Целинная рать

– Самодельный, не самодельный, а стонать ты уже перестал. Это я тебе, проверенное обезболивающее выписал, – не обращая на старшину внимания, Витька, растянулся на откосе, подложив под голову руки.

– Давно пора привал устроить, – прилег рядом с ним Сергей,– утро вечера умнее.

– Мудренее, – поправил его Василий.

– Прав Сашка, умнее становишься. А если бы башкой треснулся, можно сразу в прохфессора,

– пошутил Сергей.

–Да башкой бы лучше,– подал голос, молчавший до этого Сашка.

– Так ты своей, саданись, кто не дает? – предложил старшина.

– Моя не выдержит, в ней мозгов много, а кости мало. У тебя наоборот. Ты бы своей, рельс или согнул, или расколол. С утра бы бригада пришла, его менять. Заодно бы и нам помогла.

– Отвалите, я сплю,– сказал старшина.

– Сверкают звезды в небесах, а я разлегся на путях, – завопил вдруг Витька, испугав рядом лежащего пострадавшего.

– Вот кого лечить надо, причем долго и тщательно. Заорал, чокнутый, я чуть инфаркт не схватил, – пожаловался Василий.

– Ты же «кусок», а устава не знаешь. Там сказано, « при исполнении песни, рот обязан раздвигать на ширину приклада. «Шаляпин» неужели, сам сочинил? Ты запомни, потом слова мне перепишешь, – привыкший к выходкам Витьки, спокойно сказал Сергей.

– Конечно сам, кто же еще? – подтвердил тот.

– Увечный, ты может будущего классика чокнутым назвал? Смотри, потомки тебе этого не простят, – предостерег старшину, Сашка.

– Еще и спасибо скажут. Они в гробах переворачиваться будут от таких произведений. Вы спать-то собираетесь? Если нет, то валите подальше, дайте раненому покоя. Сон-лучшее лекарство,– пробурчал тот.

– Сон? Ну, ты загнул. У меня прадед вообще не спал. Курил и самогонкой запивал, девяносто лет прожил, между прочим,– привел пример Витька.

– Не бздюхай, тебе это не грозит, – ответил Васька,– с таким песнями, до пенсии не дотянешь.

– Он, что вообще не спал?– спросил Сашка.

– Кто?– не понял Витька.

– Ну, ты сказал? Прадед твой.

45

– А когда ему было спать? Ночью самосад рубил, самогонку гнал. Днем курил и пил. Ты, как бы поступил? Бросил все дела, и спать завалился? То – то и оно.

–Не наш случай. Если калека не поспит. Завтра на себе поволочём,– предупредил Сергей, – спать давайте.

С едва пробивающими, первыми лучами солнца, их разбудил истошный Васькин крик.

– Смылся! С вином, падла, ушел! УУУ… гнида!

– Чего орешь, как резаный? Гангрена до глотки дошла?– спросил Сергей

– Хуже, вина нет, обезболивающего нет, – пожаловался Васька.

– Клешня-то как? Болит? – сочувственно спросил Сергей, кивнув на руку.

–Болит, зараза. Распухла вроде, – старшина, морщась, стащил куртку,– а эта сволочь, еще и

вино утащила.

– Санек, иди, глянь, – увидел Сергей, распухшее плечо.

– Я вам, что доктор?– отозвался тот.

– У тебя же жена в больнице работает.

– В столовой при больнице. Повар она, и чего? Я здесь, при каких делах? – удивился Сашка.

– Так при больнице же? А ты ей муж, или так? Мимо проходил?

– Конечно, муж, – поняв, что спорить бесполезно, стал натягивать сапоги Сашка,– ты тоже не подарок, прилипнешь, как банный лист.

– На ремень надо подвязать, ему полегче, будет. На вывих похоже,– вынес он заключение, после осмотра.

– А я что говорю? Не зря тебя жена, больничными продуктами подкармливает. А если бы ты сам, в больницу есть ходил? Разговоры бы послушал, знаний нахватался. Глядишь, до медбрата бы дошел. Ходил бы сейчас, как Васька, с большой «соплей», охранял бы канистру со спиртом. Сыт, пьян и нос в табаке,– подтвердил свою правоту Сергей.

– Больно, не могу. Обезболивающее надо, – застонал «калека».

От бравого облика старшины, в Ваське, не осталось почти ничего. С подвязанной на ремне рукой, с пятнами мазута на форме, грязными потеками на лице – он напоминал танкиста, выбирающегося месяцами из окружения, по лесам и болотам.

– Проснулись, дезертиры, – раздался сзади них, веселый Витькин голос.

– А сам-то кто? – обрадовался его появлению «раненый».

По Витькиным, сияющим глазам. По «свежему» дыханию. Чувствовалось, что он уже «удовлетворил», муки утреннего похмелья.

– Опохмелились уже? Подвинься, – присел он рядом с Васькой.

– Еще и язык поворачивается, – недовольно зашипел тот, – выжрал все в одну харю, – пользуясь правом «увечного» старшина решил высказать все, что с утра накопилось в нем, – Смылся, а еще выделывается.

– Скажи спасибо, что инвалидом успел стать, а то бы я сейчас сам, тебя им сделал. Кто это выжрал?

Не, спорю, бутылку на разведку взял. А какая разведка без бутылки, языку, как рот развязать?

Витька, спустился под откос, и вернулся с двумя бутылками вина.

– Благодетель ты наш, – восхитился старшина, – все, что я сейчас говорил, это не о тебе.

–А то. Я даже стакан вам страждущим принес, – добавил «благодетель» себе заслуг, доставая из кармана стакан. Он зубами выдернул пробку, налил до краев стакан, и протянул старшине,

– Первый, как положено увечному, согласно льготам.

– Вот человек, позавидуешь, – мелькнула у Сереги мысль, слушая Витьку, – все до фени.– А я к будке сбегал, – стал докладывать результаты «рейда» Витька, – там уже бабка «вохра» сидит, она все знает.

46

Не то, что, наши ночные «стрелки». Вино выжрали, а толку ноль, одни понты. Секретчики, хреновы. Эшелон наш в два часа ночи, отсюда тю-тю.

– Это пока мы в будке железнодорожников «кололи» – прикинул Сашка.

– Кто кого «колол» еще вопрос, – не согласился Сергей.

– Бабка все рассказала, ее даже «колоть» не надо. Километрах в двух отсюда станция, там он и стоит. Мы вчера чуть-чуть не дошли.

– Ага, на карачках, да с инвалидом, – засомневался Сашка.

– Ничего страшного, сегодня на месте будем, – обнадежил их Витька, – если конечно сразу пойдем.

– Пошли быстрей, чего расселись? – вскочил старшина, уже принявший «обезболивающего»

– Штаны не порви, скорый какой? Сам врезал, а нам не надо? Сначала надо все добить, – кивнул Сашка на бутылки, – лишний груз нам ни к чему.

– Это да, – согласился «раненый», снова приседая.

– Похоже, и сегодня, никого не догоним, – снова посетила Сергея мысль, – когда он принял в руку, двухсотграммовый стакан с вином.

Эшелон, стоял в тупике, ожидая темноты, а вместе с ее приходом и команды на движение, чтобы проскочить город. В штабном вагоне, был собран весь комсостав. На повестке стоял один вопрос: докладывать или нет, вышестоящему командованию о пропавших бойцах. Все молча ждали, решения ротного с замполитом. Они, сидя друг против друга, сверлили каждый другого взглядом. Подполковник, в выжидание смотрел на замполита, пытаясь понять, стукнет ли он наверх, о «ЧП» в роте или нет. Молчание затягивалось, наконец, замполит выдавил из себя,

– Я думаю, пока не будем докладывать в батальон. Еще сутки подождем. Если уж завтра не объявятся, тогда никуда не соскочишь.

– Значит, так и решили, – радостно хлопнул ротный по своим коленям, вставая с полки.

– Вы! – окинул он грозным взглядом взводных, – мне об этих беглецах все. Родился, крестился, каким военкоматом призван. Ссыться по ночам или нет, жена, братья, сестры, все, все. Ясно?

– Они с одного военкомата, товарищ подполковник, – доложил взводный третьего взвода, – Я, думаю, друг друга не один год знают.

– Это худо, договориться могут, – покачал головой замполит, – домой бы не рванули.

– Ну, лицо-то, сделайте, поумней. Вы хоть и дезертиры, и заочно приговорены к расстрелу, но пока – то еще живые и в форме солдат, великой и непобедимой. Потерпевшего вперед, – выстраивал Витька, перед входом в вокзал свою команду.

– Фельдмаршал, рожу сделай грустней и кислей. У тебя чего? Жар начался? Морда вся, как из печки вынули.

– На свою посмотри, у тебя что бледная, после «фугаса» – огрызнулся тот.

– Вот давай не будем считать. Радуйся тогда, еще помучаешься, – согласился Витька, – ждите меня здесь, я к начальнику вокзала.

– Пошли, курнем, – предложил Сергей, проследив как Витька, вошел в здание, – Найдет, если надо.

Они не успели выкурить по сигарете, как к ним подбежал Витька, с гневным выражением лица,

– Я вам, где велел ждать, – прорезался у него командирский голос.

– А ты чего раскомандовался? – Сашке не понравился его тон, – тут и постарше тебя званием есть, и не в единственном числе. Серега, вон, тоже старший сержант.

– Не когда тут считать, кто старше, кто младше. Поезд скоро, – поторопил их Витька.

47

Пожрать бы не мешало. А то хмель выходит, башка, трещать начинает. А рука болит, спасу нет, – для достоверности Василий покачал руку на ремне, – а раз взялся обеспечивать, так давай, обеспечивай.

– Все-таки, лучше бы ты головой, врезался, там хоть у тебя болеть нечему,– посетовал Сашка.

На перроне, кроме двух бабок с корзинами, никого не было.

– Чем они интересно торгуют? – сам себя спросил Витька, посмотрев при этом на старшину, – Тебе бы еще шарабан, замотать не мешало.

– Это зачем? – спросил тот.

– Стал бы на «Щорса» похож, помнишь – голова завязана, кровь на рукаве.… Это про него. А я думаю, они его и живого помнят. Все бы пожалостней было, – пояснил Витька.

– Не, я на голову не согласный, – отказался старшина, – как есть, пусть так и будет.

– Вот это правильно, у тебя погоны есть, на кой тебе голова, – прикололся Сашка.

– Ты вместо того, чтобы возражать, сделал бы морду погорестней. А то на героя гражданской войны, ровесника, этих торговок, ты совсем не похож. А мы сейчас с тобой, не абы как, а пропитание пойдем добывать, – еще раз оглядел Витька Василия, – руку постоянно качай, вроде как болит.

– Она и так ноет, мочи нет.

– Это хорошо, пока терпи. Потом сбегаешь, отольешь, – пошутил Витька, – остальные здесь нас ждут.

– Мы чего, мы подождем. Тем более, мы не такие специалисты, как вы, – за двоих ответил Сашка.

– Еще один умный. Иди вместо меня.

– Виктор Валерьевич, избавь ты меня от таких чудес, – перекрестился Сашка,– я жрать, так хочу, что на тебя как икону, молиться готов, твердо веруя в твои таланты.

– Ага, как на дело, так в кусты, – довольно хмыкнул Витька, – смотрите, как надо. Калека, за мной!

– Здравствуйте, милые женщины, – поздоровался он, с бабками, сидящими на скамейке.

– Здравствуйте, – эхом, повторил за ним старшина.

– И вам не хворать, – отозвалась одна из торговок, – с рукой-то чего?

– Да это…,– старшина, наморщив лоб, призвал напрячься свою смекалку.

– Не морщи лобок, он не для того, – тихо сказал Витька, у которого со смекалкой все было в порядке, – я сам.

– Танк в болоте утоп. Учения у нас ночные были, – начал он навскидку, голосом утопающего, – Да так быстро утоп, что командира не успели вытащить.

При этих словах старшина, дернул, его сзади.

– То есть, не совсем не успели. Мы выскочили, а ему круг спасательный бросили…

Васька опять его дернул.

– Танк – то у нас водоплавающим считается, а тут вот утоп, видно пробку забыли закрутить. Долго тащили, но вытащили командира. Разве такого командира не вытащишь? – Витька, кивнул на старшину, – вот только ключицу сломал. А ротный у нас – зверюга, как только земля таких носит. Пока, говорит, танк не вытащите, в части не появляйтесь. Мы всю неделю копали, не ели, не спали. Вот болото у вас там знаете? – Витька неопределенно махнул в бок.

– А как же? Мы туда за ягодами ходим, – подтвердила ближняя.

– Осушили мы его, больше не ходите. Осушили, но танк вырыли. Вот только солярка закончилась.

–А машину заправить надо? Надо. А самим поесть? Ведь дорогие бабушки, вот сидите вы здесь, потому что мы вас охраняем, как говорится, от внешних и внутренних.

А как охранять, когда мы от голода шатаемся?

48

Жуков, как сказал, – не хочешь кормить свою армию, будешь кормить другую, – Витька не знал, кто точно, это изрек, но

прикинул, что вспомнить маршала Победы, самое время. Потом обратился к Василию, – ты, как, товарищ командир, без еды, еще терпишь?

Старшина, во все время этого разговора, не отрывавший взгляда от корзин, стоящих у ног женщин, отрицательно качнул головой.

– Да, похоже, совсем дошел, командир. Сознание бы опять не потерял. Два раза уже терял от голода и боли.

Василий, как репетировали, старательно побаюкал руку, и словно от боли, скрежетнул зубами.

Выступление Витьки, было оценено, на должном уровне со всеми вытекающими.

– Бедненькие, – со вздохом участия, наклонилась одна к своей сумке. Достала оттуда трех вяленых лещей и протянула их старшине.

– Так у нас заплатить нечем, – через стиснутые от «боли» зубы, сказал тот.

– Да еще чего? Какие деньги? Мы что не люди? Вон, как вы бедненькие настрадались.

–А я вам, вот, картошечки горячей, – засуетилась возле своей сумки другая.

– Спасители вы наши, покупателей вам очередь, – приняв кулек с картошкой, Витька даже попытался выдавить слезу, – сейчас командира покормлю и в больницу. Спасибо!

Он потащил от скамейки старшину, который, как болванчик, качал в поклоне головой, прижимая здоровую руку к сердцу.

– Давай, давай, беги быстро, но недолго. А то вдруг интоксикация начнется, ввернул он медицинский термин, услышанный им в вытрезвителе.

– Чего начнется?

– Это, что-то вроде триппера, только у нарколога, – смеясь, пояснил Витька.

Проходя мимо, томящихся в ожидании приятелей, он кивнул им головой, приглашая следовать за ними. Расположились на ступеньках перрона, подальше от любопытных глаз.

«Добытчик» разложил на газете картошку, сверху добавил трех лещей.

– Налетайте, бедолаги, – пригласил он к трапезе друзей.

Через пару минут, пустая газета, да блестевшие вокруг чешуйки от лещей, напоминали о еде.

– Ну, вы и проглоты, – заключил Витька, закуривая, – что бы вы без меня делали. Герой – танкист, ни бе, ни мэ, надо сразу было портянкой рот завязать, толку все равно никакого.

– А зачем мне говорить, когда рядом такое помело? – ответил старшина.

– Так ты же вроде в пехоте служил? – спросил его Сашка.

– Этот сказочник не то, что в танкисты, в космонавты запишет, – кивнул на Витьку, Василий.

– Это присутствует, – согласился тот, – Давайте думать, как в поезд попасть?

– Берем Ваську на руки и вперед, – предложил Сергей.

– Ему надо для убедительности, пару раз бы по морде съездить, – внес свою лепту Сашка.

– Предложение дельное, – согласился Витька, – давай-ка полководец, встань поудобней, да вон хоть о Серегу обопрись. Возьму грех на душу, – он сжал кулак, и сделал вид, что примеривается, как бы половчее заехать Василию.

– Ага, счас, раскатали губенки, – отодвинулся старшина подальше от Витьки, – хотите, несите, это потерплю. А морду, лучше Сашки набить, двое раненых всегда лучше, чем один.

– Не у меня так натурально не будет, – не согласился тот.

– К высокому перрону прибывает поезд на Краснодар, – возвестил вокзальный репродуктор, прервав прения,– стоянка поезда две минуты.

– Разобрались, как задумали, – отдал команду Витька, – старшину берем под рученьки, и тащим к дверям вагона. А ты, фельдмаршал стони. Стон у тебя должен быть протяжный, как песня, но сам помалкивай.

49

– Как это? Стонать и молчать?

– Началось, закакал. Правильно говорят: куда солдата не целуй, везде жопа. А уж если старшина, так тут вообще со всех сторон, одни жесты.

– Не, Васька, ты совсем припух. Ты же раненный, а не мертвый. Ногами – то хоть перебирай, мы чего тебя нести должны? Детство что – ли вспомнил? Соски не надо? – сказал Сашка, подтягивая руку старшины у себя на плече. Сергей, крепко взял его за ремень.

– Ничего, сойдет. Пошли, – разрешил Витька движение к вагону.

Перед проводницей общего вагона Москва-Краснодар, стояло четверо небритых, в грязной, мятой форме солдат. Двое из них, поддерживали третьего, который, видимо, самостоятельно передвигаться не мог. Левая его рука, была подвешена на ремне, правая лежала на плече товарища.

– Ой, родненькие! Случилось-то чего? – всплеснула она руками.

– Положить его надо, покой ему требуется, – сказал стоящий за «раненым». Проводница, все время сочувственно охая, помогла провести старшину в вагон, и показала им свободное купе.

– От высокого перрона, отправляется поезд Москва – Краснодар, – попрощался с ними за окном репродуктор. Состав начал набирать скорость.

– Ему бы под голову чего положить, – громко на весь вагон, произнес Витька.

– Ты чего? Акустику проверяешь? – удивился Сашка.

Тот промолчал, но тут же в проеме появилась проводница,– Может больному надо чего?

Витька, коротенько поведал ей об их «геройстве», на ходу немножко подправив. В новой версии: сами они так уже не откапывали, а вытащил его своим танком «зверюга» ротный. Сам на нем и убыл. А их, – если вы такие тупые, мать, пере – мать, что вам нельзя доверить боевую машину, берите на холку своего старшину, и тащите его в часть…

Сашка с Серегой при этом громко вдохнули, и утвердительно покачали головами.

Они, слушали, разинув рты. Все так красочно излагаемое рассказчиком, уже и им, начинало казаться правдой, они уже ощущали себя, непосредственными участниками той «болотной драмы», про которую так убедительно «заливал» Витька.

– А о нашей части в Краснодаре не слышали? В/ ч 03543, – для большой достоверности, спросил он у проводницы, все чаще охающей по мере раскрашивания «героических будней», – больному – то чего – ни будь под голову положить, найдется? – Витька закончил свое «сказание», поняв, что хозяйка вагона, ничего не знает о воинской части, под номером его домашнего телефона, с прибавленным впереди нулем.

– Я сейчас ему подушку принесу, и чаем вас всех напою, – пошла к себе, полная впечатлений проводница.

– Орел! – похвалил рассказчика Сашка, – Брежнев с «Малой землей» тебе в подметки, не годится, пацан он просто, перед тобой. Тем более ты сам, а за него, орда журналистов придумывала.

– Это что. Ты бы его в гараже, после стакана послушал, – засмеялся Сергей.

– Талант не бросишь мордой, в снег апрельский, – привалился к стенке Витька, – вот на заслуженную пенсию выйду, и мемуары начну писать.

– С такими талантами, ты до пенсии не доживешь, – отозвался Василий, – загнешься в полном расцвете сил.

– А убогим, никто слова не давал, – ответил ему тот, – Твое дело лежать и стонать, пуская пузыри. Сейчас тетя подушку принесет, а хорошо попросишь, может для сна и титьку даст пососать.

– На счет пососать я не знаю, а подушку она точно несет, – увидел в коридоре проводницу Сашка.

Женщина бережно приподняла голову «раненого» и подложила под нее подушку.

50

При этом старшина сдержанно простонал. Серега с Сашкой, глядя на это, еле сдерживали смех. Витька, сидевший у Васьки в ногах, укоризненно посмотрел на них.

– Так я думаю, тебе лучше будет, – оценила хозяйка вагона, положение головы на подушке, – ему в больницу, наверное, надо.

– Конечно, как приедем так сразу в медчасть. А так-то у нас и свой медбрат есть, – сказал Сергей, кивнув на Сашку.

– Переломов у него нет, – высказался и свежеиспеченный «медбрат».

– Побегу, у меня же титан кипит, – вспомнила женщина про свое хозяйство.

– Пойдем, покурим, пока чай зреет, – поднялся Сергей, – А ты куда собрался? – увидел он, как Васька тоже присел на полке, собираясь идти с ними.

– Как куда, покурить, – ответил тот.

– Перед смертью, как говориться не накуришься. Где это ты видел, чтоб смертельно раненый курил? Твое дело лежать и ждать прихода,– поддержал Сергея Витька.

– Какого прихода, чего темните-то опять? – спросил старшина.

– Как какого? Тетку жди или с косой или с титьками, – рассмеялся Сергей, – мы тебе целого «фельдшера» оставляем. Может понадобиться, в сортир тебя отволочь если приспичит.

– Карандаш не дать, губу закатать? – не согласился Сашка, – для Понта, я конечно останусь. Но если этому инвалиду приспичит, то пинок он от меня получит, чтоб долететь до туалета. И полетит, не хуже мужичка с пропеллером, с мультика про Карлесона.

– Ты хоть и спишь с медработником, но милосердие к увечным, у тебя отсутствует, – покачал головой Витька, – не берешь ты хорошее от медицины.

– В столовой она, поваром, в столовой, – начал злиться Сашка.

– Вы еще не женились, она уже там работала. За это время две диссертации по медицине можно написать, – пропустил Витька, его слова мимо своих ушей.

– Как раз он все хорошее, от нее и берет, – засмеялся Сергей, – ночью женой, остальное время продуктами. Мы курить то идем или как?

Они ушли курить, оставив «раненого» ерзать по полке и зеленеть от желания курить.

-Ишь, чего захотел? Курить? Видал, как я его настропалил? Стонет не хуже бурлаков, – похвалил Витька, себя, давая Сергею прикурить.

– Это да, – согласился тот, – но в туалет таскать придется, иначе проколемся.

– Пусть в сапоги делает, они глубокие, до конца хватит, – решил Витька.

Когда они, накурившись, вернулись в купе, старшина, лежал, облокотившись на три подушки, с аппетитом прихлебывая чай. На столике стояли, еще три стакана с чаем.

– Смена составов, теперь моя очередь, – пошел на перекур «фельдшер»

– Как чай болезный? – спросил Сергей.

Старшина одобрительно кивнул. От выпитого чая, весь лоб у него был в капельках пота.

–И жить торопишься, и чувствовать спешишь. С ложечки же надо, тихонько. Ты больной или как?

– Сергею, хотелось уменьшить довольства на Васькином лице.

Тот вместо ответа, схватил стакан обеими руками, жадно глотая чай.

– Ты давай без фанатизма, а то обоссышься или не дай бог, захлебнёшься, – посоветовал ему Витька, тоже беря стакан.

– Во-во, а в похоронке напишут, утонул или захлебнулся от чая, при выполнении служебных обязанностей, – ухмыльнулся Сергей.

– А для мужика, такая постановка, как серпом по причиндалам. Кому докажешь? Это же не водкой, вот там, праведная кончина. Я сам бы сейчас не против, в какой-нибудь пол – литре утопиться, – смачно прихлебнув чай, помечтал Витька.

– Сыночки, а вот сальца попробуйте, – заглянула к ним в купе старушка, которую они видели по пути на перекур.

51

–Спасибо бабушка. Сальце – то, раненому, в самый раз, – рассыпался в благодарностях Витька, принимая сверток.

– А угрызем сало-то? Командир раненый, как ему? – спросил Сергей, наблюдая, как Витька, разворачивает газету, и рот наполняется слюной, при виде тонко нарезанных кусочков сала.

– Об этом нам беззубым горевать, – ответила старушка, а у вас только за ушами запищит, Ешьте на здоровье.

–Спасибо, бабушка,– просипел ей вслед «раненый».

–Вот видите, как у нас любят и уважают Армию,– приговаривал Витька, раскладывая сало,

– Священный долг каждого советского человека, – это накормить солдата. Когда солдат сыт и в стране спокойно.

–Правильно, мародеры не бегают, – согласился Сергей.

– В первую очередь раненым и пулеметам, потом остальным, – старшина схватил кусок сало и моментально отправил его в рот.

–Это про воду, чокнутый. Но к тебе подходит, ты сало жрешь, как ленту пулемет,– оценил, Сергей скорость с какой исчез кусок.

–За столом, мордой не щелкают,– согласился старшина, проглатывая второй кусок.

– В этом деле, тебе конкурентов нет, – подтвердил Витька, наблюдая, как исчезает сало со стола.

–А для кого оно принесено? Кто из нас пострадавший? Кому, как не мне, положено усиленное питание, – возразил старшина.

– Насчет пострадавшего, сомнений никаких,– согласился с ним Витька, – сразу с детства и на всю голову. Серый, ты, правда, давай мордой не щелкай, а жуй побыстрее, а то от сала скоро, одни жирные пятна на газете останутся.

Сашка вернулся с перекура не один. Он привел с собой, высокого черноволосого парня, который был явно навеселе.

– Миша, – представился он, поочередно пожав всем руки.

– Свой брат, танкист, – представил его. Сашка, подмигнув приятелям.

–Повезло тебе, в вагоне, и танкиста нашел,– подыграл ему Сергей.

– Вона, удивил? – встрял в разговор Михаил, – я в прошлый раз в вагоне, участника великой отечественной встретил.

– И чего? На Руси, еще не всех участников Куликовской битвы посчитали. Вроде, как удостоверений выдали больше, чем ратников, в битве участвовало. А уж участников войны, у нас стало, как начальников, куда ни плюнь, попадешь,– возразил Витька.

–А как тебе? Участник войны, 43 года рождения? – не согласился гость.

– Есть у нас свой сгибатель, но ты перегнул, – не выдержал даже «раненый».

–Вот вам крест,– перекрестился Михаил, – своими глазами удостоверение видел. В Белоруссии они жили, эвакуироваться не успели, а может и не думали. Кто их сейчас разберет. Мать его, ну, участника этого сопливого, в комсомоле состояла. Вот ей и поручили сведения о враге собирать.