скачать книгу бесплатно
– Всё, мальчишки, домой! – приказала, Галкина мама. – Больному нужны уколы, отдых и питание.
После посещения друзей стал выздоравливать быстрее, чем от уколов, которыми мне искололи всю задницу и руки. Уколы были такие ужасные, что даже ночью часто плакал от сильной боли.
Но врачи назначали мне всё новые и новые уколы. Врачи говорили, что если хочешь ходить, то терпи, иначе лежать тебе в кровати до самой смерти. Лежать в кровати до самой смерти никак не хотел.
Умирать мне тоже было очень рано. Поэтому, со слезами на глазах, терпел все издевательства от врачей над моим телом, которое не хотело меня слушать.
Долго лежал в постели словно парализованный, как бревно. Даже не мог самостоятельно удрать из больницы.
3. Знахарь из аула.
Прошла половина летних каникул, а мне пришлось всё лежать и лежать в больничной кровати и не поднимался на свои ноги. Кушал много и с хорошим аппетитом.
Вот только тело моё всё также было без движения. Часто пытался сделать усилие, чтобы подняться, но у меня всё было бесполезно. Почти каждый день мои друзья вечером приходили под окна моей палаты и рассказывали мне про свои летние каникулы, наполненные разными приключениями.
Когда друзья уходили, то ревел, что меня нет рядом с ними в дикой природе. Не могу пойти с друзьями купаться на море. До конца летних каникул оставалось всего один месяц.
Уже немного двигал своим телом, но ходить совершено не мог. В этот вечер, к окну моей палаты, друзья пришли всей улицей. Чему уж очень удивился. Так как ждал друзей утром следующего дня.
– Мы тебя решили украсть. – сказал Исмаилов Махмуд. – Ни так, как воруют невесту, а как друга из плена. Ты не бойся. Мы ничего плохого тебе не сделаем. Отвезём тебя в аул к лекарю аксакалу.
Друзья ни стали ждать моего согласия. Просто быстро залезли в палату через окно. Абдулл с Махмудом подняли меня на руки и передали в окно. Там меня подхватили Пузан и Сулим.
Затем они положили меня на армейские носилки и понесли через дырку в заборе из больницы к морю. До моря от больницы далеко. Несли меня друзья долго, по очереди меняясь местами.
Носилки были из брезента и на них ватное одеяло, которое стащил Махмуд из своего дома. Так что мне было вполне удобно на носилках, а вот моим друзьям было тяжело, так как сильно поправился за время лечения в больнице и много весил.
Несли меня через зелёную лесополосу в обход города и добрались мы к пресным заливам лишь к середине ночи. По дороге к морю, большая часть ребят ушли домой, но каждый из них дал слово, что никому не скажут про то, что меня выкрали друзья из больницы.
Пока мы шли к морю, погода сильно переменилась. Стал дуть сильный ветер и в море заштормило. Поэтому постепенно наши ряды стали к морю сокращаться.
К пресным заливам дошли только мои лучшие друзья, которые были со мной всегда. Это Абдуллазизов Абдулл, Сулимов Вовка, Григорищенко Сашка, Исмаилов Махмуд и Журавлев Витька.
Мы все шестеро погрузились на лодку Егорыча и, загребая кормой солёную воду, поплыли к пятой каменной гряде, которая тогда была далеко в море. Сейчас каменная пятая гряда была всего с километр от берега.
На пятой гряде со стороны моря была огромная выемка от волны в камнях. Мы часто всей оравой прятались там от своих родителей, когда нам собирались всыпать ремня за очередные проделки.
Там за камнями можно было спрятать нашу лодку с продуктами, которыми мои друзья запаслись с дома на длительное время. В лодке была тёплая одежда для меня.
Ночь мы провели в море на камнях. Всю ночь был сильный шторм. Мы жалели о том, что рискнули остаться на ночь на гряде в открытом море. Фактически ни спали всю ночь.
Боялись, что волной снесёт нашу лодку с продуктами. Тогда мы все погибнем от холода и голода. Конечно, больше всего мои друзья переживали за меня.
Так как совсем не был готов к такому опасному путешествию и мог запросто умереть. Перед рассветом погода наладилась. Ветер вначале сменил своё направление, а вскоре вообще исчез.
Друзья погрузили меня в лодку. Мы поплыли на этой лодке в сторону маяка. Затем обогнули мыс и выплыли за пределы городской полосы моря. Дальше мы ещё никогда не были.
Там за мысом всегда хозяйничали браконьеры и мальчишки из соседнего аула Буйнак. У нас всё же была надежда на то, что Исмаилов Махмуд на аварском, а Абдуллазизов Абдулл на лезгинском языках.
Договорятся с местными ребятами о нашем временном прибытии на их территории. Другого выхода у нас не было, так как нас утром могли найти родители и милиция.
Плыли в запретную зону и среди своих злейших врагов надеялись найти общий язык и взаимный интерес. Им тоже давно надоело враждовать с городскими парнями, были готовы на мир.
Ещё издали нас заметили местные парни. Чтобы не обострять обстановку мы подняли белый флаг и легли на дрейф, как льдина в Северном ледовитом океане.
В нашу сторону выплыли две маленькие лодки, которые были намного меньше нашей лодки. Мы показали свои руки, это у нас был знак того, что у нас нет с собой оружия против них и прибыли мы к ним с добрыми намерениями. Местные мальчишки в лодках тоже показали нам свои руки без оружия, готовые говорить с нами на равных отношениях. Лодки приблизились.
– Салам алейкум! – приветствовали Абдулл и Махмуд, пацанов, приплывших к нам на беседу.
– Алейкум ас салам! – взаимно, приветствовали нас, местные мальчишки из двух лодок.
После обмена приветствиями, Абдуллазизов Абдулл и Исмаилов Махмуд, начали с ними переговоры на своих национальных языках. Разговоры длились очень долго.
Накопилось много претензий, так как мы часто дрались с ними за свои территории. Сошлись на том, что каждая сторона будет посещать по воскресным дням другую сторону.
Соблюдать всегда порядок гостеприимства и не вредить соседям на обеих сторонах. Нас горцы приняли со всеми почестями кавказского гостеприимства.
Хорошо накормили и долго расспрашивали о жизни в Избербаше. Больше всего их интересовали пресные заливы. Какая там есть рыба и когда она лучше ловится.
Мы, конечно, не раскрывали им все наши тайны, только в общих деталях рассказали о пресных заливах и о том месте, где им будет дозволено ловить рыбу.
В свою очередь хозяева определили свои территории для нашей ловли рыбы здесь. Когда местные парни узнали причину нашего прибытия, то они мне оказали особое внимание.
Пригласили к нашей компании своего опытного знахаря аула и рыбацкого колхоза Буйнак.
– Мальчишка! Ну! Бистро покажи мне своя спина. – сказал мне местный знахарь, на ломаном русском языке. – Сейчас будем смотреть, что у тебя болеть. Не бойся. Ми тебя не убиваем.
Друзья помогли мне снять рубашку, так как был не в силах это сделать сам. Знахарь внимательно посмотрел мою спину. Цокая языком. Нервно покачал головой.
Прочитал мне какие-то заклинания. Потрогал мою спину и руки, своими колючими руками, как кусты чилижника. Отчего весь поёжился и у меня на спине появились пупырышки.
Затем знахарь принёс в бутылке какую-то жидкость, которая была неопределённого мутно-грязного цвета и издавала вокруг такие запахи зловония, что мои друзья заткнули свои носы.
Знахарь часть жидкости из бутылки втёр своими колючими руками в мою спину, а оставшуюся часть дал мне выпить. Вполне естественно, что такую гадость не мог пить.
От одной мысли того, что гадость вольётся в мой желудок, у меня закружилась голова, стало дурно, чуть было не вырвал прямо на знахаря.
– Ты, совсем плохой, – зло, процедил знахарь. – Пей, чтобы тебе не подохнуть, как шакалу.
Знахарь ткнул мне в губы грязную бутыль с более грязной жидкостью. Невольно глотнул. Потом ещё и ещё, на одном дыхании, пока знахарь не убрал от меня пустую бутыль.
Как только эта серая жидкость вошла в мой желудок, меня словно прожгло изнутри едким огнём. По всему моему телу пробежали жгучие волны. Мои конечности так дрожали, что весь съёжился.
Затем стал барабанить, почём попало руками и ногами. Меня всего сильно затрясло. Словно ударило электрическим разрядом. Чуть не отдал богу душу. Затем вскочил и побежал прямо к морю.
– Теперь будет жить! – радостно смеясь, закричал знахарь, мне вдогонку. – Смотрите, как бегает!
Меня так рвало изнутри, думал, что кишки изо рта скоро сами все вылезут. Моё тело всё так извивалось, прямо, как в море волны во время шторма.
Сердце в груди билось подстреленной птицей. Голова гудела, будто огромный колокол в монастыре. Подумал, что моей жизни пришёл конец. Мне не выжить теперь.
Друзья подхватили моё ослабевшее тело и потащили в лодку. Они так сильно перепугались, словно это к ним подкрался конец жизни. Им только осталось добраться до дома, чтобы там замолить перед родителями и горожанами грехи своего детства, которое погибает досрочно. Мне совсем не хотелось умирать.
– Если, Череп, умрёт. – сквозь слезы, сказал, Сулим. – Тогда нас всех, навсегда, посадят в тюрьму.
– Тоже мне, грамотей нашёлся. – поправил Пузан. – Ни навсегда, а на всю жизнь. Как убийц друга.
– Никто никого не убивал. – успокоил Абдулл. – Нечего, Черепа, рано хоронить. Вон, он очухался. Скоро он встанет на ноги и морду набьёт тому, кто его собрался преждевременно похоронить.
Мне вправду стало легче. Но после рвоты голова сильно кружилась. Живот болел как побитый.
– Куда мы теперь с ним? – спросил Махмуд. – Опять в аул нам поворачивать, как-то неудобно. Плыть домой тоже опасно. Нам придётся отвечать за то, что мы выкрали Черепа из больницы.
– Правильно! – возмутился Абдулл. – Люди нам помогли, а мы убежали, как последние трусы.
– Надо помахать руками. – предложил Пузан. – Вон, весь аул собрался. Пускай успокоятся за нас.
Понял, что лучше будет, если мы помашем руками. Поднялся с того места, куда меня положили друзья и принялся махать руками. Мои друзья тоже стали махать руками. Все те, кто был на берегу, также принялись махать нам руками, как машут на прощанье лучшим друзьям.
Теперь нам стало ясно, что старой вражды между аулом и городом больше никогда не будет. Это событие помогло нам наладить свои отношения. В следующее воскресенье мы встретимся с друзьями из аула и будем вместе рыбачить на море.
Жители аула и рыбацкого колхоза Буйнак стали расходиться лишь тогда, когда наша лодка доплыла до мыса с маяком. Мы должны были скрыться из вида.
Мы в последний раз помахали новым друзьям и вскоре скрылись за мысом, за которым открылся вид на пресные заливы. Там уже была наша граница, которая вела нас к своему дому.
Не успели мы заплыть со стороны моря в пресные заливы, как увидели на горе машины скорой помощи и милиции. Куда-то смываться от них нам было уже поздно, нас заметили с высоты, да мы и не думали удирать. Мои друзья уже натерпелись разного страха за время нашего побега, что лучше было сдаться.
– Сам во всем виноват. – встал на защиту друзей. – Это их уговорил выкрасть меня из больницы.
– Вот, всыпать бы тебе хорошего ремня. – сказал мой отец. – Жалко, что ты сейчас болеешь.
– Даже не вздумайте бить сына. – заступился доктор. – Скажите спасибо природе, что он живой.
Доктор осмотрел меня со всех сторон. Проверил пульс и дыхание. Посмотрел на глаза и руки.
– Думаю, что море ему больше на пользу, чем наше лекарство. – сказал доктор. – Пусть гуляет. Однако будьте любезны, каждую пятницу быть у меня на проверке. Иначе, больной, положу вас в постель. Вам, папаша, советую больше быть с сыном на природе. Обязательно свозите его в горы.
4. Законы гор.
Моему отцу очень понравился совет врача, так как он сам любил лазить с ружьём по горам. У отца были отстреляны пальцы ног во время войны. Всё тело было покрыто шрамами.
Мелкие осколки из тела вытаскивали у отца до глубокой старости. Из-за того, что у отца не было на ногах пальцев, то отец с большим трудом ходил по ровной местности, так как не на что ему было опираться.
Но в горах отец, наоборот, двигался быстрее, так как упор был на пятки. Отец даже оригиналы своих портретных работ брал в горных аулах.
Теперь он без скандала дома и на работе мог ходить со мной по горам, под предлогом моего лечения, так как порекомендовал доктор в присутствии многих наших горожан.
Поэтому отец ни стал откладывать. Через неделю мы отправились в горы, собирать заказы на портреты. Мой отец работал фотографом-портретистом.
На больших листах фотобумаги печатал голову заказчика, затем пририсовывал порошком краской-соусом костюмы, которые были тогда в дефиците.
После портрет покрывался из пульверизатора специальным лаком. Такое произведение было тогда всюду в большой моде. Заказывали портреты даже в горных аулах, где никогда не носили костюмов.
В работе отец имел большой успех среди людей. Наш трёхколёсный драндулет, инвалидная машина, медленно поползла по горной дороге. Когда машина закипала от напряжения и жары, то отец останавливал её, чтобы она охладилась.
В это время собирал ягоды и фрукты, которых было много в горах Дагестана. Мы кушали собранный урожай и опять начинали подъём в горы. Ехали до первого аула, чтобы там раздать сделанные портреты.
Отдыхали в гостях у горцев. На следующий день мы продолжали свой путь по сборам новых оригиналов к работе над портретами.
Отца в аулах уважали, так как отец с ними говорил на их языке. Если учесть, что в Дагестане шестьдесят национальных языков и, примерно, столько же диалектов, то мой отец знал много местных языков.
Мне было просто удивительно, что отец знает столько много языков. Когда спрашивал, откуда отец знает столько много местных языков, то отец пожимал плечами.
Говорил, что они говорят, тоже говорю на их языках и все дела. Может быть, группа тюркских языков имеет одну языковую связь, как группа славянских языков?
Тогда можно легко научиться понимать эти языки, если, конечно, хорошо знаешь, хотя бы один язык из этой группы. Из коренных национальностей Дагестана имеются, в основном, это тюркские корни языковой группы, которые появились во время татаро-монгольского нашествия.
В основном в Дагестане жили аварцы, кумыки, даргинцы, лезгины, а также лакцы, ногайцы, табасаранцы, курды и многие, многие другие национальности.
Поэтому не удивительно, что эти народы так хорошо друг друга понимают. Так почему бы и русским не научиться их языку. Мой отец большую часть своей жизни провёл в кругу разных наций, вот почему он знает эти языки. Это, конечно, моё личное мнение.
Может быть, у моего отца дар речи от природы? Вот, к примеру, тоже большую часть своей жизни провёл среди этих людей. Однако, говорить на их языках не умею.
Потому, что у меня нет природного дара, говорить на других языках. У меня дислексия – это неспособность к усвоению другого языка. Вполне возможно, что был бы, как Миша, не говорящий ни на каком языке, если бы с рождения меня не учили говорить по-русски?
В школе за все годы обучения никак не смог выучить ни одного иностранного языка. Специально пытался поступить в институт иностранных языков, но из этого у меня ничего не вышло.
В институте иностранных языков меня сразу признали не способным к познанию языков. К вечеру мы с отцом добрались до первого аула в горах. Отец подрулил к сакле мазанке из самана, глиняного кирпича с соломой, высушенного на солнце.
Треск нашего драндулета разбудил в ауле всех собак, которые спали в тени дувалов, утомлённые за день жарким летним солнцем. Из всех мазанок выбегали гололобые дети, чтобы посмотреть на наш уставший драндулет, который не имел ни вида, ни цвета, так как на нем лежал огромный слой дорожной пыли.
Такая же пыль была и на тех, кто был в этой мотоколяске, то есть, на нас. Мы были покрыты таким огромным слоем пыли, что стали одним целым вместе с драндулетом.
– Салам алейкум, кунак! – приветствовал нас, хозяин мазанки. – Заходи, гостем будешь. Мы все будем рады гостю дорогому. Отведай хлеб и соль нашего дома. Отдыхай с дальней дороги, как дома. Мой дом – твой дом. Будь хозяином в нем. Всё в этом доме твоё. Располагайся, где тебе будет удобно. Ты лишь пожелай.
Хозяин приветствовал отца с улицы до порога своей мазанки и кланялся отцу постоянно.
Можно было подумать, что мой отец какой-то знаменитый гость или представитель Аллаха на грешной Земле.
Но, так принято встречать всех гостей в горах Кавказа. Таков закон гор, перед которым все равны. От случайного гостя до знатного человека. С таким уважение горцы относятся к своим гостям.
Готовы отдать им всё, что есть. Мой отец тоже отвечал приветствиями на приветствие хозяина мазанки и также постоянно кланялся ему.
Как только они добрались до порога мазанки, из дома вышла жена хозяина мазанки с огромным медным тазиком и национальным медным кувшином в руках.
Всё содержимое поставила возле порога и жестом руки пригласила отца сесть на коврик, который женщина постелила специально для моего отца. Отец сел на коврик. Хозяйка дома, назовём её так по-русски, у большинства наций Дагестана нет в лексиконе понятия хозяйка дома, так как есть хозяин дома и этим всё сказано, так вот, хозяйка дома сняла с моего отца обувь и принялась мыть ему ноги.
После того, как ноги отца были вымыты, хозяйка вытерла ноги отца специально для ног приготовленным льняным полотенцем. Затем стала поливать отцу на руки.
