Будущее с тобой, или Новая жизнь Мэрилин Монро

– Да, товарищ Председатель Совета министров СССР, при капитализме одни извращения, им до нас коммунистов по части культурности ещё далеко.

– Это вы правильно сказали, товарищ Кригова, по части культурности им до нас, как от Земли до Марса. – Хрущёв взглянул на Кригову с хитрым прищуром, выдержал с минуту паузу и низким голосом произнёс. – А вы, товарищ Кригова, можете для меня прямо сейчас канкан сплясать?

– Ой! Что вы, Никита Сергеевич, как можно?

– Да ладно тебе ломаться, Тоня, мы же здесь одни. Никакие капиталюги нас здесь за непристойностью не заловят. Ну давай, Тоня, что мнёшься?

– Ну что же… – произнесла сосредотачиваясь перед ответственным заданием секретарь Кригова, отошла задом от стола на пять шагов, приподняла выше колен подол платья, помахивая им вправо-влево и перебирая ногами на месте словно лошадь в упряжке, и неуверенно спросила. – Разрешите выполнять, товарищ Председатель Совета министров СССР?

– Выполняйте!

И Кригова стала плясать канкан, вертя вправо-влево перед собой подолом платья и затем подкидывая подол, задирала высоко вверх то одну ногу, то другую, сверкая перед Хрущёвым своими белыми панталонами, то резко развернувшись, наклонялась вперёд, показывая Хрущёву свой белый зад. При этом Кригова во время канкана выкрикивала сама себе команды:

– Раз, два, выше ноги! Раз два, тяни носок! Раз, два, ещё выше! Раз, два, ноги вверх!.. И разворот, наклон вперёд!.. И снова разворот!.. Ноги выше, раз, два! Раз, два, тяни носок! Раз, два, ещё выше! Раз, два, ноги вверх!.. И снова поворот, наклон вперёд!.. И опять поворот, ноги выше, раз, два! И ещё тяни носок!

Так секретарь Кригова скакала перед Хрущёвым, размахивая подолом своего платья, закидывая вверх ноги и развернувшись задом, светила в лицо Хрущёву своими белыми панталонами уже в наклоне. А Хрущёв неистово хохотал, беспрестанно вытирая платком обильно текущие по его лицу пот и слёзы, и энергично ёрзая толстым задом из стороны в сторону на разогретом от интенсивного трения стуле. А под его животом напрягся разгорячённый член. То же можно сказать член правительства, хоть и не видимый во время правительственных заседаний, но часто именно от этих, спрятавшихся в штанах членов, зависит, какие именно будут приняты политические решения. Член в штанах Хрущёва активно проголосовал мощной струёй за легализацию канкана в стране Советов, а член, выглядывающий из ворота его рубашки, ещё хотел подумать. Впрочем канкан всё же был легализован в советской оперетте.

Хрущёв уже полностью удовлетворившись зрелищем белых панталон своего секретаря, хотел сказать ей достаточно пляски, но не мог никак выговорить ни слова из-за клокочущего в нём смеха. И тут Кригова подкинув слишком резко вверх правую ногу потеряла равновесие и шлёпнулась перед Хрущёвым на спину, сильно ударившись затылком о ковёр, пронзительно вскрикнув от боли. Хрущёв подскочил на ноги словно футбольный мяч и подбежав к Криговой, помог ей подняться. Антонина Кригова встав на ноги почувствовала в них сильную ломоту и усталость. А тягучая боль в спине пронзала от поясницы до затылка и в голове тоже дребезжаще гудело после удара о ковёр. Так же она сильно запыхалась и с трудом переводила дыхание. И в то же время она, чувствуя на своих боках липкие ладони Никиты Хрущёва, внезапно ощутила растекающиеся по её телу призывы сближения с ним. Эту её реакцию можно понять, если учесть, что Антонина Кригова принадлежала к породе женщин, которых прежде всего возбуждает в мужчинах не их внешность или какие-то умения, а только то, насколько высока иерархия этого мужчины в обществе, не важно стар он, уродлив или немощен, главное как высоко он взлетел на вершину власти. И вот приятные импульсы потекли от сжатых Никитой Хрущёвым ритмично вздрагивающих её боков по её напрягшимся бёдрам, растеклись по её животу и Антонина Кригова отчётливо почувствовала как её волосатый цветочек разбух, раскрыв свои четыре толстенных лепестка на полную мощь, налившись до предела горячей кровью, и в глубинах её женской обители дарующей жизнь затрепетал призывный зов женского естества, и трепетно пульсирующий всасывающими движениями туннель наслаждения наполнился горячей влагой, и тут же ещё шире сами собой раздвинулись её тугие импульсивно вздрагивающие бёдра, и её взмокший волосатый цветочек, интенсивно увлажняя её, и без того уже довольно влажные панталоны, разнёс вокруг сильный аромат влекущий мужскую сущность скорей добавить живительной мужской влаги в трепещущий туннель этого ароматного женского цветка. В груди Антонины Криговой яростно забилось горячее сердце в предвкушении безмерного наслаждения и вдруг совершенно пропала одышка, словно открылось второе дыхание, и мощные меха в грудной клетке учащённо затрепетали накачивая организм живительным кислородом, и горячая кровь дурманящим блаженством заполнила грудную клетку, затекая приятным нарастающим теплом в её объёмные груди. Груди набухли, ещё сильней растянув ткань лифчика и в затвердевших сосках возникло рвущееся вперёд напряжение, готовое прямо сейчас разорвать платье на груди вместе с лифчиком. От сильного возбуждения у Криговой даже помутилось в голове, глаза сами собой закрылись, лишь ресницы нетерпеливо быстро-быстро трепетали в предвкушении наслаждения. Антонина Кригова со сладким блаженством впивалась своими трепещущими боками в ладони Никиты Сергеевича, поддерживающего её за талию, готовая всем своим женским существом пустить его мужскую сущность в себя и затушить наконец этот воспылавший в ней огонь страсти, выпустив его на волю после совместных с Никитой Сергеевичем усилий.

Но Никита Сергеевич Хрущёв уже давно, ещё во время созерцания сверкающих перед его носом белых панталон Криговой, при её брыкании перед ним ногами, выплеснул из себя весь свой огонь страсти и обмяк, способный теперь лишь с пафосом идейно рассуждать о великих делах. И продолжая весело похохатывать, он удовлетворённо сказал:

– О, знай наших! Подумаешь, какие- то там голливудские дрыгалки ногами. Нашли чем удивить. У нас так любая секретарша дрыгать может и любой ответственный партийный работник тоже. А вы попробуйте-ка что-нибудь серьёзное отчебучить, капиталисты задрипанные? Нет, серьёзное капиталистам не по зубам, так вот! Серьёзные дела только коммунисты осилить могут. Ладно, хорошо, идите к себе, товарищ Кригова, если вы мне ещё понадобитесь, я вам позвоню. А мне надо сейчас важные дела закончить.

И Никита Хрущёв небрежно оттолкнул от себя Антонину Кригову и та, уныло взяв со стола поднос с пустым графином и тарелкой, всё ещё интенсивно трепеща всеми своими женскими органами от охватившего её любовного возбуждения, с навернувшимися на глаза слезами обиды побрела на кухню. А Никита Сергеевич Хрущёв снова радостно посмотрел на макет бомбардировщика Ту-4, нацелившего свой нос в сторону циферблата настенных часов над дверью в его приёмную. Часы показывали 16:24. И вдруг, то ли от перевозбуждения Никита Хрущёв впал в гипнотическое состояние, то ли ещё почему, но в его ушах стало всё громче раздаваться тиканье настенных часов, постепенно становясь просто оглушительным, и ему даже показалось, что стены в кабинете стали мощно вибрировать в такт тиканью часов. И Хрущёв с сияющей улыбкой на лице рухнул плашмя на ковёр, потеряв сознание.

Чем же был так до обморока обрадован Никита Сергеевич Хрущёв? Надо сказать, что Хрущёву давно не давали покоя ракеты средней дальности с ядерными боеголовками «Юпитер», которые США разместило в Турции ещё в 1961 году. Эти ракеты в короткий срок могли достигнуть любого города в центральной России, без малейшей возможности хоть как-то адекватно отреагировать ответным ударом по США. И Хрущёв ещё тогда, в шестьдесят первом году, поклялся поставить в столь же уязвимое положение сами Соединённые Штаты Америки. А 20 мая 1962 года, он уже официально поставил такую задачу перед своими министрами, с самим им уже заготовленными предложениями по решению этой задачи, путём размещения на Кубе советских ракет средней дальности с ядерными боеголовками, в ответ на американские в Турции. О чём заранее переговорил с глазу на глаз с Фиделем Кастро. А 4 августа того же 1962 года, в четыре часа утра на Кубу были доставлены первые советские ракеты средней дальности с ядерными боеголовками. То, что правительство США обращается к Советскому правительству с просьбой от первых лиц к первому лицу говорило о том, что в США не догадываются о сюрпризе, который для них приготовил Никита Сергеевич Хрущёв. И Хрущёв был очень доволен, что всё так ловко провернул.

Интересно, что во время Первой мировой войны Хрущёв пытался иммигрировать в США, сбежав от войны. И у дайся ему этот побег, история была бы конечно совсем другой. Но тогда он заболел тифом и поэтому не смог иммигрировать. А вслед за Первой мировой войной Россию окутала коммунистическая тирания. Первоначально коммунисты предполагали использовать Россию только как трамплин для завоевания всего мира. Но сил у коммунистического интернационала хватило только на удержание власти в России. И тогда они решили создать имитацию всего мира на территории России, переименовали Россию в Советский Союз и раскромсали всю Россию на несколько искусственных государств в виде союзных республик, что будет в последствии ещё долго как политическая проказа разъедать всю Россию, вызывая между людьми непонимания, и конфликты. А вот Никита Сергеевич Хрущёв при коммунистической власти стал очень даже успешно строить свою партийную карьеру проявляя неимоверное рвение в истреблении своих соотечественников. Добравшись таким образом до самых верхов партийной власти он принял непосредственное участие в ликвидации тирана Сталина и сам стал временным властелином России.

К счастью в этом неспокойном мире всё плохое имеет конец и поскольку добро сильнее зла, а в шелухе всех наваливающихся на наш мир мерзостей всегда прорастает благостное зерно, и жизнь в конечном итоге отфильтровывает всё лучшее сохраняя для будущего, оставляя всё плохое в исчезающем навеки прошлом, и поэтому к счастью наш мир несмотря на постоянно вползающее в него зло тем не менее становиться всю лучше, и лучше.

И так, уже 9 августа 1962 года в 19:30 в аэропорту Лос-Анджелеса приземлился советский бомбардировщик Ту-4. Хрущёв лично приказал направить именно этот бомбардировщик, так как он был точной копией американского бомбардировщика Боинг Б-29. И это было своего рода издёвкой над американцами. Могли ли американцы захватить этот бомбардировщик? Да могли. Но электроника в нём была подчищена и они не узнали бы для себя в случае захвата самолёта ничего нового. А потеря для советской авиации одной лётной единицы, что это для Хрущёва по сравнению с тем ликованием, которое он испытывал посылая в США бомбардировщик Ту-4? Фу, да и только. Зато какой кукиш америкашкам под нос. Тем более, что в 1955 году, почти одновременно и в СССР, и в США, на вооружение поступили стратегические межконтинентальные бомбардировщики нового поколения. Гонка вооружений выходила на новый, ещё более совершенный виток. И мир становился ещё более хрупким.

И так, 9 августа 1962 года Мэрилин Монро крионировали, поместили в титановый гроб-термос. И бомбардировщик Ту-4 унёс в бомбовом отсеке крионированое тело Мэрилин Монро в Советскую Россию, которую она так любила, увлечённая русской литературой. И вот теперь летела, хоть и замороженная, в свою любимую сказочную страну, Россию. Пролетев над Великим Тихим океаном и Великой Сибирской тайгой, бомбардировщик Ту-4 приземлился на Норильском аэродроме, а дальше на вертолёте Ми-4 гроб-термос перевезли в горы «Бырранга», где в подземном бункере её тело хранилось в титановом гробу-термосе, чтобы через пятьдесят пять лет начать новую жизнь.

А над всем остальным Миром, в том тревожном 1962 году уже в начале сентября нависла смертельная угроза полного физического уничтожения в ядерной бойне двух сверхдержав. К счастью для всего человечества пыл политических амбиций тогда удалось погасить и Мир уцелел. Уцелеет ли в будущем?.. А вот в нашей истории эти события ещё сыграют свою главную роль.

Глава 2

Ночной клуб

И так, тогда, в середине двадцатого века, жить ли дальше человечеству, было под вопросом? Но тогда вопрос этот разрешился в пользу человечества. И сейчас, спустя пятьдесят пять лет после тех глобальных угроз ядерной войны, во всём мире, как и в Лос-Анджелесе, продолжалась жизнь, и люди продолжали выяснять между собой свои мелкие, хотя и непростые взаимоотношения. В субботу 13 мая 2017 года в Лос-Анджелесе день был пасмурный, с самого утра ветер с океана гнал на город густой туман накачивая атмосферу тягучей душнотой. Собственно весь май в тот год западное побережье США давил своими плотными объятьями туман, а жизнь под этими объятьями струилась брызгами пота, не смотря ни на что находя наслаждение абсолютно во всём. В 14:10 журналист Гилберт Форстер подъехал на своём Шевроле вишнёвого цвета к ночному клубу «Дыхание свободы», что находиться на бульваре «Сансет». Двухэтажное здание клуба виднелось из-за двухметрового бетонного забора, напоминая заброшенный особняк. Форстер был одет в форму работника клуба, он был шатен среднего роста, широкоплечий, спортивного вида мужчина. На пляже многие женщины крепко цепляли его точённый торс своим взглядом. Но сейчас рабочая куртка со множеством потайных карманов делала его фигуру кособокой, даже можно сказать нелепой. Выйдя из машины Гилберт Форстер снял с крыши автомобиля раздвижную лестницу и пошёл к забору с боковой стороны от главного входа в клуб. Он уже хорошо знал, какие части территории просматриваются камерами видеонаблюдения, а какие видеокамеры являются неработающими муляжами. Форстер приставил раздвижную лестницу к забору, перелез на территория клуба, перетащив лестницу к внутренней стороне забора, спрятал её там, и вошёл в клуб. В клубе персонал занимался подготовкой к предстоящему вечернему шоу. Мыли полы, проверяли оборудование, повара готовили изысканную еду. Форстер разместил в укромных местах клуба скрытые видеокамеры и выйдя из клуба тем же путём как пришёл, через забор, уехал домой.

В субботу клуб «Дыхание свободы» открывался в 20:00 и работал до двух часов ночи. Гилберт Форстер подъехал к клубу ровно в 22:00. Пройдя в клуб на второй этаж, Форстер взял себе коктейль и сел за столик, исподлобья наблюдая за посетителями. Коктейль растекаясь по венам, горячил кровь, а громкая латиноамериканская музыка вибрировала в ушах, придавая дополнительную бодрость организму. Народу в эту ночь в клубе было как ни странно мало. В двенадцать часов ночи улицы рядом с клубом оглушили сирены полицейских машин. Над клубом появились десантные вертолёты. Проходила полицейская операция по захвату в клубе наркоторговцев. В течении нескольких минут клуб заполнили полицейские. Прошли выборочные обыски посетителей. Полицейские собаки обнюхивали все углы клуба. Но никаких следов продажи запрещённых наркотиков обнаружено не было. И под действием тяжёлых наркотиков не было обнаружено ни одного посетителя клуба. Даже сброшенных на пол неиспользованных запрещённых наркотиков, как это обычно бывает во время таких рейдов полиции, тоже под ногами не валялось. Можно подумать, что в клубе «Дыхание свободы» царит идеальная нравственная атмосфера, хотя по прошлым посещением этого клуба Форстер знал, что этот клуб крупнейший в Лос-Анджелесе очаг массового распространения и употребления героина. Очевидно поэтому завсегдатаи между собой называли этот клуб «героинка». Журналист Гилберт Форстер занимался расследованием преступности в клубах Лос-Анджелеса и особенно торговлей героином с середины 2015 года. За это время у него был подготовлен большой материал. Но редактор отказывался публиковать этот материал, утверждая, что доказательств недостаточно, а некоторые факты запрещено было публиковать властями, так как это, как они утверждали, может помешать следствию. Поэтому на эту сегодняшнюю операцию полиции Форстер возлагал большие надежды. И вот эта операция бездарно провалилась, а значит опубликовать подготовленный материал опять не удастся. И столь тяжкий труд по сбору материала снова оказался напрасным.

В 13:30 следующего дня Гилберт Форстер сидел в баре, расположенном напротив клуба «Дыхание свободы» со своим другом, адвокатом Игнатиусом Стефенсоном. Стефенсон как всегда налегал на светлое пиво, а Форстер пил абрикосовый сок. Гилберт Форстер, как было уже сказано ранее, был среднего роста, широкоплечий, но сидя рядом со Стефенсоном он выглядел карликом. Игнатиус Стефенсон был просто огромного роста, к тому же очень полный. Поэтому рядом с ним многие казались карликами. Форстер был одет в белую ветровку, поверх белой футболки, белые брюки и белые кроссовки. А Стефенсон сверкал в свете ламп начисто выбритой лысой головой, одет был в синий деловой костюм, белую рубашку без галстука и чёрные ботинки.

– Целый год я за бандой этого негодяя Гранита следил, собрал большой материал и всё коту под хвост. – сокрушался Гилберт Форстер. – Неудача, за неудачей меня преследует по пятам. Но в этот раз, я уверен, кто-то предупредил наркодилеров о предстоящей операции. Возможно в полиции у них свой крот есть? Эх, что же это такое? К чёрту всё, в тартарары! – выговорил сквозь зубы Форстер, зло глядя в стакан с соком. Можно было подумать, что это сок виноват в его неудачах.

– Ладно тебе, Гил, жизнь штука суровая, удачей редко кого балует. – сказал неунывающий Стефенсон. – Но с твоим упорством, Гил, я уверен, удаче от тебя не ускользнуть. А пока расслабься, нельзя долго зацикливаться на неудачах.

– Для кого неудача, а этому наркобарону Граниту снова подфартило.

– Сейчас ему подфартило, завтра тебе подфартит, будет и на твоей улице праздник, Гил, и тебе повезёт, будь уверен!

– Но ведь обидно, Игги, как же обидно.

– Тебе сейчас надо куда-нибудь съездить, Гил, отвлечься, получить новые впечатления и ты забудешь про все свои нынешние неудачи. Кстати, у меня тоже есть пара свободных недель, могу составить тебе компанию.

– Да куда съездить, Игги? Мне сейчас даже ничего стоящего в голову по этому поводу не приходит.

– А давай махнём на пару недель во Флориду, в Голливуд?

– Тоже мне идейка, в Голливуд на пару недель. Ведь Голливуд, если ты, Игги, ещё не в курсе, находиться в пятнадцати минутах езды от этого бара.

– Да я же не про наш Голливуд говорю, Гил, что в Лос-Анджелесе, а про тот, что во Флориде, в округе Бровард, рядом с Майами.

– Во Флориде говоришь? А что, эта идея мне нравиться, давно хотел там побывать.

– А я уже три раз там отдыхал, замечательное место, народу мало в отличие от Майами, а сервис на все сто. Райский курортный городок, Гил, таких больше нет, ей Богу.

– Тогда едем, Игги.

– А когда?

– Да хоть сегодня, если у тебя конечно нет срочных дел на сегодня.

– Нет, я совершенно свободен.

– Тогда вперёд, Игги, к берегам Флориды!

Глава 3

Беженцы с Кубы

15 мая в 16:40 самолёт приземлился в аэропорту Форд Лодердейл. Друзья взяли на прокат Шевроле белого цвета и сначала заехали в снятый ими на две недели мотель, оставив там свои вещи, и поехали по дороге вдоль пляжной полосы, высматривая бар у пляжа, где можно остановиться и перекусить. На Стефенсоне была рубаха в ярких цветах, такие же яркие шорты и красные кроссовки, от чего он казался ещё более огромным. А на Форстере была зелёная рубашка с коротким рукавом, зелёные шорты и белые кроссовки. Припарковав автомобиль у одного из счётчиков рядом с баром «Парус удачи», они зашли в этот бар. Игнатиус Стефенсон как всегда взял себе светлое пиво, а Гилберт Форстер абрикосовый сок. Выбрав столик недалеко от экрана телевизора, они сели расслабляясь и осматривая бар. Напитки растекались прохладой по жилам и выходили потом, так что одежда быстро пропиталась влагой, словно после липкого дождя, и холодный воздух из кондиционеров пробирал тела сквозь влажную одежду до костей. В баре ещё несколько посетителей коротали время, попивая прохладительные напитки. В окна бара был виден пляж, по которому лениво прохаживались отдыхающие, а над пляжем парили крикливые чайки. На экране телевизора, виляя толстыми бёдрами джазовая певица выжимала из своего нутра хрипучие и надрывные звуки.

– Жизнь бьёт ключом! – сказал с придыхание Стефенсон, восторженно глядя в окно на лениво прогуливающихся по пляжу людей. Потом обернулся с серьёзным видом к Форстеру, сказав. – А что, Гил, с публикацией по банде Гранита совсем всё безнадёжно? Может хоть какие-то материалы по этому делу можно будет опубликовать?

– Пока в публикации категорически отказано. Да и шериф Райли давит на редакцию, чтобы раньше времени не подымали шум вокруг банды Гранита. Так что перспективы по этому делу туманные и проясниться ли в будущем ситуация неизвестно.

– А ты что же, Гил, поленился собрать побольше убедительных фактов?

– Да фактов я им предоставил более чем достаточно, а они всё твердят, мало доказательств. Но ты только подумай, Игги, ведь эта банда Гранита весь Лос-Анджелес тяжёлыми наркотиками завалила. А по поставкам героина в Лос-Анджелесе они аж почти процентов пятьдесят имеют. Поэтому если сейчас эту банду накрыть медным тазом, это ж какой сокрушительный удар будет нанесён по всей незаконной наркоторговли в нашем регионе.

– Да ладно тебе, Гил, Гранита прикроют другие всплывут. Пойми, Гил, раз есть спрос на тяжёлую наркоту, будут и предложения. Преступность не победить, Гил, пока у преступников есть клиенты.

– Всё можно победить, Игги, если хорошо постараться.

– Ну с преступностью борются давно, а ситуация становиться только хуже. И по моему, если уж на чистоту говорить, в процветании незаконной наркоторговли борцы с наркотиками заинтересованы не меньше, чем сами наркоторговцы. Поэтому преступность процветает и дальше будет процветать.

– Это что же, по твоему и я заинтересован в процветании незаконной наркоторговли?

– Ну ты исключение, Гил, идеалист. А как известно, исключения только подтверждают правила. Хотя подсознательно возможно и ты тоже заинтересован в этом, только не осознаёшь этого.

– Вот спасибо тебе, Игги. Уже и меня записал в пособников преступного мира.

– Не преувеличивай, Гил, я же только предположил. А вообще я сейчас действительно наговорил всякий вздор, забудь. Ладно, Гил, в такую чудную погоду грех думать о работе. Давай лучше снимем сегодня хорошеньких девчонок, да кутнём по полной?

– Пей пока своё пиво, Игги, а с девочками как получиться.

В это время в бар вошли две девицы, на вид лет двадцати, двадцати пяти. Одна высокая худощавая блондинка в голубом бикини. Вторая довольно полная брюнетка среднего роста, в оранжевом бикини. Они грациозно покачивая бёдрами, не спеша направились к стойке бара.

У Стефенсона загорелись страстью глаза при виде девиц, сердце забилось в груди сильней и чаще, и он задыхаясь от волнения прошептал, не отрывая от девиц взгляда, и глотая выступившую на губах обильную слюну. – Смотри, Гил, какие красотки?! Давай снимем их на этот вечерок? Я думаю они не будут против с нами развлечься.

– Ну давай познакомимся. – сказал равнодушно Гилберт Форстер.

Стефенсон словно сидел на сжатой пружине и не смотря на свой огромный рост, и вес, подскочил с места как ракета, и оказался у барной стойки раньше, чем к ней подошли девицы.

– Мэм, может присоединитесь к нам с другом?

– Можно присоединиться. – сказала высокая блондинка. – Что, Доминга, обратилась она к подруге, – присоединимся к джентльменам?

– Давай присоединимся. – ответила полная брюнетка.

– Что будете пить, мэм? – спросил Стефенсон.

– Нам светлое пиво пожалуйста. – сказала высокая блондинка.

– О, наши вкусы совпадают, мэм, бармен, два светлых пива девушкам.

Девицы взяли поданное им барменом пиво, Стефенсон расплатился и все втроём подошли к столику, где сидел Гилберт Форстер.

– Знакомьтесь, мэм, мой лучший друг и успешный журналист, Гилберт Форстер. – напыщенно произнёс Стефенсон, показывая на Форстера. – А я, очень успешный адвокат, Игнатиус Стефенсон, для вас, мэм, можно просто Игги.

– А меня зовут Грессия. Я профессиональная танцовщица.

– сказала высокая блондинка.

– Я Доминга, пока в свободном поиске,.. в смысле профессии. – сказала полная брюнетка.

Все пожали друг-другу руки в знак знакомства и сели за стол.

Доминга отпила своё пиво и спросила, смакуя разлившуюся по телу прохладу. – А вы, сеньоры, наверное приезжие?

– Мы из Лос-Анджелеса. – сказал Игнатиус Стефенсон. – Решили с другом развеяться в новой обстановке и посетить этот милый курортный городок, тёску нашего Лос-Анджелесского Голливуда. А вы, мэм, тоже приезжие?

– Нет, мы местные.

Стефенсон нежно взял руку Доминги и тепло её руки, ещё не выветрившееся усилиями кондиционеров проникло в его руку и потекло по его раздутым жилам внутрь его тела, от прикосновения к её мягкой коже всё сильней разгорался пожар в его крови, сердце учащённо застучало, и бушующий вихрь в его мощной груди забился страстными воздушными порывами, пытаясь разорвать на части его мощную грудную клетку, а под его массивным животом напряглось огромное, и горячее, словно пылающее в огне, полено, стремительным тараном рвущийся вперёд, оттянув до предела ширинку, требуя немедленного наступления на Доминговы бастионы. Но преодолевая это возбуждение неимоверным усилием воли, Игнатиус Стефенсон, стараясь выглядеть спокойным, произнёс влажными губами, пожирая Домингу своим жадным взглядом: