Страницы нашей жизни том-6

– Приходите к нам ещё. – сказали девчата вдогонку, когда поспешил на выход из столовой.

После обеда ни стал заходить в общежитие. Время рабочее. Может быть, из Художественного Фонда принесли планшеты к плакатам или подрамники к лозунгам? Надо не забывать, что на службе в армии, а не на гражданке где-то на производстве. Где можно сачкануть незаметно от работы по личным делам. Хотя и на гражданке нужна дисциплина. Там платят за работу.

– Рядовой Черевков! Где вы были два часа? – окликнул меня старший лейтенант Шувалов.

– С утра до обеда был на рабочем месте в Доме культуры. – стал отчитываться перед парторгом. – Затем ходил устраиваться жить в общежитие пединститута и обедать в столовую.

– Хорошо устроился. – с завистью в голосе сказал Шувалов. – Штаб руководства по уборке урожая будет здесь в этом здании. Ты будешь на виду у всех. Следи за своей дисциплиной…

– Буду стараться! Товарищ старший лейтенант! – сказал по-армейски. – Лицом в грязь не упаду. Вот только этому лицу деньги на мыло нужны, чтобы своё лицо отмывать от чужой грязи.

– Собственно за этим сам сейчас пришёл. – сказал парторг, когда мы прошли в мой кабинет. – Получи полевые десять рублей на месяц. Всё остальное у тебя будет на целине бесплатно.

Старший лейтенант Шувалов достал из своего планшета ведомость, где расписался в получении денег. Затем из кармана достал пачку красных червонцев в банковской упаковке.

По свежей пачке денег можно было догадаться, что деньги получил в этом городе и сам был первый из нашего батальона, кто получил полевые деньги. Отсюда вывод, что батальона здесь нет.

– Старший лейтенант! Где сейчас находится наш батальон? – спросил с любопытством.

– Как где? На уборке урожая! – не по-армейски, ответил парторг. – В Курском районе поселили.

– Обалдеть! Как далеко! – с удивлением, воскликнул. – На краю света! Они почти в Дагестане.

– Откуда у тебя такие подробности? – удивлённо, поинтересовался старший лейтенант.

– Так это всё мои родные края. – стал объяснять старшему лейтенанту Семёну Шувалову. – По отцу донской казак, а моя мама терская казачка. Сам родился в Гудермесе в Старом хуторе. Почти в каждом населённом пункте по всему Кавказу у меня есть родственники и друзья…

– В таком случае за тебя нечего переживать. – прощаясь со мной, сказал старший лейтенант.

Семён Шувалов поднялся на второй этаж по каким-то своим служебным делам. Воспользовавшись свободным временем, решил разобраться с инвентарём по наглядной агитации, которые привёз поездом из штаба дивизии в Батуми. Ведь в спешке мог чего-то лишнего загрузить или на оборот забыть то, что больше всего нужно в моей работе по наглядной агитации.

– Александр! Привёз тебе пару планшетов. – сказал столяр из Художественного Фонда в конце рабочего дня, заглядывая ко мне в кабинет. – Думаю, что тебе на пару дней работы хватит.

– Молодец! Работа у тебя очень хорошая! – поблагодарил, столяра Виктора Стефановича.

– Наши художники передали тебе эпидиаскоп, чтобы ты быстрее работал. – сказал столяр, показывая мне на аппарат возле двери в кабинет. – В конце уборочных работ сам его у тебя заберу.

– Скажи моим коллегам, что они меня выручили. – поблагодарил столяра. – Хороший аппарат!

Конечно, такой аппарат мне нужен. Вот только проблема в том, что придётся с ним работать по ночам. Проектировать эскизы на планшет при свете не получится нужна полная темнота.

Пока светло подготовлю эскизы и рисунки под эпидиаскоп. Дальше будет видно. Придётся на пару часов задержаться. Думаю, что сторож Дома культуры будет не против моей работы.

– Ты что это капаешься в темноте? – поинтересовался сторож, когда застал меня вечером в темноте в актовом зале во время настройки эпидиаскопа. – Давно рабочий день закончился.

– Мне нужна полная темнота, чтобы проектировать через аппарат эскиз на планшет. – сам объяснил сторожу. – Днём не получится. Приходиться оставаться добровольно-принудительно в ночь.

– В этом зале днём показывают кино. – смеясь, сказал дед Степан. – Здесь есть тёмные шторы.

Старик подошёл к окну у двери. Дёрнул за шнурок. Опустилось с потолка до пола чёрное полотно и актовый зал погрузился в полную темноту. В тот же момент стал истерически хохотать над своей глупостью. Сторож тоже подключился к моему смеху. Мы смеялись так, что на наш смех в актовый зал заглянул директор Дома культуры, который собирался идти домой.

– Что случилось? – поинтересовался он, включая свет в актовом зале. – Смешное кино у вас?

– Ещё какое смешное, Виктор Васильевич! – продолжая смеяться, сказал дед Степан. – Солдата не устраивала днём искусственная темнота. Он ждал весь день естественную темноту в зале.

Директор Дома культуры ничего толком не понял. Но вместе с нами стал смеяться. Включая и выключая свет в актовом зале. Насмеявшись от души Виктор Васильевич пошёл на выход к своему служебному автомобилю. Сторож отправился принимать своё ночное дежурство.

Мне ничего не оставалось, как только закрыть актовый зал и идти на ужин в столовую общепита. Вечером в столовой новая бригада поваров и рабочих столовой.

На ужин посетителей также много как в обед. В основном это гражданские командировочные на заводе по переработке сельскохозяйственного урожая, который в этом году огромный по всему Советскому Союзу. По подсчётам специалистов такого урожая не было никогда за время построения социализма.

– Александр! Пройдите в служебное помещение. – обратилась ко мне женщина средних лет. – Сейчас народу будет много. Из крайкома сказали, что тебя всегда кормить без очереди.

– Откуда вы меня знаете? – удивлённо, поинтересовался. – Мы с вами пока что не знакомы.

– Меня зовут Вера Ивановна Кравцова. Заведующая городского общепита. – пожимая мне руку, назвала себя женщина. – Горбачёв утром познакомил нас заочно в Доме культуры. Михаил Сергеевич сказал мне, чтобы художника кормили без очереди. Так как у тебя очень много работы.

В служебном помещении было всего два стола и с десяток стульев. Видимо место отдыха сотрудников общепита. Здесь же были зеркало, умывальник и полотенце для рук. Кравцова тут же ушла куда-то по своим делам. Тщательно помыл руки с мылом. Насухо вытер полотенцем. Сел у окна, которое выходило в хозяйственный двор, где очевидно был склад для продуктов.

– Вера Ивановна сказала, что буду кормить вас на ужин. – сказала полная брюнетка моих лет.

– Кормить меня будете с ложечки или с рук? – как бы стесняя, скромно поинтересовался.

– Хотелось бы кормить вас ложечкой с рук. – мило улыбаясь, ответила брюнетка. – Но у нас на раздаче не хватает девчат, а посетителей много. Меня зовут Настя. Сейчас накрою вам стол.

Несмотря на свою полноту Настя двигалась быстро. Минут через пять стол был накрыт. В это раз были молочные продукты. Молочный суп с лапшой, какао с молоком и кусочек торта.

Вообще-то для меня слишком лёгкий ужин. На таком питании мускулатуру не накачаешь. Мне надо хорошо питаться, чтобы быть в форме даже здесь в полевых условиях на уборке урожая.

– Александр! Вам добавки принести? – словно читая мои мысли, поинтересовалась Анастасия.

– Конечно! С удовольствием повторю. – радостно, согласился. – Такой лёгкий ужин не по мне.

Девушка радостно помчалась обратно на кухню и оттуда вернулась с мясными продуктами. В этот раз пожалел, что согласился на добавку. Даже мне, любителю покушать, этого было много.

Оставить не тронутой добавку или недоесть, это всё равно, что обидеть общепит и Настю. Так что мне пришлось, не спеша кушать добавку, чтобы всё поместилось в моём желудке.

– Огромное тебе спасибо! – тяжело поднимаясь из-за стола, поблагодарил Настю. – Теперь мне этого хватит переваривать до самого утра. На завтрак не пойду и работать завтра не буду.

– С такой мускулатурой, как у вас, за пару часов всё переварится. – утешила меня Анастасия.

Настенные часы в служебном помещении столовой показывали, что у меня есть много времени до сна. Можно перед сном размять мускулатуру и освободить свой желудок от лишнего веса.

Но, прежде всего, надо познакомиться со сторожем общежития пединститута, чтобы знать до которого времени можно заниматься разминкой перед сном, чтобы не ночевать на улице.

– Да по мне хоть сколько! – выпучив глаза, ответил на мой вопрос, сторож дед Игнат. – Клавдия дала тебе такой ключ, который подходит ко всем замкам. Приходи в любое время. Всё равно так крепко сплю, что ничего не слышу. Баб не води. Клавдия шибко ругает и мне будет завидно.

Больше от сторожа ничего не надо. Открыл своим ключом все входные двери. Тщательно вытер подошву обуви об мокрую и сухую половые тряпки. Прошёл по длинному коридору в свою комнату.

Перед тем как уезжать на уборку урожая в Ставрополье. В спортивном магазине в Батуми купил «олимпийский спортивный костюм» подпольного производства. Мне в самый раз. Ставрополь не Батуми. Вечером прохладно. Зато зелени в этом городе намного больше чем в южном городе Аджарии. Лёгкие как меха на гармошке вдыхают свежий воздух.

Душа поёт и наслаждается запахами природы. Совсем близко городской парк, где можно побегать и размять свою мускулатуру. В глубине городского парка народу мало. Меньше смотрят на мою разминку.

Вернулся в общежитие через пару часов. Сторож спит в кресле на своём рабочем месте в фойе. На меня ноль внимания. Хоть табун девок приводи. В своей комнате открываю настежь окно.

Завожу на шесть часов утра свой туристический складной будильник, который купил в Батуми специально для того, чтобы во время целины мне не проспать уборку урожая. Шутка.

Просыпаюсь, как всегда, раньше будильника. В семь часов утра открывается столовая. У меня завтрак. В восемь часов начало рабочего дня. Всё рядом. Везде успею.

Надо принять душ. Освежиться после сна. Побриться и хорошо почистить зубы. Все услуги самообслуживания рядом с моей комнатой. Вот колонку с тёплым душем не чем включать. У меня нет спичек. Приходится по спартанскому принимать холодный душ.

Первые дни июня месяца. По старой традиции между друзьями у нас плавательный сезон начинается в Женский день 8-го Марта. При любой погоде. На любой территории земного шара. Традицию нарушать нельзя. Можно считать, что купался на природе в естественной среде, а не освежился под холодным душем.

– По тебе можно часы проверять. – радостно, сказала Лариса, в семь часов утра открывая дверь в столовую. – Вера Ивановна сказала нам кормить тебя без очереди в служебном помещении.

– Всё прекрасно! Вы вперёд. Мы завами. – снимая перед дамой армейскую шляпу, поклонился.

– Мерси! Спасибо! Очень приятно. – кланяясь, ответила дама, проходя в служебное помещение.

Работники общепита дружно зааплодировали нам и тут же приготовились обслуживать меня как первого и почётного посетителя столовой общепита.

Мне вообще-то было приятно и в тоже время всё равно, как меня принимают в столовой. Давно привык везде к такому вниманию. Знаю прекрасно, что у меня профессия номер один в СССР, которая стоит денег и внимания. После завтрака в столовой отправился на работу в Дом культуры. Двери в Дом культуры открыты. Однако служащие только стали подъезжать. До начала работы пятнадцать минут.

На парковке у здания всего три автомобиля. Две машины гражданские и одна армейская. Захожу в актовый зал и начинаю готовить планшеты к работе. Сегодня у меня первый рабочий день.

– Ты чего это устроил темноту в актовом зале? – спросил капитан Уваров, заглядывая в зал.

– Товарищ командир! Готовлю тёмную наглядной агитации. – вскакивая с места, пошутил. – Буду через эпидиаскоп проектировать на планшеты свои эскизы. Так быстрее идёт работа.

– Всё понятно! – сказал капитан. – Когда будет готова работа, чтобы мы могли приехать за ней?

– Плакаты и лозунги с поезда можно забрать сейчас. – ответил. – Всё остальное каждый день.

– Хорошо! Солдаты будут сейчас. – согласился капитан Уваров. – Остальное берём каждый день.

Мне пришлось включить свет в затемнённом актовом зале, чтобы не поднимать тяжёлые тёмные шторы. Солдаты пришли быстро. Видимо где-то близко стояли армейские грузов машины. Наших армейских водителей знал плохо. Только по армейской форме мог угадать, что это наши. Говорить с ними нечего и некогда.

Просто помог им вынести готовые плакаты и лозунги. Как только солдаты уехали, так сам сразу приступил к работе. До обеда надо было изготовить пару плакатов. Дальше будет видно.

Если столяр привезёт до обеда пару готовых планшетов и пару подрамником с полотном, тогда будет что увозить на объекты из предметов по наглядной агитации. В таком темпе придётся работать как в штабе дивизии перед каждым праздником.

– Ты что будешь делать вечером после ужина? – на «ты», после обеда спросила меня Лариса.

– Завтра утром после завтрака всё расскажу тебе. – под общий смех присутствующих, ответил.

У неё сразу началась истерика после моего ответа. Мне пришлось поторопиться с уходом из столовой, чтобы не накликать себе на голову предмет из пищеблока.

Хорошо, что в это время у неё в руках кроме мокрой тряпки больше ничего не было. Так что сам отделался лёгким испугом, когда мокрая тряпка просвистела над моей головой и прилипла к голове пришедшего парня.

После обеда работа у меня увеличилась в несколько раз. Столяр из Художественного Фонда привёз так много заготовок, что мне пришлось вкалывать в поте лица до самого ужина.

Даже на завтрашнее утро будет чем заниматься. В таких темпах работы по наглядной агитации мне можно претендовать на место в Книге Гиннесса. Если только там мне место по праву найдётся.

Мой ужин в этот раз не был молочным. Анастасия кормила меня мясными продуктами так, словно после ужина собиралась меня отправлять разгружать вагоны с углём.

Закончил сам сытный ужин с таким трудом, что едва выбрался из-за стола. Совсем не хотел заниматься разминкой после такой сытной пищи. Но устоявшаяся привычка вытолкнула на пробежку в парке.

– Ты где это так долго был? – спросила меня Настя, когда из парка пришёл к общежитию.

Мне нечего было ей говорить. Открыл входную две и повёл её мимо спящего сторожа к себе в комнату на второй этаж.

Едва только мы зашли в комнату, как тут же стали быстро раздевать друг друга. Совершенно обезумевшие терзали друг друга как голодные хищники готовые на всё ради того, чтобы сполна насладиться своей страстью, не думая о последствиях после секса.

– Всё! Хватит! – сказал партнёрше по сексу. – Мне завтра рано вставать. Дорогу найдёшь.

Настя быстро оделась. Поцеловала мой предмет нашего общего наслаждения. Потихоньку прикрыла дверь моей комнаты. Чуть слышно пошла по коридору на выход из общежития.

Как только всё вокруг утихло в тот же момент отключился от усталости и наслаждения. Словно целые сутки разгружал вагоны с углём. У меня не было никаких сил оценить своё состояние.

В этот раз проснулся в то время, когда мой туристический будильник должен был давным-давно прозвонить. Но его проста забыл завести. На часах было ровно семь часов утра.

Завтрак проспал. Надо хотя бы привести себя в порядок и успеть вовремя на работу. Представляю, что будет. Если сорву армейское задание. Ведь меня могут отправить в дисбат на пару лет.

– Солдат! Не могу запретит тебе приводить сюда баб. – останавливая меня на выходе из общежития, серьёзно сказал сторож. – Научи их хотя бы ноги вытирать об мокрую тряпку. Если Клавдия увидит следы, то меня могут выгнать с работы и тебе по службе может влететь.

– Отец! Больше этого не будет. – чисто сердечно, покаялся. – Больше тебя не подведу.

Дед одобрительно похлопал меня по плечу и подтолкнул на выход из общежития. понял, что во время обхода утром своего рабочего места он увидел наши следы в коридоре на втором этаже.

Сразу сторож понял, чем мы ночью занимались. Чтобы не накликать беды на себя и на меня тоже. Он протёр коридор мокрой тряпкой до прихода коменданта на работу в общежитие.

Едва пришёл в актовый зал Дома культуры, как следом за мной пришли двое солдат за моей работай по наглядной агитации. Мне некогда было с ними разговаривать.

Много работы. Отдал им лозунги и плакаты, которые сделал вчера. Тут же начал выполнять новую работу.

Примерно, за час до обеда, приехал Виктор Стефанович, привёз мне новую заготовку к работе.

– Мы сейчас работаем как на конвейере. – сказал столяру принимая от него столярную работу.

– Наши художники то же самое сказали, что у нас с тобой не творческая работа, а конвейер. – смеясь, подтвердил Виктор Стефанович мои выводы. – Художественный фонд меньше делает.

– Зато он больше получает. – с иронией, сказал. – Им платят за творческую работу, а нам за поток. Скажите спасибо своим художникам за эпидиаскоп. Ведь с их подачи быстро работаю.

После отъезда столяра сам ускорил работу. Едва не забыл про обед. Желудок напомнил мне, что со времени страстной ночи ничего ни ел. Наверно «разгрузил пару вагонов угля» на пару с Настей.

Потерял много калорий. Надо восстановить пробел. Иначе так долго не протяну. Впереди у меня много творческой работы. На время надо с девками закругляться на целине.

Во время обеда в столовой меня встретили без восторга. Лариса вообще ни стала меня обслуживать. Вероятно, обиделась за вчерашнюю шутку после обеда? Возможно, что Настя растрезвонила среди своих подруг о страстном сексе со мной?

По любому в обед отнеслись ко мне как к бомжу, который пришёл к ним на халяву пожрать. Поставили мне есть что-то вчерашнее. Во время такого отношения ко мне в столовой даже пища в рот не лезла.

Ел через силу, чтобы не быть голодным. С обеда ушёл, не прощаясь с девчатами. Работа тоже не шла так, как надо. Пришлось дважды настраивать эпидиаскоп, чтобы контуры эскизов не были размазаны.

До ужина вместо четырёх плакатов нарисовал только три. Лозунги вообще ни стал писать. Ужин в столовой выглядел празднично против траурного обеда. Девчата мне улыбались. Анастасия порхала вокруг меня, как бабочка вокруг огня.

Совсем не опасаясь, что может сгореть в пламени страсти. Ужин был по истине праздничный. На столе ваза с цветами. Шашлык прямо с мангала. Вместо чая или компота Бакал сухого вина. Кушал с аппетитом, но настороженно.

– Больше у нас встречи не будет. – тихо, сказал Насте, в конце ужина. – На службе в армии.

– Мне достаточно одного раза с тобой. – радостно, ответила Анастасия. – У меня есть жених, который всё время говорил мне, что никому не нужна. Если до сих пор девочка. Сейчас женщина. Спасибо тебе, что ты был первым у меня. Теперь по любому выйду замуж…

Её признание словно молотом ударило мне по голове. Едва сдерживая себя неизвестно от чего. Поблагодарил Настю за прекрасный ужин. Не спеша вышел из столовой и стрелой рванул через улицу к общежитию.

Едва не угодил под колесо городского автобуса. Мне надо было срочно убрать с кровати улики преступления. Меня могут судить по статье военного трибунала. Пулей влетел в открытые двери общежития.

Чуть не сбил с ног сторожа. Не вытер обувь об мокрую и сухую тряпки. Открыл дверь в свою комнату и обомлел от увиденного. Кровать заправлена чистой постелью.

В комнате порядок. Нет никаких признаков моего ночного разврата. Вообще никто не присутствовал в этой комнате. Словно мне всё приснилось прошлой ночью.

В коридоре возле двери в мою комнату стоит швабра с мокрой тряпкой. Как намёк на то, что сам должен сейчас сделать, то есть, вытереть свои следы в коридоре.

Мне не до выяснения, кто это поставил швабру с мокрой тряпкой. Всё правильно. Где живёшь, там должен следить за чистотой своих поступков. Пол в коридоре и мысли должны быть чисты, перед законом и совестью.

– Улики стираешь! – ехидно, прикололся сторож. – Надо думать прежде чем допускать ошибки.

Мне нечего было сказать старику. Добросовестно вытер пол в коридоре мокрой тряпкой. Поставил швабру с тряпкой там, где взял. Пошёл в умывальнике помыл с мылом руки и лицо.

Тщательно вытер лицо и руки махровым полотенцем. Вернулся в свою комнату. Переоделся в спортивный костюм. Вышел на улицу, чтобы перед сном в парке размять свои отёкшие мышцы.

В этот вечер в парке было многолюдно. Гуляли семьями и большими группами. Вроде праздников нет и день был рабочий. Наверно прекрасная погода позвала людей на природу.

Вот и мне полезно после напряжённого дня сбросить с себя лишнюю тяжесть. Надо хорошо подумать о своих безумных поступках, которые допустил за три дня нахождения в этом городе.

– Солдат! Ты почему испортил мою Настюху? – преграждая путь, обратился ко мне заморыш.

– Просто помог тебе. – ответил, догадываясь кто передо мной. – Ведь ты на это не способен.

Не успел сообразить, как дальше поступать с заморышем и его такими же друзьями, так сразу неожиданно для себя пропустил удар в правый глаз. Меня никто никогда не бил первым.

Тат как меня с детства приучили, что если угрожают, то бей первым. После разберутся, кто прав, а кто виноват. Тут же никто не угрожал и в результате пропустил удар в правый глаз.

Вдруг, во мне закипела такая злость, что совсем перестал соображать. Схватил своего обидчика за грудки обеими руками и врезал ему в челюсть своей головой так, что его зубы врезались в кожу у меня на лбу. Бросил отключённого заморыша на землю и со всего маха врезал кулаком в голову нападающего на меня второму заморышу. Третий просто удрал с места драки. Когда драка закончилась, то сообразил, что обратно совершил плохой поступок. Не надо было драться с теми, кто уступает по весовой категории. Однако они первые напали на меня.

Причём их было трое на одного. С моей стороны чистая самооборон. Но они без сознания!

– Вы арестованы! – сказал мне лейтенант милиции, когда пытался парней привести в чувства.

На меня надели наручники и повели в милицейскую машину. В это время санитары на носилках уносили пострадавших в автомобили скорой помощи. Вокруг этих событий собралось много свидетелей и любопытных.

Было слышно, как они обсуждают мой поступок. Из-за сплошного потока речи было непонятно, кто поддерживает мою сторону, а кто выступает против меня.

– Ваши документы. – сказал дежурный милиционер, когда меня привезли в отделение милиции.

– Мои документы в общежитии пединститута. – ответил ему. – Солдат-художник на уборке урожая.

– Он говорит правду. – поддержал меня лейтенант милиции, который привёз меня в отделение милиции. – Во время дежурства на своём участке видел этого парня в необычной армейской форме возле Дома культуры, возле общежития пединститута, а также выходящего из столовой.

– Вы что делали в спортивной форме в парке? – продолжал допрос дежурный милиционер.

– Вы только что ответили на свой вопрос. – серьёзно, ответил ему. – Вечером занимаюсь спортом.

– Многочисленные свидетели говорят, что эти трое напали на него. – опять встал на мою защиту лейтенант милиции. – Мы эту тройку уже пару раз задерживали за драку в городском парке.

– По любому мы не имеем право задерживать солдата. – сказал дежурный милиционер. – Мы должны его передать в военную комендатуру или просто отпустить на все четыре стороны.

– Товарищ капитан! Все живы. У него была чистая самооборона. – обратился лейтенант к дежурному милиционеру. – лично отвезу его в общежитие, а этих посадим на пятнадцать суток.

– Согласен с тобой. Хорошо! Отвези его в общежитие. – согласился капитан милиции со своим коллегой. – На всякий случай проверь у него документы, чтобы не было у нас прокола в работе.

Лейтенант милиции снял с меня наручники и уважительным жестом пригласил пройти в его служебный автомобиль. В это время к отделению милиции приехала другая служебная машина милиции с решётками на окнах.

Из этой машины вывели тех троих пацанов, которые в парке напали на меня. У двоих пострадавших головы перевязаны.

Третий в испуге смотрит на меня. От отделения милиции до общежития пединститута ехать на машине всего два квартала. Но на улице Лермонтовская пробка. Самосвал нарушил правила движения. Отчего создал неудобную ситуацию на проезд встречного транспорта. Пришлось ждать пару минут пока машина ГАИ разведёт транспорт в нужном направлении. Наш автомобиль милиции проехал в общем потоке.

– Надеюсь, что ты в безопасности. – останавливая автомобиль, сказал мне лейтенант милиции.

– Капитан сказал, чтобы ты проверил в общежитии мои документы. – напомнил милиционеру.

– Игнат Петрович надёжный документ. – показывая на сторожа, сказал лейтенант милиции.

– Тогда хотя бы запомни мои инициалы. Александр Сергеевич Черевков. – настаивал сам. – Вдруг, капитан спросит. Спасибо тебе, что ты был на моей стороне. Мне в армии проблемы не нужны.

– Лейтенант Виктор Степашин рад служить! – сам отдавая честь под козырёк, сказал милиционер.

– За трое суток так продвинулся. – сказал дед Игнат, показывая машину милиции и на мой синяк под глазом. – Милиция до дома провожает и фонарь под глазом дорогу освещает. Где это ты?