения и не доходил до противной стены на два-три локтя. Перпендикулярно ему стоял ещё один прочный шкаф, чуть меньших размеров, чем первый.

Он не касался своего старшего брата. Так что, между их торцовыми стенками оставался прогал шириною в аршин. Эта странная ниша тонула в тени и, что там находилось, от порога не видно.

Две остальные стены оказались завешены картами, непонятными схемами и гравюрами с видами неизвестных земель. Местами висели чучела разных животных. Среди них оказался небольшой крокодил с распахнутой пастью. Из челюстей мерзкой твари торчали острые белые зубы.

Отметив, что щёголь уже осмотрел его комнату, Брюс отложил лист бумаги, который держал перед собой. Он встал из-за большого стола, слегка поклонился и с любезной улыбкой пошёл гостю навстречу.

Хлебосольный хозяин услужливо взял дворянина под правую руку, проводил к мягкому креслу, стоящему слева от широкой столешницы, и предложил в нём устроиться, как можно удобнее. Затем, подвинул к нему этажерку на деревянных колёсиках.

Указав на коробку с набором курительных трубок и других принадлежностей, он почтительно предложил закурить. Потом двинулся к двери, ведущей наружу, запер её на два оборота, а ключ с очень сложной бородкой, сунул в карман простого камзола. После чего, вернулся назад и сел на рабочее место.

Тем временем, молодой человек выбрал лучшую из всех пенковых трубок, что лежали в коробке. Он ловко набил её табаком, привезённым из далёкой Голландии, прикурил от подсвечника, стоящего рядом, и вольготно раскинулся на покойном сидении.

Выпустив несколько огромных клубов белого дыма, франт проследил, как они поднялись к потолку. Заметив батальные сцены на нём, он немного поморщился и продолжил осматриваться.

Из удобного кресла, где сидел молодой дворянин, кабинет представал чуть в иной перспективе. Вовсе не в той, что открылась повесе, когда он стоял у порога. Теперь Николай видел всё, что находилось в тесном углу между двумя большими шкафами.

Свет канделябра падал на пол, но что было выше, терялось в тени. В первую очередь, гость разглядел небольшую плиту из гранита, высотой в пол локтя. Она стояла на двух продольных брусках из какого-то светлого камня и понималась над полом на пару широких ладоней. Под ней темнела тёмная ниша, сделанная непонятно зачем.

Дворянин оторвался от изучения странной конструкции и поднял глаза на пару аршин. Он с удивлением понял, на постаменте находится очень красивая девушка, что подавала вино за обедом. Та самая, служанка Настасья, которую он собирался купить у хозяина дома.

Она была совсем неподвижна, так же, как какое-то время назад, в обеденном зале. Настя стояла, низко склонив прекрасную голову. Если бы не «голландский» наряд, то барчук вряд ли узнал девицу сейчас. Скорее всего, он принял бы эту фигуру за обычную статую. Или, скорее всего, за простой манекен.

В первый момент, повеса слегка растерялся. Потом он решил, вместо прекрасной холопки, что ему сильно понравилась, в дальнем, тёмном углу размещается кто-то другой. Молодая девица с бледным неподвижным лицом. Правда, она походила на ту чаровницу, как две капли воды.

Над темноволосой головкой висела непонятная штука весьма необычной конструкции. Она состояла из хитро сплетённых медных прутков и непонятных сосудов, в которых мерцали разноцветные жидкости. Несколько крупных кристаллов гнездились средь странных тенет и недобро светились оттуда.

Молодой человек вдруг почувствовал, как шевельнулись курчавые волосы у него на макушке. По спине пробежал холодок, а кожа на теле покрылась большими мурашками.

Он с тревогой посмотрел на хозяина. На холёном челе барчука читались немые вопросы: – «Неужто это Настасья? Что с ней случилось? Уж не больна ли она какою-то заразною хворью? Вот ведь будет досада».

Разглядев перемену в лице важного гостя, хозяин удовлетворённо подумал: – «Пора начинать».

Влив в голос толику угрозы, Брюс спросил страшным шёпотом: – Я слышал от слуг, вы хотели купить сего гомункулуса? – он небрежно кивнул в сторону неподвижно застывшей девицы.

Услышав малопонятное учёное слово, повеса слегка побледнел. Он слабо кивнул и не очень уверенно выдавил: – Если, конечно, вы мне её продадите.

– Зачем ОНО вам? Что вы будете делать со столь странным продуктом? – поинтересовался хозяин.

– А вам эта девка зачем? Что вы с ней, обычно здесь делали? – дрогнувшим тоном вымолвил гость.

– «Вот ведь нахал!» – вдруг подумал хозяин и тотчас добавил к своему резюме: – «Должен отметить, что парень большой молодец! Вон, как трясётся от страха, а показывать это не хочет! Другой вертопрах стал бы всё отрицать и заявил, что он просто шутил».

– Я их здесь изучаю. Причём, очень давно. – ответил владелец именья. Он поднялся из-за большого стола, неторопливо прошёл к открытому настежь окну и встал, опершись рукой на широкую раму. Молодой человек проследил за перемещеньем хозяина и теперь оказался спиной к юной девушке.

Брюс между тем говорил: – За годы моих изысканий, я успел много понять в подобных творениях дьявола. Например, я узнал, что сиё существо живёт очень недолго, а при распаде на мелкие части, может доставить много хлопот.

Если упустишь опасный момент и не удалишь со двора, то потом, сильно об этом жалеешь. Чаще всего, оно просто взрывается с мощью крупнокалиберной пушки и вызывает сильный пожар.

К счастью, мне удалось изготовить особый прибор, который сжимает пространство вокруг гомункулуса. Он создаёт что-то вроде прозрачной брони, держит внутри страшную силу и сводит ущерб к очень малой пропорции.

Поэтому, мне больше не нужно их отправлять в дальний песчаный карьер. Там они быстро сгорали, не причиняя хозяйству большого вреда. Благодаря такому устройству, теперь я могу наблюдать, за их разрушением у себя в кабинете. Если вы мне не верите, то я сейчас покажу, как это обычно бывает. Посмотрите туда. – Яков Брюс показал в угол комнаты.

Николай повернулся на кресле, ставшем теперь неудобным и жёстким. Гость сел в прежнюю позу и снова взглянул на холопку. Он с изумлением увидел, как необычного вида штуковина над её головой, повернулась на несколько градусов. Конструкция двинулась дальше и стала потихоньку вращаться. Большие кристаллы яростно вспыхнули. Жидкость в прозрачных сосудах разом забулькала.

Застывшее, но столь же прекрасное, личико юной служанки тотчас исказила невыразимая мука. Девушка широко распахнула тёмно-серые веки и вперила ненавидящий взгляд в молодого кутилу.

Она подняла глаза к потолку. Ярко-синие радужки вдруг закатились под бледный мраморный лоб. Стали видны лишь белки. Настасью забила мелкая очень частая дрожь. Из открытого рта послышался низкий угрожающий звук. Он походил на рёв большого быка.

Под ногами прелестницы оглушительно грохнуло. Яркая вспышка ударила прямиком в барчука и ослепила его на несколько долгих мгновений. Мощный вихрь воздуха резко ударил в лицо. Клуб едкого дыма растёкся по воздуху и наполнил собой весь кабинет. Сильно запахло отвратительной серой, пылающим мясом и разбитыми тухлыми яйцами.

Из-под век Николая немедленно хлынули крупные слезы. Он сильно закашлялся, прижал обе руки к побледневшим щекам и от сильного страха вжался в глубокое кресло. Дворянину стало так жутко, что ноги тотчас отнялись. Он не мог даже двинуться с места.

Тело начало бить, как в лихорадочном приступе. Холодный пот тёк по челу и щекам. Спину покрыли большие пупырышки, как постоянно бывает на ощипанных гусях. Горящая трубка упала из трясущихся губ и покатилась по полам камзола, богато расшитому камнями и золотом.

К счастью повесы, этим всё дело и кончилось. Когда барин отнял ладони от глаз, то сенной девушки не было в тёмном углу. Там не осталось совсем ничего. На постаменте, где она находилась секунду назад, лежала лишь жалкая кучка горячих углей.

Поверхность плоского камня слабо дымилась. В воздухе тихо кружились хлопья сажи и пепла и обгоревшие клочья ярко-синей материи. В них барин узнал кусочки «голландского» платья Настасьи.

Молодой человек ощутил, что пепел из пенковой трубки подпалил левую полу весьма дорогого камзола. Дворянин вскинулся на ноги и быстро стряхнул горящие искры.

Он похлопал рукой по одежде, начавшей слабо дымиться, всё потушил и, лишь после этого, испуганно покрутил головой. Николай вспомнил о том, что хозяин имения у него за спиной и рывком обернулся.

Брюс стоял у открытого настежь окна и движеньем ладони отгонял от себя удушливый запах недавнего взрыва. Он с большим сожаленьем посмотрел на молодого повесу и тихо сказал: – Когда я услышал от слуг, что вы проявили такой интерес к сему существу, я хотел подарить его вам.

Однако, срок его службы уже приближался к концу. Зная, чем обычно кончается короткая жизнь гомункулуса, я пригласил вас сюда, чтобы вы убедились в его неизбежной кончине. Не то вы, вдруг решили, что я не хотел продать красивую девушку Настю и спрятал холопку от вас.

Мне очень жаль, что сиё существо уже отслужило непродолжительный век и взорвалось у вас на глазах. – продолжал говорить Яков Брюс: – Если хотите, то вместо него, могу вам предложить железную птицу. Одну из них, вы видели раньше, когда в прошлый раз приехали в гости.

Должен вам сообщить, что они гораздо практичней, чем гомункулусы, произведённые в лабораторных условиях. Живут значительно дольше и не взрываются скоро и шумно. Правда, жрут удивительно много. Причём, им всё равно кого поедать, людей или скот…

– Нет… Нет… Большое спасибо… Не нужно…– залепетал испуганный гость. Николай повернулся на пятках и бросился к двери. Он врезался в прочные створки, повернулся к хозяину и умоляюще посмотрел на него.

– Не спешите вы так. Всё благополучно закончилось. – чрезвычайно участливо сказал Яков Брюс. Он достал ключ из кармана камзола и с лёгкой усмешкой добавил: – Сейчас я открою.

Спустя пару дней, шумные гости вернулись в Москву. Скоро в златоглавой столице пошли новые слухи. Теперь говорили о том, что Яков Брюс научился создавать гомункулусов.

То бишь, выращивать искусственных тварей в лабораторных условиях. Причём, любого внешнего облика. Хоть больших мужиков, ростом с саже́нь, хоть молодых прекрасных девиц.

Ещё люди твердили, что несколько знатных господ находились в подмосковном имении Якова Брюса. В ходе обеда, они своими глазами увидели, что может сделать «чернокнижник» Петра. Одним мановением рук он развеял по ветру странную нежить, что всем показалась изумительной девушкой.

Купец Селивёрстов. Строительство особняка

Купив участок земли, купец Селивёрстов кинул кличь по ближайшим окрестностям. Он нанял ватагу мужиков и парней, снабдил их всех инструментом и приказал очистить от старых лачуг площадку для строительства дома.

Ломать ведь значительно проще, чем делать что-то другое. Так что, с этой задачей рабочие справились на удивление быстро. Останки ветхих халуп растащили соседи. Полусгнившие брёвна и доски унесли на дрова.

Кирпичи пригодились на разные нужды, на строительства погребов и фундаментов под курятники или сараи. Ну, а оставшийся мусор погрузили в телеги, увезли за окраину и свалили в ближайший глубокий овраг.

Михаил Афанасьевич отправил приказчика на центральный почтамт. Тот дал телеграмму в Москву и выписал из далёкой столицы знаменитого инженера-механика. Вместе с ним прикатили десять достаточно странных, совершенно непьющих мужчин. Все были прекрасно одеты, и выглядели нисколько не хуже, чем важные члены городского сообщества.

Прочих людей набирали на месте, прямо в Подгорске. Причём, строгим отбором занимались приезжие граждане. Благодаря таким обстоятельствам, на обширном участке возникла невообразимая для всех чехарда. Первое время, рабочие там быстро менялись, словно перчатки богатой кокетки.