Домой – к началу времён

На третий день войны население земли сократилось на 40 %, где большинство англичан (53 млн человек). Франция – 18 млн человек, Германия – 47 млн человек, Испания – 10 млн человек, а в странах: Польше, Венгрии, Румынии, Чехии, Греции – население меньше статистических погрешностей. Америке был выставлен счет по контрибуции, где ей запрещалось иметь не только армию, но и даже личное оружие, и было введено внешнее правление. Индия за долги частично взяла деньгами и забрала два штата. Как я говорил, Китай как с самой большой экономикой забрал штаты:

Вашингтон, Орегон, Калифорнию.

– Надеюсь, Аляска наша? – спросил я.

– Да, Аляска опять стала российской территорией, хотя многие задавали вопрос, зачем это надо.

– Надеюсь, Россию не объявили виновной в хакерских атаках, что это мы поменяли цели? – спросил я, наливая себе чай.

– Такие версии были, но кто будет предъявлять претензии стране-победителю? – ответил он. – К тому же войну начали не мы. Мы только изменили ход сражений. Да, впрочем, никому не было дела, кто виноват, главное – что делать.

– И примерно через год началась смена полюсов, где озоновые дыры просто выжигали землю, убивая все. Горы плавились, пустыни застывали в виде стекла, и где произойдет такая аномалия, никто не знал. После таких испытаний людей осталось менее 40 %, а животного мира и того меньше, некоторые виды просто исчезли. В Англии из-за немыслимых условий для жизни было решено на всем острове сделать заповедник, где собрали выживших животных, флору со всего мира. Также там в будущем теперь живут мамонты.

– Эти откуда взялись? – с усмешкой спросил я.

– Канадским ученым удалось найти живую клетку и клонировали. Также по этой программе пытались спасти других животных и рыб, пробовали разводить динозавров, не получилось. Точнее их убивает наше атмосферное давление. Основная часть животных в открытых вольерах, где сами регулируют поголовье травоядных и хищников. Люди находятся на энергетических мостах, где могут вплотную подходить, и животных это не беспокоит, потому что их не видят. Поэтому туристы могут даже находиться непосредственно с дикими хищниками без опаски, также это удобно для ученых. На земле больше нет машин, самолетов. Нефть, газ, уголь больше не используют.

– Что, люди опять пришли к лучине, спустились в землянки и к пище на огне?

– Зачем? Они продвинулись так далеко, что энергию добывают из атмосферы и из космоса и потом передают потребителю без проводов по волне, где мощность не имеет значения, стоят преобразователи мощности. Дома в том понимании нет. Есть каркасы из композита, в нем дверь. Каждый житель, подойдя к двери, оказывается у себя дома, где мебель и вся обстановка – это проекция, но такая, которую можно трогать, двигать. Она на ощупь реальная.

Правда это очень энергозатратно, поэтому люди сами выбирают количество комнат и мебели. Все люди с рождения чипируются, это все: паспорт, пропуск и кошелек. Еда, правда, таблетированная, только два раза в неделю. Люди посещают жевательные тренажеры, где жуют какую-то смолу для работы кишечника.

– Что, совсем нет обычной еды?

– Почему, есть, только очень мало из-за нехватки плодородных земель. К тому же она неполезна, так как не сбалансирована.

– Земля пустынна в основной своей части, хотя она лечится и обрастает где сама, где добровольцы. Откуда что берется. Там, где были зловонные болота, через три года уже растительность, деревья, птицы.

– А как с продолжительностью жизни? Мы живем вечно? – спросил я.

– Не совсем, люди живут до девяноста лет.

– Так мало.

– Но зато плодотворно. В тридцать пять всем делают прививку, после чего старение организма замедляется. К девяноста годам биологические часы, продуктивность словно тебе пятьдесят, потом переезжаешь в живописный центр, и в течение трех месяцев человек стареет и умирает.

– Ты себе сделал инъекцию? – спросил я у Мухаммеда.

– Да, эта процедура бесплатная. В определенных местах стоят кабинки, где ты можешь сделать прививки как выборочно, так и комплексно.

– А кладбище? Тела вывозят в зараженные зоны? – спросил я.

– Их нет, все биологические отходы, а также тела родственников, домашних животных помещают в расщепитель, расщепляя до атомов, получают энергию.

– Твою мать. Хотя, может, и верно, у них другие ценности, другое отношение к смерти, – говорил я, рассуждая с самим собой.

– Такие расщепители стоят у всех дома, все биологические отходы, расщепляясь, дают энергию, – продолжал он.

– Как-то грустно просто посмотреть кино. Папа, прощай, тебя больше нет, – иронично ответил я. Да, а также можно и не дожить до девяноста. Если заболевания или увечья, то без церемоний в центр и в три месяца в трубу, – Мухаммед взмахнул рукой, словно показав направление пути.

– А еще можно купить года до ста двадцати лет, но после этой инъекции секс невозможен, и в сто ты выглядишь как в шестьдесят и дальше инъекции больше не работают.

– Желающих купить года много? – спросил я.

– Нет, стоит дорого, а гарантий нет. Среди людей есть сторонники старого образа жизни, они против прививок, инъекций и живут, стареют, как заложено организмом. Вот они иногда и доживают до ста.

– А если машин нет, то как они передвигаются, мне не понятно.

– А это совершенная история. Это телепорты вроде моей машины времени, только она перемещает не во времени, а пространстве, где ты подходишь вроде остановки, произносишь адрес, заходишь в кабинку и выходишь уже там. Состоятельные люди устанавливают у себя дома, только они называются переместители, – сказал Мухаммед.

– А познание мира, путешествия. Понятно: точка А, точка Б. А где романтика общения? Мне было бы грустно.

– Есть пешие прогулки, однодневные, многодневные и экстремальные. Они все очень популярны. Есть путешествия в виде энергетического сгустка, где ты можешь лететь, куда хочешь, даже в космос, или пролететь весь пеший маршрут. При этом путешествует только сознание, а ты сидишь в удобно кресле, но реальность полная: запахи, звуки, путешествия на самом деле реальные.

– Откуда ты про все знаешь? – поинтересовался я.

– Я так называемый полиглот. Языки для меня не проблема, а в этом случае я подключился к интернету, и история, хронология у меня здесь. К тому же компьютеры – это громко сказано. У каждого человека с собой только ключ, код, монитор, который встроен в очки, и мысленная клавиатура, а сам компьютер, он один на всех мощный, или я видел людей, у которых на голове в виде обруча, где все проекции отправляются прямо в мозг.

– А люди не лишние на этом празднике? – спросил я.

– Не понял.

– Я тебе говорю: война людей и роботов, как в фантастических рассказах, идет. Роботов много, и война с ними есть.

– Реальная.

– Нет, просто люди, оставшись без работы, устраивают забастовки, ломают их.

– А где работают роботы? – спросил я.

– На всех заводах. Правда, они располагаются в самых непригодных местах. Хороших, чистых мест очень мало. Основные производства находятся в космосе, где производят все: добычу полезных ископаемых, воды, минералов с комет и метеоритов. Многие работы в космосе проводят роботы, а один оператор следит сразу за сотней роботов. Чиновников нет в том понимании, как сейчас, их заменяет программа. Если тебе положены льготы, то ты их получишь, ну а лишили, то извини. Жалобу отправив, ответ получишь в течение часа.

– Тогда какие проблемы у тебя возникли?

– Дело в том, что мой аккумулятор громоздкий и слабый, а у них в переместителе стояло дополнительное питание раз в сто мощнее и, наверное, в десять легче, – сказал, показав на термос. – Я не удержался, мне пришлось его забрать. А какая там природа! В принципе на первый взгляд та же самая, только солнца я не видел, как-то в дымке. Но на самом деле растения совершено другие. Конечно, встречаются привычные деревья, трава, хотя в целом деревья другие, и по листьям, по форме также, и трава более жесткая, и цвет зелено-красный. Может, это последствия ядерной войны, а может, смена полюсов как-то сказалась на флоре. Пишут, что это из-за активного потребления энергии. Но потребление с каждым годом растет, из-за этого корпорации добывают больше энергии, выкачивая из атмосферы.

Единственное, я так и не понял: Путин – наш президент. Он живее всех живых. Путин – наше все. То ли это лозунги, и он лежит в мавзолее, или он действительно жив, и он президент. Я так и не выяснил этого. Мне пришлось бежать, так как люди в чудной униформе приближались ко мне, Я не хотел проверять их судебную систему на себе. Я узнал из Сети, что убийцу казнят, а его дети в первой очереди на усыновление в семью убиенного. В случае отказа детей отдают бездетным семьям. А как поступают с ворами, я не знаю, да и не хочу знать. Оказавшись в 2027 году, я ужаснулся от событий. Вся Европа – это Содом и Гоморра, разврат, беззаконие, безверие и бесстыдство. Где нет страха за содеянное ни перед законом, ни перед богом, наступает закат. И там, где нет веры, приход ислам. Причем жесткий, ваххабитский со всеми страшными последствиями.

Европа быстро стала вся мусульманской. Убийство людей стало нормой. На площадях скамьи для порки людей, так называется суд шариата. Зачастую, чтобы остаться в живых, принимают прилюдно исламскую веру, а через месяц сдача экзамена по Корану. Ведутся активные разговоры о возврате долларов Америке. По всей территории Евросоюза и других стран – о выходе из НАТО с возвратом долгов. В Англии перестрелки, теракты. Она пытается противостоять исламизации, хотя война проиграна. Прибалтийские страны, Польша уже разорваны. К власти пришли мусульмане, и по новым законам только мусульманин имеет право на власть. Ватикан потеснился, основная часть построек перешла мусульманам. Турция и Индия находятся на линии огня с исламистами.

И подумаешь, что не спроста Америка ударила по Европе, так как там зарождалась угроза человечеству и всему живому. В России тоже неспокойно, хотя радикальный исламизм не в почете, но татарские диаспоры, поддержанные извне, пытаются навести смуту и раскол в обществе. Такие республики, как Узбекистан, Таджикистан и Туркмения, для России потеряны. Хотя ведутся переговоры по нормализации торговых и культурных отношений. Но к власти пришли радикально настроенные исламисты, проплаченные, просто недовольные под влиянием исламских европейских политиков, которые хотят навязать демократические ценности, тем самым пытаясь втянуть Россию в гражданскую войну.

В воздухе пахнет бедой, и в этом хаосе выделяется Россия, Китай, Корея, Индия и исламские государства, которые смогли выгнать за пределы своих стран радикально настроенных исламистов. Это Сирия, Египет, Иран, Афганистан, попавший в десятку стран по продолжительности жизни, у которых ВВП 4 %, Ирак, освободившийся от гнета Америки. Китайцы создали новый тип двигателя, который работает на солнечных потоках, и с Россией организовали проект по предотвращению кометной угрозы, а в будущем по отлову комет, метеоритов, выводя на окололунную орбиту, к жилым базам, которые китайцы настроили, целые города, где занимаются добычей полезных ископаемых, а также разрабатывается проект по доставке пресной воды на Землю, а также на Марс. Китай продвинулся в передаче электричества по частоте, пока только для зарядки телефонов и планшетов. Одно меня удручает: все активно ищут меня и мою машину. И откуда стало известно про разработки, и тем более, что это возможно. И совсем непонятно, откуда им известно про меня, причем довольно много. И мне пришлось ретироваться.

– Хоть есть какая-нибудь стабильность, или все так грустно? – спросил я. Это время не просто перемен, передела мира, где меняется облик планеты, влияния, где роботы, сырьевые страны становятся правителями и рушатся империи, где в цене не золото, а вода и плодородные земли становятся богатством империй. Стабильны Азия, Япония, Австралия, но при этом нет спасения нигде.

– Конечно, я тебе верю, но хотелось бы какого-нибудь доказательства, узнать события, которые произойдут в

– ближайшем будущем.

Да, конечно, айфоны скоро попадут под запрет, во многие места с некоторыми гаджетами вход будет запрещен вплоть до уголовной ответственности.

– За что такая анафема айфонам? – спросил я.

– Вскоре выйдет программа на андроиде, где, сфотографировав человека в облегающей одежде, можно прогнать через фильтр, и он будет без одежды. Первыми сменили одежду эстрадные певцы, потом и вся мода перешла на другой уровень. А на пляжах иметь при себе гаджет станет уголовно наказуемо.

– И как скоро это произойдет? И сегодняшние фотографии хорошего качества тоже можно прогнать через фильтр.

– Конечно, не завтра. В течение трех лет программа будет выпущена в России. Ну а старые фотографии нельзя прогнать, только сразу. Инвалидность отменят, особенно с конечностями. Протезы будут на таком уровне, что они будут превосходить нормальные ноги, руки. Не сразу, но станет модно менять, особенно ноги, на протезы. Также произойдет со многими органами.

– Да так к ста годам заменят все, от человека только нос останется, и не поймешь, кто это.

– Это, конечно, не совсем так, но это изобреталось, чтоб упростить жизнь инвалидам, ведь к пятидесяти годам у многих проблема с позвоночником. В будущем в шестьдесят по программе меняют его полностью, и поверь мне, никто себя не чувствует ущербно, а, наоборот, чувствуют себе моложе и живут активней и радостней. Вскоре откроют секрет мозга и человечество войдет в другой мир фантастики. Раскроют секрет, как можно сохранять столько памяти при таких размерах и малой мощности. Все дело в составе самого мозга и вещества, которое вокруг него. Грамм самого мозга может сохранять, как бы страшно это ни звучало, мегабайт памяти, а жидкость – это не только охлаждение, но и обновление клеток. Она выводит шлаки из мозга. Конечно, когда происходят повреждения, извлечь сохраненные файлы просто невозможно. Мозги умерших будут использовать для производства биороботов для работ в шахтах, в космосе, везде, даже на уборке мусора.

ГЛАВА 2. БЕГСТВО

– У тебя есть семья? – спросил его я.

– Да, есть у меня семья, детей двое: мальчик и дочь. Дильшат – «радость приносящая», и Аббас – «строгий», младшенький. То есть нет, или нет, они есть только в той жизни.

Он, словно безумный, полез в карманы, проверяя их содержимое, нервно поправил одежду, словно солдат, увидевший командира. Проверив верхнюю пуговицу, остановился на прическе.

– С тобой все хорошо? Может, отложим разговор на потом? – Мне было неловко, потому что я видел, что ему этот разговор неприятен.

– Нет, все нормально, я здесь с ними. – Мухаммед словно впал в оцепенение. Он смотрел куда-то вдаль, сквозь стекло. Когда он повернулся ко мне, я увидел пустые глаза.

– Ты уверен, что все хорошо? А то я готов поменять тему.

Очнувшись, придя в себя, Мухаммед, смотря на меня, с удивлением произнес фразу, словно робот:

– Я, как ты знаешь, родом из Сирии, из славного города Хомса, где полно промышленных заводов. – Словно впал в забытье и, придя в себя, окончательно извинился, – это сказываются бессонные ночи. Вернемся к нашим баранам. В 1980 году я, молодой специалист в химической промышленности, с наполеоновскими планами пришел инженером-технологом с красным дипломом. А 1983-м построен новый завод по производству фосфатов, нитрата кальция, серной кислоты с засекреченной лабораторией по изучению электромагнитного поля и электромагнитных аномалий, а также возникновения шаровых молний, где мы, семеро ведущих инженеров в этой области, возглавили этот проект.

Через семь лет успешных проектов мы с тремя сотрудниками возглавили проект. Нас полностью засекретили, вычеркнув из телефонных списков и из всех справочников. Наши семьи ни в чем не нуждались, нас это поначалу забавляло. Ни с деньгами, ни с оборудованием не было проблем. Я, Галиб, Шараф самый молодой в нашем проекте, он даже не был женат на тот момент. У Галиба была дочь Зиля («милосердная, чистая»). В проекте по омоложению и телепортации мы достигли больших успехов. После теракта и покушения на сотрудников завода, устроенных неизвестно кем, и было ли оно, мы не знаем. Но вскоре к нам пришли военные, и проект засекретили, а нас поселили на территории, где мы находились под охраной. С родными стали видеться только по выходным, в домах установили прослушку, поэтому мы старались больше находиться на улице, в парке. Нам стало не до смеха. Я, глядя в глаза детей, видел ужас, отчаяние. Мне хотелось закричать: хватит, больше не буду! Мы все знали, чем это обычно заканчивалось. Основной задачей нашего проекта стали закладки бомб, изготовление замедлителей дистанционных взрывателей и вредоносных программ.

Проект по телепортации не был закрыт, им эта идея нравилась, но финансирование сократили. А также перенос солдат в нужную точку, кражи, теракты и контрабанда с помощью телепортации. После недовольствий наши семьи поселили на территории базы. Вскоре военные, не довольные властью, ушли в оппозицию, перестали подчиняться центру. Вскоре появились сочувствующие с деньгами в лице научных светил из Америки, Англии по обмену опытом. Они учили, как лучше, а сами смотрели, как далеко мы продвинулись, и нескольких сотрудников других отделов переманили к себе. Кто платит, тот и заказывает музыку, поэтому их советники находились в каждом отделе. Наш отдел был засекречен, и все направления не раскрывались, но всем было понятно, что все потуги иностранных спецслужб: раскачать обстановку и развалить страну, после прибрать добычу и транспортировку нефти.

Вскоре наши догадки и иллюзии о добрых намерениях псевдоученых развеялись, вместе с тем мы понимали, что становимся заложниками событий. Произошел теракт, взорвали дом одного правозащитника вместе с семьей, обвинив власть. Тут же начались забастовки с подавлением инакомыслия, это плавно перетекло от жесткого соблюдения ислама к отношению к науке. К сотрудникам, да и вообще к людям стало резко негативное отношение. Люди стали уезжать семьями кто в Европу кто в Турцию. И мы, воспользовавшись сумятицей, попытались бежать вместе со всеми. Думали проскочить в суматохе в Турцию. Но в пустыне нас всех остановили мародеры, стали грабить и проверять документы. У кого не было или по каким-то причинам им кто-то не нравился, тех забирали и гнали, как рабов. Торговля людьми была в порядке вещей.

Нас пригнали в лагерь для сортировки, как они называли. Нас держали в загоне под открытом небом, как скот. Месяц нас проверяли, и когда я увидел полковника Абу Мусаба ас-Сури из состава боевиков «Джебхат ан-Нусра», я понял, что это за нами. Меня прилюдно выпороли. А родителей оставили в качестве заложников в лагере. После смерти отца в лагере (не выдержало сердце) маму освободили. Но она уже была в плохом состоянии и сильно истощена, вскоре после освобождения она умерла.

В лагере нас было около трех тысяч, в основном интеллигенция, артисты, научные деятели, торговцы, просто другой конфессии. Там были представители всех кланов, да и просто люди, которые пытались спасти свои семьи от надвигающейся беды. Тех, кто не носил бороды, пороли, остальных на работу или под флаги джихада. Тех, кто отказывался, скорее всего, расстреливали. Новыми воинами это называлось «экзамен шариата». Нам « повезло»: нас вернули на базу, но лишили свободы передвижения, наши семьи оказались в заложниках. И мы понимали: другого пути на свободу у нас нет, как побег или умереть. Шараф попытался предложить свои разработки европейским представителям в обмен на свою жизнь, но руководству стало известно, после чего была показательная казнь семьи через расстрел. Правда, стреляли над головами, но предупредили, что в следующий раз они пригласят более опытных стрелков. После такого мы месяц были как пришибленные и работали по двенадцать-шестнадцать часов, чтоб не оставаться со своими мыслями наедине. Любую секунду уделяли семье, когда нам давали возможность общаться с ними. Мы продвинулись довольно далеко в области телепортации, правда, предметы, которые мы перемещали, пропадали.

Помог случай. Однажды ночью кто-то проник в лабораторию и разбил трансформатор магнитного поля, выстрелив в него. Дело в том, что пуля была необычная, с характерными вертикальными насечками, с шариком в центре, как бы разрывная, но ни у кого таких пуль не было. Было проведено тщательное расследование, охрану всю сменили. И через год мы были в раздумье, чего засунуть в телепорт. Один из охранников, который постоянно обедал вместе с нами, положил патрон. Этот патрон был необычный, с насечками, и нас прямо осенило. «А я уже видел такую необычную пулю», – сказал Галиб. Охранник достал другой патрон, сказал, это невозможно, так как эти пули он делает сам и использует только в особых случаях для особых людей. Телепортировав патрон и не дождавшись возвращения, мы уже знали, куда попал он. После несложных вычислений, сколько энергии надо, чтоб переместить человека на один год, получилось, что это число – потребление целого месяца всего предприятия. Теперь нам предстояла работа по перемещению живого организма, и в другое место мы постоянно перемещали яблоки, откусанный бутерброд, но не могли понять, куда и что попало. И тут Галиба осенило: если на магнитометре поменять полярность, если плюс на аноде, то перемещают вперед, а если наоборот, то назад. Мы также пришли к выводу: чем дольше подается напряжение, тем больше расстояние. После удачных опытов с яблоками мы решили переместить мышь.

– А вот перемещение это как происходит: ты растворяешься или вспышка? – поинтересовался я.

– Это происходило так. Сначала стало потрескивать, как дрова в печке, потом появились блики. Блики стали удлиняться, превращаться в молнии, и запахло озоном, как после грозы. Молнии удлинились сантиметров до семи, закручиваясь в шар и ускоряясь до однородного шара «шаровой молнии». он сжался до точки и исчез, оставив после себя дымку с запахом озона и сладковатый привкус, чем-то напоминающий ладан. Было потрачено полтора киловатта, по нашим расчетам, не дальше трех дней вперед.

– Если это шаровая молния, то все живое должно сгореть, испариться, а вначале убить током. Мало-мальское образование есть, – сказал я.

– Так и было бы, но мы не стали изобретать велосипед, а просто использовали сеть Фарадея, правда, массивную, просто железный ящик, который исчезал вместе с объектом.

– Я, конечно, извиняюсь, что перебиваю, но вернемся к нашим баранам, как там мышка? – поинтересовался я. – Хотя сжать до точки и потом где-то собрать без потерь не возможно.

– Я тоже не понимаю, но это работает, – ответил Мухаммед. – К тому же люди не знали закона притяжения земли, а закон работал, и каждый объяснял его, как мог и понимал.

– Это просто не укладывается в голове, я просто не могу себе представить все это.

– Вокруг нас были пустые помещения, поэтому поиск мышки, тем более ящика, не затруднил бы дело. На второй день обнаружили, мышь была бодрая, все показатели были в норме. А самое главное, в момент появления мышки мы почувствовали еле-еле ощутимую ударную волну и как бы с искажением пространства, как будто взгляд прошел через искаженное стекло. Правда, я не обратил внимания, но когда это чувство описал Шараф, мы поняли, что так что-то происходит с пространством, временем. Мы стали разрабатывать алгоритм направления и времени. Мы мышь перемещали в разные стороны, пытаясь понять принцип работы. Однажды нам мышь вернули, конечно, мертвую из кафе в трех километрах от лаборатории. Нас предупредили, чтоб мы лучше следили за своим зоопарком, хотя у них возникали вопросы, как мышь могла проделать такой путь и откуда она могла знать, что там кафе. Дело в том, что мыши были с чипированным ошейником, адресом, телефоном и обещанной суммой вознаграждения. И в это время у Галиба началась депрессия и истерики: его дочь заболела, ей нужна была срочная операция, сумма была озвучена, денег не было. Да и начальство не хотело отпускать. А он не может находиться рядом с ней. Мы вместе с сотрудниками других отделов (даже охрана откликнулась) собрали деньги, даже больше. Галиб обратился к начальству за помощью в переговорах. Ушло больше месяца на переговоры с местными командирами, чтоб попасть к специалистам в другом городе, Хаме. Операцию было делать поздно, но попробовали. Через четыре дня он пришел сам не свой: дочь умерла. После похорон жена слегла и через полгода умерла. Как сказали врачи, она не хотела жить. То же стало происходить с ним. Галиб перестал следить за собой, бриться, даже забывал есть. Нам казалось, совсем не спит. Мы понимали: ему так долго не протянуть. После серьезного разговора с руководством он перестал с нами общаться и полностью замкнулся. Однажды, вспоминая рассказ Герберта Уэллса «Машина времени», мы стали фантазировать: ведь там была похожая история. Если отправить назад, ты отведешь дочь в больницу и сбежите отсюда.

– А вдруг у меня ничего не получится. Меня разорвет или я окажусь, не дай бог, не там. К тому же мне не удалось ничего изменить.