скачать книгу бесплатно
– Такой человек, как Александр Черевков, может вас двоих перепить. – пошутил Александр Лебедев. – У него в этом есть опыт. Он в Гонконге один был от нашей страны. Однако, там его не смогли перепить китайцы.
– Ну, тогда порядок! – радостно, воскликнул Отто Йохемс. – Там мы с ним в ресторане будем пить на равных.
Напоследок мы все четверо выпили ещё по одной рюмке коньяка с закуской шоколадными конфетами. После чего Отто Йохемс убрал комплекты своих экземпляров контракта к себе в стол.
С нашей стороны один комплект экземпляра контракта Александр Лебедев положил себе в кейс, а другой комплект экземпляра контракта положил в свой кейс.
В заключении, Отто Йохемс дал нам комплект визитных карточек нидерландской фирмы "Хантер Даглас", с которыми мы можем постоянно иметь связь по вопросам контракта как в Нидерландах, так и в России. Александр Лебедев тоже поделился с Отто Йохемс визитными карточками сотрудников и руководителей с/п "Расма".
Затем все четверо оделись и вышли на улицу. Отто Йохемс перед выходом из офиса стал набирать код сигнализации и видеокамер, чтобы закрыть свой офис. Вместе с Александром Лебедевым направился к нашему микроавтобусу, в котором спал Олег Федоткин. Мне нужно было там взять свой большой кейс. Со времени приобретения обеих кейсов в Гонконге, так больше и не расставался с ними во время своих командировок.
В одном кейсе у меня были документы необходимые вовремя очередной командировке. В другом кейсе находилась смена белья и туалетные принадлежности.
Кроме того, большой кейс мне нужен был на различные подарки и сувениры, которые постоянно привозил своей семье и для многочисленных друзей по делам бизнеса. По-своему объёму кейсы вмещали много разных вещей.
– В три часа ночи вылетаю к себе домой в Душанбе. – как бы оправдываясь за присутствие двух кейсов, сказал, Отто Йохемсу. – Некуда мне ехать после ресторана за этими кейсами. Все уже будет закрыто.
– Ничего страшного. – успокоил меня, Отто Йохемс. – Мы куртки и твои кейсы оставим в моей машине на платной стоянке, возле валютного ресторан. Там всюду надёжная охрана имеется. Думаю, что не обворуют нас.
2. Презентация в валютном ресторане.
Отто Йохемс, Людмила Кузнецова и, сели в старенький длинный автомобиль "Вольво", который был сильно похож на своего хозяина. Такой же длинный и худощавый, как Отто Йохемс. Даже цвет автомобиля подходил к цвету длинного плаща, который Отто Йохемс называл почему-то курткой.
Возможно, что на фламандском языке это было неприличное слово "плащ" поэтому Отто Йохемс называл плащ курткой? Какая же все-таки путаница с этими многообразными языками мира. Не проще ли было бы всем разговаривать на одном языке во всём мире. Тогда не было бы различных противоречий и ошибок между различным понятием звука речи.
Но, все-таки, лучше было бы если люди научились бы понимать друг друга разумом, независимо от разговорного языка в местах своего происхождения, как в племени людей-птиц.
Ведь в племени людей-птиц обычные звуки речи не мешают общаться друг с другом разумом, когда им это нужно для решения какого-то сложного вопроса, который, возможно, трудно понять в звуках речи? Интересно было бы знать. Сколько языков речи имеется в племени людей-птиц? Наверно, ни только разумом общаются друг с другом?
Когда мы выехали на Ленинградский проспект в сторону Белорусского вокзала, то сразу догадался, в какой ресторан мы направляемся. Как-то один раз, в этом году,
Валентин Склярук приглашал меня на какую-то презентацию. Точно также как сейчас пригласил со стороны с/п "Расма" своего представителя Александра Лебедева. Валютный ресторан находится где-то на "Садовом кольце" недалеко от Нового Арбата (проспект Калинина).
Близко здание СЭВ. Тогда мы на автомобиле свернули вправо с "Содового кольца" и поставили автомобиль на платной охраняемой стоянке автомобилей. Ещё запомнил, что вход был близко от стоянки.
Только названия ресторана не было видно. В ресторане было два или даже три зала. У каждого зала было своё название. Лишь забыл, как залы назывались. Вроде "зеркальный" и "зелёный" залы были? Большинство присутствующих в ресторане было иностранцев. Там были люди совершенно противоположных политических взглядов, различных религий и рас, из различных зарубежных стран. С ними Валентин Склярук говорил на разных языках, которые он знает. Не мог тогда понять толком, что их могло объединить под одной крышей этого ресторана столь разных людей.
С различными взглядами на свою жизнь. Это сейчас с годами стал понимать, что деньги всюду не имеют границ, политики и религии. У денег одна цель – средство обогащения. Поэтому и собрались тогда в валютном ресторане такие совершенно разные люди. Но тогда больше всего меня удивило то, что на банкете в валютном ресторане присутствовали три человека, которых в обычной обстановке никак нельзя было свести вместе.
Два заклятых врага по самой природе своего происхождения. Тассир Салах араб-палестинец, который изгнан из мест своих предков евреями из Израиля, готовый посвятить всю свою жизнь истреблению евреев во всём мире.
Проживает Тассир Салах на Кипре, женат на русской женщине. Второй человек, ненавистник арабов-палестинцев, предприниматель-бизнесмен Советского Союза, председатель совета директоров "ЛогоВАЗ", еврей по национальности, Березовский Борис. Третий человек, фактически одновременно, мог считаться врагом обоих мужчин, как араба-палестинца Тассира Салаха, так и еврея Бориса Березовского.
Этим человеком был Олег Калугин, генерал-майор КГБ, который большую часть своей деятельности в КГБ посвятил внешней разведке и занимался именно тем, что преследовал таких, как Тассир Салах и Борис Березовский.
Теперь всех троих мужчин свёл в этом валютном ресторане общий вопрос. Ведь ни для пьянки, они сюда явились? Выпить они могли и отдельно в другом месте друг без друга.
Видимо главный вопрос у них был тогда именно тут в России. Возможно, что большинство присутствующих в валютном ресторане вообще не употребляли спиртных напитков?
Откровенно говоря, не следил тогда за тем, что кто и сколько пьёт. Обратил внимание на то, что там в валютном ресторане у всех присутствующих был лишь деловой разговор.
Они больше говорили о бизнесе и политике, чем пили и ели. Тогда презентация проходила очень долго, несколько часов. Но под конец презентации в зале из более сотни человек осталось всего несколько человек. В том числе и мы с Валентином Склярук.
После презентации мы пошли в гости к арабу палестинцу Тассиру Салаху, который жил где-то близко от валютного ресторана. Там и узнал от Тассира Салаха, что он злейший враг евреев, которых он готов истреблять во всём мире. Ни стал обострять международную обстановку и поэтому промолчал, насчёт того, что Тассир Салах, только что, сидел за одним столом со своим злейшим врагом, евреем по национальности, Березовским Борисом Абрамовичем.
Конечно, ни стал напоминать Тассиру Салаху, что там был ещё общий враг, возможно, что для большинства присутствующих за банкетным столом презентации, это Калугин Олег Данилович, генерал-майор КГБ и длительное время руководитель внешней разведки Советского Союза?
Вероятно, что Калугин Олег только этим и занимался, что ловил таких, как присутствующие в тот вечер в зале валютного ресторана на презентации мне неизвестно какого открытия? Конечно, к этим людям никакого отношения не имел. Попал на эту презентацию случайно, КГБ мной не интересовалось.
Мои предположения насчёт ресторана оказались точными. Отто Йохемс свернул в конце Садово-Кудринской улицы вправо от большого "Садового кольца" и переулками проехал с другой стороны на платную стоянку автомобилей возле того же самого ресторана, где мы уже были с Валентином Склярук на презентации.
Мы сняли с себя всю верхнюю одежду и положили на заднее сидение вместе с двумя моими кейсами. После чего вышли из автомобиля и направились к валютному ресторану, название которого высвечивалось неоновыми огнями выше второго этажа и мне невозможно было его прочесть. Но это было не важно для меня.
В ресторане действительно было три или даже четыре зала. В прихожей было трудно определить. Мы поднялись на второй этаж и швейцар на английском языке объяснил Отто Йохемсу за каким столиком нам накрыли и в каком зале валютного ресторана, в котором было несколько свободных столов.
Наш стол оказался во втором зале в противоположной стороне рядом с окном, за которым, было видно тихую улицу и платную автостоянку, на которой было видно наш автомобиль.
Возможно, что это произошло случайно, но Отто Йохемс был доволен таким расположением нашего стола в зале? Здесь было спокойнее от входа в этот зал и хорошо видно его машину.
Отто Йохемс каждые десять минут поглядывал на свой автомобиль на стоянке. Официант пригласил нас сесть за стол и тут же начал нас обслуживать. В это время посмотрел уже на то, что было у нас на столе на четыре человека и обалдел. Только одних различных напитков было около десятка разнообразных бутылок. Кроме этого были различные сладости.
Мало того, Отто Йохемс ещё что-то заказал и нам тут же стали накрывать весь стол продуктами. Словно тут за столом было с десяток человек.
– Мы все это втроём не осилим. – выразил, вслух свои мысли. – Оставлять такое изобилие мне тоже жалко.
– Не беспокойся! – убедительно, сказал Отто Йохемс. – Все, что останется на столе, мы отправим с тобой.
После сказанных слов, которые сейчас произнёс Отто Йохемс за столом в ресторане, у меня застряла в голове одна дурная мысль. Теперь думал о том, что побольше бы осталось на столе, чтобы этот богатый стол отвёз к себе домой. Мне всегда нравилось смотреть на восторг моих детей, которые совсем недавно ничего не видели в доме из того, что у нас сейчас в изобилии.
После начала перестройки, особенно, после погромов в Душанбе в феврале 1987 года, в наш дом хлынуло такое изобилие, что мои дети, которые совсем недавно смотрели на все голодными глазами, теперь смотрели глазами полными восторга. Мои дети все никак не могли поверить в то, что стало появляться в нашей квартире. Точно также как сама наша новая квартира, в которой мы до сих пор никак не можем привыкнуть жить и каждый день друг друга ищем по этой огромной квартире, которая вместе с полезной площадью занимает больше ста квадратных метров. В то время, как старая квартира была у нас всего двадцать пять квадратных метров на пятерых человек.
Получается, что сейчас мы на каждого человека имеем почти столько же сколько имели раньше на всю нашу семью. Вот и сейчас мне хочется насытить всю семью тем, чего мы раньше не имели, как сейчас имеем эту перенасыщенную площадь жилья. Конечно, знаю, что у человека потребность растёт пропорционально с возможностью.
Пусть лучше будет так, чем в обратную сторону, когда мы не видели в обычный день белого хлеба, а другие более дорогие продукты покупали только по большим праздникам или как подарок к дню рождения детей, которые со слезами восторга делили эти продукты между всеми членами нашей семьи. Хотя сами мечтали покушать этих продуктов по больше. Так пускай они сейчас насытятся всем этим, что привожу им с командировки. Всё равно откуда эти продукты. Пусть это презенты от зарубежных и советских фирм.
Подарки, которые купил в другом городе. Не тронутые продукты с мини-холодильника четырёх или пяти звёздного отеля за границей. Не тронутые там продукты с банкетного стола, как сейчас здесь на этом столе. Какая разница, это откуда привезу, главное, чтобы это все было честно и ни с какой-то помойки. Ведь ни на столько беден, чтобы рыться по мусорным бочкам возле богатых домов, как это делают бомжи во всём мире. Даже если бы был совершенно нищим, то всё равно никогда не опустился бы до такой низости, как рыться по чужим мусорным бочкам с целью своего пропитания. Думаю, что наша семья никогда не опустится до жизни бомжей. Все мы вполне здоровые люди и своим трудом всегда сможем прокормить свою семью.
У нас уже в семье с мамой были такие времена, когда мама одна работала на восемьдесят рублей в месяц на семью из четырёх человек и мы с голоду чуть не умирали в мирное время. Но по мусорным бочкам за продуктами не лазили и не побирались, как нищенки с протянутой рукой. В пятнадцать лет ходил на колхозные поля возле Беслана и руками перекапывал целые поля после сбора урожая, чтобы принести в дом что-то покушать своей маме и шестилетним братьям-близнецам. В шестнадцать лет, как только получил паспорт, уже учился в строительном училище и подрабатывал вечерами грузчиком на Бесланском Маисовом Комбинате (БМК), откуда кроме денег домой приносил и продукты питания. Это початки кукурузы, патоку, глюкозу и все остальное, что выпускал БМК после переработки кукурузы. Все эти продукты мне выдавали на БМК бесплатно за хороший труд. Но никогда никто из нашей семьи не лазил по мусорным бочкам.
– Александр! Ты чего размечтался? – спросил Отто Йохемс. – Пора опуститься на землю. Мы здесь.
– Думаю, когда ты меня пригласишь к себе в Голландию или Нидерланды? – соврал, насчёт своих мыслей.
– Так же тебя давно пригласил! – удивлённо, сказал Отто Йохемс. – Три дня назад отправил факс.
– Тогда тебе, большое спасибо! – радостно, сказал. – Извини, меня, но никак не мог знать о твоём приглашении. Целых пять дней нахожусь в Москве и в Душанбе не звонил. Завтра все сразу узнаю.
– С первого по седьмое января ты будешь в королевстве Нидерланды или Голландия, как тебе будет удобно называть. – пояснил мне, Отто Йохемс. – С собой можешь взять двух человек, как представителей фирмы.
– Ну, тогда, давай выпьем за мою будущую поездку. – предложил, Отто Йохемсу. – Пускай наши мечты сбываются не только в бизнесе, но также и в обычных житейских делах в наших семьях. Выпьем мы за поездку.
Мы тут же наполнили свои рюмки коньяком и выпили за очередной тост. Людмила Кузнецова пила на ровне с мужчинами. Видимо, когда-то, она жила на Кавказе и научилась там пить на ровне с мужчинами.
Почему, так думаю о том, так это с её же разговоров, которые она постоянно заводит при моей встречи. Говорит о том, что её муж грузин, но почему-то фамилия у неё русская.
Может быть, это она живёт гражданским браком со своим мужем грузином или она с ним во втором браке и не хочет русскую фамилию поменять на грузинскую? В любом случае у неё совершенно нет грузинского акцента. Вероятно, что она и её муж, родились и выросли в Москве? Если прислушаться к её разговору, то у неё больше всего московского акцента.
Вполне возможно, что Кузнецова Людмила вообще никогда не была на Кавказе? Ездила за границу. Постепенно, как и все в нашей жизни, так и эта наша мини-презентация за подписание совместного контракта, приблизилось к своему естественному финалу. Давно со сцены небольшой эстрады сошли музыканты и зачехлив свой инструмент покинули зал ресторана.
Следом за ними ушла негритянка, которая весь вечер пела нам эстрадные песни на английском языке. Сильно поредел и зал ресторана. Осталось в зале всего несколько человек и в том числе мы на половину опустевшим столом. У нас тоже уже не было никаких сил пить и есть все это изобилие. Только думал, как бы собрать с собой со стола оставшиеся продукты.
– Наверно нам тоже пора. – совершенно пьяным голосом, сказал Отто Йохемс. – Поедем все ко мне домой.
– Мне надо на самолёт. – вспомнил время вылета. – Поэтому с вами домой сейчас никак не могу поехать. В другой раз.
– Ты правильно сказал. – поддержала меня, Людмила Кузнецова. – Это будет слишком для меня в гостях.
– Сейчас закажу для нас с Людмилой такси. – сказал Отто Йохемс. – Тебе будет наш лимузин. У тебя столько много барахла и продуктов с этого ресторана, что мы все вместе сразу не поместимся в одно такси.
Отто Йохемс позвал официанта. Заказал через него такси и один лимузин. Официант ушёл звонить насчёт такси и лимузина.
Мы остались сидеть за столом и продолжили наши бесконечные тосты, которые появлялись у нас сами по себе, смысл которых мы уже не могли никак понять.
Мы до такой степени были пьяны, что нам оставалось ещё выпить пару рюмок и можно было забыть все на свете. Так как ни к чему мы уже не были бы пригодны. Дальше нас могли транспортировать, как угодно.
Но пока мы ещё немного соображали. Как только к столу подошёл официант, то Отто Йохемс сказал ему на нескольких языках, в том числе и на ломанном русском языке, чтобы официант все со стола аккуратно сложил в красивые пакеты и перенёс следом за мной в белый лимузин, который ждёт нас давно вместе с такси у входа в этот валютный ресторан.
3. Презент из валютного ресторана.
Когда мы вышли из ресторана, то действительно увидел такси и белый лимузин длиной больше автомобиля "Вольво" на котором мы втроём приехали в этот валютный ресторан. Отто Йохемс сказал водителю лимузина, чтобы он забрал все мои вещи из автомобиля "Вольво" в лимузин, так как уже не в состоянии был что-то делать и соображать. Свои вещи и вещи Людмилы Кузнецовой, Отто Йохемс переложил в такси. Затем закрыл свой автомобиль и сел в такси. Тоже сел в белый лимузин на заднее сидение и моментально отключился. Даже не слышал, как мы отъехали от валютного ресторана.
Мне уже было всё равно, куда меня сейчас будут везти. Главное, это чтобы вовремя был на регистрации билетов в самолёт до Душанбе.
– Парень! Парень! Хватит спать! – сквозь сон, услышал голос. – Тебе пора улетать! Скоро регистрация билетов!
– Что случилось? – открывая глаза, спросил. – Мы, что, уже так быстро прилетели в Душанбе?
– Ага! Уже в Москву вернулись и обратно летим в Душанбе. – подколол водитель. – Проснись!
Внимательно посмотрел вокруг себя и только тогда понял, что нахожусь в белом лимузине за сидением водителя ещё два сидения друг напротив друга и между ними овальный столик, который завален разными красивыми пакетами, двумя моими кейсами и на сидении моя куртка. Водитель помог мне одеться, собрал все мои многочисленные красивые пакеты.
Дал мне в руки оба кейса, и мы вдвоём отправились к стойке регистрации на мой самолёт. Возможно, что мы давно приехали в аэропорт "Домодедово", просто водитель дал мне немного отоспаться, чтобы не тащить пьяного до стойки регистрации билетов на мой самолёт?
Наверно, так все и было, как подумал? Так как у стойки регистрации билетов было всего три человека. Видно, что водитель лимузина ждал, когда сократиться очередь, чтобы передать меня с рук в руки агентству аэрофлота.
Значит он все знал о моем полёте и нёс какую-то ответственность за мой вылет из Москвы. После регистрации билетов водитель лимузина сопровождал меня прямо до накопителя перед посадкой в самолёт. В заключении он сказал какие-то напутствия стюардессе, сопровождавшей пассажиров от комнаты накопителя до трапа самолёта. Стюардесса кивала головой в знак согласия. Постоянно чему-то улыбалась, едва сдерживая смех от слов водителя лимузина в мой адрес. Наверно они оба обсуждали мой пьяный вид.
Как только сел в салоне самолёта на своё место и пристегнулся ремнём безопасности, так сразу моментально отключился и спал до того момента, как самолёт пошёл на снижение и от перепада притяжения мне стало дурно. Тут же открыл глаза и прикрыл рот руками, чтобы не начать блевать прямо в своём кресле. Едва сдержал себя, чтобы не блевать. Бежать в туалет было нельзя, так как самолёт шёл на посадку и в это время ходить по салону самолёта запрещено. Так что вынужден был себя сдерживать, чтобы после меня не заставили чистить весь салон самолёта, чего мне никак не хотелось делать.
Надо было спешить домой к своей семье. Поэтому мне стоило ещё потерпеть до посадки самолёта в аэропорту Душанбе.
Все же как это прекрасно, когда ты живёшь в том же городе, где приземлился на самолёте. Мне не нужно было заранее заказывать никакой транспорт, так как ехать к своему дому от аэропорта мог городским автобусом, троллейбусом или на такси. Всё равно любой из этого городского транспорта довезёт меня почти до самого дома. Останется пройти совсем немного. Всего несколько сот метров от автобусной остановки. Освободив в кустах свой желудок от всего того, что давило мне на горло в самолёте, пошёл на автобус, который следовал прямо до нашей улицы в наш новый район «Зеравшан».
Было семь часов утра местного времени. Кому нужно не работу, то те давно уже работают. Другие только начинали просыпаться и поэтому городской транспорт был почти пустой. Так что со своими многочисленными пакетами и двумя кейсами удобно разместился на свободном сидении и автобус двинулся в сторону нашего района Зеравшан через весь огромный город, в котором только одних микрорайонов больше ста штук.
У меня душа радовалась, что наконец-то уже дома. Сейчас смогу увидеть дома всю свою семью в целости и сохранности. Несмотря на то, что была середина ноября месяца и в Москве вовсю наступила зима.
В Душанбе было по-весеннему тепло и на некоторых деревьях ещё задержались зелёные листья, которые не спешили покинуть век своей жизни и надеялись дотянуть до новой весны, чтобы обратно принять смысл жизни и радовать своей зеленью животный мир природы. Даже цветы по городу не завяли.
Автобус доехал до конечной остановки, и не спеша вышел на свою улицу. С остановки автобуса видно окна нашего дома. Если бы кто-то выглянул в окно в мою сторону, то смог бы меня заметить. Поэтому постоял немного на остановке автобуса пытаясь разглядеть кого-то из окна нашей квартиры.
Но никто из окна не выглядывал. Тогда разделил свои два кейса и многочисленный пакеты поровну на каждую руку и с этим тяжёлым грузом медленно двинулся в сторону нашего дома. Хорошо, что остановка была наверху и мне оставалось лишь спускаться до конца нашей улицы, где почти на углу другой улицы стоит наш спаренный дом.
– Папуля приехал! Ура! – услышал, визг своей дочки, которая только что вышла из школы к дому.
– Вика! Не спеши! Пускай машина пройдёт. – заволновался, когда дочь хотела пересечь улицу.
– Подарки мне привёз от зайчика и лисички? – пошутила Виктория, как было в детском садике.
– Да это тебе от валютных зверюшек. – ответил шутя. – Но почему ты не в школе? Уроков нет?
– Папа! Ты совсем забыл, что в субботу у нас всего два урока. – удивлено, воскликнула Виктория. – Уроки кончились
– С этой проклятой работой, – честно, признался, – вообще совсем забыл, что сегодня суббота.
– Ничего страшного! – успокоила, Вика. – Впереди два выходных дня. Ты хорошо отдохнёшь.
Виктория взяла у меня несколько пакетов, которые были полегче, и мы пошли к себе в квартиру. Все никак не мог нарадоваться, что мы поселились в таком доме, в котором нет столь любопытных соседей, как в старом доме в Кофарнихоне (Орджоникидзеабад), где все двенадцать лет нашей семейной жизни пялили глаза на нашу семью.
Постоянно нас обсуждали, хотя мы никак не заслуживали никаких обсуждений. Жила обычная семья, каких было много вокруг, никого никогда не трогали. Если говорить о проделках наших сынов, так все остальные дети в таком возрасте были ничуть не лучше наших. По крайней мере, наши дети наркотиками, пьянкой, проституцией и умышленными кражами с целью наживы не занимались.
Все остальное у них было детскими шалостями, которые с возрастом проходят. Мои сыновья и так за все свои шалости получали сполна. Мне приходилось их наказывать, шлёпать ремнём, устраивать разгоны. Отцу тоже за шалости своих сынов доставалось на полную катушку.
Одни только денежные штрафы, взятки и бесплатные отработки по оформлению Кофарнихона (Орджоникидзеабад), можно исчислять за двенадцать лет сотнями тысяч рублей нанесённого убытка нашей семье. Чего уже говорить о нервных клетках, которые были так истрачены, что при сохранности утраченных мной нервных клеток, мог прожить ещё несколько отпущенных природой жизней. Теперь придётся доживать то, что осталось не истрачено в беспокойной жизни. Слава Богу, что, пока, на новой квартире все спокойно.
Мои сыновья ещё никаких гадостей не совершили. Может быть, это у них начинается взросление, и сыновья начинают осознавать свои поступки? Хотя бы так и было. Нельзя же мне терпеть бесконечно гадости сынов, которые с возрастом превращаются в преступление, как уже случилось с моим младшим братом Юркой. Жалко, что это с братом Юркой так все случилось.
– Мама! Мама! Угадай! Кто это к нам приехал? – открывая дверь в квартиру, закричала Виктория.
– Бабушка из Кофарнихона приехала? – спросила Людмила, со стороны кухни. – Пироги привезла!
– Нет, мама! Ты совсем не угадала! – закричала Виктория. – Это уже мой любимый папуля домой прилетел. Привёз нам презент из валютного ресторана.
– Главный презент в семье, это наш папа. – радостно, сказала жена, обнимая меня у двери.
Виктория понесла все мои яркие пакеты в зал и стала из них подарки доставать на стол. Поцеловал Людмилу в щеку и прямо в прихожей стал раздеваться, чтобы пойти с дороги принять ванну. Ведь все эти пять дней, во время командировки в Москве, мне даже под душ залезть было некогда.
Целыми днями крутился в работе, как белка в колесе, даже поспать толком никак не мог. Если можно считать сном время отключения в пьяном состоянии во время поездки в белом лимузине и четыре часа полёта в самолёте от Москвы до Душанбе. Сейчас надо хорошо помыться и завалиться спать. Кушать мне совершенно не хочется. Хорошо объелся в валютном ресторане. До сих пор от меня преет перегаром разных алкогольных напитков.
