Первый день на практике

Лёху так отшвырнуло от стремянки, что, если бы не реакция неплохого спортсмена в лице оказавшиеся тут же Макса, всё-бы кончилось плачевно. Они поймали его вдвоём и рухнули на стулья. Стулья смягчили падение на бетонный пол и амортизировали удар, частично сложились, предотвратив серьезные телесные повреждения. Отдышавшись, студенты поднялись с пола. Сирена продолжала завывать, а дама советовала убраться отсюда подобру-поздорову. Подошла очередь Макса. Он мог бы послать всё это к чёрту, но Макс был самый настырный среди них троих и полез на стремянку. Когда часы показывали без 3 минут 11, Макс крепко вцепился в обе ручки перфоратора и нажал на кнопку включения. И тут же темнота окружила его. Абсолютная, беспросветная, безнадежная темнота. И тишина, такая же абсолютная и давящая.

– Ух ты, как с неба свалился!

Когда глаза привыкли к темноте, Макс разглядел силуэт человека в проеме двери, ведущей к свету. У двери с автоматом в руках стоял тот, кто произнёс эти слова. Он повернулся к Максу.

– Ты кто будешь, мил человек?

– Я Макс, студент.

– Откуда же ты свалился, Макс?

– Из Москвы.

– Я тоже когда-то в Москве жил, учился в училище туполевском. Потом армия, военное училище. Студент, говоришь? А где учишься?

– В колледже учусь.

– В колледже? А что это такое?

– А это ПТУ и техникум в одном флаконе. Отец так говорит.

– Эксперимент что –ли? Туда бы ещё детсад и институт добавить, пошёл в садик в 5 лет, вышел в 23 с дипломами.

– А как вас зовут?

– На моей фамилии вся Россия держится. Читал Константина Симонова? Роман Живые и Мертвые? Нет? Но кино-то смотрел? Там актёр такой замечательный, Олег Ефремов играет. Вот он и говорит-Иванов моя фамилия. Не смотрел? Обидно. А ты к родственникам, которые в этом пионерлагере работали, приехал? Видишь, оно как всё повернулось. Пионерский лагерь стал бандитским прибежищем. Надеюсь родственники твои успели отсюда свалить. Заболтался я с тобой Макс.

Иванов подошел к двери на выход из подвала. Откуда появился ослепительно яркий солнечный свет. Выглянув наружу и поведя стволом автомата снизу вверх и обратно Иванов вернулся в темноту.

– Где ж ты мой сад, вешняя заря, где-же ты подруга, яблонька моя, я знаю, родная, ты ждёшь меня хорошая моя, я знаю, родная, ты ждёшь меня хорошая моя…

Напел очень душевно и слегка тоскливо Иванов.

– Хорошая песня. Кто написал?

– Алексея Фатьянова стихи. Был такой поэт. Сколько песен о войне написал. Весна на Заречной улиц- моё любимое кино. Там Рыбников поёт песню на него стихи…

На улице что-то зашумело. Иванов рывком, тихо, по-кошачьи метнулся к лестнице из подвала. Макс подошел поближе к двери. Иванов стоял на лестнице и прислушивался. Он был в чёрной военной форме, чёрном бронежилете и шапочке –маске. На правом рукаве куртки был зелёный шеврон с вышитым щитом и мечом и буквой А поверх этой конструкции. На левом рукаве- российский триколор, слегка поблекший, потемневший. Сзади на бронежилете, почти на плече, была закреплена рация, бесполезная, как оказалось в дальнейшем.

Вылетали впопыхах, не успели собраться. Надежный стукач, официально- контрразведывательный контакт, сообщил в последний момент о месте и времени сбора главарей бандформирований. Вертушка уходила на Моздок. Письма, журналистов, заменившихся офицеров увозила. В пункте постоянной дислокации, ППД, было пусто. Все оперативно-боевые группы работали, даже отдыхающие. Кто-в горы на разведку бандитских схронов и лагерей, кто-в адреса по наводке местных доброжелателей. Кто-на зачистку с Вэвэшниками. В расположение было пусто. Кроме дежурного офицера на узле связи для координации действий оперативно боевых групп и дежурного по ППД, никого не было. Давно такого аншлага не было. Вообще не помню такого. Что же делать? Рассуждал майор Иванов, стоя в коридоре вместе с капитаном из контрразведки, поймавшим Иванова на лестнице буквально за рукав. Горячая информация, которую задыхаясь выдал капитан, повергла Иванова в уныние. В том районе, точнее квадрате, уже вторые сутки висел туман. Группы там не работали, ни армейские, ни вэвэшники, ни наши. Авиация туда не летала. Тем более на прошлой неделе там в двух селах поработал спецназ ВДВ. Всё зачастили. Было оружие, были задержанные и никто и думать не думал, что после этого там соберутся все главари банд формирований. И авиацию не наведешь-облачность и группу не высадишь на броне, долго, успеют бандюки разъехаться.

– Так где этот бывший пионерлагерь? Ну-ка покажи на моей карте!

Контрразведчик показал.

– Так, беги, тормозни вертушку, что на Моздок собралась. Я сейчас оставлю дежурному указания и догоню. Оружие есть?

Капитан показал на кобуру, висящую на ремне.

– Не густо. Ладно, беги давай.

Когда Майор Иванов изложил свою просьбу дежурному, тот отказался верить в разумность плана, который предстояло осуществить Иванову.

– Кого же ты возьмёшь с собой? Никого в расположении нету. Да и вернутся не скоро ребята, авиация туда не полетит, а полетит так не сядет, а сядет-так разобьется в горах.

– Есть у меня мысля-идея. Возьму с собой капитана из контрразведки, который инфу принёс. Карту оставляю тебе. У летунов своя должна быть. Я там всё обозначил и написал. Всё, бывай, авось увидимся.

Иванов прихватил вторую радиостанцию со стола дежурного и пошел к выходу. Дежурный с мрачным лицом посмотрел вслед Иванову, понимая, что видит того в последний раз. Забравшись в MИ Восьмой, Иванов вкратце объяснил лётчикам, что надо сделать. Маршрут менять не надо, только слегка отклониться. На сетование летчиков про низкую облачность Иванов заверил их что садится не надо будет. Он хорошо знает эту местность и один раз группа таким способом десантировалась для эксперимента. Вот он и пригодился, этот эксперимент.

– А где снаряжение? Спальники? Боекомплект?

– А ничего этого не будет, летим. Я скажу, когда свернуть надо будет.

Штурман посмотрел на пилота, покрутил пальцем у виска и уселся в кресло. Два двигателя по полторы тысячи ватт каждый, быстро создали подъемную тягу, и машина оторвалась от земли. Иванов протянул рацию капитану-контрразведчику.

– Как тебя, Василий, кажется?

– Да, Вася. Вася Кияткин.

– Вот что, Вася. Я тебе сейчас вкратце объясню, что надо делать. Вертушка зависнет над одной заснеженный горкой. Ну, не зависнет, а сбавит скорость и не над самой горкой, а над её дальним склоном. Самым заснеженным сейчас, судя по метеосводкам и карте. Мы с тобой на ходу сойдём. Делал так когда-нибудь? Нет? Всё когда-то и что-то бывает в первый раз. В общем, сойдем, как двое влюблённых, взявшись за руки. Снег там глубокий. В детстве прыгал с крыши гаража в сугроб? Со второго этажа из окна школы прыгал? Молоток! А я с пяти метров на показухе отрабатывал. В общем, поваляемся и быстренько в пионерлагерь, через лес километра два будет. Духи ничего не поймут. По этому маршруту вертушки часто в Моздок летают, тем более садится не будем. А то, что он скорость сбросит на время, никто внимания не обратит. Главное-их наблюдатели не услышат звук взлёта и посадки. Это хорошо, что мы одни. Группу бы за раз я не высадил. В прошлый вылет, когда я эксперимент ставил, проходов больше было. Высадили тогда десять человек по двое за проход вертушки, потом по вершине пошарили и собрали барахло. И в путь.

– Подходим, майор.

Это штурман. Иванов подошёл и посмотрел на карту. Потом в иллюминаторы. Плавно отклонились. Молодцы ребята.

– Так, будем с левого борта прыгать, здесь дверь шире.

– Точно?

– Точнее некуда. 1250мм против 830 по правому. Этож не простой МИ-8, а модифицированный. Его издали видно. На старых Восьмёрках рулевой винт справа на концевой балке. А у МИ-8 МТ рулевой винт слева. Если по ходу движения смотреть Мои бойцы такую телегу меньше, чем за минуту покидают из двух дверей и рампы. Все 36 человек, при обычной посадке, конечно. А так, откуда и как только не покидали такую вертушку. И на СУРе через боковую дверь, и на фастропе через грузовой люк в полу. С парашютами вообще во все дырки какие в ней есть. Из разных положений с разных высот с разными типами парашютов. Сам прыгал? В армии мы тоже Д шестой использовали. А мои чего только не пробовали. Лесник Второй, Талка, Альянс, ПТЛ-72, смешной ПЛП, парашют лётчика-планериста. УТ-15 даже, который я в детстве в кино видел. “В зоне особого внимания”. Смотрел? Когда мост захватывают. Втянутая вершина купола, два вытяжных. Щелей много и цветастый весь. Внешне похож на немецкую каску. Разворачивается шустро и на точность работает-будь здоров! Потом какие-то американские пробовали, не помню даже, с ПВ-3 как-то в Ленобласти на Финский залив. Парашют водолазный. Слышал про такой? ПСН-90 одно время юзали. Потом появился Арбалет. Вот это вещь! Четыре способа раскрытия! Под любую боевую задачу. Если на крыле перворазник-принудительное раскрытие, как на Д-1-5у. На стабилизацию с задержкой раскрытия-пожалуйста! Как в Войсках Дяди Васи, в десантуре, на Д-шестом. Грузовой контейнер цепляй на ура. Причём ГК-50, а не ГК-30. А это 50 кг барахла. И сбросить его можешь на фале перед землёй, а можешь на маленьком парашюте метров двадцать площадь, на глиссаде. Если прыги со свободным падением-тогда с подпружиненным вытяжным и с кольцом. А для крутых спецназеров медуза мягкая вместо кольца.

Его монолог прервали. Над переборкой кабины пилотов дважды просигналила жёлтая лампа с характерным надрывным звуком Фа-Фа! Иванов встал, сдвинул дверь и потянул за рукав капитана к открывшемуся проему. Увидел краем глаза загоревшийся зелёный и услышал ревун: Ф-а-а-а!!! А выглянув из проема увидел надвигающуюся горку, практически лысую без деревьев и кустарников. Дал знак пилоту взять левее, теперь можно прыгать. Махнул ладонью вниз и вертушка, сбросив скорость почти зависла над горкой, подняв клубы снежной пыли. Риск был огромный. Спрыгнув раньше, чем надо ободрали-бы задницы на камнях, припорошеных снегом, поломали ноги. А то и разбились-бы. Спрыгнув позже чем надо, падали бы с приличной высоты, так как дальний склону горки достаточно крутой и могли бы разбиться o подошву горы. Расчёт был верный, летуны выполнили всё на отлично. В любом случае оказались где надо. Иванов толкнул в спину и под зад капитана и прыгнул сам.

Они лежали в сугробе, счастливые, как дети. Звук уходящей вертушки стихал, и сама она быстро исчезала в серой мороси тумана.

– Вот это был полет! Сердце, кажется, остановилось. А удара об землю я не почувствовал. Не было удара.

Вася Кияткин барахтался в сугробе, с восхищением рассказывал о своих переживаниях. Они идеально упали на склон горки и съехали по ней прорыв два тоннеля своими телами. Выбравшись на пологое место, вытряхнули накопившийся всюду снег. Иванову пришлось снять себя бронежилет и куртку. Только тогда контрразведчик обратил внимание на то, как Иванов легко одет.

– А где бушлат, шапка, разгрузка, запасные магазины к автомату, рюкзак с сухим пайком, водой наконец.

Майор очистившийся от снега, объяснил, что он формально в госпитале на излечении после ранения. Своими просьбами о поездке сюда достал всех своих начальников. Вчера начальник Управления позвонил и сказал, что есть одно место на борту, улетающим из Чкаловского. Вместо одного офицера, его увезли с аппендицитом на скорой. Вот мой начальник на свой страх и риск пошёл мне навстречу. Условия были такие. Чтобы не в госпитальный пижаме и буквально на сутки, привезти почту, подарки и повидаться со своими бойцами. Я заскочил домой, переоделся в повседневку и на аэродром. Там борт сопровождал знакомый офицер, он был в курсе. А бронник мне ребята дали. Так-как согласно приказу, все перемещения только в бронежилете. А так-же подогнали автомат трофейный, духовский. Чтобы я пустым не ходил. С кем смог-повидался. Сегодня должен обратно в Москву лететь. Да, ещё две РГДшки сунули на всякий случай, одна в сугробе где-то осталась. У меня и пистолета то нет. Всё моё оружие в оружейке на Прибое.

Капитан смотрел на Иванов, не веря своим ушам.

– Да ты вообще не волнуйся, ты меня только подстрахуешь на подходе к пионерлагерю. С высокой точки будешь моё выдвижении к лагерю корректировать, чтоб меня не заметили раньше времени, по рации будешь подсказывать. Понял? А потом не рыпайся, схоронись где-нибудь до подхода наших. Магазин почти полный. Мне бы только на подходе себя не обнаружить. Держи, в кармане завалялся. Монокуляр компактный.

Капитан увидел в руке маленькую, не более 10 см подзорную трубу УМ 8-2.

– Удачная вещь, восьмикратная, всегда в кармане лежит. Маленькая и удобная.

Капитан контрразведки впервые в своей жизни видел такого необычного, удивительного человека. Когда из-за деревьев показались строения, они разделились. Капитан медленно полез на дерево, Иванов пригнувшись, стал пробираться в сторону пионерлагеря. Василий так удачно выбрал дерево для наблюдения за территорией лагеря, что Иванов через считанные минуты оказался возле главного корпуса. Благодаря подсказкам, звучащим в наушниках гарнитуры, он незаметно обошёл двух часовых и снайпера, засевшего на чердаке клуба. Возле входа в спальный корпус стояли внедорожники, накрытые маскировочной сеткой и срезанными кустами. Через разбитое окно майор проник в подвал. Подвал был пуст. За годы службы Иванов научился определять наличие людей в помещении по запахам, различным утробным звукам, шорохам. Мог почувствовать на себе взгляд, в том числе в темноте. И когда рядом с ним в подвале возник персонаж, впоследствии оказавшийся московским студентом, Иванов не предпринял никаких действий для нейтрализации незнакомца. Он мгновенно и безошибочно распознал в нём гражданского, не опасного человека. Так и получилось. Коротко побеседовав со студентом, Иванов понял, что это тот самый, нужный, недостающий фактор для успешной реализации его плана, который нашёлся сам. Он даже не поинтересовался, откуда в руках у парня перфоратор, так как решил, как его можно удачно использовать. На улице чуть слышно заурчал мотор, следом еще один.

– Сейчас бандитские главари должны разъезжаться, а я без связи, рация сдохла. На тебя парень одна надежда. Как машины ко входу подъедут, охрану отвлеки. Кинешь гранату и высунешь из подвала это чудо природы на всеобщее обозрение. Уж очень твой перфоратор напоминает винтовку крупнокалиберную, прям КСВК! Винтовку крупнокалиберную Ковровского завода. Где пулемёты делают. Особенно издалека. Там наверху, на запасном выходе из подвала большой парапет, на него и положи это изделие. Ты за парапетом сиди и стволом, тьфу, буром из стороны в сторону поводи. Сам не высовывайся. Они на эту дуру отвлекутся и назад шарахнутся, а я их в коридоре встречу. Это единственный шанс войну эту закончить. Мне секунд тридцать нужно. А потом ныряй в подвал и прячься. Бойцы мои появятся-покажешь им жетон и скажешь, что знаешь меня. Они помогут. Ну, давай студент, начали.

Во время своего монолога военный снял с себя шапочку-маску, балаклаву. Снял чёрный бронежилет с рацией на спине и прислонил к стене. Снял куртку, оставшись в одной чёрной футболке с изображением щита и меча и надписью по кругу, на левой стороне груди. Снял жетон с шеи и отдал его Максу. Тот ошарашенно смотрел на армейский жетон с цепочкой, лежавший у него в ладони. Через секунды туда же плюхнулась граната. Все эти действия Иванова вызвали необъяснимую тоску и невыразимую печаль в сердце студента.

– Давай, давай!

Иванов подтолкнул Макса к выходу из подвала.

– Не подведи, парень! У тебя-же тоже мать есть. А сколько матерей не дождутся с этой войны своих сыновей? Мы с тобой сейчас сделаем это и войне конец.

Макс начал подниматься, пригнувшись по лестнице из подвала, Иванов в раскачку бесшумно побежал по подвалу. Аккуратно положив бур перфоратора на парапет из кирпича, Макс выдернул кольцо и швырнул гранату как можно дальше в сторону выхлопных дымов автомобилей. Присел и услышав взрыв и крики, опустившись на одно колено на ступеньке, он начал водить из стороны в сторону импровизированной винтовкой. Когда по парапету зацокали пули и посыпалась штукатурка фасада здания, раздалась автоматная очередь где-то внутри корпуса. Потом ещё и ещё. Били короткими очередями по три патрона. Об этом рассказывал ОБЖшник на своих занятиях, когда ему становилось скучно. Макс тоже стал нажимать на курок, поддавшись внутреннему порыву. После второго нажатия на кнопку он вдруг вспомнил про табличку, висевшую рядом с пробиваем отверстием в лаборатории. Для возвращения нажмите три раза! Три! На кнопку он нажал в третий раз и под вой сирены и монотонный женский бубнеж из динамиков, слетел со стремянки в объятия товарищей. Камера, установленная на потолке и невидимая глазу, фиксировала происходящие и время на больших часах, висящих напротив камеры на стене возле застрявшего сверла. Монитор от этой камеры находился на столе у начальника режима, так что тот мог наблюдать всё как говорится, в онлайн.

Вой сирены внезапно стих, как и механический голос из динамиков. Все трое студентов развалились на стульях, как после тяжелого трудового дня на шахте или погрузки-разгрузки вагонов, или рытья котлована. Уставшие и обессиленные, они пялились в пустоту.

– Пожрать, что ли, сходить?

Это Лёха, самый голодный из всех.

– Да, уже два часа.

Это Ваня, самый наблюдательный.

– Потопали.

Подвел итог Макс. В столовой было безлюдно и они расселись за столиками каждый за свой. К столику, за которым сидел Ваня, подошел их утренний знакомый-лаборант в белом халате. Подсел, прихлебывая кофе из чашки и повел свой допрос.

– В каком городе оказался, когда попал в прошлое? В Берлине? А событие какое было? Наши Рейхстаг брали?

– Я помог Егорову на чердак пробиться, там этот, как его, с грузинской фамилией ждал.

– Кантария?

– Да. Еще лейтенант его появился. Да. Кажется, Берест.

Лаборант сделал пометки в блокноте и прислонив указательный палец к губам, вылез из-за стола. В курилке, куда Лёха зашёл после обеда было чисто и пусто. Следом вошел мужчина в белом халате и обратился к Лёхе. Тот узнал его.

– Ну и куда тебя нелёгкая занесла в прошлом? Средние века, поди, в Европу или Азию?

Лёха оторопело смотрел на лаборанта, не зная, что сказать. Лаборант быстро, но аккуратно поставил ногу на лавку, где сидел Лёха. Мысок ноги упирался Лёхе в пах. Лаборант наклонился ниже, почти к Лёхиной голове и тот увидел висящий под халатом пистолет.

– Ты мне всё подробно расскажешь, а я не буду тебя калечить.

Любовно заявил лаборант. Лёха всё подробно и быстро рассказал.

– Ну вот, а ты не хотел.

– Хотел, хотел я!

Лаборант убрал ногу и выключив диктофон, вышел из курилки. Макс стоял у окна и возился со своим телефоном. Интернет не ловит.

– Здесь нигде не ловит, пойдём ко мне в кабинет, там у меня есть интернет.

Давнишний знакомый, лаборант, взял Макса под локоть и несколько навязчиво потащил по коридору. Зашли в кабинет. Лаборант сел за стол, предложив Максу стул напротив.

– Быстренько и подробненько мне сейчас всё рассказываешь про твоё путешествие во времени и свободен.

Макс отвернулся к двери. Лаборант нажал на кнопку сбоку стола и на двери что-то щелкнуло. Электрический замок! Из ящика стола он достал резиновую дубинку с поперечной рукояткой, как из фильмов про американскую полицию.

– Не надо никаких фокусов! Рассказывай, давай!

Макс демонстративно сложил руки на груди и уставился в стенку перед собой.

– Так, понятно.

Лаборант снял трубку телефона и нажал кнопку, заговорил.

– Психиатрическая скорая? У нас тут особый случай! Студент на практике в нашем институте полез куда не положено, попал под воздействием мощного электромагнитного излучения. На людей кидается, кусается, всё ломает и бьёт! Да, сейчас его охрана слегка дубинкой успокоила. В целом всё ужасно! Да, записывайте адрес.

Лаборант положил трубку и уставился на Макса.

– Так нормально? А дальше ещё веселее будет!

Макс вздохнул и вытянув ноги отвернулся к стене. Спектакль начался. Прошло некоторое время, в дверь постучали. Лаборант нажал кнопку и дверь распахнулась. На пороге стояли два шкафоподобных существа со свирепыми рожами. Макс интересовался японской мифологией и на миг подумал, что на пороге возникли два Фудо Мёо, мифические существа. Оба были в белых халатах, но производили такое неизгладимое впечатление, точно со съёмок триллера-ужастика. Это были известные в определенных кругах Гога и Магога, то есть Георгий и Матвей Георгиевич. Напарники, служившие ранее в службе ОДП, то есть в охране дипломатических представительств. Когда-то это служба входила в состав Седьмого управления, которое занималась и наружным наблюдением в частности. А эти два прапорщика занимались нейтрализацией особо ретивых митингующих возле посольств. Ну и тех, что пытались пробиться на территорию посольства для получения статуса беженца. В общем, находиться в белых халатах им было не привыкать. После реорганизации управления все службы оказались в разных местах. В том числе, Пятый отдел со своей группой антитеррора, попавшие в чехарду сплошных реорганизации и переименований. Гога и Магога к концу своей карьеры оказались в Управлении, обеспечивающем оперативный контроль над важными промышленными объектами. Так они оказались в Привете, где попали под опеку начальника режима. Гога был помоложе, Магога соответственно постарше. Хотя обоим было за 50, они не выглядели на свой возраст. Здоровый образ жизни, оба не пили и не курили, постоянные тренировки, работа на свежем воздухе положительно сказались на их здоровье и внешнем виде. А доставшиеся от природы матушки рост и сложение, а также постоянная свирепость, какая-то особенная свирепость на лицах, производили на задерживаемых именно тот эффект, который не произведет никакая демонстрация оружия. Как выяснил начальник режима, обстоятельно и глубоко покопавшись в их прошлом, прошлом их родственников, оба являлись продуктом инбридинга. То есть близкородственных связей. Это когда жители глухой деревни в результате обособленности проживания становятся в конце концов родственниками между собой. Так как вступают в брак с односельчанами. В результате дети умирают в малолетстве или рождаются не вполне здоровыми или наоборот. Появляется на свет Божий такое двухметровое чудо с рожей питекантропа, но доброй и отзывчивой душой. В результате проделанной кропотливой работы по изучению генеалогии этих двух персонажей, нач. режима пришёл к выводу о забавных проявлениях инбридинга в разных областях России. Максу достаточно было один раз взглянуть на эти улыбающиеся хари. Он, весь подобравшись и ссутулившись, начал свой рассказ. Быстренько и подробненько, как и просил лаборант.

…Сидя перед монитором, начрежима прекрыл глаза и слегка задремал. Или предался воспоминаниям. Вот так приходит старость. Вспомнилась ему холодная, заснеженная московская зима. Почему-то все зимы детства были заснеженные и холодные. Стабильно от минус пяти до десяти. Снегопады сменялись короткими и незаметными оттепелями. А потом опять снег, пушистый, медленно опускающийся на землю. А по выходным обязательно солнечная погода и лёгкий морозец, не ниже десяти. И вся Москва выбиралась за город покататься на лыжах. Причём, совсем необязательно на горных. Горнолыжный туризм не был развит в Подмосковье, катались просто с горок. С любых. А в основном, просто добирались до ближайшего леса за МКАДом и катались по лесу, наслаждаясь природой. Вспомнилось, как он, школьник, приезжал на выходные к деду на дачу в Переделкино. Брал лыжи и шёл в лес, где были проложены десятки, сотни маршрутов. А лес был везде. Сейчас, глядя на карту, можно увидеть лесные массивы вокруг Переделкино. В одну сторону-до Минского шоссе, Баковки. И вдоль Минского шоссе до Внуково и дальше, до Лесного городка. Там начинались какие-то посёлки. А можно было перебраться через железку, железную дорогу киевского направления. А там-поля, поля, бескрайние поля с вкраплениями деревень и сёл. Сразу за станцией-Чоботы. Дальше-Лукино, Федосьино. Рассказовка, микроскопическая деревушка вдоль Боровского шоссе. Которое и шоссе то назвать язык не поворачивался. Вечно пыльная двухрядка, на которую стрёмно было выезжать на велосипеде летом из-за жуткой пыли и вероятности попасть под самосвал. И всё достоинство этой Рассказовки в наличии продуктового магазина-белого оштукатуренного домика, больше похожего на украинскую хатку. И когда в писательском магазине, том самом, возле проезда Вишневского, на крутом спуске к Самаринскому пруду, заканчивался портвейн Кавказский розовый, Иверия, Молдавский белый, ТРИ ТОПОРА и Тридцать Третий… В этот страшный момент, момент коллапса все разумные люди устремлялись в Мичуринский магазин. Или чаще всего, посылали гонца на велике. И, что естественно, всё это заканчивалось и там. Слава Богу, обеденный перерыв в этих магазинах был в разное время. И когда вся эта амброзия выпивалась в обоих магазинах, о…, тогда все люди доброй воли отряжали посольство в Рассказовку. То есть посылали гонца на велосипеде. Не простом велике, а самом лучшем велосипеде округи. А то и на мотоцикле. В магазине на станции было иногда проблематично купить выпивку тщедушному подростку. Такая вот она была, юность. И пили бормотуху, потому что её пили все. Водку пить ещё не научились, а взрослые употребляли её по поводу. На коньяк денег не было. А так хотелось уже вырасти, стать взрослыми, как все. Да… А поля тянулись до Пыхтино, там начинался лес. Настоящий ЛЕС! Сосны, ели, берёзы. Под железной дорогой, метрах в трёхстах от платформы Мичуринец (в сторону Внуково) тёк ручей, откуда-то со стороны Минского шоссе, протекал по лесу недалеко от Детского санатория. Втекал в заболоченный пруд, переходивший в озеро с дамбой, куда ходили купаться и ловить рыбу все дачники из ближайших дачных посёлков. Из Мичуринца, жители деревни Федосьино, Рассказовки. Это сейчас на карте он обозначен, как река Алёшинка, а тогда был просто ручей. Шириной метро полтора и глубиной полметра. Пересыхающий в жару. Со стороны Киевского шоссе к Рассказовке подступал сосняк. А со стороны киевской железки-коровники. Огромные двухъярусные коровники. А коровы паслись на бескрайних полях между Рассказовкой и Мичуринцем. Коровники были особенные. Внизу для зимовки коров, а на втором ярусе был сеновал. И вот на этот шикарный сеновал приходили компании или парочки. И я помню, как в год Московской Олимпиады, этой чудесной Олимпиады-80, пришёл я с подругой первый раз на сеновал… Стоп. А это уже совсем другая история. И чтобы не менять возрастной ценз, я расскажу её в другой повести. А что же Переделкинская округа? Всю эту местность зимой объезжали на лыжах, а летом на велосипедах. Не было никакого Новопеределкино, а Солнцево было возле МКАДа, где стоял постамент: ГОРОД СОЛНЦЕВО. А Очаково и Востряково были застроены пятиэтажками. А возле платформы, кажется Солнечная, на площади стоял щит с анонсами кинофильмов. Щит был металлический, с резной надписью: КЛУБ ДЕРЕВНИ СУКОВО. Вот такое оно было, ближнее Подмосковье. И ты мог десять раз заблудится, катаясь на лыжах или на велике. Спросить у первого же прохожего дорогу домой. И десять раз получить подробную и обстоятельную инструкцию для благополучного возвращения.